Цельность раскола

*** POV Загадочник. Я откровенно наслаждался происходящим, и не скрывал этого. Неизвестно, что тут заводило больше: тот факт, что Эдвард стал совершенно беспомощен передо мной или то, что я мог полностью насладиться разворачивающимся зрелищем. Мне нравится его тело. Хотя кто бы стал сомневаться? Ведь я идеален, а значит и он просто не может быть другим. Зеркальное отражение меня. Правда все еще такое невинное и неиспорченное. То, как «хорошему парню» Эду Нигме нравится его любимое зрелище, кровавое и для большинства людей тошнотворное, на сцене клуба боев без правил, часто до смерти, как его веселит оно, не считается. Это всего лишь добавочное подтверждение тому, насколько мы с ним похожи. Как бы Эдди не отрицал в себе эту черту. Играть с ним — одно удовольствием. Причем мы оба знаем, что ему это в итоге понравится. Хоть сейчас все и выглядит принуждением, но я знаю его лучше, чем кто-либо другой. Все его чувства и эмоции. Даже те, которые он так старательно прячет от самого себя. Эду Нигме нужно что-то особенное, необычное, иначе с девственностью он бы распрощался до, а не после двадцати лет. Хороший человек не может не испытывать чувства вины от того, что поступает плохо. И, как следствие, искать для себя искупления. Как когда Эд, едва продрав очи, хотел идти сдаваться полиции, после убийства К.К. Хорошо, что абсолютно верно предположив это, я успел его опередить и припрятать труп. Я снова хочу помочь ему. Вновь раскрепоститься. Вот и все. Разве плохо нам было, когда мы были одним целым? Впрочем, наказать за его выходки хочу тоже, не без этого. Те его объятия после нашей близости… Хотел бы я не пропасть тогда! Хотел, чтобы Эд обнял меня, когда я смог к нему вернуться. Вместо чего нарвался на ледяной душ и нескрываемое желание обо всем забыть. Так я ему это и позволю! Я с удовольствием рассмотрел его полностью обнаженное по моему приказу тело, хотел поманить пальцем, но вспомнил об очках, которые держал в руке. Сейчас Эдвард скорее слепой котенок, которого придется вести. Отложив очки на столик, я встал, подошел к Эду, взял за руку и повел к постели. Почувствовал его дрожь. Интересно: это страх или все-таки возбуждение? Ни за что не поверю, что гнев. Сейчас мы почти на равных, я вполне осязаем. А еще я полностью одет, как с иголочки, тогда как на нем не осталось и нитки. Его мысли для меня недоступны, мне известен лишь их ход, зато досконально, но может оно и к лучшему? Так я смогу насладиться его реакцией по полной программе, включающей некоторую непредсказуемость поведения, что самое интригующее. Довольно символично связав ему руки его же ремнем, я сажусь, укладывая Эда животом поперек колен, так, что его великолепная задница аппетитно задирается кверху. Он молчит, без возражений утыкается лбом в находящуюся от меня дальше правую руку, ничем не выдавая своих истинных эмоций. Что ж… Я умею ждать. Я довольно терпелив. Наконец-то жадно глажу его аккуратные крепкие ягодицы всей ладонью. Кожа моих перчаток прохладна, но не думаю, что Эд дернулся из-за этого. Ждал совершенно иного, но ведь ожидаемое наказание не наказание вовсе? Так? Продолжая поглаживания, перехожу на бедра. Мои движения становятся мягкими, плавными, ласкающими. Внутренняя сторона бедра, послушно чуть раздвинувшихся ног, сперва инстинктивно сжавшихся теснее, снова ягодицы и… Вот теперь Эд вздрагивает по-настоящему. Он успел расслабиться, не ожидая этого удара, оставившего мигом начавший краснеть отпечаток на ягодице. Видеть его приятно. Очень. Слегка касаясь, я провожу по нему пальцами, неспешно смакуя это очаровательное зрелище, наклоняюсь, чтобы подуть на заалевшую кожу. Эд вздрагивает снова. Он уже точно больше не знает, чего ждать от меня в следующий момент. Мне нравится осознавать, что это я полностью владею ситуацией. Я решаю, что именно будет чувствовать Эдвард Нигма в следующий момент. И понимаю, в отличие от него, что, рано или поздно, его это непременно заведет. Если не ошибаюсь, его член уже начинает просыпаться, вполне однозначно реагируя на мои действия. — Я знал, что тебе понравится, котенок. — произношу с самодовольной усмешкой, вновь нежно поглаживая бедра Эдварда, — Получай удовольствие. На его задницу обрушивается новый хлесткий удар, следом еще один, и еще. И еще, еще, еще. Слева, справа, ниже, выше, повсюду. Стремясь попадать там, где Эду будет больнее всего, я стал целенаправленно лупить его, где на коже понемногу начали проявляться будущие синяки. Вскоре после этого мне пришлось придерживать его, назидательно прижав поясницу. Эдвард, потеряв над собой контроль, уже начал вертеться, машинально отклоняясь от руки, делающей больно. Останавливаюсь, слыша, что с губ Эда все-таки срывается тихий, но отчетливый стон. Боли, наслаждения? Скоро все будет едино. Через боль можно еще острее почувствовать удовольствие. Моя рука снова исключительно нежно гладит его по ягодицам и бедрам, я дую на ярко-красные, местами почти багровые пятна, принося облегчение. Проскальзываю между ног, чтобы дотронутся до члена Эдварда. Так и есть — он стоит. Смыкаю пальцы у основания, провожу несколько раз. Стон вновь вырывается из груди Эда, громкий, жалобно-просящий, нескрываемый. Мне это нравится. Он ничего не может с собой поделать, моя власть заводит его. Потому, что я знаю, как сделать ему хорошо. Знаю лучше всех. Я убираю пальцы, и мой котенок явно этим не доволен. Но наказание пока не закончено. Еще несколько ударов. Полдюжины будет достаточно, в самый раз. На его раскрасневшейся коже и так свободного места нет. Моя ладонь неоднократно отметилась повсюду и не один день будет напоминать о себе. Обо мне и том, как Эдди, покорно принимая свое наказание, лежал у меня на коленях, голой, покрасневшей от порки, попой кверху. — Думаю, свой урок ты усвоил. — покровительственно похлопав Эда по от души отшлепанному заду, строго произнес я, пряча улыбку в голосе. Погладил напоследок по наказанному месту без малейшего заигрывания, как ребенка, наверное. Наклонившись, с нежностью прильнул губами к его затылку, одновременно принимаясь распутывать от ремня кисти безвольно лежащих рук. Оставшиеся на запястьях полосы ужасно захотелось поцеловать тоже, но излишне баловать котенка не входило в мои намерения. В прострации Эдвард пребывал снова, не поручусь, что слышал меня и вообще понимал, чего я творю, но мало ли. Когда я уложил его на спину, Эд болезненно поморщился. Машинально пытаясь избежать соприкосновения травмированной кожи с поверхностью, попытался перевернуться обратно. Но я жестко удержал его на месте, не давая встать. — Свой кусочек удовольствия ты тоже заслужил. — улыбнулся я, устраиваясь у Эда между ног. Я знал, чего именно он хочет. Хочет давно. Думает об этом, когда ласкает себя сам. Кончиком языка я дотронулся до головки его члена, лизнул, обвел языком вкруговую. Эд протяжно застонал, подаваясь ко мне всем телом и показывая тем самым, что я не ошибся, а я и не мог. Я провел языком по всей длине члена, а затем мягко сомкнул губы на головке, слегка ее посасывая. Мне ли не знать, как сильно этого хочется Эду, как он грезил о таком. Точно так же я знал, что никто и никогда не вытворял с ним подобного. Со своей первой любовью в их единственную ночь они до этого не дошли, не успели и со второй, за несколько их ночей. Приличные ведь люди. Я плавно провел губами по всему члену, глубоко вобрав его в рот. Расслабил горло, продолжая ласкать языком, погладил ноги. Эд начал стонать более нисколько не сдерживаясь, комкал в судорожно сжимаемых пальцах постельное покрывало, конвульсивно поджимал пальцы ног. Поэтому я решил, что надолго его не хватит. Постепенно выпустил член изо рта полностью и снова повторил манипуляцию, но с меньшей нежностью, погрубее. Мои движения становились все быстрее, а стоны Эда громче и громче. Оставалось только радоваться по поводу захлопнувшейся на замок двери, и продолжать жалеть, что, в воспитательных целях, перчаток я в этот раз не снял. Чувствовал меньше. Однако и больше тоже, прямо в себе, так сокровенно! Потрясающее чувство… Эдвард неконтролируемо толкался бедрами мне навстречу. И вскоре кончил, с глухим, почти животным вскриком. Сумев проглотить все до капли, я провел по опавшему члену языком, собрав остатки спермы, и довольно облизнулся. Секунду посмотрел на расслабленного в послеоргазменной неге Эда, и накрыл его пересохшие губы своими. Он смог почувствовать свой собственный вкус на моих губах. Почему-то это сводило с ума уже меня. А тот факт, с каким энтузиазмом он ответил на поцелуй, окончательно лишал рассудка. Это никуда не годилось. У меня должно быть под контролем все. — Если захочешь повторить, то знаешь, что нужно сделать. — лукаво усмехнулся я. Нарочно исчезая прежде, чем его приподнявшиеся, ищущие меня руки, успели лечь ко мне на плечи. Это тоже была часть наказания.