Совсем близко

      Аннабет почти приходит в порядок, когда в уборную влетает Перси.       Взгляд парня скачет по комнате, пока не останавливается на девушке. Черты его лица смягчаются, а затем снова напрягаются, заметив покрасневшие глаза Аннабет.       - Аннабет, что случилось? – подходит ближе, аккуратно сжимая ее предплечье. – Мы хотели начать собрание, но тебя все не было…       - Все хорошо, - отмахивается она, отлепляется от стены, к которой прислонилась, и уверенно проходит к двери.       Знал бы он, как громко кричат в голове ее бесы.       Перси остается стоять около стены, недоуменно оглядывая напарницу.       Аннабет смотрит на него в ответ, вспоминая письмо Люка, и вдруг принимает рисковое решение, которое ни за что не выскажет вслух. Она уверенна, узнай об этом ее напарник – оторвет ей голову, но уж лучше ее закуют в темницах девятого круга ада, чем ее друзья и близкие окажутся в опасности.       - Идем. Я в норме. Позвонила родным, захотела узнать, как дела. Теперь можно начинать собрание, - заверяет она, сжимая кулаки, чтобы унять дрожь в руках.       Парень минуту неподвижно стоит, рассматривая девушку, что-то прикидывает в голове. Кивает и подходит медленным шагом, словно хищник на охоте, не отводя взгляд. По спине Аннабет бежит стадо мурашек, она чувствует себя крайне неудобно.       - Идем, - соглашается Перси и, пропустив ее вперед, идет в кабинет.       Но до кабинета они не доходят.       Где-то на полпути Перси, остановившись, резко разворачивается и берет Аннабет за руку. Девушка от неожиданности подскакивает и впечатывается в грудь парня. Это прикосновение выбивает воздух из обоих.       - Аннабет… - тянет Перси, заглядывая ей в глаза. – Если есть что-то, что беспокоит тебя…       - Все хорошо, - тут же отвечает, дергая руками, которые держит парень. Перси отступает на полшага назад, но руки не отпускает.       - Скажи мне, пожалуйста. Я вижу, что-то не так…       - Мне нечего тебе рассказывать. Просто не бери в голову, - получается немного грубее, чем хотелось.       Такой ответ, кажется, Перси злит. Он отпускает ее руки и сжимает челюсти, во взгляде горит пламя.       - Как ты не понимаешь, я не могу не брать в голову! Я беспокоюсь обо всем, что связано с тобой!       - Ты до этого только и делал, что задевал меня. Думаешь, я так сразу поверю в это?       Парень делает еще один шаг назад, болезненно морщась от ее слов.       - Это не меняет того факта, что я волнуюсь о тебе. Я был глупым мальчишкой, знаю, но я пытаюсь закрыть прошлые ошибки реальными действиями в настоящем. Будто сама не понимаешь, какое производишь на меня впечатление.       И Аннабет не знает, что на это ответить.       Она смотрит на Перси, стоящего напротив нее, совсем как тогда, когда он признался ей в чувствах.       Тоска и боль снова поселились в этих великолепных зеленых глазах, но теперь там была и крупица вины, совершенно необоснованной, и все же, самой настоящей. Его слова были пропитаны горечью, с какой моряки прощаются со своими ушедшими на дно товарищами и верными кораблями, с какой влюбленные отпускают свою любовь, забравшую сердце, к другому, потому что знают, что не смогут сделать ее счастливой.       Аннабет невольно беспокоится: «Откуда это в нем? Когда он успел испытать столько?»       Она тяжело сглатывает и подходит к парню. Перси впивается взглядом в нее, и только бог знает, каких усилий требует это простое действие.       Аннабет подходит еще ближе и теперь уже она обеспокоенно сжимает его руку. Она с трудом удерживается, чтобы не поведать ему о причине своего беспокойство, но за эту неделю ей так часто приходилось молчать, когда хотелось кричать, что она лишь со щемящей болью на сердце – сравнительно безболезненно – подавляет этот порыв.       - Прости, правда, прости меня. Я не хотела срываться на тебя, просто устала. У нас есть более важные проблемы, чем мои истерики. Идем, нас ждут, - тихо уговаривает она, гладя его рукой по плечу.       Перси смотрит на нее несколько секунд, медленно моргает и, улыбнувшись одними уголками губ, отвечает:       - Идем, Воображала.       И это простое слово, глупое прозвище действует лучше всякого лекарства. Успокаивает лучше сотни слов. На мгновение снимает с сердца тяжелые оковы и цепи, позволяет вдохнуть полной грудью и забыть обо всем, что тревожит.       Но лишь на мгновение.       А затем Аннабет вспоминает свой план, который обязательно разобьет ей и Перси сердце, и до крови закусывает губу, потому что сейчас как никогда ей хочется завыть от отчаяния.       Она с некой отстраненностью замечает, что подобное настроение последнее время сопровождает ее слишком часто.       Перси отпускает ее руку, и они идут в кабинет.

***

      Как только они входят в кабинет, все разговоры и споры прекращаются. Агенты одновременно поворачиваются в их сторону.       Аннабет гробовой тишине садится за стол, пока ее сверлит взглядом почти вся их команда: Пайпер, Нико и Лео. Хирона нет, что несколько удивляет девушку, ведь пусть он и не разъезжает по местам преступления, но собрания посещает с исключительным постоянством.       - А где Хирон? – интересуется она, нарушив тишину.       Пайпер, сидящая ближе всех, наклоняется к ней. Аннабет замечает, как Перси кидает на нее предостерегающий взгляд.       - Он не знает о собрании, - начинает брюнетка. – Мы решили провести собрание одни, ведь…. В общем, мы хотим поговорить одни.       Аннабет сердито оглядывает присутствующих, понимая, к чему та ведет.       - Хотите сказать, что не доверяете ему? Он же нам как отец. Он столько сделал для нас!       - Аннабет, Аннабет, - Перси поднимает руки, прося успокоиться. – Мы не говорим ничего такого. Дослушай лучше. Просто хотим поговорить без его постоянных недовольных и обеспокоенных речей. Без начальства, понимаешь? Это не значит, что мы ему не доверяем. Не знаю, как ты, а я честно устал от этих можно – нельзя, опасно – неопасно. Все в порядке, успокойся.       Она внимательно выслушивает его и, убедившись, что ее друзья действительно не собираются устроить никакой революции, согласно кивает.       - Хорошо, давайте начнем.       Агенты облегченно выдыхают и опять начинают свои споры.       - Тела охранников не обнаружены, как и тела членов компании Parelite`s technologies.       Однако кровь, которой было написано на стене послание, принадлежит одному из наших служащих. Кроме этого, других улик обнаружено не было, записи с камер наблюдения стерты на прошедшие несколько часов. Все чисто, - Перси задумчиво стучит пальцем по подбородку.       Все выслушивают его и, как только Перси замолкает, разрываются новыми спорами.       Аннабет наблюдает за агентами, отчаянно желая оказаться в другом месте, лишь бы не сидеть здесь и слушать о минимальном количестве улик, когда одна из них греет ей карман пальто.       Тут к ней наклоняется Пайпер.       - Ты чего так долго?       - Звонила семье, спрашивала, как дела, - говорит Аннабет, чувствуя, что актерскому мастерству ей еще учиться и учиться.       Пайпер кивает, кажется, удовлетворенная ее ответом.       - И как они?       - Все хорошо. Отец на работе, я говорила только с мамой, - говорит блондинка, и пусть это правда, но ее щеки все рано начинает понемногу сводить судорога.       Пайпер еще раз кивает и выпрямляется, вновь заводя спор с Ди Анжело. Девушка что-то упрямо повторяет Нико, но тот лишь недовольно складывает на груди руки.       - Но кому тогда адресовано это послание? – Лео крутит в руках фотографии с место преступления.       Перси не выдерживает наблюдать за крутящимися цветными картонками в руках агента и отбирает их под недовольные крики парня.       - Не знаю, - отвечает он, складывая фотографии в стопку и ровняя ее, постукивая ими об стол. – Но кто бы это ни был, он получил его. Наши преступники не глупы, они бы не стали оставлять послание, если бы не были уверенны в том, что оно дойдет до своего получателя. Это я знаю точно.       Оно дошло.       Аннабет вздрагивает от своих мыслей, но этого, кажется, никто не замечает. Она начинает понимать, насколько тяжело ей будет скрывать все от своих друзей.       Но она делает это, чтобы спасти других друзей. Талии и Клариссе может помочь только она.       Аннабет знает, какие сообразительные ее друзья, и от этого начинает нервничать. Они вполне могут догадаться, что она имеет к этому делу какое-то отношение, но если остальные может и не увидят этого, то Перси точно заметит подвох. Он прекрасно умеет определять, когда человек лжет, будто видит людей насквозь, читая их как открытую книгу, и вообще до жути хорошо разбирается в человеческой психологии, Аннабет лишь надеется, что он будет слишком увлечен делом и не сможет провести линии от расследования прямо к ней.       Перси действительно умен, но это значит, что Аннабет придется научиться быть умнее, хитрее и дальновиднее, раз уж на то пошло.       Ради друзей, думает она, сжимая руки под столом, и, когда Перси спрашивает, что она думает по поводу послания, она отвечает, ничем ни показав своей обеспокоенности, надевая маску идеального агента и человека с совершенно ровным эмоциональным фоном:       - Ты прав – кто бы то ни был, он точно получил послание, ведь наши преступники все же не первого класса. Но это послание довольно мрачное, вам так не кажется? «Ты будешь нашей» - скорее какая-то угроза.       Лео согласно поддакивает, и их беседа вновь оживляется.       Они сидят в кабинете до позднего вечера, чуть дольше, чем длится их рабочий день.       Выходят из здания, прощаясь, и расходятся в свои стороны. Аннабет собирается поймать такси прямо около офиса, уже подходит к дороге, как кто-то придерживает ее за локоть.       Обернувшись, она видит Перси.       - Аннабет, я знаю, мы уже говорили об этом, но ты сегодня была сама не своя… - обеспокоенно начинает он, но девушка его останавливает:       - Верно, Перси, мы уже говорили об этом. Я сказала все, что хотела, - она вытаскивает свою руку из его хватки. – Пока, Рыбьи Мозги.       Аннабет уходит к дороге, оставив Перси, все еще обеспокоенно смотрящего ей вслед.       Так и не сказав больше ничего.       Поклялась, что Перси не узнает, что спустя пару дней она уйдет, скроется от них в тенях и последний раз мир увидит ее около дома нома номер 327 в Меррике, откуда Аннабет уже никогда не сможет вырваться.

***

      Аннабет падает. Вокруг – лишь темнота и тишина, что окутывает ее тело. Ветер свистит в ушах, врезается в грудную клетку так, что больно вдохнуть, внутренности сжимаются от ужаса.       Тихий шепот сквозь стены не дает ей забыться, и она падает в темноту, дергая руками, пытаясь схватиться за что-нибудь, но сквозь пальцы проходит лишь ветер.       Слезы наворачиваются на глаза, а она продолжает падать. Рев ветра, шум собственной крови, бегущей по венам. Отчаяние завладевает ее существом.       Аннабет в свободном падении.       Но она не умеет летать.       - Аннабет! – разлетается ее имя, сотрясая пустоту.       Она больше не падает – стоит на самом краю обрыва. Высоко над головой – своды пещеры, окутанные черным дымом, а впереди – темнота, та самая, в которой она летела мгновение назад.       - Аннабет! – гремит голос на всю бесконечность неизвестности вокруг.       Девушка машет головой из стороны в сторону, пытаясь отыскать источник звука, но взгляд выхватывает из темноты лишь новые и новые клубы тумана.       - Аннабет! – намного громче и резче, чем в прошлый раз. – Аннабет! – совсем близко.       Она опускает взгляд в пропасть около ее ног. В холодных тенях тонет человек.       - Аннабет!       Светлые волосы парня едва видны, но даже после всех ужасов мира, произошедших с Аннабет, она в секунды узнает родную фигуру.       - Люк! – бросается к самому краю, склоняясь вниз, и тянет руку, пытаясь дотянуться до некровного брата. – Люк, Держись! – но он слишком далеко, чтобы была хоть какая-то возможность его спасти.       Люк все дальше падает в пустоту, его голубые глаза, маленькие кусочки льда, смотрят прямо на нее.       Смотрят с яростью и жестокостью.       Аннабет вздрагивает и крепко вцепляется холодными пальцами в твердую породу под ней.       - Аннабет! – снова кричит Люк, и девушка только сейчас замечает в его голосе ненависть. – Ты! Аннабет! Ты будешь нашей! Все из-за тебя! Ненавижу! Мы заберем тебя!       Слышишь, ненавижу!       - Нет… - тело подрагивает, температура вокруг понижается на десяток градусов. – Лука, не надо, не надо, пожалуйста…       Но он не слышит.       Люк летит в пропасть. Аннабет не может его спасти.       Тело парня стремительно исчезает в тумане.       Аннабет скребет ногтями по камню, все руки покрываются глубокими царапинами. Кровь растекается по запястьям и полу пещеры, пачкая одежду девушки. Боль пронзает тело, но Аннабет не останавливается, продолжая сжимать руками острые осколки камней.       - Люк! Вернись! Ты обещал! Вернись! – иступлено кричит, задыхаясь в собственных рыданьях. – Люк!       И тут в пропасти появляется кто-то еще. Девушка замолкает и напрягается, рассматривая другого человека.       Парень падает, быстро скрываясь из виду, темная голова опущена, а глаза закрыты, но Аннабет узнает его.       И ее сердце бьется об ребра, разбивая их на мелкие осколки, замораживая на месте.       - Перси, - шепчет потрясенно, а затем срывается еще сильнее: - Перси! Это я, Перси! Посмотри на меня! Перси, пожалуйста! Перси!       Перси не реагирует на ее слова.       Он не слышит ее, как и Люк.       Он падает, совершенно не подавая признаков жизни. Еще мгновение, и становится лишь точкой в милях под ногами Аннабет.       - Нет! Нет! НЕТ! – кричит, снова и снова, сдирая горло в кровь. – НЕТ! НЕЕЕТ!       И вдруг что-то врезается в голову, спину, и девушка болезненно стонет.       Ноги оказываются связанны, а когда Аннабет пытает их освободить от невидимых оков, путаются еще сильнее. Она дергает руками, ударяясь обо что-то твердое, и начинает сильнее извиваться на холодном полу. Дыхание срывается.       Какая-то неясная мысль проскальзывает в ее голове, и Аннабет затихает. Она смотрит вверх и видит над головой потолок своей спальни, белую люстру под самым потолком.       Она дома.       Поднимается с пола, обнаружив, что лежит у самой кровати. В полумраке комнаты все предметы обретают совершенно другие очертания, причудливые тени ползают по полу и стенам каждый раз, когда под окнами проезжает машина.       Аннабет замирает, наслаждаясь гармонией, царящей в комнате.       Город живет своей собственной жизнью. Словно огромный зверь, он гудит и рычит, у него свой характер.       Город живет дальше, город ни о чем не беспокоится, а через три дня Аннабет придется сдаться своему некровному брату и предать друзей.       На часах 04.27       Она вздыхает, ощущая, как ночная рубашка, взмокшая от пота, неприятно липнет к телу. Стягивает с себя одежду и залезает в кровать, поднимая одеяло с пола.       А город за окном продолжает жить.