Взрослые люди

— Входите, Гермиона. Снейп смотрел прямо на неё, опираясь кулаками о столешницу. Грозный и величественный, он будто заполнял всё пространство собой, подчинял и властвовал, утверждал право, данное ему природой. У Гермионы перехватило дыхание. Она невольно кинула взгляд на стол, на котором в одну из их безумных встреч он брал её, и очень понадеялась, что не покраснела с ног до головы. — Могу вам предложить что-нибудь? — Благодарю вас, господин директор, стакан воды был бы кстати. — Лёд, лимон? — Просто вода. Гермиона обхватила руками стакан и жадно выпила сразу половину, чувствуя, как пересохшее горло немного расслабилось. В попытке вернуть себе самообладание она утёрла губы тыльной стороной ладони и только потом посмотрела на Снейпа. Он замер у стола, смотря прямо на неё. Его рот был слегка приоткрыт, будто бы он собрался что-то сказать, но вдруг передумал. Гермиона прокляла вольность его одеяния, состоящего лишь из брюк и рубашки. Как-то она имела неосторожность поведать о том, насколько возбуждающе он выглядит в подобном облачении. Она бы всеми фибрами души хотела его ненавидеть, если бы предательское сердце не отстукивало бешеную тарантеллу в груди. И этот его взгляд! — Что с вами, директор? Снейп моргнул и нахмурился. — Задумался, простите. Итак… Он устроился в своем кресле и сцепил руки в замок, вновь превращаясь в принципиального и строгого руководителя. Грейнджер на секунду опустила глаза на переплетенные пальцы Снейпа. Росчерки шрамов на тыльной стороне ладони и фалангах складывались в какую-то совершенно невероятную живую картинку. Гермиона будто бы заново переживала каждое прикосновение этих умных пальцев, ненавидя себя за то, что испытывает. Кажется, она совершенно слетела с катушек, раз сидит и пускает слюни на человека, который вышвырнул её из своей жизни, предварительно унизив. В Гермионе вскипела жуткая злость, и она с гримасой отвращения уставилась на сидящего напротив мужчину. — Как ваши успехи на поприще помощницы мадам Пинс? — Что вам от меня понадобилось, Снейп? — Гермиона поставила стакан на стол и скрестила руки на груди. Если он и удивился такому агрессивному настрою, то виду не подал, продолжая пристально смотреть ей прямо в глаза. Гермиона брезгливо фыркнула и покачала головой, отводя взгляд. Она больше не могла продолжать эту ненавистную игру в гляделки, понимая, что проиграет. — Мы обращались друг к другу по имени. Полагаю, это было бы вполне уместно. По крайней мере, пока мы наедине. Ей захотелось влепить ему хорошую пощёчину. Так, чтобы бледная кожа щеки окрасилась красным, а глаза вспыхнули ненавистным огнём. Гермиона хотела бы услышать из его уст уничижительные, обидные слова, чтобы с чистой совестью развернуться и гордо покинуть кабинет, окончательно убеждая собственное сердце, что оно обманулось. Она бы желала, чтобы он перестал быть таким спокойным, уравновешенным и кинул ей в лицо пару-тройку оскорблений, зажимая между стеной и собственным телом… — О какой уместности вы говорите, Снейп? Вы, вероятно, забыли, что подвергли меня унижению, оскорбили, назвав женщиной непристойного поведения, и вышвырнули, словно я испорченная кукла, более не пригодная для ваших извращенных игр? Откровенное напоминание о том, что между ними произошло, вновь бросило её в жар, и чары Гламура едва не слетели от той эмоциональной бури, что охватила её с ног до головы. Она подалась вперёд и зло сверкнула глазами, отчаянно желая достать волшебную палочку и проклясть его чем-нибудь крайне болезненным. — Гермиона, — Северус так стремительно оказался около неё на коленях, что она подумала о галлюцинации, возникшей в воспалённом мозгу. — Я ни в коей мере не отрицаю своей вины, но мной впервые за много лет владели эмоции, которые сослужили дурную службу. Я… Коленопреклонённый Снейп ошарашил Гермиону, и она во все глаза смотрела на эту удивительную картину, не в силах поверить в реальность происходящего. Он обхватил ладонями её руку и потянул к губам, будто бы пытаясь не словами, а действиями принести извинения. — Нет! — она выдернула пальцы из его захвата и вжалась в кресло. Такой Северус был непонятным, пугающим, будто сошедшим с обложек дамских романов. Он прикрыл глаза и покачал головой: — Всё правильно, дорогая, я бы ни за что себе не поверил, но ты должна. Я неверно истолковал твоё отношение. И, признаюсь, впервые за много зим почувствовал, — Снейп перевел дыхание и вновь посмотрел прямо в глаза Гермионе, — ревность. Мне была невыносима сама мысль, что ты можешь использовать меня в качестве подмены своему лю… — Хватит! — Она вскочила с кресла и отошла к двери. — Что за чёртов спектакль вы здесь разыгрываете? С чего бы вам менять своё мнение? — Я много думал и пришел к выводу, что ошибался. — Снейп поднялся на ноги и сделал шаг вперед, но тут же замер, остановленный вытянутой ладонью Грейнджер. — Я готов чем угодно искупить свою вину. Я пойму, если ты не захочешь больше иметь со мной дела. Хотя нет, не пойму… — Нет, я не намерена больше все это выслушивать. Я сейчас же ухожу! — Гермиона! — Баритон прозвучал в тишине кабинета, словно гонг, и молодая женщина замерла у двери. — Я знаю, как помочь Элис! Она обернулась и посмотрела на Снейпа, ища подвох в сказанном. — Это какая-то уловка, Снейп, я нутром чую. — Нет-нет, Гермиона. Я действительно уже некоторое время работаю над составом, который поможет девочке восстановить нейронные связи. Это нечто совершенно новое, чего ещё никто не пытался создать. Он медленно двигался к онемевшей Гермионе, рассказывая о собственном изобретении, а она продолжала неверяще смотреть ему в глаза. — Зачем давать мне надежду, если её всё равно не поставить на ноги? — прошептала она. — Потому что мы должны верить! Здесь и сейчас вера — это наше спасение, наша отдушина. Только вера сможет дать нам силы, чтобы справиться с этим недугом. Гермиона, позвольте мне вам помочь. Разрешите искупить свою вину перед вами обеими. Я прошу… — Зачем? — Возможно, привычка быть полезным неискоренима. — Мне не нужна ваша жалость, господин директор. Я не желаю быть вам обязанной. Снейп напрягся, зло поджал губы и бросил: — Не припомню, чтобы обсуждал с вами вопрос оплаты, миссис Грейнджер. — А вы и не обсуждали, но я понимаю, что ничего не делается просто так, за всё надо платить. Но у меня нет материальной возможности отблагодарить вас за помощь. — А разве я говорил о материальном вознаграждении? Мы могли бы обсудить всё постфактум. Если вы дадите согласие на лечение Элис, я бы просил вашей помощи в работе над составом. Мне понадобится кровь девочки, возможно эпителий, слюна. Я не до конца определился с набором ингредиентов, но по моим расчётам ничего запрещённого и дорогостоящего использовано не будет. — Я оплачу стоимость материалов и время, которое вы потратите на исследования, — ровным голосом произнесла Гермиона. — И, наконец, всё, что произойдёт в лаборатории, будет только в моём присутствии. Других вариантов нет и быть не может. Если вам такое подходит, то я готова выслушать, какая идея о восстановлении подвижности ног моей дочери вас посетила, господин директор. Он будто бы прилип к ней взглядом, не отводя глаза ни на миг. Гермионе было душно, внутри бушевала такая буря, что впору разнести весь кабинет к чёртовой матери, но внешне она оставалась спокойной и лишь постукивала ногтями по столу, выдавая нетерпение. — Как я уже говорил, я некоторое время работаю над зельем для восстановления нейронных связей головного мозга. Попутно можно использовать мазь, которая заставит атрофированные мышцы регенерировать. Возможно… — Комплексная терапия не принесла результатов ни разу за всё время лечения. Колдомедики ещё несколько лет назад заявили, что вероятность поставить Элис на ноги почти равна нулю. — Я так и думал. Мне нужно знать, как Элис получила травму. — Не понимаю, для чего это нужно, учитывая, что у вас нет целительского образования. — В академии есть обязательный курс анатомии. Не имея знаний о человеческом теле, — он кашлянул, внезапно смутившись, — невозможно создавать лекарства. Скажите, Элис родилась без патологий? — Да. Она была здоровым ребенком. Даже простуды случались крайне редко. — Это как раз и неудивительно, — задумчиво отозвался Снейп. — Волшебников ничтожно мало. Магия заботится о каждом ребёнке. — Да уж, заботится… — с горечью пробормотала Гермиона. — Элис было пять, когда она упала в пруд. Я отвернулась на миг, чтобы ответить на телефонный звонок, а когда обернулась, её не было на берегу. До сих пор не могу понять, как это произошло, но я едва спасла её. Она не дышала несколько минут, мне пришлось применить магию, чтобы вернуть ей дыхание. — С кем вы разговаривали, Гермиона? Она нахмурилась. — Какое это имеет значение? — Самое прямое. Так с кем? — У меня на тот момент были отношения с мужчиной, и я говорила с ним. — Девочка знала о вашем, кхм, бойфренде? Это не праздное любопытство, нам важно оценить каждую мелочь, чтобы сделать верные выводы. Гермиона хмыкнула и бросила: — Ну да, вы же мастер верных выводов, директор. Он стиснул зубы, проглотив колкость. — Элис знала? — Полагаю, да. Вы же не думаете, что пятилетний ребенок мог намеренно причинить себе вред, чтобы наказать меня за то, что у меня появился кто-то кроме неё? — Не намеренно, Гермиона, бессознательно. Дети по своей природе эгоистичны. И это, кстати, объясняет ещё и сегодняшний всплеск ревности, которому я стал свидетелем. — Это полная чушь! — она заходила взад-вперед по кабинету. — Страх разделить вас с кем бы то ни было заставил её пойти на такие крайние меры. Неосознанно она подвергла свою жизнь опасности, а после этого перестала ходить, став беспомощным младенцем. А что имеют младенцы, Гермиона? — Я не понимаю… — Безраздельное внимание и любовь родителей. Матерей, по большей части. — Боже мой… Снейп шёл по тонкому льду, боясь оступиться и провалить всю операцию, а потому очень осторожно поднялся и приблизился к Гермионе, взяв её за предплечья. — Я уверен, это излечимо, нам всего лишь нужно понять, что является тем якорем, который притягивает её к креслу. Я не исключаю проблем с позвоночником, но для начала я бы занялся её психическим состоянием. Гермиона взбеленилась: — Моя дочь не сумасшедшая! Она инвалид, но не псих! Я никому не позволю копаться у Элис в мозгах! Снейп отпустил предплечья Грейнджер и отошел к окну. Некоторое время он молчал, будто бы рассуждая о чём-то крайне важном. — Легилименция отпадает. В ней сильное магическое ядро, и я бы солгал, если бы сказал, что не наврежу, помогая. Нет, нам нужен иной способ. Зелье, которое я сейчас варю, экспериментальное, на основе моего же изобретения. Его используют в Мунго для людей, впавших в кому. Я пытаюсь адаптировать его для Элис, чтобы, скажем так, разбудить её нижнюю часть, заставить мышцы слушать сигналы головного мозга. — Я боюсь. Элис — всё, что у меня есть. А если я потеряю её? Я не смогу жить. Мне незачем будет жить. — Ты не потеряешь Элис, я не позволю этому случиться. От Снейпа исходила такая уверенность и сила, что Гермиона на секунду растворилась в этом и поверила. Вручила жизнь дочери и свою в его крепкие руки. Как бы ни была сильна обида, Грейнджер доверяла его уму, гениальности, зрелости. Она стояла посреди кабинета, потерянная и несчастная. Северус подошёл и обнял её, прижимаясь щекой к макушке и поглаживая по затянутой в мантию спине. — Мне нужно будет обсудить это с дочерью. — Полагаю, нужно, но не сейчас. Элис раздражена и агрессивна, позволь мне поговорить с ней при случае. Зелье будет готово через семь суток, и за это время я постараюсь убедить её начать терапию. — Ты? — Она подняла на него изумлённый взор. — Я. На правах директора и на том простом основании, что я мужчина и вижу ситуацию несколько с иной стороны. — Она ненавидит тебя, — пробормотала Гермиона, уткнувшись ему в рубашку. — Это у вас семейное, — усмехнулся Снейп и запечатлел невесомый поцелуй на её волосах. Когда свет Патронуса прорезал полумрак кабинета, обоим пришлось зажмуриться. Полосатая кошка грациозно устроилась на столе, произнося: — Северус, я убедила Гермиону не писать заявление в Аврорат. Тебе больше не о чем беспокоиться. И истаяла. — Так вот в чём дело? Ты просто решил заткнуть мне рот, чтобы сберечь свою репутацию в Министерстве? Какая же ты сволочь! Я ненавижу тебя!!! Гермиона вырвалась из объятий и вылетела за дверь. А Снейп стоял посреди кабинета, стиснув кулаки и желая придушить всех, кто имеет даже отдалённое отношение к семейству кошачьих.