***
— Знаешь, если под этими самыми «нежданными гостями», ты подразумеваешь моих вице-директоров, то я тут же сбегу, — уверенно заявил Брюс, выходя их машины. — Только вернулись, и уже собираетесь вновь исчезнуть? Похоже, вы действительно нисколько не изменились, — хлопнув дверцей автомобиля, подметил Альфред. Едва окинув фасад Уэйн-манора широким взором, Брюс не смог сдержать теплой улыбки. Сколько бы времени не прошло, он никогда не смог бы позабыть о том самом месте, где прошло его детство и отрочество и куда так отчаянно хотелось вернуться. Глубоко вдохнув душный, прогретый июньским солнцем воздух, Уэйн невольно прикрыл глаза, на миг отдавшись ощущению такого простого и понятного счастья — он, наконец, оказался дома. Брюс едва успел преодолеть первые несколько ступеней, как вдруг парадная дверь легко отворилась и на порог вышел тот, которого Уэйн совершенно не ожидал здесь увидеть. По крайней мере, не сегодня. Улыбка, тронувшая суровое лицо, заставила тонкие морщинки в уголках глаз стать более заметными. Брюс невольно замер, словно не веря, что человек прямо перед ним, в потертом твидовом пиджаке и с пышными усами, действительно мог быть тем самым Джеймсом Гордоном. — Брюс! — улыбнувшись еще шире, Джим поприветствовал молодого человека крепким рукопожатием. Однако они оба все же не смогли не поддаться сентиментальному порыву, а потому едва разжав руки, обнялись, и в этот самый момент Уэйн невольно подумал о том, что скучал по Гордону почти так же сильно, как тосковал по родному отцу в свое время. В каком-то смысле этот отважный человек действительно был для него вторым отцом, в той же степени, как и Альфред. — Детектив Гордон! — разомкнув объятья, по старой привычке отозвался Брюс, все так же радостно улыбаясь. — Ох, простите, думаю, теперь правильнее будет говорить «комиссар Гордон». — Что ж, похоже, ты действительно уже обо всем знаешь, — наигранно печально ответил Джеймс. — А я-то надеялся тебя удивить. — Неужели вы думаете, будто я все это время жил в далеких горах, как какой-то отшельник, без связи с внешним миром. В конце концов Англия это весьма цивилизованный остров, — шутливо парировал Уэйн, бросив взгляд на подошедшего Альфреда. — Думаю, нам лучше пройти в дом. — Конечно, — кивнул Пэниуорт. — Тем более там уже все готово к вашему приезду. Брюс с улыбкой закатил глаза, как бы говоря, что вовсе не стоило так заморачиваться, однако говорить об этом вслух все равно было бесполезно. Как бы сильно ему не хотелось задержаться в большом холле подольше, чтобы предаться воспоминаниям, Брюс понимал, что на это у него еще будет куча времени, так что он лишь украдкой взглянул на самый верх лестницы, где когда-то висел портрет его родителей в полный рост. Теперь он занимал место в отцовском кабинете, в то время как гостей встречала картина живописного морского пейзажа. Зайдя в столовую, Уэйн не смог удержаться от добродушного смешка — длинный стол был заставлен самыми разнообразными сладостями, начиная пирожными с эклерами, и заканчивая несколькими миниатюрными тортами. Приятный аромат свежезаваренного чая с лимонником разливался вокруг, словно вязкая сладкая патока. — Прямо как в старые добрые времена, — ухмыльнулся Брюс, невольно задержав взгляд на любимом мамином сервизе с узором позолоченных кружев. — Это еще не все, — с заговорщической улыбкой начал Альфред. — Самое главное блюдо… — Уже здесь! — перебил его чей-то бойкий голос, послышавшийся с кухни. Удивленно вскинув брови, Брюс вдруг понял, что не имеет ни малейшего представления о том, кого еще Альфред мог пригласить в гости, да еще и в такой значимый день. Может быть Люциуса? Едва услышав приближающиеся шаги, Уэйн торопливо обернулся, ожидая увидеть перед собой старого друга. Улыбка невольно сползла с лица Брюса, сменившись хоть и сдержанным, но все ещё слишком отчетливо видимым недоумением. Прямо перед ним, буквально сияя улыбкой, стоял сам Освальд Кобблпот, держа в руках поднос с тортом. «С возвращением!» — гласила надпись из сливочного крема. — Брюс! Ну наконец-то! — торопливо поставив торт на стол, Освальд тут же кинулся обнимать Брюса, ошарашенного таким неожиданным вниманием. — Мы уже заждались! Уэйн неуверенно приобнял Кобблпота в ответ и поспешно отстранился. Альфред поймал его непонимающий взгляд, однако, вместо ожидаемых Брюсом объяснений, он лишь непринужденно улыбнулся, жестом приглашая всех собравшихся присесть за стол. К огромному облегчению Брюса, Освальд занял место не рядом с ним, а напротив. Пока Пенниуорт разливал чай, Уэйн украдкой изучал стройную фигуру в светло-серой рубашке. Неужели, по прошествии стольких лет бывший мафиозный босс успел изменить своему экстравагантному стилю в угоду скромной современной моде? Хотя возможно ответ на этот вопрос был гораздо более приземленным — для вельветовых пиджаков сегодня было слишком жарко. Казалось, что в отличие от Джеймса, Освальд совершенно не изменился, хотя его отнюдь не юный возраст все же выдавали редкие седые прядки, резко контрастирующие с иссиня-черными волосами, собранными в привычную прическу-хохолок. — Вы заезжали в офис? — с будничным беспокойством поинтересовался Кобблпот у Альфреда. — Нет. Дела подождут до завтра, — так же непринужденно ответил тот. — Значит, центр опять стоит. Из-за этого затянувшегося ремонта шоссе пробки стали просто чудовищными, — с ухмылкой констатировал Джим. — Видимо, в этом году прогулка моему железному коню точно не светит. — Твоему железному коню неплохо вернуться обратно на свою ферму, чтобы не позволить тебе свалиться с него и переломать себе все кости, — ворчливо вставил свою ремарку Освальд, чем вызвал искренний смех у Альфреда. Наблюдая за этим разговором со стороны, Брюс вдруг почувствовал себя совершенно лишним здесь. Словно все эти близкие и не очень люди вдруг стали для него совершенно незнакомыми, точно так же как и он сам был для них просто пустым местом — незваным гостем, заглянувшим в окно, из которого открывался вид на залитую солнечным светом гостиную, где трое старых друзей собрались за чашечкой чая. — Брюс? Неожиданно, до Брюса дошло, что все то время, пока он пребывал в плену меланхоличных размышлений Альфред, уже в который раз, настойчиво обращался к нему. — Да, — стоило ему наконец отозваться, как Освальд, почти одновременно с Джимом, бросили на него внимательный и в то же время не навязчивый взгляд, переглянувшись и торопливо заулыбавшись. От этого действия Уэйн почувствовал себя ещё более неловко, отчаянно перебирая в мыслях все возможные варианты того, в каком ключе ему стоит поддержать начавшуюся беседу, но к счастью Альфред предпочел сам прервать воцарившуюся тишину. — Может быть, расскажите, как добрались, мастер Брюс? Я слышал, что в Лондоне была нелетная погода последние пару недель. Брюс кивнул, беря в руку чашку и неспешно пробуя теплый бодрящий напиток. — Пришлось в срочном порядке выехать в Манчестер, чтобы успеть вернуться сюда к назначенной дате, — прежде чем кто-то из присутствующих успел бы вставить свой комментарий, он грациозно поставил чашку на место, и поднял пристальный взгляд на Джима с Освальдом. — Но мне кажется, что посвящать все разговоры только моей персоне немного не вежливо. В этот самый момент Освальд поймал на себе его пронзительный взгляд, однако вместо ожидаемой усмешки или проблеска едва уловимого коварства, Брюс увидел в его глазах лишь молчаливое спокойствие. — Что ж, думаю, нам действительно нет смысла игнорировать этого… — тщательно подбирая нужную фразу Кобблпот не смог удержаться от улыбки. — Слона в комнате. Альфред взглянул на Брюса, после чего тут же перевел сконфуженный взгляд на Освальда, будто готовясь поспешно извиниться перед ним за резкие слова своего подопечного, но тот едва уловимым кивком головы дал понять Пенниуорту, что беспокоиться не о чем. — Все в порядке, в конце концов, я прекрасно могу себе представить те эмоции, и, — он сделал недолгую паузу, прежде чем продолжить, — сомнения, которые ты сейчас испытываешь, Брюс. Ещё одна красноречивая пауза заставила смутиться не только Альфреда, но и Джима, однако никто из них и не думал пытаться вставить свое слово, прекрасно понимая, что прямо сейчас это будет совершенно излишним. — Будь я на твоем месте, то и сам не стал бы доверять самому себе, — а вот эта фраза уже больше походила на правду. Это заставило Уэйна невольно ухмыльнуться. — Так, значит, вы не будете против, если я все же спрошу, как же так вышло? И почему за все эти годы я ни разу не слышал о том, что вы с Джимом… — Вместе, — продолжил недосказанную фразу Освальд, быстро взглянув на Джима и осторожно накрыл его ладонь своей. Только теперь Брюс заметил их обручальные кольца — скромные золотые обручи, без драгоценных камней и каких-либо гравировок. Кажется, в этот момент Брюс уже не смог скрыть своего изумления, отразившегося на его лице, но, несмотря на множественные вопросы, тут же зародившиеся в его мыслях, он все-таки решил выслушать Кобблпота до конца. — Только не думай, что Альфред специально пытался скрыть это от тебя. Я сам просил его ничего не говорить, просто потому что слишком опасался за, скажем так, сохранность этой информации. — Иными словами, мы волновались из-за того, что кто-то мог прослушивать ваши разговоры. Не то чтобы я не доверял системе безопасности Люциуса, но когда дело касается моей семьи, я просто не могу рисковать, — пояснил Джеймс, с легким беспокойством взглянув на Освальда, и перевел взгляд Брюса, будто бы стараясь уловить, или скорее предугадать его реакцию. — Извините, просто все это немного неожиданно, — все же признался Уэйн, глубоко вздыхая, словно пытался перевести дух перед тем, как решиться задать главные вопросы. — Я знал, что после отъезда вас не было в городе три года, но мне казалось, что вы вернулись сюда вместе с Ли. Разве вы не были женаты? — Были, — спокойно ответил Гордон. — Сразу же после моего официального увольнения из полицейского департамента мы переехали в Централ-Сити и поженились после того, как родилась Барбара, — после слов о дочери улыбка невольно озарила его лицо. — Знаю, это прозвучит немного странно, особенно после всего, что было между мной и Барбарой, но мне было слишком тяжело забыть о её поступке, так что я решил, что лучшей последней благодарностью будет назвать дочь в её честь. Мы с Ли были вместе три чудесных года, но за это время я смог понять, что если между двумя людьми нет искренних чувств, то пытаться сохранить семью бесполезно. Так что после развода я решил вернуться туда, где всегда был мой дом. В этот момент он вновь коротко посмотрел на Освальда. В этом взгляде легко читалась та самая невесомая преданная нежность, подобная мифическому цветку папоротника, о котором многие слышали, но почти никогда не видели ничего подобного наяву. В памяти Брюса невольно всплыло счастливое лицо мамы, смеющейся над какой-то шуткой, которую шептал ей на ухо отец. Это короткое воспоминание заставило его немного смягчиться. — Так значит, Лесли вместе с дочкой остались в другом городе? — уточнил Брюс. Джим отрицательно мотнул головой. — Нет. После развода Барби осталась со мной, а Ли вернулась обратно. Она, конечно, навещает нас периодически, но после рождения сына у неё совершенно нет времени на такие долгие поездки, так что теперь мы сами чаще ездим к ней, — поведал он с гордостью. Той самой гордостью, которая присуща всем родителям, когда разговор заходит об их детях. — Так значит у вас, — Брюс перевел на Освальда мимолетный взгляд. — одна дочь? — Две, — уточнил Кобблпот, лицо которого тронула взволнованная улыбка, словно ему не терпелось поведать об этом Уэйну. Столь искренняя эмоция подействовала на Брюса почти так же благосклонно, как и недавний счастливый образ, навеявший воспоминание о родителях. — Две дочки — Барбара и Мирай. Мири, — торопливо добавил он последнее, утвердительно. — Я очень рад за вас, — Брюс искренне улыбнулся им обоим, всеми силами стараясь игнорировать назойливые вопросы, возникавшие в голове. У Освальда есть ребенок? Он был женат до того, как официально связал свою жизнь с Гордоном? Какой хваткой и обворожительностью должна была обладать та самая женщина, которой удалось уговорить самого Пингвина подвести её к алтарю? Интерес буквально съедал Брюса изнутри, однако вопреки взбунтовавшемуся любопытству он решил больше не расспрашивать Кобблпота об этом. В конце концов, они виделись не последний раз, так что время узнать ещё будет. К тому же, та самая парализующая атмосфера неловкости, которая была в самом начале, все ещё витала в воздухе и Брюсу совсем не хотелось вновь ощущать её тяжесть, ложащуюся на плечи словно пепел после огневой осады. К счастью для него Альфред присоединился к беседе, переведя разговор на тему того, как сильно изменилась архитектура города за последнее время. Джим и Освальд с усердием опытных экскурсоводов наперебой рассказывали Брюсу о новых жилых районах в пригороде и масштабных реставрационных работах ведущихся в историческом центре, а он внимательно слушал, уже предвкушая, с каким трепетом будет взирать на бледный мрамор каменных колонн большого театра. Когда большие напольные часы пробили три часа дня, Альфред вместе с Брюсом отправился провожать гостей. Минуя ступени широкой лестницы, Уэйн невольно представил двух белокурых девчонок, играющих на её ступенях. Бывали ли они здесь, раз уж Пенниуорт так хорошо общался с Освальдом и Джимом? Наверняка бывали. Их воображаемые образы вновь пробудили в Брюсе воспоминания далекого детства, когда он сам, рискуя нарваться на родительский выговор, запрыгивал на отполированные до блеска перила и съезжая по ним вниз точно с горки. Эти отголоски прошлого тронули его сердце светлой тоской, как упавший на землю осенний лист. Попрощавшись с Кобблпотом и Джеймсом, Брюс неторопливо прошел в гостиную, вернувшись на свое место. После таких внезапных новостей он чувствовал острую потребность выпить чего-нибудь покрепче травяного чая. Альфред, будто прочитав мысли своего подопечного, молча поставил на стол бутылку бренди и пару хрустальных бокалов. — Такое ощущение, что без меня тут прошла целая жизнь, — подытожил Брюс, одним глотком осушив свой стакан. — Возможно, в каком-то смысле так и есть, — легко улыбнулся Альфред. — Но это не означает, что вам нужно успеть прожить её в кратчайшие сроки. Нужно просто взглянуть на все эти изменения и принять их, начав свою собственную новую историю. Брюс невольно прикрыл глаза, ни миг погрузившись в собственные раздумья. Все же Альфред, как и всегда, был прав — незачем размышлять о прошлом, в то время как сотня неизведанных дорог простиралась прямо перед ним и безмолвно звала в далекий путь. Но от этих мыслей ему было все равно не легче. Незримое ощущение чего-то медленно ускользающего невольно заставило Брюса ощущать себя так, будто вся эта встреча, так же как и разговор на причале, были лишь его лихорадочным сном, порожденным уставшим сознанием после очередной изнурительной тренировки, и что он вот-вот должен был вновь проснуться в своей скромной келье, подняться с тонкого футона и начать проживать ещё один день в обители Лиги Теней. — Как обстоят дела в городе? — Уэйн с серьезным видом взглянул в глаза Пенниуорта, который прекрасно понял, о каких именно «делах» идет речь. — Не хочу вас обнадеживать, так что скажу, как есть — все обстоит гораздо хуже, чем год назад. После недавних стычек друг с другом уличные банды все чаще объединяются. Полиция с трудом справляется с их бесчинствами в районах Нерроуз и Коббл-Хилл, и это если не считать народных волнений в виде митингов протеста в центре. Люди требуют отставки мэра, из-за его возможных тесных связей с мафией. — Мафией? — Да. В последнее время её влияние стало настолько ощутимым, что стало буквально душить не только простых горожан, но и самих преступников. Иначе зачем ещё им заключать друг с другом перемирие? Нахмурившись, Брюс согласно кивнул. — И кто же теперь занимает место дона? — уточнил он, пытаясь припомнить, кому принадлежал этот почетный пост в последний раз. — В этом-то и есть главная загвоздка, — тяжело вздохнул Альфред. — Этот человек, если он, конечно, вообще существует, призрак. Полиция уже много лет не может найти никаких зацепок, указывающих на то, кем он является, и даже все попытки Люциуса напасть на его след не увенчались успехом. — Значит теперь мое дело за малым. Всего лишь отыскать человека-невидимку, — задумчиво заключил Брюс со смехом. — Да, но перед этим неплохо было бы разобраться с делами компании, — напомнил Альфред с укором, словно Брюс был школьником, забывшем о домашнем задании. — Неужели ты думаешь, что все ещё такой же безответственный, как и раньше? — с самым серьезным видом уточнил Уэйн. В ответ на это Пенниуорт со смешком закатил глаза, вызвав смех у Брюса.***
Он был так измотан, что заснул сразу же, стоило голове коснуться мягкой подушки. Ему снился сон. Настолько реалистичный, что в первые мгновения Брюс готов был поверить в то, что испытывает на себе приступ лунатизма. Он шел по коридору на втором этаже в полной темноте. Единственным источником света было желтоватое свечение настольных ламп из отцовского кабинета. Как только Брюс вошел в комнату дверь за его спиной с силой захлопнулась. Первым, что привлекло его внимание, была обстановка вокруг: книжные шкафы, мебель и дубовый письменный стол были завешаны ветошью, стены сияли белизной свежей штукатурки, а пол застелен кучами старых газет, на которых местами виднелись капли свежей краски ярко-багряного цвета. Действительно ли это была всего лишь краска, а не кровь? Едва подняв взгляд, Уэйн почувствовал, как внутри у него все рухнуло — он увидел перед собой Джерома. Тот выглядел так же, как в тот самый вечер их первой встречи: с аккуратно уложенными волосами, одетый в роскошный дорогой костюм и светящейся искрой адского пламени в светлых глазах. Вальяжно раскинувшись в кресле, он закинул ногу на ногу, внимательно оглядев Брюса с ног до головы, и тут же начал беззаботно болтать о чем-то, только вот сам Брюс не мог расслышать ни единого слова. Джером все говорил и говорил, но с его ярких губ не слетало ни одного звука, словно он был актером немого кино. Если бы это было не простым сновидением, а реальностью, Брюс без всяких сомнений наплевал бы на все мыслимые и немыслимые законы мироздания, в этот же миг сгреб бы Валеску в крепкие объятия, прижал к себе и спрятал от всего остального мира так, как не прячут даже самое бесценное сокровище. Но, к сожалению, то был всего лишь сон, и единственным, на что был способен Брюс — просто стоять напротив, разглядывая юного Джерома во всем его будоражащим великолепии. Тогда, ослепленный софитами и томящийся в его душащих объятьях, Брюс искренне считал Валеску почти взрослым, ведь когда тебе всего тринадцать, разница в пять лет кажется непреодолимо огромной, тем более, когда этот самый незнакомый восемнадцатилетний парень прижимает лезвие ножа к твоей шее с явным намерением причинить боль. В этот момент Джером был для Уэйна тем самым взрослым, о которых его с малых лет предупреждали родители, а Альфред строго велел опасаться по дороге из школы, и особенно во время прогулок по городу. Опасным взрослым, которому ни в коем случае нельзя доверять. Уэйн не знал, как бы мог выглядеть Джером сейчас, потому что запретил самому себе думать об этом. В его памяти, мыслях и чувствах Джерому вечно было двадцать три, и ни годом более. Так было легче избегать ещё более стремительного падения в пучины снедающего отчаяния. Брюс не знал и не хотел знать, каково это — быть вместе с ним. Засыпать и просыпаться в нежных объятьях, наслаждаться какими-то даже самыми незначительными вещами, вроде совместных походов в кино и долгих вечерних прогулок. Да, Джером несомненно был преступником. Возможно даже самым опасным преступником из тех, что знал Готэм. Но мог ли он изменить своей жестокой натуре ради счастья Брюса и жить вместе с ним обычной жизнью? Освальд ведь тоже когда-то был далеко не самым законопослушным гражданином, однако он все же решил выбрать семью вместо криминальной власти. Не это ли живое доказательство того, что никогда не поздно изменить свою судьбу? — Что? — спросил Брюс, не теряя надежды расслышать хоть одно сказанное Джеромом слово. Перебитый его резким вопросом Валеска мигом умолк, взглянув на Уэйна с явным огорчением и обидой, поняв, что все это время тот его совершенно не слушал. Однако его мимолетное разочарование быстро сменилось улыбкой. Той самой искренней улыбкой, которую Брюс всегда любил. — Стены, — сказал Джером тем же легким будничным тоном, каким обычно принято отвечать на банальнейшие вопросы, вроде «какая сегодня погода?». — Что? — вновь спросил Брюс, не имея ни малейшего понятия о том, что значило это слово. — Стены, — все так же спокойно повторил Джером, кивнув куда-то в сторону, однако взглянув на то место Брюс увидел лишь темный угол. Распахнув глаза, Брюс почувствовал ужасный холод, охвативший все его тело. Это все еще был сон? Взгляд упал на постель, и скомканное одеяло, валявшееся рядом на полу. Пронзительный порыв ветра ворвался в спальню через распахнутое окно, заставив Уэйна невольно вздрогнуть. Часы на стене показывали пять утра, пока солнце за окнами медленно пробуждалось ото сна. Все ещё пытаясь прийти в себя после неясного сновидения, Брюс не мог перестать терзаться вопросом о том, что означали все эти фантасмагорические образы. Мысль о том, чтобы навестить могилу Джерома, промелькнула в его сознании так же быстро, как несущаяся по пустынной автостраде малолитражка, и так же быстро умчалась в бессмысленную темную пустоту. Все равно в этом не было никакого смысла. Многие вещи в этом мире нельзя изменить, как бы сильно нам этого не хотелось. Прошлое навсегда останется таким, каким есть, а мертвецы не смогут воскреснуть. В этом и была вся жестокая правда.***
Во второй половине дня Брюс услышал настойчивый стук, заставивший его отвлечься от изучения строительных планов, подняв взгляд на закрытую дверь. Буквально через секунду она отворилась и в кабинет грациозной походкой впорхнула девушка, одетая в белоснежные брюки-клеш и тонкий мохеровый свитер с вышивкой из серебряных нитей. Не скрывая своего удивления, Брюс уставился на неожиданную посетительницу так, будто она была миражом в пустыне. Сегодня он уж точно не планировал никаких важных встреч и совещаний, к тому же среди его заместителей не было столь очаровательных девушек, иначе Уэйн точно был бы в курсе. Пока он гадал, кем же могла быть эта таинственная посетительница, гостья непринужденно поправила и без того идеально-уложенные длинные волосы, собранные в высокий конский хвост. Как только их взгляды встретились, Брюс твердо вознамерился потребовать от незнакомки объяснений того, как она вообще смогла попасть в его кабинет, миновав бдительного секретаря, однако он не успел сказать и слова, как в кабинет буквально ворвалась секретарша. Едва заметив незнакомку, она бросила на нее взгляд полный настолько яростного возмущения, что казалось, будто она прямо сейчас готова разорвать посетительницу голыми руками. — Мистер Уэйн, пожалуйста, извините за беспокойство, — обращаясь к Брюсу, секретарша мгновенно смягчилась, боясь ненароком вызвать ещё большее недовольство босса. — Я понятия не имею, как эта странная женщина смогла попасть сюда, но не волнуйтесь, охрана прибудет с минуты на минуту. — Кайл, — наконец подала голос незнакомка, с улыбкой взглянув на Брюса. — Мисс Селина Кайл. И я бы попросила впредь обращаться ко мне только так, — её самодовольный взгляд вновь вернулся к секретарше, лицо которой буквально побелело от злости. — Все в порядке. Мисс Кайл — моя гостья, а вы можете быть свободны. Едва услышав эти слова девушка в последний раз кинула на Селину полный пренебрежения взгляд и, молча кивнув, поспешно удалилась. — Боже, ты действительно совсем не изменился, — дразняще растягивая слова произнесла Кайл, неторопливо подходя к его столу. — В отличие от тебя, — не удержавшись от широкой улыбки парировал Брюс, вставая с кресла. — Как ты смогла пройти через пост охраны? — Это единственное, что тебя волнует прямо сейчас? — рассмеялась она, шагнув настолько близко к Уэйну, что минимальное расстояние между ними казалось практически неприличным. — Разве не правильнее было бы спросить «как поживаешь, Селина?» или «прости, что не писал последние пару лет». — Возможно, я смог бы отправить тебе весточку, если бы знал нужный адрес, — усмехнулся Брюс, не в силах устоять перед её ответной улыбкой. — Ох, не беспокойся, я ведь просто шучу, — как только ладонь Селины легко легла на его плечо, их взгляды встретились. На секунду Брюс вновь почувствовал себя почти так же, как в миг их самой первой встречи — совершенно оробевшим, и в то же время потрясенным одним только видом очаровательной девушки перед собой. Но теперь он был достаточно зрелым для того, чтобы суметь справиться с этим чувством мимолетного влечения. — Я тоже скучал по тебе, — конечно, Селина знала об этом, но никогда бы не смогла вслух признаться в том же, поэтому вместо ответа предпочла обнять его. — Скучал настолько сильно, что был бы согласен сбежать отсюда прямо сейчас? Этот хитрый прищур был знаком Брюсу слишком хорошо, чтобы не догадаться о её намерениях. — Предлагаешь прогуляться? — Если только ты согласен на похищение, — томно прикрыв глаза она взглянула на Брюса из-под опущенных ресниц. — Потому что только так я смогу заставить тебя отвлечься от всех этих скучных бумажек. — Похоже, ты действительно знаешь меня лучше, чем кто либо. Даже спустя столько лет, — признал Уэйн, в последний раз окинув взглядом свой рабочий стол, прежде чем обворожительно улыбнуться Селине. Через пару минут они уже неспешно брели вдоль парковки, и пока Брюс раздумывал над тем, куда будет лучше отправиться сейчас, Кайл была занята разглядыванием множества дорогих авто. — Здесь есть хотя бы одна машина дешевле двухсот тысяч? — с иронией поинтересовалась она, как только заметила одиноко стоящий новенький мерседес, блестящий на солнце как начищенный четвертак. — Не думаю, — так же насмешливо ответил Брюс, открывая дверь перед Селиной, польщенной его галантностью. — А тебе бы хотелось прокатиться на чем-то вроде бюджетной «кореянки»? — Это было бы, по крайней мере, весело. Умчавшись с парковки, Брюс все ещё понятия не имел, в какую сторону стоит направиться — конечно, он знал о паре неплохих ресторанов в центре, но после столь долгого отсутствия Уэйн ощущал себя туристом в родном городе. — Ты голодна? — Не очень, — ответила Селина, лениво потянувшись и откинув голову на спинку кресла. — Ты планировал разделить со мной бизнес-ланч? — Нет, просто подумал о том, что ты могла бы провести мне экскурсию по парочке твоих любимых баров. — Может быть в другой раз, — взгляд Кайл непринужденно блуждал по лицу Брюса, пока она не без удовольствия думала о том, как сильно он повзрослел, не оставив буквально ничего от того мальчика, которого она знала когда-то. Мысль, осенившая Брюса, заставила его резко свернуть с перекрестка, минуя Централ-Авеню. Ему с успехом удавалось игнорировать полный любопытства взгляд Селины вплоть до того момента, пока за высотками не показалась золотая линия горизонта. — Ладно, признаю — ты все ещё умеешь удивлять, — несмотря на свое решение держаться как можно более отстраненно, Брюс все-таки не смог проигнорировать эту нежную улыбку Селины, когда они, наконец, добрались до набережной. — Это действительно очень романтично. — Разве двух старых друзей может связывать что-то романтичное? Кажется, столь дерзкая фраза впечатлила Кайл даже сильнее, чем залитый солнцем пейзаж. Радость на её лице сменилась легким самодовольством, однако вместо того, чтобы изречь очередную колкую фразу, Селина предпочла просто следовать за Брюсом. — Так, значит, ты была здесь все это время? — спустя пару минут молчаливого созерцания прибоя поинтересовался Брюс. — Не совсем. Я много путешествовала по миру, была занята поисками себя, так сказать. Думаю, что тебе это более чем знакомо, не так ли? — Возможно. Его лаконичность нисколько не смущала Селину. Скорее наоборот, судя по её ухмылке именно такие ответы она рассчитывала услышать в их первую встречу. Решив присесть на ближайшую лавочку, Кайл заметила, как Брюс решительно направился в сторону одной из палаток с едой. Через пару минут он вернулся с парой хрустящих вафельных рожков. С благодарностью приняв лакомство, она осторожно попробовала небольшой кусочек, прежде чем с удовольствием начать наслаждаться вкусом быстро тающего мороженого. — Вишневое, мое любимое, — легкое смущение на долю секунды стерло с её лица чрезмерную самоуверенность, позволив Брюсу увидеть образ той самой уличной девчонки-задиры, в которую он когда-то был так сильно влюблен. — Даже не верится, что ты помнишь об этом. — Я много о чем помню, — со вздохом признался Брюс, пробуя свой шоколадный пломбир. — Например о том, что ты никогда не приходишь просто так. Признайся, ты решила увидеться просто потому, что собираешься вновь затянуть меня в свои авантюры. Это звучало не как вопрос, а скорее простая констатация факта. Хотя самой Селине, похоже, были неприятны оба варианта. — Неужели ты правда считаешь меня настолько расчетливой сукой, которая мечтает встретиться с дорогим человеком после десяти лет разлуки только ради того, чтоб состроить ему глазки и вытрясти немного денег? — обида в её голосе подействовала на Уэйна отрезвляюще, так что он и впрямь смог ощутить прилив стыда и злобы на самого себя. Фраза о «дорогом человеке» буквально прошлась острыми когтями по и без того не заживающим старым ранам. — Хочешь сказать, что я все ещё дорог тебе? Удивление в карих глазах быстро сменилось неподдельной яростью. — Ты что, действительно все это время считал, что могло быть по-другому? — на мгновение оторвав взгляд от его лица, Кайл рассеянно взглянула куда-то в сторону раскидистой водной глади, словно не могла отыскать подходящих слов и пыталась подглядеть их где-то в её отвлеченной пустоте. — В конце концов, это не я решила сбежать от тебя, даже не попрощавшись. — Я попрощался, — спокойствие в голосе Брюса было вызвано скорее отчаянным ощущением собственной неправоты, чем уверенностью в обратном. — Один жалкий телефонный звонок — это не прощание, — тут же бросила Кайл, напряженно вздохнув и прикрыв глаза. — По крайней мере, не на такой огромный срок. Они оба молчали почти пять минут, которые показались Уэйну целой вечностью. Когда казалось, что Селина готова была вот-вот встать и уйти, он все-таки нашел в себе силы сказать о том, с чего и следовало начать. — Прости меня, — едва услышав это, Селина резко обернулась к нему, слушая каждое сказанное слово с пытливой внимательностью священника на исповеди. — Я действительно не должен был покидать тебя так внезапно, и мне жаль, что я причинил тебе столько боли. Изящная ладонь робко легла поверх его запястья — простой жест, строго говорящий о том, что это и было тем самым заветным покаянием, которое могло искупить его предыдущие грехи. — Хорошо, я клянусь забыть все старые обиды, но только если ты согласишься провести завтрашний вечер со мной, — на смену печали пришла таинственная улыбка, невольно заинтриговавшая Брюса так сильно, что он уже почти был готов согласиться на любое её предложение, даже не зная всей его сути. — Только не говори, что собираешься возродить нашу старую традицию прогулок по ночным крышам. — Почти, — все с той же улыбкой она потянулась к своему клатчу, достав из него пару ярких бумажек. Как только Брюс взял одну из них в руки, его радость сменилась волнением. — Цирк Хейли? — с недоверием уточнил он, в ответ на что Селина утвердительно кивнула, не дав ему возможности возразить. — Я просто подумала, что для тебя это будет особенно важно. В конце концов, чтобы отпустить прошлое, нужно хотя бы попытаться взглянуть на него с другой стороны. Конечно, Уэйн прекрасно знал о том, что, а точнее, кого именно Селина имела ввиду говоря о прошлом. — Никогда бы не подумал, что тебе так сильно нравятся цирковые шоу. Или ты достала эти билеты специально для меня? — Вообще-то они достались мне в качестве презента от моего начальника, так что если бы не ты, я бы просто выкинула их. Убрав билеты во внутренний карман пиджака, Брюс улыбнулся, всеми силами стараясь не думать о сегодняшнем сне.