Смотря в огромное панорамное окно своего кабинета, Брюс невольно думал о том, что его утро началось непозволительно сумбурно.
Он проснулся в половине десятого, и хотя сегодня все важных дел в компании было не так много, Уэйн не мог позволять себе подобных послаблений. Позавтракав на ходу, он спешно отправился на работу. Привычный маршрут, пролегавший через густой лес, не предвещал ничего необычного. Ровная асфальтовая лента дороги мерно тянулась вперед, с периодичностью круто петляя то влево, то вправо.
Этот день, в отличие от вчерашнего, обещал быть ветреным и бледным, с небом, затянутым бесконечными облаками, и без единого намека на пекущую жару. Включив радио, Брюс довольно скоро пожалел об этой идее, неожиданно обнаружив, что музыка совсем не бодрила, а скорее наоборот, только раздражала своими заезженными мотивами. Сменив современные хиты на станцию с местными новостями, он вновь погрузился в свои мысли, сосредоточив взгляд на дороге.
Перед очередным поворотом, буквально в нескольких метрах от капота автомобиля, на дорогу выскочило нечто худосочное и низкое. Мгновенно вдарив по тормозам, в первые секунды Брюс не мог понять, кто именно решил выскочить из чащи в такой неподходящий момент. Не смотря на то, что зверь, кажется, успел отпрыгнуть в сторону в самый последний миг, Уэйн все равно посчитал своим долгом выйти и проверить, все ли в порядке. Как только он вышел на дорогу, из зарослей папоротника на него тут же уставилась пара диких глаз. Неспешно выйдя из своего укрытия, животное с опаской засеменило вперед, пересекая узкую дорогу. Как выяснилось при ближайшем рассмотрении, это была лисица, хотя из-за грязной шерсти и выступающих ребер её легко можно было бы спутать с бродячим псом. Прежде чем окончательно скрыться из вида, зверь в последний раз бросил на человека настороженный взгляд, и только в этот момент Брюс смог заметить в его пасти придушенную птицу. Она была еще жива, но слабый трепет черных крыльев, скорее всего, обещал быть последним в её короткой жизни.
Несколько минут Брюс просто стоял на месте, не шелохнувшись, будто бы ожидая чего-то, о чем сам совершенно не подозревал. «Перестань беспокоиться из-за ерунды», — строго сказал он самому себе, возвращаясь к машине.
Остаток пути прошел без внезапных происшествий, и вот теперь Брюс пребывал в томительном ожидании важного посетителя. Мимолетное созерцание пейзажа каменных джунглей было прервано громким стуком в дверь, после которого в кабинет спешно заглянул мистер Гроуви, сияя своей фирменной восторженной улыбкой.
— Мистер Уэйн, пройдемте. Гость уже прибыл.
Судя по обрывкам разговоров, которые Брюсу довелось услышать, этот самый гость был на очень хорошем счету у всего директорского совета и сотрудничал с их дочерними компаниями уже не первый год. Кажется, это были подразделения химических разработок, если, конечно, Уэйн ничего не путал.
Поднявшись с кресла, Брюс по привычке поправил пиджак, торопливым шагом следуя за вице-директором. Миновав коридор, они оказались у дверей конференц-зала, за которыми уже слышались голоса, что-то бурно обсуждающие между собой. Гроуви вошел без стука, поспешно делая шаг в сторону, пропуская своего начальника вперед.
— Мистер Уэйн, позвольте вам представить…
Едва увидев его, Брюс ощутил как смутная тревога, поднявшаяся из самых глубин памяти, подкатила к горлу холодным комом. Это не было нормой — лицо незнакомца по определению не могло вызывать столь резкого эмоционального отторжения. Но Уэйн, как бы не старался, не мог вспомнить о том, где они могли бы пересекаться. Может быть в старшей школе? Цепляясь взглядом за каждую едва уловимую черту, он ни на миг не отводил взгляда от чужого лица. В эти первые мгновения, как только они вошли в переговорную, гость даже не взглянул в сторону открывшейся двери. Его рассеянный взгляд блуждал где-то в прострации, пока сухие губы сжимались в тонкую линию. Линзы очков в золотистой оправе отражали бледный свет окон, из-за чего его глаза казались совершенно бесцветными. Одет он был до неприличия опрятно, так что единственной деталью, выбивающейся из аккуратного образа клерка, можно было считать лишь отросшие волосы, вьющиеся и совершенно не уложенные.
— … наш лучший специалист фармакологического отдела, — Джонатан Крейн.
Стоило Гроуви произнести это имя, как внутри у Уэйна все замерло. Однако кратковременный шок продлился не долго.
— Что он здесь делает? — гневно выпалил Брюс, даже не пытаясь скрыть своего возмущения.
После этих слов все присутствующие директора уставились на своего начальника так, словно тот не задал им вопрос, а обругал каждого из них самыми последними словами.
— Мистер Уэйн, — Гроуви робко попытался развеять накалившуюся всего за пару мгновений атмосферу, но Уэйн был не намерен слушать чьи-либо нелепые отговорки.
— Вы же не хотите сказать, что моя компания всерьез сотрудничает с этим преступником?
Лишь теперь сам Крейн счел необходимым все же взглянуть на Брюса. Его абсолютное спокойствие настолько сильно контрастировало с испуганным шоком на лицах всех остальных, что любой посторонний, увидевший эту сцену со стороны, наверняка рассмеялся бы.
— Послушайте, мистер Уэйн! — не выдержал Джон Эдвардс, солидный мужчина с плохо скрываемыми залысинами, годящийся в отцы самому Брюсу. — Этот человек, — он покровительственно взглянул на Джонатана, поспешно переведя грозный взгляд обратно на Уэйна. — Настоящий гений. Благодаря его разработкам мы продвинулись в био-химических исследованиях на десятки лет вперед. Конечно, мы все знаем о том, что в биографии господина Крейна имеются, скажем так, темные пятна, но все это уже в прошлом. Он давным-давно искупил свою вину перед обществом путем непосильного труда. Так что вам следовало бы проявить хоть каплю уважения, прежде чем начинать разбрасываться оскорблениями!
Закончив свою обвинительную речь, он обернулся на своих коллег. Несколько из них согласно закивали, во взгляде остальных отчетливо читался немой укор, в то время как в глазах самого Джонатана не отражалось совершенно ничего. Под этими осуждающими взглядами Брюс невольно ощутил прилив колкого стыда за свою вспыльчивую несдержанность, но отказываться от своих слов так быстро он не собирался. По крайней мере, до тех пор, пока полностью не разберется во всем этом абсурде.
— Джентльмены, не стоит позволять этому глупому недоразумению мешать нашей работе, — бодро заявил Гроуви, возвращаясь к своему привычному задорно-боевому тону. — Тем более, у мистера Уэйна ещё будет масса возможностей более тесно пообщаться с мистером Крейном.
Переборов истинные чувства, Брюс все же сумел взять себя руки, улыбнувшись новоявленному «коллеге» притворно-дружелюбной улыбкой, но Джонатан проигнорировал этот маленький жест доброй воли, отвернувшись от него и сосредоточив все свое внимание на белом экране проектора. Не смотря на все негодование, бушующее в его душе, Уэйн решил больше не придавать значения всей этой неловкости и последовал общему примеру, заняв центральное место за овальным столом.
После небольшой презентации последовал доклад, который Брюс совершенно не слушал. Все его мысли были заняты вовсе не графиками и цифрами, а одним единственным вопросом: как такое вообще могло случиться? Он знал о Крейне не так уж и много, но лишь одного того факта о том, что он принимал активное участие в захвате города, вместе с Джеромом, ему было достаточно, чтобы помнить Джонатана как жестокого преступника. Кроме того, именно он был ответственен за создание смертельно-опасного токсина, с помощью которого их компания собиралась убить тысячи ни в чем не повинных людей. По всем законам этот человек должен был находиться в Аркхеме прямо сейчас, а не сидеть перед Брюсом с совершенно невозмутимым видом, и делать вид, будто миллиардер для него не значительнее мелкой мухи, по чистой случайности влетевшей в открытое настежь окно, и теперь мельтешащей где-то на периферии зрения.
За все то время, пока главный финансист вещал о росте прибыли, Уэйн не сводил глаз с лица оппонента, изредка отводя взгляд в те моменты, когда кто-то из присутствующих начинал замечать его пристальный интерес.
К тому моменту, когда собрание можно было считать законченным, все вице-директора почти одновременно встали из-за стола и покинули переговорную. Гроуви, уходивший последним, бросил на Брюса снисходительный взгляд, прежде чем закрыть за собой дверь. Только теперь Джонатан, кажется, вспомнил о том, что находится в зале не один — обернувшись к Уэйну он выжидающе взглянул на него, ясно давая понять, что не собирается заводить разговор первым.
— Думаю, мне стоит извиниться за свою резкость, — спокойно начал Брюс. — Встреча с вами здесь действительно была для меня огромной неожиданностью.
Едва договорив, Уэйн внезапно осознал, что именно так сильно нервировало его все это время. Это бледное лицо, с едва заметными линиями первых глубоких морщин, не выражало абсолютно никаких эмоций, напоминая скорее памятник из музея восковых фигур, чем настоящего, живого человека, но вот глаза… Их взгляд был настолько пронзительным и метким, что казалось, в них можно было буквально прочесть каждый отголосок скрытых, и не очень, мыслей. И прямо сейчас Брюс видел в них недовольство, смешанное с явным пренебрежением.
— Полагаю, что для вас, — высокопарное обращение Джонатан намеренно выделил более низким тоном. — было бы легче увидеть меня в тюремной камере.
— Я такого не говорил, — Брюс все ещё сохранял нейтральное выражение, хотя внутри него все клокотало от гнева.
— Но вы так подумали, — заключил Крейн с удовлетворенным видом, поправив очки.
— Послушайте, я совсем не хочу упрекать вас в чем-либо. Тем более, раз уж вы так любезно предоставляете свои разработки моей компании, то в моих же интересах зарыть этот пресловутый топор войны, — заверил Уэйн, с трудом выдавливая из себя дежурную улыбку.
— Конечно. Разве я мог считать иначе? — тонкие губы сложились в едкую усмешку, заставив Брюса испытать ещё больше негодования.
Ещё немного, и воздух вокруг них мог бы начать искриться от жгучего напряжения.
— И над чем конкретно вы работаете в настоящий момент? — в этом строгом вопросе не было и тени прежней формальной вежливости. Теперь это походило на диалог сурового начальника с провинившимся подчиненным.
На Джонатана столь резкая манера речи не произвела, ровным счетом, никакого впечатления.
— Пока что я курирую работу биохимической лаборатории. Анализы новых образцов лекарств, исследования потенциала фито-клеток нескольких видов растений, разработка ускоренных методов диализа — что конкретно вас интересует?
Этот вопрос поставил Брюса в тупик, но признавать поражение в этой скоротечной холодной войне он не собирался.
— Мне кажется, что нам с вами стоит обсудить все более подробно где-нибудь на нейтральной территории. Когда я смогу увидеть вас за работой?
— О, боюсь, что точно не в ближайшее время, — невозмутимость на лице Крейна настолько сильно контрастировала с насмешкой во взгляде, что Брюсу нестерпимо захотелось ударить его. — Видите ли, мистер Уэйн, в вашей компании я числюсь всего лишь внештатным сотрудником, а основной род моей деятельности составляет преподавание.
«Подумать только, и как вообще можно было допустить такого ужасного человека к детям?» — про себя возмутился Брюс, а вслух сказал:
— Что ж, в таком случае я попрошу своего ассистента связаться с вами чуть позже, когда у вас появится свободное время.
— Отлично. Но если вы действительно так сильно заинтересованы в моих исследованиях, и могу отправить некоторые их них на ваш личный факс.
— Лучше отправьте их моему ассистенту.
В ответ на это Джонатан едва заметно пожал плечами. Поднявшись с кресла, он непринужденно собрал со стола несколько бумаг с пометками и, обойдя замершего Уэйна, решительно направился в сторону выхода.
— Мой секретарь проводит вас, — этот последний жест вежливости был встречен холодным смешком.
— Не стоит, — на короткий миг обернувшись, Крейн бросил на Брюса ещё один уничижительный взгляд. — Я получше некоторых ваших сотрудников знаю, где именно находится выход.
Как только за ним захлопнулась дверь, Брюс все-таки позволил себе дать выход чувствам, с досадой стукнув кулаком по столу. Бесконечные вопросы не давали успокоиться, но обращаться к Гроуви, чтобы получить ещё одну порцию ненавязчивых упреков, ему совершенно не хотелось. Спустя ещё пару минут беспокойных размышлений, Уэйн достал из кармана мобильник, выбрав из короткого списка контактов нужный номер. Трубку на том конце взяли далеко не сразу.
— Комиссар Гордон?
— Брюс? — громкий шум заглушал удивленный голос Джеймса.
— Вы не заняты? Вам сейчас удобно говорить?
— Нет, нет, все в порядке, — в следующую секунду на фоне послышался грохот, — Подожди секунду.
Не смотря на то, что Гордон пытался приглушить звук динамика, Брюс все равно смог услышать его строгое «Барби, пожалуйста, перестань баловаться», и детский голос, плаксиво тянущий «ну папа!».
— Так, я здесь. У тебя все в порядке? — обеспокоенно уточнил Джим. Он прекрасно знал о том, что Брюс не стал бы звонить ему в такое время просто так.
— Не совсем. Час назад совет директоров отчитал меня за то, что я недостаточно уважительно повел себя с чертовым маньяком.
— Что? О ком ты?
— О Джонатане Крейне! — зло выпалил Брюс, слишком поздно осознавая, что Джеймс уж точно не был виновен в его жутком позоре, и не заслуживал столь грубого обращения. — Простите. Просто все это настолько выбило меня из колеи, что сейчас мне хочется буквально провалиться сквозь землю. Я ещё никогда не чувствовал себя таким идиотом.
В трубке воцарилось долгое молчание, прервавшееся тяжелым вздохом Гордона.
— Думаю, это не то, что следует обсуждать по телефону. У тебя ведь скоро обеденный перерыв?
— Да, — Брюс мимолетно взглянул на наручные часы. — Ровно через двадцать минут.
— Не против встретиться через пол часа? Если, конечно, у тебя будет время.
— Конечно, — не задумавшись согласился Брюс.
— Тогда договорились, — бодро отозвался Джеймс. — Я буду ждать тебя в «Калиостро».
— Хорошо, до встречи.
Едва попрощавшись, Уэйн понял, что совершенно не представляет, где находится то самое место, в котором они условились встретиться. Кажется, он был настолько взвинчен из-за Крейна, что буквально не мог думать ни о чем другом, кроме скорейшего желания разобраться с этим как можно скорее. К счастью, благодаря электронному навигатору, Брюс добрался туда вовремя. Вопреки его представлениям, это оказался вовсе не ресторан, а крошечное кафе с верандой. Не смотря на близость к центральному парку, здесь было не так уж много народа, так что Брюс без труда смог еще издалека заприметить фигуру Гордона, сидящего за одним из столиков на улице. Едва взглянув на девочку в лимонном сарафане, рядом с ним, Уэйн понял, что это была Барбара — длинные каштановые волосы, собранные в высокий пучок, густые темные брови и мягкие черты лица выдавали в ней дочь доктора Томпкинс. Заметив Уэйна первой, она приветливо улыбнулась ему.
— Здравствуй, — крепко пожав руку Джима, Брюс перевел взгляд на его дочь. — Представите меня вашей прекрасной спутнице?
— Конечно, — хохотнул Гордон, с улыбкой обращаясь к девочке. — Барбара, позволь мне познакомить тебя с мистером Уэйном.
Брюс не смог удержаться от смеха.
— Чувствую, как после этой фразы постарел лет на тридцать. Я, все-таки, не настолько пожилой, чтобы столь юные девушки обращались ко мне как к «мистеру». — парировал Уэйн, присаживаясь на свободный стул. — Можешь звать меня просто Брюсом.
— Здравствуйте, просто Брюс, — бодро поздоровалась Барбара, широко улыбнувшись.
Строгий взгляд Джима её нисколько не смутил.
— Все в порядке, — Брюс поспешил разрядить обстановку, подмигивая хихикающей Барбаре. — Надеюсь, вы ещё не успели ничего заказать, потому что сегодня я угощаю.
В отличие от них двоих, Барби даже не нужно было заглядывать в меню, чтобы озвучить подоспевшему официанту свой заказ.
— Малиновый щербет и шоколадный коктейль, пожалуйста.
— Мне эспрессо и салат с пармской ветчиной, — судя по уверенному тону Джима, он бывал здесь уже не в первый раз, так что над выбором блюда думал не долго.
— А я буду вишисуаз с холодным капучино, — возвращая официанту меню, Брюс заметил в его взгляде пристальный интерес, подумав о том, что некоторые особенно ушлые папарацции уже наверняка успели сделать пару сотен снимков его персоны, так что такое внимание было вполне обоснованным.
— Так, значит, ты встретился с Крейном? — как можно более осторожно начал Гордон.
Тяжело вздохнув, Уэйн на миг отвел взгляд от лица собеседника, чувствуя, как волна раздражения начала накатывать с новой силой. В компании Джеймса и его дочери, Брюс уже почти успел забыть о самой причине того, почему эта встреча вообще состоялась.
— Да. Хотя с моей стороны это выглядело скорее как полное фиаско, — усмехнулся Уэйн, в глубине души надеясь, что Гордон не станет расспрашивать обо всех подробностях.
— Могу себе представить, — сочувствующее выражение лица Гордона немного обнадежило Брюса, заставив его чуть меньше сокрушаться из-за собственной несдержанности.
— Но я действительно не понимаю, как ему удалось настолько легко обелить свое имя?
— На самом деле в этой истории полно белых пятен. Но я расскажу тебе все, что сам знаю.
Барбара была слишком занята чтением книги и совершенно не обращала никакого внимания на разговоры взрослых, а когда принесли десерт, она и вовсе забыла об их присутствии, полностью погрузившись в фантастический сюжет, наслаждаясь вкусом мороженого.
— Когда я вернулся в Готэм, Крейн уже был на свободе. Конечно, у меня, как и у тебя, в первую очередь возникло множество вопросов и мне удалось выяснить вот что, — Гордон отпил кофе из белоснежной чашки, ненадолго погружаясь в воспоминания. — Крейна отправили в Аркхем почти сразу после твоего отъезда, но находился он там всего год. После подачи апелляции суд признал его не опасным для общества и заменил принудительное лечение условным сроком. Я пытался обжаловать этот приговор, собирал подписи, даже обращался лично к окружному прокурору, но все было бесполезно. Тут точно не обошлось без взяток, но зачем кому-то было поручаться за опасного психа? Конечно, будь у него хоть какие-то связи, это было бы легко объяснить, однако на тот момент он был гол, как сокол — ни денег, ни знакомых. Ничего, что могло бы помочь хоть как-то выкарабкаться. Тогда я решил оставить это дело, хоть и не переставал какое-то время негласно следить за Крейном. Начинал он с малого, устроился аптекарем на полставки, каждые пол года стабильно проходил психологическое обследование. Спустя какое-то время его научные работы стали все чаще замечать в узких кругах, так что предложения о сотрудничестве с крупными компаниями не заставили себя ждать.
— Но в итоге он выбрал именно Уэйн-Энтерпрайз, — подытожил Брюс, пытаясь распробовать свой суп, но почти сразу понял, что у него совсем нет аппетита.
Джим согласно кивнул.
— Если бы я не знал его так хорошо, то был бы уверен, что это можно считать своеобразной местью. — совсем невесело усмехнулся он — Но в его случае такой выбор можно списать скорее на холодный расчет.
— Технологии, — подхватил его невысказанную мысль Брюс. — Ему наверняка нужен был доступ к лабораториям. Но неужели за все это время он ни разу не попадал в поле зрения полиции?
— Нет. Меня это тоже до сих пор настораживает, но с сухими фактами не поспоришь.
— Если честно, меня больше всего пугает то, что ему позволяют преподавать, — на мгновение бросив взгляд на Барбару, Уэйн нахмурился, сурово пообещав: — Но теперь, когда я вернулся, у него больше не выйдет так легко дурачить моих заместителей.
Когда с обедом было покончено, Брюс, предварительно оставив щедрые чаевые, уже собирался было уйти, но перед тем, как окончательно попрощаться с Гордоном, он все же решил озвучить свое предложение:
— Думаю, вам стоит как-нибудь погостить у меня всем вместе. Тем более что у вас, похоже, наконец, появились выходные.
— Ох, да. Времена моей безвылазной жизни в участке давно закончились. Все-таки с появлением семьи начинаешь гораздо больше ценить свое личное время.
— Мири просто мечтает с вами познакомиться, — с улыбкой призналась Барбара, спешно переведя умоляющий взгляд на Гордона. — Пап, давай на следующих выходных, ну пожалуйста.
— Я не против, — согласился Брюс, избавив Джима от потребности уточнять, не будет ли он занят в это время.
— Отлично. Но чур все угощения с нас, так что пускай Альфред даже не думает подходить к плите.
— Не думаю, что это возможно, но я постараюсь его убедить, — засмеялся Брюс.
В офис он возвращался в приподнятом настроении. Мрачные мысли окончательно улетучились, а на замену им пришла какая-то умиротворяющая легкость. Неспешно шагая по широкому прямому коридору, ведущему прямо к его кабинету, Брюс твердо решил больше думать ни о Крейне, ни о его возможной причастности к преступному миру. В конце концов, ему еще нужно было успеть разобраться с документами до вечера, так что времени на внезапные детективные расследования совсем не оставалось.
Секретаря не было на месте, но Уэйна это совсем не смутило. Гораздо более волнительным стало чувство, охватившее его, стоило только открыть дверь. Терпкий запах, разлившийся по всему кабинету словно нечаянно скинутый с туалетного столика флакон духов, был слабым, но достаточно ощутимым, чтобы понять, что в его отсутствии здесь явно кто-то побывал. Долго гадать не пришлось — источником аромата стал пышный букет, стоящий на письменном столе в высокой прозрачной вазе. Однако это были не яркие цветы, а полынь. Толстые стебли, перевязанные грязно-голубой лентой, в первые секунды казались Брюсу плодом его воспаленного воображения, но как только его пальцы коснулись мягких изумрудных листьев, он понял, что букет так же реален, как и внезапно обострившаяся тревога.
— Мистер Уэйн! — бойкий голос секретарши вернул Брюса в реальность. — Пожалуйста, простите мне мое отсутствие…
— Что это такое? — строго поинтересовался он, прервав поток сбивчивых извинений.
Её смущенный взгляд быстро упал на букет.
— Ах, это специальная доставка для вас. Правда, курьер не сказал, от кого именно.
— Как давно это было? Он оставил какую-то записку? — с каждым вопросом Брюс буквально видел, как таяла уверенность в чужих глазах.
— Нет, никаких записок или открыток не было, только букет. Кажется, его доставили примерно пятнадцать минут назад. Если хотите, я могла бы обратиться в отдел охраны, чтобы уточнить точное время.
— Не нужно, — ответил Брюс, уже более спокойно. — Пока что вы можете быть свободны. Если что-то понадобится, я дам вам знать.
— Хорошо, я вас поняла, — кивнув, секретарша покинула кабинет, оставив Уэйна наедине со своими мыслями.
Как только за ней закрылась дверь, Брюс торопливо вынул букет из вазы, едва не опрокинув её прямо на стопки важных бумаг, и с яростью затолкал его в мусорную корзину. Поломанные стебли и ободранные листья начали ещё сильнее источать горький аромат, но Уэйн старательно игнорировал его, решительно сосредоточив взгляд на мелких строках графиков с цифрами.
***
С самого утра его терзала беспричинная тревога.
На секунду задумавшись, юный Грейсон понял, что ещё никогда, даже на самом первом своем выступлении, ему не доводилось испытывать подобное волнение. Хотя поводов для беспокойства совершенно не было.
— Дик, идем! — громкий голос мамы, донесшийся откуда-то с улицы, подействовал на него как будильник.
— Я вас догоню, — выкрикнул Дик, решив задержаться у зеркала ещё на пару минут.
Все было так же, как и всегда. По крайней мере, отражение не могло его обманывать — все тот же темноволосый мальчишка с большими голубыми глазами, похожий на натянутую тетиву лука, стройный и, но пока ещё лишенный подростковой угловатости. В последний раз оглядев себя с ног до головы, и поправив ярко-малиновый костюм, Дик спешно выбежал из трейлера. Мама с папой наверняка уже были за кулисами, так что опаздывать никак нельзя.
Петляя между неспешно идущими вперед людьми, Дик отвлекся на чей-то, вроде бы, знакомый голос, и совершенно не заметил человека прямо перед собой, врезавшись в широкую спину. Едва не потеряв равновесие, он мигом отстранился от обернувшегося к нему незнакомца.
— Простите, пожалуйста! — спешно извинился Грейсон, надеясь, что реакция мужчины не будет слишком резкой.
— Ничего страшного, — скользнув взглядом по яркому костюму, он улыбнулся. — Выступаешь сегодня?
— Брюс, ты идешь? — прежде чем Дик успел ответить, мужчину окликнули.
— Вы Брюс? — с восторгом и неверием поинтересовался Грейсон, внимательно рассматривая высокую фигуру в черном пальто. — Тот самый Брюс Уэйн?
— Вот ты где, — подоспевшая Селина мягко взяла Брюса под руку, — Пойдем, я не хочу, чтоб все лучшие места заняли.
Ласково улыбнувшись ей, Уэйн вновь обратился к Дику.
— Признаю, ты меня раскусил. Но давай это пока что будет нашей тайной, — он подмигнул восторженному мальчику, который тут же согласно кивнул в ответ. — Удачи тебе на сегодняшнем выступлении.
— Нам нельзя желать удачи, — спешно поправил его Дик. — Нужно говорить «ни пуха ни пера».
— Хорошо, тогда ни пуха ни пера! — крикнул Брюс в след удаляющемуся Грейсону, который на прощание махнул ему рукой.
— Ты всегда такой добрый, или только когда я рядом? — хитро поинтересовалась Кайл, пока они направлялись к общей очереди у входа.
— Тебе просто слишком нравится находить во мне недостатки.
Не смотря на внешнее спокойствие, Брюс не мог перестать ощущать легкий мандраж, который только усиливался с каждой минутой по мере их приближения к зрительским местам. Рассказывать Селине о произошедшем сегодня на работе он не стал, посчитав это не лучшей темой для беседы. И хотя её компания помогала немного развеять дурные предчувствия, присутствие Кайл рядом не могло полностью избавить его от навязчивых мыслей о Джероме. Не смотря на то, что Брюс никогда не бывал здесь раньше, все вокруг, начиная от золотых софитов, и кончая бело-красным куполом цирка, странным образом напоминало ему о Валеске. Быть может, всему виной были воспоминания о той злополучной ночи, закончившейся напряженным противостоянием в зеркальном лабиринте?
Словно почувствовав его волнение, Селина осторожно накрыла его ладонь своей, и от этого простого жеста на душе у Брюса действительно стало немного легче.
Как только свет в зале погас, громкие голоса гостей постепенно стихли. Темноту озарил ослепительный луч прожектора, и в центре арены появился ведущий в ярко-синем сюртуке.
— Уважаемые дамы и господа! Цирк Хейли рад приветствовать всех вас на нашем сегодняшнем представлении! — по залу прокатилась волна радостных возгласов. — Приготовьтесь смеяться, изумляться и ужасаться!
Под оглушительный гром аплодисментов сцена озарилась яркими огнями. Представление наконец-то началось. Первыми выступали танцовщицы в длинных шелковых платьях, расшитых россыпями сверкающих пайеток, чьи пламенные, отточенные до совершенства движения, завораживали даже самых искушенных зрителей. С каждым новым номером Брюса все больше и больше увлекало красочное шоу, так что он уже и сам не замечал, как легко улыбался при виде забавных маленьких собачек и взволнованно вздрагивал, когда наездники на белоснежных лошадях мастерски балансировали в седле.
— Если честно, это умилительное выражение на твоем лице нравится мне даже больше, чем все эти танцы, — игриво посмеиваясь прошептала Селина ему на ухо, и как бы невзначай придвинулась чуть ближе.
В этот миг её легкая улыбка показалась Брюсу красивее, чем самый яркий рассвет, скользящий нежными лучами меж гималайских вершин. Он невольно вспомнил об их короткой последний встрече, о сумбурном прощании и о том, как ей, должно быть, было больно все это время думать о том, что Уэйн смог так легко отказаться от всех тех светлых чувств, которые так долго связывали их. Чувствуя острую потребность сказать о том, как прекрасно выглядит Селина, он приблизился к её лицу, но громкая барабанная дробь неожиданно отвлекла их друг от друга.
— А теперь то, чего все вы так долго ждали! — громогласно объявил ведущий, выдержав театральную паузу. — Звезды нашего цирка, покорители небес — Летающие Грейсоны!
Лучи прожекторов метнулись вверх, озаряя три фигуры в одинаковых ярких костюмах. Брюс сразу же узнал мальчишку, с которым столкнулся у входа в цирк. На миг их взгляды встретились, хотя юный гимнаст вряд ли мог узнать Брюса среди десятка других зрителей, да ещё и с такого большого расстояния. Поприветствовав всех присутствующих, родители коротко переглянулись, одобрительно кивнув сыну. Это и было сигналом к началу выступления.
Как только Дик нырнул вперед весь зал одновременно замер в испуге и изумлении. Родители сразу присоединились к нему. Все следили за каждым их воздушным пируэтом затаив дыхание, и буквально боясь отвести взгляд.
— Выглядит вполне неплохо.
Столь напыщенный комментарий заставил Селину усмехнуться.
— Говоришь так, будто разбираешься в художественной гимнастике, — ловкая ладонь нарочито медленно скользнула вдоль его предплечья. — Хотя, ты, конечно, явно не отлеживал бока на солнечных пляжах Доминиканы.
— Просто мне есть с чем сравнивать, — спешно отшутился Брюс, надеясь что Кайл не воспримет его фразу слишком серьезно. — Ты когда-нибудь видела выступление цирка Дю Солей?
— Как-то не приходилось.
— Значит, мы с тобой обязаны там побывать.
Селина ничего не ответила, но её мимолетная улыбка значила для Брюса гораздо больше, чем тысячи слов.
После очередного зрелищного сальто в воздухе, младший Грейсон ловко ухватился за трапецию, плавно отлетая назад. Оставалось выполнить последний элемент.
Раскачиваясь, они двигались навстречу друг другу. Улыбка мамы и уверенность в её глазах придали ему ещё больше сил. На короткий миг Дик почувствовал, что способен свернуть горы, и взлететь так высоко, как не удавалось ещё ни одному человеку.
— Давай! — выкрикнул отец, смотрящий вперед, на сына, и уже готовый выпустить жену из своих рук.
Подавшись вперед, Дик уже почти почувствовал касание её ладоней, как вдруг что-то под самым потолком послышался тугой треск. Увидев, как мама резко скользнула вниз, он не сразу смог осознать, что произошло, но уже через несколько секунд, мимолетно пролетевших для всех зрителей, и трагически медленно для самого Грейсона, пара воздушных гимнастов рухнула с пятидесятиметровой высоты прямо на арену. Каким-то чудом Дик смог сохранить равновесие, хотя тело в одночасье стало ощущаться безумно тяжелым, словно совсем чужое. Ужасный глухой звук тяжелого падения сменился криком толпы.
Вскочив со своего места, Брюс замер, рассеянно наблюдая за тем, как несколько человек из зала поспешили на помощь. Он уже собирался проследовать к ним, но цепкая хватка Селины не позволила сдвинуться с места.
— Мне кажется, нам нужно уйти. Прямо сейчас, — её резкий тон подействовал на Уэйна как вылитый за шиворот ушат ледяной воды.
— Что? Селина, перестань, нам нужно что-то сделать!
Возглас «Позовите врача!», раздавшийся где-то поблизости, окончательно вывел Брюса из ступора, но как только рука сама собой потянулась ко внутреннему карману черного пиджака, он понял, что оставил мобильник в бардачке машины. Однако Селина была совершенно непреклонна в своем решении ретироваться подальше от места внезапной трагедии. Ни слова не говоря, она встала и спешно двинулась вдоль рядов.
— Встретимся у машины, — бросил на прощание Брюс, не зная, услышала его Селина или нет. Хотя сейчас это было не важно.
Пробираясь через толпу зевак, Уэйн взглядом пытался отыскать среди собравшихся вокруг арены людей того самого мальчика. Лишь оказавшись почти рядом, он увидел бросившегося к ним Грейсона.
— Мама! — оттолкнув пожилого мужчину, Дик рухнул на колени рядом с безжизненными телами родителей. — Папа!
Подоспевший Брюс осторожно опустился рядом, переведя напряженный взгляд на седовласого незнакомца.
— Перелом шейных позвонков, — сокрушаясь, он покачал головой, переведя острый взгляд под купол. — Похоже, не выдержал страховочный трос.
— Нет! Этого не может быть! — сквозь едва сдерживаемые рыдания возразил Дик.
Не выдержав, он припал к материнской груди, не желая верить в то, что это действительно могло произойти. Ни Брюсу, ни пожилому доктору не хватило духу на то, чтоб попытаться разорвать эти безнадежные объятья.
— Полиция уже скоро будет здесь, — сообщил подоспевший ведущий, доверительно переглянувшись с Уэйном. — Дик, — обратившись к убитому горем мальчику, он положил руку на его плечо, привлекая к себе внимание. — Думаю сейчас тебе лучше побыть у себя.
То ли от волнения, то ли от внезапного упадка сил, Грейсон безропотно кивнул в ответ, с трудом поднимаясь на ноги.
— Я провожу его, — благородный порыв Брюса был встречен недоверчивым взглядом ведущего, но прежде чем он успел что-то спросить, Дик опередил его.
— Все в порядке, я его знаю, — ослабевший голос звучал так, будто был готов сорваться в любую минуту.
До трейлера они вдвоем шли молча. Брюс боялся начинать разговор первым, а Дик не мог вымолвить и слова, чувствуя, что если он попытается сказать хоть что-то, то вновь начнет рыдать. Растущая пустота в груди с каждым шагом казалась все более невыносимой, но Грейсон отчаянно пытался игнорировать эту душевную боль, становящуюся физически ощутимой. Остановившись у двери родного дома, он присел на железные ступени, подняв взгляд на Брюса.
— Я знаю, что ты чувствуешь сейчас, — начал Брюс, тяжело вздыхая. — Мне было двенадцать, когда мои родители погибли.
— Правда? — не веряще переспросил Дик, смотря в синие глаза.
— Да. Это было ограбление. Тогда мне казалось, что моя жизнь закончена, — на короткий миг Уэйн отвел взгляд в темную даль горизонта. — Но один человек помог мне, напомнив о неоспоримой истине.
В глазах Дика промелькнуло нескрываемое волнение. Брюс снял с себя пиджак, накинув его на дрожащие худые плечи мальчишки.
— Даже после самой темной ночи всегда наступает рассвет.
Не смотря на то, что Дик совершенно не знал его, в этот момент Брюс показался ему самым близким человеком на этой земле.
***
Легкие уже начало жечь от нехватки кислорода, но останавливаться было никак нельзя. Топот за спиной стих, а значит, ему удалось ненадолго оторваться от своих преследователей. Как бы сильно Эдварду не хотелось остановиться хотя бы на секунду, дав уставшим ногам короткую передышку, сделать этого он не мог — слишком велик был соблазн задержаться подольше, облокотиться о ближайшую бетонную стену и с жадностью глотнуть прохладного летнего воздуха. Пускай он и был насквозь пропитан смрадом горелой резины.
Впереди возвышалась громада высокого здания, обойти которое не представлялось возможным из-за прилегающего вплотную шиферного забора. Можно было рискнуть, попытавшись перемахнуть через металлическую изгородь, но угроза распороть себе сухожилия на руках была слишком велика, так что единственным выходом оставалась пожарная лестница, ведущая на крышу. Собрав последние остатки сил в кулак, Нигма ухватился за низкую трубу, торчащую из стены, подтягиваясь и цепляясь руками к обломанному краю первой ступени. Страх буквально обжигал затылок ледяным холодком, вызывающим невольную дрожь от одной только мысли о том, что произойдет, если они догонят его.
Тело двигалось гораздо быстрее, чем мозг успевал генерировать связные мысли. Диск, лежащий во внутреннем кармане, был заботливо упакован в бумажный конверт, и буквально жег грудь, как горящий уголь. Записанной на нем информации должно было хватить для того, чтобы вскрыть всю правду, но даже если кто-то посчитает эти улики сфабрикованными, то у Эда все ещё есть последняя надежда. В конце концов, как бы Джим не относился к нему, даже спустя столько лет, он согласится выслушает его, и тогда все закончится раз и навсегда.
Последний рывок давался с трудом, но как только его ноги вновь оказались на твердой опоре, Нигма смог выдохнуть с облегчением, поспешно бросая взгляд вниз.
— Знаешь, что всегда смешило меня больше всего? — едва услышав этого голос, раздавшийся за спиной как гром среди ясного неба, Эд почувствовал, как кровь за секунду отлила от его лица, а ноги будто приросли к земле. — Чем больше вы, умники, начинаете о себе мнить, тем тупее в конечном счете оказываетесь.
Рассеянный взгляд в последний раз измерил высоту здания. Шальная мысль о том, чтобы броситься вниз, пока ещё не поздно, была мигом отброшена в сторону, хотя мучительная смерть от многочисленных переломов вскоре наверняка станет его мечтой.
Приближающиеся шаги заставили Эдварда обернуться. Хищный взгляд зеленых глаз буквально пригвоздил его к месту, словно английская булавка, пронзившая мотылька. Но раз уж теперь его судьба была решена, то почему бы не воспользоваться правом на последнюю дерзость?
— Доброе утро, Босс. Не ожидал вас здесь встретить.
