Плыть против течения

На ее губах любимая красная помада, на лацкане пиджака брошь в виде пчелы, подаренная Генри год назад. Он тогда так и не смог объяснить, почему выбрал именно это существо, но Реджина уверена, что, как бы там ни было, подарок искренне любящего ее человека приносит ей удачу. А, значит, просто необходим для теперь уже действительно рабочего дня. Ведь она должна встретить его во всеоружии. На этот раз взгляд, бросаемый на себя в зеркало, решительный, с нажимом, укладка более свободная, и женщина чувствует себя уверенной, непоколебимой. Сегодня все будет иначе. Это ощущение, предчувствие, надежда, а ещё обещание. Она мысленно твердит его, собирая Генри ланч, выходя из дома и вновь отвозя их обоих на работу. В школу. А потом они прощаются: мальчик идёт в класс, а она в учительскую. Пожелать коллегам доброго утра, получить ценные указания. Ну и что там ещё ее ждёт? — Мисс Миллс! Она уже привыкает. Нет, правда привыкает. Не дёргается, спокойно поднимает взгляд, отыскивая человека, который позвал ее требовательно, но не без доброжелательности. Этим человеком оказывается миссис Лукас. Собственно, Реджина даже не удивлена. — Ваше расписание и… Ключи от вашего кабинета. Пожилая женщина улыбается ей с четко отмеренной долей участия, которое идеально дополняет сознание собственной значимости и уверенность. Миллс даже немного завидует. — Большое спасибо. Реджина аккуратно забирает протянутый ей лист и ключи. Она не любит чужих непрошенных прикосновений. Без доверия — точно нет. Итак… Пальцы с алым лаком разворачивают распечатку ее занятий и часов на эту неделю. Она смотрит с интересом. Голд говорил, что у них довольно мало студентов. Однако также она слышала, что ее предмет проставили специальным курсом во всех старших классах и даже в нескольких младших. Так и есть — Реджина смотрит общую сводку часов и модулей. Из старших классов сформировали две группы, которые будут приходить к ней через день. Итого по два занятия с каждой в четыре дня. А в оставшиеся два младшие классы с нагрузкой поменьше. Она остаётся довольна. Работа не пугает ее, напротив. Миллс трудоголик, и это расписание даже кажется ей смехотворным, но она уговаривает себя не спешить. На ней ведь будут не только обязанности преподавателя? Увидим, как сложится. Ее кабинет отдает чистотой и пустотой. Она оставляет в нем сумку, вешает на видное место распечатку и делает в уме пометку о том, что надо как-то придать ему вид поживее. Возможно, цветы? Ее сегодняшнее занятие первое в новом учебном году для первой старшей группы. Женщина даже усмехается, позабавленная повтором слов. Может ей стоит называть их как-то по-особенному? Группа А и группа Б? Нет, ну смешно же… Как бы ни было, встреча должна произойти уже через семь минут, если верить часам в ее кабинете. Но она не верит. На ее личных часах времени гораздо меньше, и Миллс оставляет все на потом, вспоминая, что ей ещё нужно найти ту аудиторию, в которой пройдет занятие. Стоило бы спросить у кого-нибудь? Но нет, она справится сама. Гордость — роскошь, требующая платы. Реджина платит за свою тем, что находит кабинет ровно в то время, когда звенит звонок. Она не даёт себе времени на передышку, решительно берясь за ручку двери, дёргая ее на себя. Но на этом моменте ее гордость должна потерпеть новый укол от реальности. Дверь не поддается, и женщина представляет, как глупо выглядит, пытаясь отворить ее. — Проклятье… Она вздыхает разочарованно, но не побежденно. Однако какой у нее выход? — Трудно зайти, а выйти ещё труднее. Реджина поднимает глаза на источник голоса. Дверь открыта изнутри по всей видимости одним из учеников, который сейчас и стоит перед ней. Миллс несколько секунд медлит, пытаясь уложить все в голове. — Спасибо, — не терять достоинства, так ведь? Наоборот хорошо. Ей помогли. Молодой парень выглядит вполне спокойно. Вероятно, заклинивающая дверь — в порядке вещей. И спокойствие возвращается и к Реджине. Но она вспоминает, что занятие уже должно начаться. Поэтому спешит пройти внутрь. Воистину, нельзя быть такой… неловкой. — Доброе утро, класс, — она проходит к столу для преподавателя, останавливаясь около него. — Реджина Миллс, ваш новый учитель по этике и эстетике. — Женщина обводит взглядом сидящих за партами студентов. Их чуть больше пятнадцати человек. Оптимально для успешной работы. Конечно, если они способны. — Молодой человек, ваше имя? — Она обращается к тому, кто ей помог, поощрительно улыбаясь уголками губ. — Нил Кэссиди. Реджина чуть склоняет голову, давая понять, что принимает его ответ, а потом поочередно задаёт тот же вопрос и остальным подросткам. Познакомившись таким образом со всеми, она бросает взгляд на часы. В принципе, семи минут на это было не жалко. Ей надо запоминать этих детей. Да и они к ней должны привыкать. — Этика. Эстетика. Кто-нибудь из вас готов рассказать классу и мне о том, что понимает под этими словами? Возможно, кто-то хочет охарактеризовать различия? Едва заговорив, Миллс чувствует себя в своей стихии. Это ее предмет, это то, что она знает прекрасно. И ее голос звучит громко, уверенно, а глаза блестят. Она уже мечтает увлечь этих детей, заразить своей любовью к этому, так несправедливо не почитаемому, предмету. Они обязаны загореться. Конечно, она их расшевелит.

***

— Как ваш первый урок? Мисс Бланшар. Реджина предугадывает такой вопрос. Поэтому оборачивается от полки с классными журналами с живой улыбкой. — На самом деле неплохо, — женщина проводит рукой по лбу. — Правда, в начале возникли проблемы, но… Все удалось решить. Они хорошие дети. Миллс вспоминает, как они пытались отвечать на ее вопросы. Пусть не совсем легко, пусть не совсем удачно, но они делали это. Они не ленивые, хоть и пока не очень заинтересованы. Ещё втянутся. — Это замечательно! — Мэри Маргарет выражает все возможное восхищение сказанным. И радость. И участие. И Реджину даже немного подташнивает от такого напора. Но с другой стороны… Она тоже рада. — А кто был в этом классе? Миллс перечисляет все имена, которые может вспомнить, радуясь тому, что их около пяти. Для начала и это хорошо, так ведь? — О, вот как. Вам досталась хорошая группа. Реджина выгибает бровь. Чего она не знает? Молодая женщина замечает это и спешит ответить, вдруг чувствуя себя неуютно под слегка охладевшим взглядом коллеги. — Есть ещё вторая группа. С ними будет посложнее. Не ярые хулиганы, но… Возникают трудности. Реджина уговаривает себя не обольщаться успехом этого дня. Уговаривает, но в душе все равно радуется. Ведь если не сегодня, то когда? А на десерт после ужина они едят любимое мороженое Генри. С фруктами. Он рассказывает о своих успехах, смешит мать, и та думает, что их жизнь налаживается. Наконец становится такой, какой должна быть.