Совсем близко

      Выйдя из ванны, Аннабет неровной походкой подходит к шкафу и, распахнув дверцы, наугад вытягивает какую-то вещицу из кучи одежды. Мнет в руках тонкую шелковую ткань насыщенного синего цвета, отстраненно размышляя над тем, сам ли Люк ходил по магазинам и выбирал одежду или же кого-то отправил? Мысль о том, что парень мог сам подбирать одежду, в которой хотел бы видеть Аннабет, заставляет руки дрожать и внутренности скручиваться так, что девушка опасается, как бы ее не вывернуло прямо здесь. По коже бежит холодок. Даже не холодок – ощущение такое, будто по ней скользит настоящий ледник. Но других вещей нет – рубашка, в которой была она, когда приехала сюда, пришла в совершенно ужасный вид от того, что служила пижамой и одеждой в течение двух дней.       Аннабет натягивает на себя синюю рубашку и расправляет складки, жаль только, что здесь нет зеркала – Люк, наверное, убрал его, поскольку побоялся, что девушка может разбить его и использовать в качестве оружия, а эта идея действительно была не плохой.       Садится на кровать и оглядывает комнату. Она ничего не ощущает. Возможно, легкое беспокойство, но ее мозг еще не успел до конца переварить произошедшее. Так всегда – сначала паника, потом – шок, а затем – осознавание и полная истерика. Воспоминания оседают где-то в легких холодными кристалликами, и, от чего-то, в голове неприятно гудит.       Бииип. Бииип       Словно кто-то жмет на кнопку, ту, которая вызывает этот раздражающий звук, давая понять – неправильно.       Бииип. Бииип. Неправильно. Бииип. Ответ не верный. Бииип.       Бииип.       А руки немного чешутся и совсем не от какого-нибудь кожного заболевания. Какой-то кусочек, маленький-маленький – Аннабет может легко его игнорировать – шепчет:       Еще, еще, еще…       Людей всегда тянет к чему-то запретному, неизведанному. Девушка прекрасно это понимает, но сейчас это пугает ее. Зовет, притягивает и одновременно вызывает беспорядочный ужас.       Когда приносят обед, она просит у Неша – того же парня, что принес ей завтрак – нельзя ли ей принести карандаши и бумагу. Парень уходит, пообещав, что спросит об этом у босса, а по приходу отрицательно качает головой. Аннабет закусывает губу, не зная, чем занять себя, чтобы хотя бы на мгновение забыть обо всем, что происходит.       Ей так хочется порисовать, почертить какие-нибудь фигуры, здания, вспомнить портреты семьи. Раньше она очень любила рисовать. Ей приносило некое наслаждение и спокойствие водить по белым листам цветными карандашами, кистями. Она долго мучилась, выбирая между профессией художника-архитектора и агентом ФБР, и, как видно, остановиться на одном так и не смогла – иногда ей действительно было необходимо взяться за кисти. И сейчас был именно такой момент.       Надо выплеснуть все свои переживания, надо отвлечься, иначе она не сможет вынести это. Руки дрожат еще сильнее. Плохо, как же, черт возьми, все плохо.       Аннабет сжимает кулаки и расслабляет их, наблюдая, как тянутся мышцы под кожей. Движения выходят рваные. В какой-то момент она понимает, что ее дыхание тоже сорвалось.       Старается выдохнуть, но воздух будто цепляется за ее легкие, не давая сделать этого. Рваные поверхностные вдохи разрывают грудную клетку. Аннабет хватается за горло, шею скручивает тянущей болью. Перед глазами мелькают маленькие белые звездочки. Появляется порыв позвать на помощь, но изо рта вырываются лишь жуткие хрипы.       Где-то на корке головного мозга она осознает, что открылась дверь. Чьи-то сильные руки сжимают ее, грубо тряся. Глаза Аннабет застилает белая мгла, боль и ужас, старые, как сам мир, овладевают ее существом. Она чувствует, как по ее щеке катятся слезы.       - Аннабет! – раздается голос Люка, девушка всхлипывает, протяжный жалобный стон-хрип вырывается из нее. – Аннабет!       Она вырывается из рук парня, хватаясь за грудную клетку. По ней будто режут тупым ножом.       - Аннабет!       Девушка начинает еще сильнее сопротивляться. Этот голос, знакомый голос, порождает в ее голове новую волну паники.       Того смятения, что было утром, нет и в помине. Ее реакция однозначна – страх. В тех местах, где ее держат за руки, мышцы напрягаются так сильно, что становиться больно.       - Аннабет!       Ее трясут еще раз, она сильно бьется затылком обо что-то и удивленно вздыхает, наполняя легкие воздухом. Мутная пленка перед глазами исчезает. Девушка крутит головой по сторонам и видит лицо Люка. Страх снова замораживает ее.       - Нет, - шепчет она и начинает еще сильнее вырываться из чужих рук.       Руки не отпускают.       - Аннабет, - вновь зовет Люк, - успокойся.       Но его голос лишь усиливает панику. Тело дрожит, покрываясь потом, перед глазами мелькают яркие звездочки.       - Нет! – кричит девушка. – Нет, пожалуйста, не трогай меня, Люк! Пожалуйста.       Она обещала, что никогда не будет молить о пощаде, обещала, что будет до конца стоять. Но она едва ли помнит об этом, прижимаясь всем телом к стене, ощущая, как паника заполняет ее.       - Аннабет.       Девушка разлепляет глаза и смотрит на него сквозь слезы, все дальше отползая по матрасу к изголовью кровати.       - Пожалуйста, не надо, не надо. Уйди, Люк, прошу. Мне страшно, так страшно. Это не ненависть, Люк, не подчинение. Мне действительно страшно, - тараторит она, голос дрожит. Парень наклоняется к ней. Аннабет едва ли может разглядеть его лицо из-за пелены слез. Она нервно дергается, падая на локти.       - Нет! Не подходи, пожалуйста. Нет, нет, нет.       - Анн…       - Уйди!       Девушка жмется к стене, смотря на него с настоящим ужасом. Все, что произошло до этого становиться не важным.       О, боги, как она его боится.       Люк встает с кровати, протягивая ей руки, Аннабет иступлено кричит.       - Нет, Нет! Не трогай меня! Уйди, уйди. Уйди! Нет!       Сердце колотиться где-то в горле, внутренности сжимаются от страха. Она не удивиться, если ее сейчас стошнит собственными органами. Слезы заливают лицо, капают на руки, что превратились в настоящие сосульки.       - Нет! Не надо! Люк, уйди! Прошу, прошу, - она замирает, глядя на парня.       Тот стоит напротив и, увидев, что Аннабет больше не сопротивляется, огибает кровать, подходя ближе.       И тут у нее срываются все тормоза.       Девушка резко дергается в противоположную сторону и кричит так, что закладывает уши. Она орет, сдирая горло в кровь, давясь собственными слезами. Орет, потому что страшно. Кричит, потому что б о и т с я.       Крик прекращается, когда Аннабет заходиться в приступе кашля. Она отводит руку от лица, видя на ней кровь, горло пронзает острая боль. Поднимает голову и в ужасе смотрит на Люка, отчаянно качая головой, цепляясь пальцами за одеяло.       - Нет, - хрипит она, дергаясь всем телом.       Парень смотрит на нее, хмуря брови, и медленно выходит из комнаты. Аннабет наблюдает за его движениями, замерев, словно жертва перед хищником. Дверь открывается снова, девушка почти начинает кричать, как различает в очертаниях фигуры Неша. Парень бесшумно подходит к ней, держа руки за спиной.       - Нет, - повторяет она, зная, что тот от нее прячет.       - Прости, - качает головой, наклоняясь над ней.       - Нет! – она размахивает руками, не подпуская противника ближе. – Нет!       Парень ловит ее за руки, и шею Аннабет пронзает холод. Девушка обреченно падает на кровать, громко хрипя, и наблюдает за бликами от люстры, что скачут по игле шприца, когда парень отходит от нее.       - Это всего лишь снотворное, - раздается откуда-то сверху.       Веки тяжелеют, свет режет глаза, но Аннабет борется, упрямо стараясь не заснуть.       Это не просто снотворное. Это билет в мир кошмаров. Как только она заснет, все ее страхи обретут силу и вырвутся, представ перед ней не в образе мыслей – почти в реальности. Она вновь окажется в личном аду, вспомнит все, от чего старалась абстрагироваться днем. Талия вновь посмотрит на нее голубыми глазами и вновь умрет. Люк закричит на нее, подойдет ближе и нежно обнимет, напоминая о том, что никогда не вернется. Перси вновь будет падать, умирать, страдать, вновь будет звать ее, а она ничем не сможет помочь.       Это снотворное не просто лекарство, этот сон не просто сновидение – это ужас, гибель всего самого сокровенного для Аннабет. Это то, что вызывает страх ничуть не меньший, чем присутствие Люка.       Иногда ей кажется, что она сходит с ума. Иногда она уверенна, что это именно так. А иногда она забывает об этом, поскольку случается так, что единственное, о чем она думает это:       «Я хочу жить, пожалуйста. Я хочу выжить сегодня».       Но сегодня не такой день. Сегодня другая фраза сопровождает все ее мысли:       - Нет! Нет, нет, нет…       Она сворачивается калачиком на кровати, трясущимися руками обнимая себя, и короткими ногтями вновь и вновь царапает кожу, лишь бы не заснуть.       Не.       За.       Снуть.       - Нет, нет, нет…       Но тело не слушается. Веки, налитые свинцом, опускаются все ниже. Кровь медленнее бежит по венам. Мысли затихают.       Аннабет нервно дергается на кровати, стараясь растормошить глупое тело, но безрезультатно.       Она засыпает.       Чувствует, как колючие когти сна утаскивают ее из комнаты. Ее будто волокут по лестнице, в то время как кто-то все время нажимает на выключатель, от чего перед глазами начинают мелькать яркие вспышки. По ногам растекается холод.        Аннабет снова дергается, но ощущает лишь покалывание. Последние оставшиеся мысли бешено крутятся под черепной коробкой, словно дикий зверь, запертый в неволе.       Последнее, о чем она думает, прежде чем провалиться в пугающую темноту, это:       «Пожалуйста. Я не хочу спать. Я боюсь. Мне страшно. Пожалуйста, лучше убейте меня, я не хочу спать. Только не это».       Она пытается сказать это вслух, но вырываются лишь бессвязные хрипы.