***
Дилан не знал, в какой момент все пошло наперекосяк. То ли когда он случайно узнал от медсестры, что Бритт не пускала Холл к нему в палату, пока он лежал в больнице; то ли когда Бриттани не было двое суток подряд, а потом её подвез неизвестный парень, облапавший её на его глазах. То ли еще раньше, когда его напарница влетела в него в дверях съемочного павильона, оставив после себя шлейф цветочного парфюма. Или же когда чокнутый Дэвис заставил их переснимать сцену поцелуя двенадцать чертовых раз. О’Брайен привык все контролировать в своей жизни, привык быть хозяином собственных эмоций, но что-то явно выходило из-под контроля, потому что его сердце невольно замирало каждый раз при виде Роден, вбегающей на цокающих каблуках в павильон со словами «я не ответила тебе». В конечном итоге, он полностью вышел из зоны комфорта, найдя единственным выходом из ситуации простой побег. Глупо, опрометчиво, по-детски. Сбежать и утопить разбушевавшиеся эмоции в стакане виски. Что происходит в твоей жизни, О’Брайен? Какого черта ты рушишь все вокруг себя? Личную жизнь, отношения с коллегами, начальником? Ответа не было. Дилан не знал, какой из микрочипов в его мозгу дал сбой и начал системное разрушение всей остальной нейронной системы. Давно ли сердце начинало биться чаще, когда он видел рыжеволосую на знакомой съемочной площадке? «Да, давно» — подсознание нервно закурило трубку. Дружеские отношения давно ушли на второй план, сменившись холодными приветствиями коллег по работе. Из-за чего? Он не знал. В последние встречи с Роден он и вовсе вел себя как полнейший урод, но что-то подсказывало: окончательно потерять и этого человека будет еще одной огромной ошибкой в катившейся под откос жизни Дилана О’Брайена. Нужно хотя бы поговорить с ней. Если она захочет говорить. Раньше его связывали мнимые узы отношений с девушкой, которая никогда не любила его, которая изменяла ему все эти годы и при этом устраивала скандалы на ровном месте, сейчас же его не связывало ничего.***
— Дилан, какой ваш любимый момент в финальном сезоне? Он глазами выискивал в толпе знакомые рыжие пряди, вяло отвечая на вопросы неугомонного корреспондента из «MTV LIVE». — Дилан? — Э-м-м… Думаю, воссоединение Стидии в десятой серии. Неизвестно каким образом проникшая в здание группа фанаток завизжала от восторга. — Почему именно этот момент? Потому что я до сих пор чувствую на губах её клубничный вкус. — Ну, знаете, поклонники всегда любили пару Стайлза и Лидии, так почему бы и нет? — Дилан, а каково было снимать сцену поцелуя? Да что ж ты прицепился. Охуенно было. Он нервно провел пальцами по подбородку. — Я актер, для меня каждая сцена по-своему важна. Корреспондент учтиво заулыбался, хотя в его пресных глазах О’Брайен не видел ни капли искренности. Еле удержавшись, чтобы не отмахнуться от смазливой мордашки, он развернулся и ушел вглубь зала. Вот тогда он наконец увидел её. В черных обтягивающих леггинсах, красном свитере, взволнованная чем-то, Холлэнд направлялась к уборным комнатам, на ходу ища что-то в сумочке. — Привет. — Девушка на секунду замерла, но затем решительно прибавила шаг, не обернувшись. — Холл! — Хлопнула дверью, оставив его чувствовать себя полнейшим кретином.***
— Дил? Привет, дружище, как я рад тебя здесь видеть. Не знал, что ты приедешь. Тай хлопнул его по плечу и зажал в объятьях. — Да что с вами всеми такое? И на тебе лица нет! — Тайлер фыркнул, в ожидании на него уставившись. — Тоже? — Тот насторожился. — Ну, не знаю, чувак, Холл выглядела, как будто её пыльным мешком по голове ударили. Вот-вот, прямо как ты. Впрочем, из нее ничего не выцепить, ты знаешь. — Тайлер задумался, как будто вспомнил что-то. — Только разве что Шелли, по-моему, говорила, что они порвали с Максом. — Они… что с Максом? — О’Брайен явно не рассчитывал сегодня услышать что-либо подобное. В этот момент их прервали: всех позвали в зал. — У тебя срочно, чувак? — Тайлер положил ему руку на плечо. — Или мы можем обсудить это после? — Все в порядке, Тай. Пошли. Нихера, нихера не в порядке. На экран он не посмотрел ни разу.***
Она весь вечер избегала его, совершенно явственно и намеренно избегала. Не встречалась с ним взглядом, начиная говорить то со Спрейберри, то с Эндрю, то с Мелиссой: лишь бы случайно не наткнуться на него. — Черт, Дил, если бы все парни смотрели на девушек так, как ты смотришь на Холл, в мире не осталось бы несчастных женщин, клянусь. — Поузи, подвыпивший и повеселевший, был в своем репертуаре. — Рассказывай, что у вас стряслось и почему ты проедаешь взглядом её спину третий час подряд. И где, собственно, Бритт? — Нет больше никакой Бритт. — Дилан мысленно давно пожалел, что начал этот чертов разговор. Пропади оно пропадом. Как ни странно, Тайлер допрос окончил. — Послушай, — Поузи протянул ему полупустую бутылку с пивом, — идиоту понятно, что с тобой происходит. И — если тебе интересно мнение старого друга — раз хочешь поговорить с ней — поговори. Роден попрощалась со всеми, обняла Мелиссу, стоявшую рядом, и направилась к выходу, так и не взглянув в их сторону. И Дилан нашел единственное, на его взгляд, решение. — Тай, у тебя есть её адрес?***
Цепочка Тайлер-Шелли-Тайлер сработала безотказно, и через двадцать семь минут Дилан поднимался на лифте на четырнадцатый этаж высотки неподалеку от центра Лос-Анджелеса. Терять было нечего. Сейчас или никогда. — Твою мать, Шелли, я же сказала, я в поря… Дверь распахнулась, и перед ним стояла Холл — растрепанная, заспанная и совершенно не трезвая. — Разрешишь войти? Неопределенный жест рукой, очевидно, означал позволение.***
Она плачет. По-настоящему плачет, и Дилан топчется на месте в полнейшей растерянности. Он никогда не знал, что следует делать в подобных ситуациях. Бритт ни разу не плакала. Да и не пила тоже. По-крайней мере, при нем. Что бы сделал на его месте нормальный человек? Заварил бы крепкий чай, а еще лучше — кофе. Надо же, О’Брайен, ты умеешь соображать в критических ситуациях. Остается только найти кухню.***
— Тебя ни на минуту нельзя оставить одну, да? — Он стоит сзади и аккуратно собирает в пучок длинные волосы, не забывая придерживать её под локоть. Она хрупкая. Слишком хрупкая. И ей нужна поддержка.***
— Тебе нужно переодеться. А по-хорошему, еще и принять душ, ты вся в вине. Но от тебя не пахнет вином. От тебя по-прежнему пахнет цветами и клубникой.***
Бах — и очередной микрочип нейронной системы выходит из строя. Что-то происходит: что-то, с чем он справиться не в силах. Не в силах отвести взгляд от бездонных глаз цвета весенней травы, опухших и покрасневших, но все равно прекрасных; не в силах бороться с мучительным желанием прижать её к себе, как напуганного котенка, и укрыть от жестокого внешнего мира. — Я буду в комнате, но, если понадобится помощь, позови.***
— Ты совсем ненормальная сидеть на полу? — Что-то острое пронзает насквозь при виде беззащитной, съежившейся на холодном мраморе человеческой фигурки. Странно, если бы перед ним сидел кто-то другой, ему было бы плевать.***
— Я готов помочь. Я действительно хочу этого больше всего на свете. — Давай я просто помогу тебе подняться, пока ты не застудила себе почки, и мы поговорим, ладно? Сокровище, которое нужно уберечь.***
— А за Бритт можешь не переживать. Мы расстались полтора месяца назад. «Нет больше никакой Бритт» — копирует подсознание одну из его фраз, сказанную Тайлеру пару часов назад. — Зачем я приехал? Я не знаю, Холл. Честно говоря, всю мою жизнь мне кажется, что я делаю что-то неправильно. Выбираю неправильных людей, иду по неправильной дороге, расставляю неправильные приоритеты. Знаешь, я ненавижу публичную жизнь, наверное, это своего рода наказание. Возможно, ты понимаешь, о чем я. Такое чувство, будто я постоянно упускаю самое важное, то, что должен бережно хранить. Хотя бы раз в жизни я должен поступить так, как говорит сердце, а не следуя очередным навязанным общественностью стереотипам. — Он запинается, не замечая, что в кровь искусал нижнюю губу. — Я приехал, потому что понял, что слишком многое потерял за свои двадцать пять лет. Слишком многих. Но, почему-то мне кажется, что тебя я потерять не имею права. Э-м-м… — Взъерошивает и без того непослушные волосы. — Собственно говоря… — шумно выдыхает, — я слышу, как ты мило сопишь уже три минуты, поэтому говорить намного проще. Кажется, я сломался, Холл. И мне нужна ты.***
Кто-нибудь говорил тебе, какая ты милая, когда спишь? Когда переворачиваешься с бока на бок и разговариваешь во сне? Почему-то мне кажется, что я различаю свое имя. Больные, больные фантазии. Я не хочу уходить, Холл. Я не хочу.***
— Как самочувствие? С каких пор ты, долбанный эгоист, стал заботиться о чужом самочувствии? — Ну, не смотри на меня, как на привидение. И выпей таблетки, ну же. Я не собираюсь тебя травить. — Усмехнулся, заметив недоверие, отразившееся на её лице: Холлэнд Роден, будучи первоклассной актрисой, никогда не умела врать.***
Он действительно отменил съемки. В противном случае, пришлось бы уехать два часа назад. А он не хотел уезжать, по крайней мере, пока она не проснется и он не убедится, что все в порядке. — А теперь успокойся и ляг обратно, пока я не уложил тебя насильно. Ему слишком забавно наблюдать за реакцией Холл, которая явно перестала понимать, в какую игру они играют. Впрочем, как и он сам.***
— Дил, я серьезно. Почему ты остался? Действительно, почему? — Потому что захотел. Он скорее почувствовал, чем услышал, как Холл резко выдохнула и потянулась ему навстречу. Хватит с него. Я хочу тебя, Холлэнд Роден. Я хочу, чтобы ты была моей.