Взрослые люди

Снейп отшатнулся от омута. В голове мелькали обрывки воспоминаний Гермионы, заставляя всё внутри переворачиваться от ужаса и отвращения. Он не чувствовал, что испытывала Гермиона, но он видел. Это было похоже на удар бладжером: неожиданно, оглушающе, больно. Эти маггловские ублюдки, словно обезумевшие тролли, растерзали её тело, сломили её волю, растоптали честь. Чёрная, беспросветная ярость охватила всё его существо. Найти и разорвать на куски! Наслать столько проклятий, чтобы каждая клетка их тел скулила от боли, чтобы каждая кость с хрустом ломалась, вспарывая кожу, а каждая мышца по волокну разрывалась на тонкие, маленькие полоски. Северус стукнул кулаком в солнечное сплетение, пытаясь прийти в себя, но внутри всё бурлило, как в неудавшемся вареве, готовом в любую секунду взорваться. Он стремительно подошел к окну и распахнул створки. Прохладный воздух ночи не успокаивал. Ладони зудели от желания что-нибудь разрушить, сбросить это невыносимое напряжение и избавить себя от разрушительных эмоций. Долгие годы Снейп испытывал несправедливость и жестокость этой жизни. Он смирился с неизбежной болью, привык к потерям. Но Гермиона… Разве мироздание не в силах было защитить её от всех ужасов? Разве магия не должна была охранять, беречь, ограждать от насилия своё дитя? Он тяжело дышал, низко опустив голову. Волосы практически полностью закрывали лицо, костяшки пальцев, которыми он стискивал подоконник, побелели от напряжения. Всё тёмное, что было в его душе, поднялось со дна и сцепилось в чёрный клубок в солнечном сплетении. Жажда мести казалась непреодолимой. Снейп как наяву видел себя, возвышающегося над этими червями, что станут корчиться у его ног, вымаливая прощения, которое им никогда, НИКОГДА не будет даровано! Северус резко повернулся и посмотрел на стены кабинета. Портреты испуганно жались к рамам, кто-то вовсе покинул холст. — Мальчик мой… — начал Дамблдор и тут же замолчал, потому что зазвенели и посыпались склянки, разлетелись пергаменты, повалились с полок книги. Снейп сжал кулаки и закрыл глаза. Глубокие, медленные вдохи и выдохи, напряжённое лицо, стиснутые зубы. Вытянув руку, он обхватил древко прилетевшей на зов палочки. Дамблдор на портрете закрыл лицо ладонями и опустился в кресло. — Никогда не зови меня мальчиком, Альбус, — угрожающе произнес Снейп и опустил палочку. Окинул взглядом кабинет, вернул всё на свои места и закрыл окно. Он так давно не испытывал этих разрушительных чёрных эмоций, что сейчас был совершенно опустошён борьбой с самим собой. — Если ты хочешь поговорить… — вновь начал Дамблдор. — Альбус, иди спать, я не настроен на болтовню. Мне нужно подумать. К вящему удивлению Снейпа, бывший директор не возражал, а просто исчез с холста. — Спасибо, Альбус, за эту малость, — пробормотал Северус и опустился в кресло. Медленно сцепил пальцы в замок и поставил локти на столешницу. Вряд ли он осознавал все эти механические действия, потому что в его мозгу роился хаос из мыслей, чувств и эмоций. Сколько ей было на тот момент? Семнадцать, восемнадцать? Гермиона выглядела совсем юной, такой, какую он помнил в Визжащей хижине. Хотя вряд ли Снейп мог опираться на собственные воспоминания, учитывая его тогдашнее критическое состояние. Чернота в сознании не желала рассеиваться, и Северус резко поднялся на ноги, отодвинул в сторону кресло и подошел к омуту. Там всё ещё кружились серебристые нити. Сделав пару пассов палочкой, он пробормотал связку заклинаний и всмотрелся в голубоватую дымку, появившуюся над омутом. — Настоящие, — выдохнул он и оперся рукой о стену. Какая-то крошечная часть его сознания надеялась, что воспоминания поддельные. Для чего и кого они могли быть предназначены, Снейп думать не желал, но ему нестерпимо хотелось, чтобы весь этот омерзительный кусок её жизни оказался мастерски срежиссированным. Северус прижался спиной к стене и запрокинул голову. Его аналитический ум, наполненный жуткими образами, отказывался работать. Почему допустила? Как такое могло случиться? Когда это произошло? Вопросы, вопросы — и ни единого ответа. Мысли тяжелыми комьями ворочались в мозгу, а внутри всё клокотало от ярости, смешивалось с чужой болью и ужасом, и Северусу не оставалось ничего иного, как признать: он не имеет ни малейшего представления, как подступиться к загадке по имени Гермиона Грейнджер. Взяв себя в руки, Снейп вновь склонился над омутом, понимая, что перво-наперво он обязан вернуть воспоминания в сейф Минервы и, возможно, постараться что-то выяснить относительно увиденного. Естественно, сдобрив вопросы изрядной долей слизеринской хитрости. Как бы годы ни прибавляли мудрости, но истинные гриффиндорцы всегда останутся прямолинейными и искренними. Если у него и были сомнения насчёт разговора с МакГонагалл, то сейчас он отодвинул эти мысли в дальний угол сознания. Северус застегнул сюртук до самого горла и взял в руки фиал, чтобы перелить туда нить воспоминаний, когда его озарила внезапная мысль. Стремительно опустив голову в омут, Снейп вновь оказался на узкой лондонской улочке, правда, сейчас он смотрел по сторонам, выискивая глазами то, что могло бы пролить свет на время произошедших событий. Память Гермионы была фотографической, и, возможно, именно эта её особенность могла рассказать о дате случившегося. Гермиону останавливает пожилой мужчина, она оборачивается, и Снейп видит торчащую из кармана свёрнутую газету. «…аймс» — успевает прочесть он и чертыхается. Даты не разглядеть. Она идет дальше, а он смотрит по сторонам, пытаясь ухватить любую деталь, которая бы помогла разобраться с местом и датой произошедшего. Похожие один на другой дома, серые, неухоженные. Спальный район, узкие улочки, явно не центр. Хакни или Ньюэм? Саутворк? Снейп смотрит на вывеску паба, на которую в первый раз не обратил никакого внимания. «Касл». Это ему ни о чем не говорит. В Лондоне тысячи пабов! Внутри Северус шарит глазами по каждому посетителю, мысленно упрашивая Гермиону и её исключительный ум запомнить хоть что-нибудь важное. Ничего стоящего Снейпу так и не удаётся разглядеть. У стойки он внимательно рассматривает бармена. Запоминает. Обращает внимание на замусоленный кусок пластика, что торчит из кармана жилета. «…аретт». Гаретт? Дуаретт? Он может носить какую угодно фамилию. Возможно, это вообще не его имя. Снейп обращает внимание на ряд бутылок позади бармена. Это также оказывается пустым, потому что он не знает, какой алкоголь пили магглы годы назад. «Ну же, девочка, помоги мне, дай мне хоть крупицу информации!» — мысли бьются в сознании, а глаза продолжают выхватывать мельчайшие детали. Бессмысленное занятие. Люди приходят в паб выпить и повеселиться, кто в своём уме будет читать газеты? Снейп вновь оказывается на улице и в свете фонаря пытается выхватить обрывок газеты, коробку из-под сока, лучше бы молока, чтобы можно было увидеть дату изготовления. Но ничего, кроме пустых бутылок и пакетов, ему не встречается. Гермиону тащат в подворотню. Снейп скользит глазами вокруг, не в силах смотреть на избиение девушки. Когда её сопротивление оказывается сломлено, а саму Гермиону волокут по земле, Снейп замечает что-то белое, мелькнувшее в кармане вязаной кофты. Газета! Как он мог не заметить её раньше?! Снейп отключает все чувства, эмоции, сосредотачиваясь лишь на информации, которую может почерпнуть из торчащей газеты. Она волшебная! Гермиону трясут, бьют, и газета вываливается из кармана. Падает на асфальт. Медленно разворачивается и…

Победа! Мальчик-Который-Выжил убил Того-Кого-Нельзя-Называть! Золотое Трио займётся восстановлением Хогвартса! Минерва Макгонагалл готова принять директорство!

Снейп вынырнул из омута, ощущая, как колотится сердце. Он метнулся к пустому портрету, где совсем недавно восседал Альбус, и, сделав пасс палочкой, заставил раму открыться. За портретом расположился стеллаж с папками. Быстро пробежав пальцами по корешкам папок, Снейп выхватил одну и поднес к глазам. — Личное дело Элис Грейнджер. Он быстро вернулся к столу и сел в кресло, нетерпеливо раскрывая папку. Декабрь 1998 года. Выходит, на момент изнасилования Гермиона уже была беременной? Но один из амбалов говорил про девственность… Северус добрался до медицинской карты девочки и попытался продраться сквозь каракули колдомедика и неизвестные термины. Элис появилась на свет в тридцать недель. Пришлось использовать пергамент и календарь, чтобы разобраться во всех тонкостях расчетов. По всему выходило, что всё-таки в мае, в ту самую ночь… Снейп смял пергамент в руке и зашвырнул его в темноту кабинета. Следом полетело перо. Информация оказалась неподъёмной. В голове не укладывалось, как Гермиона могла быть такой нежной и ласковой к девочке, зная, что её отцом был один из насильников?! А может, всё-таки нет? Может быть, отцом Элис был тот самый погибший муж-маггл, который был с ней после всего случившегося? Северус перелил нить воспоминаний в фиал и покинул кабинет, продолжая выискивать иные варианты, связанные с рождением девочки, но ни одно из предположений не выдерживало критики. Расчёты говорили сами за себя. Гермиона Грейнджер была изнасилована и впоследствии родила ребенка от одного из больных ублюдков. Но почему она оказалась одна в Лондоне, расстроенная настолько, что не смогла почувствовать опасность? Кто был тому виной и где были её грёбаные друзья в это самое время? Снейп не встретил ни одной живой души по дороге в кабинет Минервы, запер воспоминание в сейф и ушёл. У него был четкий план действий, который нужно было в срочном порядке перенести на пергамент. И первым пунктом плана будет уничтожение.