Point of view

Даже в темноте мелкая рябь перед глазами виделась слишком четко. Точки быстро сменились странным маревом, как будто все происходящее Брюс наблюдал через мутное стекло, с грязными разводами. Наверняка так действовала неизвестная отрава, которую Валеска подмешал в злосчастное угощение. Дверь захлопнулась прямо за спиной, как только парень вступил на неизвестный путь. Медленно ступая вперед, он, пытаясь хоть немного исследовать окружающее пространство, провел по твердой шершавой поверхности ближайшей к нему стены. Схожесть материала с тонкой фанерой внушила ложную уверенность, что за преградой может обнаружится ещё один проход, по которому можно будет обойти весь этот лабиринт. Удар кулака вызвал боль в сбитых костяшках, но не принес никакого результата. Стена осталась целой и невредимой, не оставив даже намека на трещину. Брюсу уже начинало казаться, будто силы окончательно покинули его, поскольку к пелене перед глазами добавилась ещё необыкновенная легкость, которая создавала ощущение, что собственное тело вовсе не принадлежало ему, и каждое движение почти что невесомо. Хотя до этого Уэйну не доводилось испытывать на себе эффект употребления каких-либо психоделических веществ, интуитивно он мог предполагать, что такое состояние было весьма приближено к тому самому наркотическому опьянению, которое было принято считать конечной точкой мощного прихода. Каждый едва слышный шорох отдавался в сознании какофонией других, неизвестных звуков, сплетающихся меж собой, создавая ещё никому не известную симфонию волнительной и пугающей неизвестности, от которой хотелось буквально согнуться пополам. Нарастающая слабость в коленях заставила Брюса медленно опуститься на пол, прикладываясь лбом к холодной, как глыба льда, стене. Глаза медленно привыкали к темноте, он уже мог видеть очертания потолка и пола. Желание прилечь на спину пересилило доводы угасающего разума. Направленный вверх взгляд неожиданно зацепился за блестящий проблеск, похожий на крошечную серебряную искру бенгальского огонька. Это точка с упорным стремлением множилась, вытесняя светлой пеленой всю темноту вокруг. Заполненное белизной пространство лишало возможности чувствовать, в какой плоскости он находился. Лежал ли он на полу или на потолке? Это не имело абсолютно никакого значения в сравнение с чувством трепещущей эйфории, поглощающим собою все то, что тревожило до этого. Вспышки света угасали и появлялись вновь, мелкой рябью разбиваясь друг о друга, превращаясь в осколки с острыми гранями, которые дрейфовали в этой пустой атмосфере. Узоры напоминали разноцветные кусочки стекла в калейдоскопе. Совершенно не хотелось о чем либо думать, не хотелось двигаться, пытаться встать или даже шевелиться. Рапсодия звуков идеально подходила завораживающему танцу сюрреалистической иллюзии, кружащейся перед Уэйном в ритме плавного вальса. Казалось само время прекратило свой неизменный ход, превращая каждое мгновения в томительную вечность, не имеющую начала и конца, словно застывшую в вязкой капле янтарной смолы. В реальности прошло куда меньше времени, чем показалось самому Уэйну, который не мог трезво оценить, сколько минут или часов прошло с момента его ухода из реальности в дурманящее пространство цветной фантасмагории. «Заурядная логика здесь так просто не сработает!» — голос все еще отдавался эхом в его мыслях. Похоже, эта бессмысленная фраза была, пока что, единственной подсказкой, которую Брюс смог заметить, помимо осознания того факта, что весь затеянный беспредел был как-то завязан на знаменитых сюжетах Льюиса Кэрролла. Сейчас он едва ли мог вспомнить хоть какие-то подробности из книги. В памяти хаотичной вереницей всплывали яркие картинки, которые Брюс пытался собрать в одну единую мозаику. Что было после крошечной комнаты? Сад цветов, чаепитие, или… Море слез? Едва подумав об этом, Уэйн буквально врезался в нечто твердое перед собой. Полнейшая темнота лишала возможности увидеть хоть что-то. Вытянув ладони вперед, он понял, что наткнулся на преграду, в виде закрытой двери. Прошло не так уж много времени, прежде чем та открылась с характерным звуком. В обычное время голубоватое свечение показалось бы довольно тусклым, но сейчас этот свет был подобен ослепляющей вспышке водородной бомбы. Брюс зажмурился, прежде чем оказаться внутри. Как только глаза немного привыкли к невыносимой яркости он, наконец, понял, что оказался на самом краю металлического мостика. Блики на мутной воде, заполняющей пол так называемой комнаты, которая больше напоминала один закрытый резервуар, не давали разглядеть нечто, скрытое в ней. Помещение оказалось минимум в пять раз больше того, в котором он очнулся. Сперва можно было подумать, что выхода отсюда нет, но, присмотревшись получше, практически под самым потолком Брюс заметил открытый вентиляционный люк. Если бы комната была заполнена водой хотя бы наполовину, то добраться до него вплавь не составило бы труда. Такое решение определенно было самым простым, однако что-то подсказывало Уэйну, что так легко ничего уж точно не произойдет. Тихий смех слышался буквально отовсюду, отдаваясь эхом от грязной водяной глади. Его источником, как оказалось, был небольшой, в сравнении с предыдущим монитором, планшет, прикрепленный к потолку. На таком значительном расстоянии Брюс едва мог разглядеть довольное лицо Джерома, чему в глубине души был даже рад. Злоба все ещё бушевала в нем, как не до конца потушенный лесной пожар, медленно, но верно, разрастающийся с каждой минутой. — Ох, я уверен, ты уже успел соскучиться по мне, — он все ещё был полон задора, который сейчас буквально бил ключом. Брюс нехотя поднял голову, все же попытавшись рассмотреть изображение на экране. — Честно, могу только догадываться о твоем нынешнем состоянии, но надеюсь, тебя не развезло больше, чем нужно. Это небольшой дополнительный спецэффект, для полного погружения в атмосферу, так сказать, — хлопнув в ладоши Джером, с хищной улыбкой, продолжил на той же высокой ноте. — Итак, съев пирог, бедная Алиса была так сильно опечалена, что от досады наплакала целое море слез, в котором сама же едва не утонула. Но тебе, Брюсси, не придется бояться утонуть, воды в этой комнатке хватит разве что на то, чтобы утопить какую-нибудь кошку или мелкую собачонку. Ты ведь уже понял, что вся соль вовсе не в этом? Действительно, весь подвох наверняка был в чем-то ином, нежели простой возможности неудачно захлебнуться. — Море слез было таким огромным, что в нем невольно оказались и другие жители страны чудес, — глаза Уэйна широко распахнулись от ужаса, пронзившего его вместе с пугающей догадкой. Взгляд в панике метался по залитому водой полу. Поверхность была абсолютно ровной, без мелкой ряби и расходящихся кругов. Всеми силами пытаясь оставаться спокойным, Брюс чуть повернулся влево, облокотившись на скошенные перила, мысленно моля вселенские силы сделать так, чтобы его безумная теория лишь ей и осталась. Там, где вода касалась металлической стены, у самой её кромки отчетливо виднелась человеческая ладонь. Длинные бледные пальцы с ярким бордово-красным маникюром, застывшие в неестественном положении, походили на деталь, принадлежащую фарфоровой кукле, недвижимой и леденяще-холодной. В начале и вправду можно было подумать, что рука принадлежит какому-нибудь пластиковому манекену, или любой другой неодушевленной вещи, однако выделяющиеся линии жизни и сети тонких морщинок, покрывавших тонкую кожу, явно давали понять, что тонкая девичья кисть принадлежала человеку. Теперь уже мертвому человеку. На мгновение Брюс почувствовал, как комок, подкативший к горлу, готовится вот-вот вырваться наружу. Был ли это страх? Нет, он давно уже остался где-то позади. Заметив неподдельный шок на его лице, Валеска, сохраняющий напряженную тишину до этого момента, не смог сдержать свои эмоции. — Правда забавно? Я уже вижу, насколько сильно тебе это нравится! — Будь ты проклят, — Уэйн буквально выплюнул эти слова, совершенно наплевав на отсутствие двухсторонней связи. — М-мх, когда я смотрю на твои губы, то легко могу представить, как ты произносишь «я люблю тебя», — протяжно заявил Джером, глубоко вздохнув, прикладывая обратную сторону ладони ко лбу в привычной театральной манере. — Думаю, ты уже заметил расположение люка? Не слишком большая высота, согласись. Все ещё пытаясь подавить приступ тошноты, Брюс кинул взгляд на спасительный выход. При наличии опоры можно без особого труда достать до края. — Какому-нибудь великану под два с половиной метра ростом достаточно просто высоко подпрыгнуть, но тебе, в данной ситуации, нужно будет приложить чуток усилий и капельку фантазии. Не дослушав Валеску, Брюс решил действовать. Спрыгивая вниз, он надеялся приземлиться на твердый пол, а потому не был готов к отсутствию надежной опоры под ногами. От падения лицом в мутную воду его спасли вытянутые вперед руки. Теперь одежда была безвозвратно испорчена — насквозь промокшие брюки и полы пиджака покрылись серыми разводами. Под ногами определенно было что-то, не достаточно рыхлое, но в то же время не жесткое, как мешок с рыхлым цементом. Уэйн опустил ладонь в воду, нащупав нечто похожее на узел галстука. Чужое лицо, проступившее под тонкой водной гладью, заставило его резко отшатнуться, едва не потеряв равновесие вновь. — Ну-ну, не нужно так сильно бояться этих везунчиков. Уж они-то тебе уже точно ничего не сделают. Направленные к потолку взгляд, полный жгучей ненависти, лишь ещё сильнее рассмешил рыжеволосого. — Тебе правда жаль их? — цокнув языком, он укоризненно покачал головой, в то же время будучи более чем удовлетворенным такой искренней отдачей. — Да брось, таких неудачников кругом навалом, двадцатью больше, двадцатью меньше, какая разница? Обычный серый офисный планктон — они привыкли к тому, что о них вытирают ноги. Так что, если ты сделаешь это в буквальном смысле, никто не будет держать на тебя зла. Хотя, пожалуй, самое забавное заключается в том, что несмотря на всю свою бесполезность, именно сейчас эти ничтожества смогут принести хоть какую-то пользу. Брюс невольно содрогнулся лишь от одной мысли о том, каким именно путем ему предстоит выбраться отсюда. С трудом добравшись до противоположной стены, тщетно пытаясь не наступить на тела. Попытаться зацепиться за край в прыжке, найти хоть один выступ в стене — все напрасно. — Слышал когда-нибудь о «живой» лестнице? Хотя, сейчас это уж скорее «мертвая лестница»! — вновь не сдержавшись, Джером громко расхохотался, довольный собственной остротой. — В гимнастике этот трюк всегда смотрится очень эффектно! Сейчас тебе нужно постараться соорудить более-менее устойчивую пирамиду, и всего-то залезть наверх. Как бы сильно Уэйн не хотел отрицать очевидное, умом он все же понимал безвыходность западни, действительно, без единого обходного пути, которым можно было бы воспользоваться хоть ради того, чтобы сохранить свое достоинство. Даже в собственных кошмарах ему ещё никогда не приходилось совершать нечто настолько ужасное. Головокружение снова вернулось, искажая и без того мутную картинку перед глазами. Чем дольше ему приходилось оставаться здесь, тем сильнее внутри крепло чувство тревоги. Все эти люди мертвы, только потому, что Джерому захотелось окончательно свести его с ума. Ради очередной своей прихоти этот ублюдок без капли сожаления расправился с каждым из них. Долго гадать о причине их смерти не пришлось: бледное лицо седоволосого мужчины в дорогом костюме, лежащего прямо у стены, было искажено безобразной неестественной улыбкой. Такой эффект могло вызвать только изобретение того самого Крейна — веселящий газ. Из отчетов полиции Брюс узнал обо всех последствиях взаимодействия с этим биологическим оружием: начиная от истерического непрекращающегося смеха и заканчивая смертью вследствие паралича мышц. Самой жуткой деталью были глаза, безжизненные и пустые, у каждого из них они были открыты. С трудом перетаскивая безжизненные тела Уэйн старался не смотреть на их лица, с трудом подавляя в себе желание опустить каждому мертвецу веки, но вовсе не потому, что забыл о своем сострадании, а скорее ради того, чтобы не потерять последние крупицы рассудка. Крохотную долю облегчения приносило отсутствие детей среди всех этих несчастных жертв массового убийства. Он сознательно игнорировал тех нескольких молодых девушек и женщин, которых видел, пускай даже совсем близко, за что получил очередной язвительный комментарий от Джерома: «Джентльмены разве не должны пропускать дам вперед?». За все то время, пока Брюс складывал тела друг на друга, Валеска практически не переставал болтать, однако все его слова для Уэйна, находящегося в подобии некой прострации, звучали как один сплошной несвязный шум на фоне. Меньше всего ему сейчас хотелось думать о том, насколько сильно маньяка осчастливил один только факт его безукоризненного подчинения. Окоченевшие трупы были гораздо тяжелее, чем можно было представить. В определенный момент Брюсу и вовсе показалось, будто он пытается поднять на руки цельный кусок многотонного мрамора, однако такой резкий упадок сил был связан, скорее, с его полным эмоциональным истощением и длительным эффектом неизвестного яда, к которому теперь прибавился ещё и озноб из-за мокрой одежды, неприятно липнущей к телу. Понадобилось около восьми или девяти человек — точное число он не смог запомнить. Едва коснувшись мыском ботинка чьей-то спины Уэйн попытался восстановить сбившееся дыхание, будто готовясь пробежать многокилометровый кросс. Хотелось как можно быстрее закончить с этим отвратительным добровольным актом кощунства. Изо всех сил стараясь представить под ногами твердую почву, он рванулся вперед. Возможно, в обычной ситуации ему ни за что не удалось бы совершить такой высокий прыжок с первого раза, но сейчас его отчаянное стремление выбраться можно было сопоставить только с твердой уверенностью альпинистов, застрявших в холодных горных мысах, и их стремлением выжить любой ценой. Уцепившись за металлический угол двумя руками он быстро подтянулся, неловко ударяясь предплечьем о плоскую поверхность. Прилив адреналина притупил саднящую боль, поэтому Брюс не сразу смог заметить, как сильно содрал пару ногтей на своей правой руке. Отверстие шахты оказалось слишком узким для того, чтобы в нем можно было выпрямиться во весь рост, и мысль о прохождении дальнейшего пути ползком не приносила радости, но облегчение в связи с возможностью покинуть жуткое помещение вызвала прилив недолгого облегчения. В этот раз он не услышал от Валески никаких особо важных указаний или подсказок, кроме наставления следовать по прямой и не сворачивать, если конечно, тот не собирался заблудиться в бесконечном лабиринте вентиляции. Это прозвучало достаточно правдиво, и Брюс все же решил послушаться совета, тем более его похитителю и самому было невыгодно терять любимую игрушку. Из-за слоя пыли и ржавчины на стенках, передвижение по тесному тоннелю было больше похоже на изнуряющую пытку. Периодически натыкаясь на острые стыки спаянных между собой листов металла, Брюс уже не замечал царапин и порезов, которыми теперь были покрыты ладони и запястья, сосредоточив все свое внимание на далекой точке света, что виднелась далеко впереди. Аналогия с «райским светом в конце тоннеля» абсолютно точно была ещё одним элементом безумной постановки. Миновав расстояние в несколько десятков метров, Брюс достиг заветного выхода, как будто скрытого тонкой вуалью, за которой не было видно ничего, кроме яркого света. Развернуться в замкнутом пространстве было не так-то просто, но рисковать головой хотелось куда меньше. После благополучного приземления на ноги в первые секунды он не мог открыть глаза, ослепленный белоснежной яркостью, к которой его глаза совершенно не привыкли.Странным образом повседневное освещение воспринималось таким же ослепительным, как свет сотен прожекторов, включенных на полную мощность, готовых испепелить своим свечением каждую частичку его тела, как тонкий бумажный лист. Три позолоченные люстры под высоким потолком будто были украдены прямиком из музея эпохи барокко, так же, как и весь интерьер комнаты. Цвет обоев напоминал благородный терракотовый, покрытый сложным переплетением узоров, идеально подходящий под тон ворса персидского ковра на полу. Громкое тиканье часов, которыми были увешаны стены, сливалось в один непрекращающийся шелест, отдаленно похожий на шуршание пожелтевших страниц старой книги. Центром общего внимания являлся длинный обеденный стол, обставленный мягкими стульями со всех сторон. На ослепляюще-белой скатерти, которой позавидовали бы даже самые вычурные Готэмские рестораны, располагалось множество посуды всех размеров и форм. Большой чайник в центре окружали чайные чашки, полные горячего крепкого напитка, рядом с которыми располагались подносы с заварными пирожными, кексами и кусочками торта, покрытыми толстым слоем крема. Во главе всего этого чаепития восседал Джервис Тетч, допивая чай из своей чашки. Выглядел он почти так же как и всегда, разве что ветхая накидка была заменена светлым плащом. Заметив прибывшего гостя, мужчина элегантно поправил свой цилиндр, смотря на него с выжидающей улыбкой. Медленно пройдя к столу, Брюс успел подумать, что Тетч, наверное, был единственным из всех, кому не нужно стараться вжиться в роль, поскольку в реальной жизни он и без того был самым настоящим Безумным Шляпником. — Вы опаздываете, господин Уэйн, — скучающим тоном заявил Джервис, как только тот сел за стол, намеренно выбрав место подальше от опасного преступника. — Кажется, мне пришлось ждать вас тут целую вечность. Воистину, самое долгое чаепитие в моей жизни, — под конец фразы он значительно повеселел. — Не желаете ли выпить немного вина? Оглядев накрытый стол, Брюс недоверчиво взглянул на Шляпника, приняв решение забыть о своей гордости и постараться подыграть ему. Возможно, это поможет скорее выбраться отсюда. — Что-то я не вижу здесь вина, — возразил Уэйн, замечая, как робкая улыбка на лице его собеседника становится шире. — Конечно же, не видите. Его здесь нет. — Зачем же вы тогда предлагаете его мне? Это невежливо. — А вы уселись за стол без приглашения, это тоже невежливо! — Вы здесь совсем один, и свободных мест полно. К тому же, мне казалось, что моя персона является достаточно важной, для того, чтобы не размениваться лишними любезностями, — похоже, Шляпник совсем не ожидал излишней самоуверенности, но, похоже, такой напор был ему интереснее, чем простое следование сценарию. — Ну конечно же, для всех нас ваше персона превыше всего. Для Чеширского Кота уж точно, — он снова взял в руку фарфоровую чашку, делая ещё один глоток. Чтобы понять, кого именно Тетч имел ввиду, потребовалось не так много времени. — Не скажу, что мне так уж льстит этот факт, — с абсолютно невозмутимым видом Брюс скрестил руки на груди. — Разве? — недоверчиво приподняв бровь, Шляпник снова взглянул на него, — Так значит наш общий знакомый любит приукрашивать свои рассказы? Вот уж никогда бы не подумал. — По-моему, это и так до банального очевидно, — Брюс пренебрежительно усмехнулся, стараясь не углубляться в дебри размышлений о том, что же такого мог поведать своим друзьям Джером. — В свете недавних событий я все ещё склонен готовиться к худшему. То, что вы прямо сейчас не пытаетесь подвергнуть мою жизнь какой-либо опасности меня сильно удивляет. Хотя может, вы держите револьвер за спиной? Тихий смех Джервиса звучал абсолютно искренне, без тени насмешки. Поставив кружку на блюдце, он поднял вверх обе ладони. — Я чист перед вами телом и духом, господин Уэйн. В данный момент вам нечего бояться. — То есть, если мне захочется просто уйти, никаких ужасных последствий не будет? — скептически уточнил Уэйн. — Оу-хо-х, вовсе нет! — совершенно беззлобно заверил Шляпник. — Однако, на вашем месте я не стал бы так сильно торопиться. Вы ведь прошли нелегкий путь, да? Это было грязным приемом. Брюс с силой сжал кулаки, пытаясь подавить вспыхнувшую волну гнева. — Пара минут передышки ещё никому не вредили. Тем более, у меня этих минут целая куча, — широким жестом он указав на все те часы, что висели на стене. Внезапно несколько из них пробили ровно шесть вечера, оповещая об этом трелью заводной кукушки. — Пора бы выпить чаю! Стоило Джервису воодушевленно воскликнуть, как их внимание тут же привлекла резко открывшаяся дверь. Выглянув из-за высокой спинки своего кресла, Шляпник заинтересованно следил за тем, как из тени шагнул высокий силуэт, показывая себя во всей красе. Брюс без труда смог узнать роковую соблазнительницу Айви, наряду которой сейчас позавидовали бы самые изысканные кутюрье. Собранные в пышный пучок волосы теперь не скрывали длинной шеи и точеных плеч. Узкое платье без бретелек подчеркивало каждый изгиб стройной фигуры, имело фасон русалки, переходя в пышную бордовую юбку ниже колен, в то время как верхняя часть экстравагантного наряда имела алый цвет, усыпанный узором белоснежных крошечных сердечек. Девушка, игнорируя их обоих, медленно подошла к столу, перехватив в левую руку свой странный аксессуар, представляющий собой длинную трость, набалдашником которой служила пластиковая фигура фламинго, служащая в повседневной жизни украшением сада. Выражение лица и взгляд оставались совершенно равнодушными до тех пор, пока она не надкусила одну из булочек, лежащих на блюде прямо перед Брюсом. Едва распробовав сладкую выпечку, Пеппер как будто воспряла духом, сверкнув своей хищной улыбкой. — Похоже, мои угощения смогли задобрить нашу Красную Королеву. — довольный собой, Тетч поймал на себе её насмешливый взгляд. — Вам, дорогой господин Уэйн, не стоит её опасаться, ведь от сдобы она стала совсем доброй. — Ну конечно же, это ведь всем известное золотое правило, — утвердительно заявила Айви, самодовольно взглянув на него свысока. — От уксуса куксятся, от горчицы огорчаются, а от лука лукавят. Надеюсь, вы не стали предлагать нашему гостю лук, дорогой Шляпник? — Что вы, как можно! — воскликнул оскорбленный такими подозрениями мужчина. — Очень хорошо. Ведь лукавить ему сейчас никак нельзя. — Будет вам, госпожа Королева. Такой чистосердечный человек, как он, никогда не стал бы вводить нас в заблуждение! Тем более находясь в столь щепетильном положении. — Да, пожалуй, вы правы, — заметив на себе мрачный взгляд Брюса, Айви не удержалась от смешка, смущенно прикрывая свою улыбку ладонью. — Ведь хорошая мина при плохой игре это самое главное. Эта фраза так сильно развеселила Тетча, что он не смог удержаться от заливистого смеха. — Нам с вами пора двигаться дальше, — аккуратно взяв Брюса за запястье, Королева указала своей тростью на выход, бросив снисходительный взгляд на Шляпника, все ещё тихонько посмеивающегося. Решив не медлить, Уэйн направился за ней, освободив свою руку из слабой хватки, чем вызвал ещё один тихий смешок со стороны опасной красавицы. В тишине коридора, в котором они оказались, был слышен топот ее каблуков. В отличие от всех остальных, проход хорошо освещался длинными люминесцентными лампами, тянущимися вдоль потолка. Брюсу совсем не хотелось затевать разговор с Айви, ведь в его памяти ещё были свежи воспоминания о попытке убить его одним из самых мучительных и болезненных способов, да и само знание того, что из себя представляет эта дама на самом деле, внушало ещё меньше желания оставаться с ней наедине. Даже Тетч на её фоне казался надежной компанией. Почувствовав чужое напряжение, Пеппер решила заговорить первой. — Не нужно так нервничать. Мы уже почти пришли, — все ещё чувствуя затылком испепеляющий взгляд Брюса, она на мгновение остановилась, оценивая его общий вид. — Что бы ты там себе не придумал, могу заверить — тебе не причинят вреда. — А что насчет других? Неужели ты правда думаешь, что сейчас я больше беспокоюсь о себе? Изящно перевернув в руках свой скипетр, Айви продолжила шагать вперед, насмешливо улыбаясь. Видя перед собой бронированную тяжелую дверь, Брюс без каких-либо указателей почувствовал, что это был последний рубеж, за которым следовала развязка кровавой пьесы. Щелчок щеколды прозвучал почти так же громко, как раскаты грома в серых небесах. Огромное помещение было похоже на заброшенный спортивный зал, но обшарпанная вывеска «Главный цех» на противоположной стене дала очевидную подсказку о месте действия всей этой затянувшейся пытки. Выбитые окна открывали вид на речную гавань, пейзаж которой казался совершенно незнакомым. Оглушительный гул обрушился на него со всех сторон, накатывая так же неожиданно, как волна цунами, заполняющая собой каждый кубический миллиметр пространства вокруг. Он увидел толпу людей, чьи лица светились завороженным ожиданием. Одетые в красные и белые одеяния, напоминавшие длинные мантии, они неотрывно следили за прибывшим главным героем, напоминая нетерпеливых зрителей на премьере нашумевшего спектакля, перед которыми вот-вот должен был открыться занавес. Незнакомцы смиренно расступались в сторону, пропуская девушку и её спутника вперед. За высокими спинами Брюс разглядел деревянный помост обитый фанерой, достаточно широкий для того, чтобы быть подобием сцены. Рисунки красных и черных карт разных мастей служили дополнительными украшениями и, одновременно, декорациями. Наконец, Уэйн смог разглядеть своих друзей, которые, как оказалось, пребывали в весьма опасном положении. Джим, уже успевший прийти в сознание, был крепко привязан к стулу. Запекшаяся кровь на веках едва давала открыть глаза, но даже через полуприкрытые веки он заметил появившегося парня. Справа от Гордона на грани жизни и смерти балансировал Джереми, делая это в самом буквальном смысле из всех возможных, стоя на табурете с петлей на шее. Веревка, достаточно надежно, чтобы не дать слабину в неподходящий момент, была закреплена за крюк под потолком. Увидев Брюса, он широко распахнул глаза, пытаясь что-то сказать, как вдруг все присутствующие, кроме Айви, занявшей почетное место рядом со сценой, разразились громким гогочущим гулом. Шквал аплодисментов сопровождал негромкие шаги, становившиеся все ближе и ближе, пока на помост наконец не поднялся зачинщик костюмированного безумия. Отвесив низкий поклон собравшейся публике, Джером одним мановением руки заставил всех присутствующих создать в просторном зале почти идеальную тишину. Исключением остался лишь ветер, завывающий где-то под потолком. — Достопочтенные жители прекрасной страны чудес! В этот день мы собрались здесь для того, чтобы совершить справедливый суд над этими преступниками, — шагнув в сторону, он оказался прямо между Гордоном и своим братом. — Однако, решение уже давно было вынесено, и приговор немедля будет озвучен обворожительной Красной Королевой! Брюс перевел тревожный взгляд на Айви, которая, в противовес Валеске, была абсолютно спокойна, не показывая и тени того же искрящегося восторга. — Один из них должен умереть. Такой безапелляционный тон заставил Брюса содрогнуться, и Джером, заметив это, поспешил изобразить глубокое удивление. — Моя Королева, ваше великодушие не имеет границ, раз вы хотите забрать только одну жизнь вместо двух! — Это правда. Более того, я буду столь щедра, что позволю нашему гостю решить, кого следует оставить в живых, а кому умереть. Накал напряжения достиг своего пика. Попытка Брюса сделать хотя бы шаг вперед была пресечена предупреждающим выстрелом крео-пушки в пол. Фриз со Светлячком, как оказалось, заняли позиции с левой и правой стороны возле стен. — Немедленно прекрати все это! — скрывать свою ярость уже не было сил. — Ах, мой милый Брюси, — снова этот растроганный тон. — Как простой Чеширский Кот может перечить самой Королеве? Ты же не хочешь, чтобы она велела казнить ещё и меня? — Я не собираюсь следовать твоему плану, Валеска! Если ты так сильно хочешь лишить жизни ещё кого-то, то ограничься только мной! — Тобой? — оказавшись на самом краю сцены, Джером возмущенно отбросил свой цилиндр куда-то в сторону, доставая из-за пояса глок. — Серьезно? Как ты вообще можешь так легко предлагать свою жизнь в обмен на этих двух недоумков? Думаешь хоть один из них значит для меня столько же, сколько значишь ты? — Мне плевать на твои идиотские желания, — холодно отрезал Уэйн. — И пока твои игры не переходят черту, они меня совсем не заботят! Такие резкие слова не пришлись Джерому по душе. — Хочешь сказать, что ты отказываешься выбирать? — огонь в его глазах разгорелся опасными искрами. Брюс смотрел в серые глаза, не отрываясь ни на секунду. Идти на попятную он не собирался, надеясь решить обострившуюся ситуацию любым другим путем, кроме как следовать придуманным безумцем правилам. — Славно. Мне и самому не хотелось так сильно все усложнять. Одно мгновение его улыбка казалась безмятежной. Ровно до той самой секунды, когда Джером нажал на курок пистолета, приставленного к груди детектива Гордона. Не успев издать даже сдавленного крика, Брюс тут же увидел, как табурет из-под ног Джереми был выбит одним точным ударом ноги. Все происходило как в замедленной съемке, поочередно отпечатывая перед глазами каждый кадр ленты событий. Бросившись вперед, он в одночасье забыл о всех преградах, которые совсем не спешили мешать ему в один прыжок забраться на сцену. Второй выстрел прогремел неожиданно, заставив абсолютно всех присутствующих поднять головы наверх. Патрон крупнокалиберной винтовки достиг цели за долю секунды, разрывая натянутую до предела веревку. Уэйн едва успел подхватить бессознательное тело Джереми на руки, едва не потеряв равновесие. Знакомые очертания чужого лица ощущались смазанными контурами на живописном холсте. — Откуда она здесь? — полный гнева вопль Джерома не получил ответа, но Брюсу было вовсе не до того. — Нам нужно уходить! — попытка Айви остановить своего друга, уже соскочившего с помоста и несущегося к пожарной лестнице, не принесла результата. — Они наверняка уже обыскали здание, и теперь идут сюда! — Идите, я вас догоню, — взбираясь наверх, крикнул ей Валеска. Игнорируя людей, рвущихся к нескольким закрытым дверям, Айви все же поспешила скрыться, следуя за Бриджит и мистером Фризом. Шляпник и Пугало наверняка уже ждали их снаружи, но без Джерома они сбегать уж точно не собирались. Оказавшись на верхнем ярусе, состоящем из весьма тонкого металлического подвесного моста в форме большого квадрата, Валеска без труда преодолел нужное расстояние, встретившись лицом к лицу с незваным стрелком. — Давно не виделись, куколка. Экко, перехватившая винтовку крепче, без лишних раздумий отшвырнула свое оружие куда подальше, нахально вздернув светлую бровь. — Обещаю, что вырублю тебя без особой боли. Если ты вдруг не решишь дернуться. Услышав её тихий голос Валеска пренебрежительно скривился. Без лишних раздумий блондинка кинулась вперед, абсолютно уверенная в успехе идеально отточенного приема, не учтя одного весьма весомого факта — сейчас Джером был зол так, как никогда до этого. Он схватил её за плечи с такой силой, словно собирался раздробить кости голыми руками. — Ты правда думала, что я стану всерьез драться с девчонкой? — его усмехающееся лицо стало последним, что ей удалось увидеть в жизни, не считая промелькнувшей секунды дождливого Готэмского неба. Окно оказалось расположено весьма удобно, поэтому Джерому не составило труда столкнуть её прямо вниз, и даже искореженные тонкие перила не оказались препятствием, за которое можно было бы ухватиться. Пролетев три этажа, девушка приземлилась прямо поперек бетонного тротуара. выгнутая под неестественным углом шея и сломанные позвонки, искривившие хрупкое тело, выглядели просто отвратительно в глазах Джерома, который не мог, в то же время, не радоваться этому шокирующему зрелищу. Времени у него оставалось совсем в обрез, поэтому он решил выбраться наружу как можно скорее, благополучно спустившись к выходу по лестнице с наружной стороны старого гаечного завода.