***
Разрушая своё моральное равновесие, Юки просидела в комнате до вечера, абсолютно ничем не занимаясь. Темнеть ещё не начало, но вот ей стало ясно, что она обязана вернуться к своим делам. Завтра утром нужно будет что-то готовить на завтрак, но сегодня многие ходовые продукты закончились, и вечером она планировала сходить в город на рынок. Изувеченное лицо нужно было спрятать, чтобы не вызывать подозрительных взглядов со стороны прохожих, поэтому Юки повязала голову платком и прикрыла им нижнюю часть лица до глаз. Взяв корзинку и деньги, она украдкой вышла из комнаты, тихонечко проскользнула к выходу из штаба, точно мышка, и направилась в город. К её счастью, она прошла незамеченной. Уже вечерело, и время вот-вот начинало клониться к темноте, но, на удивление Юки, Спайдер Майлс ещё не собирался засыпать. По улицам маленького, но всё же оживлённого городка гуляли взрослые и дети, женщины и мужчины, старики и юнцы. Это был совсем небольшой городок с двухэтажными каменными домиками и большим количеством портов на своих берегах. Сюда часто заезжали торговцы с разных уголков мира, и Юки любила иногда позволить себе купить у них какую-нибудь интересную вещицу. Особенно радостно для неё было застать торговца книгами. Но сегодня этого не произошло. Да даже если бы ей и посчастливилось сегодня наткнуться на палатку с книгами, купить хотя бы одну у неё не получилось, потому что оставшихся денег ей хватило лишь на нужные продукты. Набрав всего, что пригодится ей завтра для готовки, Юки вышла из крытого рынка и неспешно побрела по одной из улиц, высокие фонари по обочинам которой начинали постепенно загораться один за другим. Облака на небе к этому времени приобрели тёмно-синий оттенок, и девушка подумала, что погода может испортиться. Однако всё равно не торопилась возвращаться к заводу. Ей нравилось сейчас идти одной по этой шумной улице, где никто не знал и даже не догадывался о её боли, скрытой под платком. – Девушка, девушка! – вдруг услышала она со стороны и оглянулась. Её к себе подзывал коренастый усатый старичок в сером комбинезоне. Юки без опаски подошла. Под его ногами стояла корзинка, в которой ютилось пятеро пищащих котят, и он поднял одного оттуда. – Возьмите зверушку, не пожалеете, – предложил мужчина, протягивая девушке белый пушистый комочек с лапками. – Простите, – Юки виновато улыбнулась и развела руками, – но я не могу. Боюсь, в моей семье не место такому малышу. – Подумав немного, она с грустью добавила: – Детей в ней не особо любят. Даже если это животное. – Ох, как жаль, – вздохнул старичок. – Прошу прощения. – Всё в порядке. Надеюсь, вы найдёте этим милашкам хорошую семью, в которой их будут любить. Они замечательные! – напоследок сказала Юки, прежде чем отправиться дальше своей дорогой. Большие зелёные глаза этих крошечных котят напомнили ей себя. Она увидела в них до боли знакомую наивную надежду и желание стать кому-то нужным. Словно она всё ещё была той самой брошенной маленькой девочкой, которая живёт в отчаянных попытках найти свою настоящую семью. Но ведь она была другой: этого рыжего котёнка когда-то уже приняли добрые руки и взяли в семью. С тех пор её жизнь наладилась. Но вдруг Юки с ужасом спросила саму себя: «А точно ли то были... добрые руки?» Городская центральная площадь была в это время ещё оживлённее и светлее, чем улицы. Резные фонари скрепляли между собой натянутые над площадью провода с гирляндами, которые включали в вечернее время, и дети, играющие сейчас здесь в мяч, очень радовались этим разноцветным ярким светлячкам. Юки не могла пройти мимо этой красоты, когда дошла до площади. Она присела на каменный выступ у фонтана, поставив корзинку с продуктами рядом с собой, и просто обводила взглядом местность. Льющаяся позади вода в фонтане негромко шумела, создавая идеальный фон для размышлений. Размышлений, которые бы Юки хотелось прогнать из своей головы. «Я не знаю, что мне теперь делать и как себя вести, – думала она, бесцельно глядя на маленькие синие, зелёные, красные и жёлтые огоньки на фоне медленно чернеющего неба. – Раньше ведь никогда до такого не доходило, и ничего подобного не случалось. Так почему сейчас? Из-за Ло?.. Этот мальчик... он особенный, я это чувствую. Он не такой, как другие дети. В его глазах целый мир. И этот мир он стремится уничтожить своей ненавистью. Я не хочу, чтобы она сожгла его!» И вместе с тем она понимала, что мальчика так и будет съедать бездна ненависти, пока рядом с ним будет этот ужасный бессердечный человек – Донкихот Коразон. Ей хотелось увезти Ло куда-нибудь подальше отсюда, где он найдёт добрых друзей и будет доживать счастливую жизнь, несвязанную с пиратами и реками крови. Но сделать это она была не в силах. Потому что, как бы горестно не было осознавать это, она была не свободна. «Что же я такое думаю! – она замахала головой и слегка ударила себя по щекам. – Не свободна? Да я должна радоваться, что Дофламинго-сама принял меня в семью и оберегает! Если бы не он, моя жизнь бы оборвалась ещё на том горящем острове. Я ведь люблю семью Донкихот! Я... люблю?..» Вдруг Юки почувствовала, как об её ногу что-то ударилось, и опустила глаза. Мяч, который здешние ребятишки перекидывали друг другу, оказался у её ног. Девушка подняла его, а, когда подняла голову, заметила подбежавших к ней детей, которые стеснялись заговорить с ней, но очень хотели получить обратно свой мяч. Юки улыбнулась им: – Это ваше? Держите! – и легонько кинула мяч прямо в руки стоящему впереди всех мальчику в синей футболке. – Спасибо, тётенька! – радостно поблагодарили дети, крича наперебой, и убежали. Дети были ей совершенно незнакомы, но их милые улыбки и абсолютно безобидное отношение к ней вмиг подняли Юки настроение. Она улыбалась им вслед, пока не вспомнила, с каким равнодушием к ней относятся Буйвол и Детка-5. Юки ловила себя на ужасных и недопустимых мыслях: это пиратское сообщество так испортило детей, а также «воспитание» Коразона и адские тренировки; всем троим было бы неплохо покинуть семью. Но, к сожалению, такие вопросы решались не в её компетенции. Она должна немедленно перестать об этом думать, иначе снова наживёт себе проблемы, куда страшнее сегодняшних. Слишком тяжело и грустно было думать об этом одной. Небо опечалилось вместе с Юки и обронило несколько слёз на землю. Одна капля, вторая, третья... Небеса зарыдали навзрыд от душевных терзаний девушки. Дождь забарабанил по крышам домов и заставил каменное изваяние фонтана потемнеть. Вот и прогнозируемое ухудшение погоды. Люди быстро разбежались по домам, родители забрали с собой играющих тут детей, и теперь на площади остался лишь одинокий мяч, который забыли в луже. Юки схватила свою корзинку и кинулась бежать вдоль по улице, ведущей к берегу, где стоял завод-штаб пиратов. Дождь очень быстро усилился, и скоро стало практически невозможно разглядеть окрестности из-за стены непроглядного ливня. Девушка волновалась за продукты, которые могли намокнуть в корзинке, потому прибавила шаг. Улицы совсем опустели. Подумав, что может переждать дождь, Юки спряталась в небольшой беседке, выжала намокшее платье с платком и прождала так минут десять. Дождь не прекратился и даже не поубавился. Девушка поняла, что ждать бесполезно, и снова побежала через улицу. Совсем недалеко оставалось до штаба, как вдруг на очевидно безлюдной улице появились три высокие чёрные фигуры, которые направлялись прямо к девушке. Трое незнакомых ей мужчин, с виду крепких и сильных, перегородили ей дорогу, ухмыляясь и сверкая недобрыми взглядами. Юки пришлось остановиться. – Куда идёшь, милая? – спросил один из них. – П-простите, мне надо домой, – отвечала Юки дрожащим от холода голосом и натягивала платок всё выше на лицо, чтобы эти трое не увидели её лица. От этих ребят веяло злобой, и девушке становилось не по себе от этого. Двое из них окружили её с двух сторон, а тот, что говорил с ней, напирал спереди. – А пойдём-ка к нам домой? – предложил он, мерзко ухмыляясь. – Пожалуйста, пропустите меня, – её голос становился всё слабее. – Дождь начался, я не хочу промокнуть, мне очень холодно. – Так ведь мы и приглашаем тебя согреться, – заговорил второй, тот, что вдруг подошёл с левой стороны и начал распускать руки, гладя перепуганную Юки по плечам. – Мы втроём очень постараемся, чтобы ты согрелась. Почувствовав на своей спине нежелательные прикосновения, Юки резво оттолкнула нахала и развернулась в готовности бежать. Третий незнакомец в этот момент схватил её, выбив из рук корзинку, и потянул на себя. Последовал удар коленом в живот. Девушка согнулась и упала на колени. Корзинка с продуктами перевернулась, а её содержимое теперь было разбросано в луже и мокло под дождём. Юки зажмурилась от боли и стиснула зубы. – Чего мелочиться, возьмём её прямо здесь! – заявил тот, что нанёс удар. Прежде чем Юки осознала, что должна немедленно бежать, этот человек уже схватил её за плечи и попытался сорвать платье. Страх сковывал все движения девушки, но именно он и двигал ею, когда она начала скоропостижно махать руками и неумело драться с насильниками. – Нет! Отстаньте! Не трогайте! – вопила она. Но её голос растворялся в шумном ливне. – Пожалуйста, хватит! Не надо! – Заткнись! – потребовал первый. Он схватился за платок на голове девушки, потянул его и снял. Увидев искалеченное лицо, трое бандитов даже не удивились, а лишь начали громко насмехаться: – Смотрите-ка на её лицо! Похоже, плохо выполняешь свои обязанности, шлюха. Один-два удара никак тебя не испортят. Мы с тобой вдоволь наиграемся! Сил сопротивляться оставалось слишком мало, когда она одна была против трёх агрессивно настроенных крупных мужчин. Двое из них схватили уже всю изрядно вымокшую под дождём девушку за руки, а третий схватился за платье и дёрнул со всей силы, злобно хихикая. Теперь от платья осталось лишь одно название и порванная ткань, а несчастная девушка оказалась почти нагой. – Ну что, посмотрим, что ты умеешь? – с такими словами мужчина приблизился к сидящей на коленях Юки, пока двое других держали её за руки, и принялся расстёгивать ремень на своих брюках. Это было похоже на безумие, на какой-то кошмарный сон. Весь этот день был одним сплошным кошмаром, который никак не закончится. Юки чувствовала, сил противиться этому ужасу уже не было. Из глаз потекли слёзы, смешивающиеся на её лице с каплями дождя. Синяк, полученный сегодня, вновь заныл, и всё лицо свело в судорожной боли, как будто её продолжали бить по ещё не зажившим ранам. Сейчас, в этот момент, когда её вот-вот изнасилуют трое каких-то отморозков прямо посреди тёмной дождливой улицы, в груди появилось желание никогда больше не почувствовать этот бьющий по измученному лицу дождь и этот холод по всему телу – желание умереть. «И всё-таки я... слишком слабая», – последнее, что она подумала, перед тем как закрыть глаза под гадкое гоготание своих обидчиков. Юки опустила руки, сдалась, пустила всё на самотёк. В ожидании самого мерзкого, что только может случиться, она вдруг услышала сдавленные крики и звуки расправы. Удар, ещё удар, истошные, будто бы предсмертные крики трёх мужских голосов. Она больше не ощущала стальную хватку на своих руках, но не торопилась открывать глаза. Это всё могло быть заблуждением, желаемой картинкой, которую продолжает рисовать ей её воображение. Однако дождь продолжал стучать по лицу, а телу становилось всё холоднее. Это явь! Поняв это, девушка открыла глаза, в которых пару секунд назад погасла всякая надежда. Всё было настолько тёмное и расплывчатое, что Юки долго не могла разглядеть, что же произошло. Однако скоро перед глазами ясно вырисовывались три бездыханных мужских тела на мокрой земле и высокая фигура, возвышающаяся над ними, на плечах которой раскинулась большая шуба из перьев. На мгновение Юки подумала, что Дофламинго пришёл спасти её, но пригляделась получше и поняла: это был не фламинго. Это был ворон. – Коразон-... сама?.. – сорвалось с её губ ошарашенным полушёпотом. Он обернулся, взглянув на неё. Это действительно был Донкихот Коразон, появление которого Юки здесь совершенно не ждала, но чему была неподдельно удивлена. Человек, без которого сегодняшний день служанки был бы в сто крат лучше, развернулся и зашагал к сидящей в луже испуганно смотрящей на него девушке, переступая через тела её насильников. Он потянулся к ней, чтобы помочь подняться, но был отвергнут: Юки не желала даже смотреть на него, не то что прикасаться, и потому она ударила Коразона по протянутой руке и отвернулась, недовольно нахмурив брови и стиснув зубы. – Не смейте, – произнесла она с пренебрежением, – даже прикасаться ко мне. Коразон попятился назад, отброшенный её словами, поскользнулся на мокром камне и упал. Непроизвольно Юки всё же посмотрела на него, а потом разозлилась за это на саму себя. Он неуклюже поднимался, тёр ушибленное место и неповоротливо двигал ногами. Он ведь и сам большой ребёнок, так откуда же в нём столько злобы к маленьким членам семьи? Зачем он одновременно такой милый и такой злой? Не может человек, который вот так вот неуклюже спотыкается, иметь такое чёрное сердце! Мучимая этими мыслями, она вдруг зажмурилась, словно предостерегая себя саму от своих дальнейших действий, и закричала: – Зачем? Зачем вы пришли?! Вас и так уже слишком много в моей жизни! Думаете, спасли меня от маньяков, и я сразу на всё закрою глаза, на всё, что вы сегодня сделали? Да лучше бы они меня убили! Вы... играете со мной, как с куклой, строя из себя то милого и доброго парня, то ужасного бессердечного монстра! – она подняла на него застеленные слезами глаза. – Почему вы промолчали на собрании? Почему не доложили господину о моём поведении? Почему не стали выполнять его приказ?! Из-за этого... Ло наказали. Опустили вниз головой в бочку с водой и мучали! На этих словах Коразон испуганно нахмурился и вздрогнул, а Юки, совсем потерявшая голову от череды потрясений, продолжала кричать, теперь уже рыдая навзрыд, склонившись над своими коленями: – Лучше бы я никогда никого из вас не встречала! Лучше бы я умерла на том острове пять лет назад! У моей жизни нет ценности, она ничего не стоит, так почему из-за меня должен страдать маленький мальчик?! У меня больше нет сил смотреть на это! Мне невыносимо больно! Оглушённый её криками Коразон молча стоял, не смея даже сделать вдох. Безжалостная стена дождя громко шумела, и вместе со слёзными криками Юки всё это надавило на него так, что в определённый момент он перестал слышать этот шум вокруг. Перед его глазами на сырой промозглой земле в воде сидела мокрая девушка с растрёпанными рыжими волосами, прикрывающая руками обнажённую под разорванным платьем грудь. Её слёзы топили мужчину в гложущем чувстве вины, её крики достигали его мучающегося сердца. Она несчастна. Она одинока. Так же, как и он. Юки, не поднимая головы, роняла слёзы и срывала голос в рыдающем стоне, совершенно забыв, что сидит посреди улицы перед Коразоном. Её сердце готово было разорваться, и виски трещали, точно на наковальне. И вот она почувствовала, как её плечи укрыло что-то большое и тёплое. После этого она услышала щелчок пальцами, а затем – полнейшая тишина, словно в изоляции от всего мира, и лишь незнакомый мужской голос, крайне виновато прошептавший над её головой: – Прости... Слёзы застыли в её глазах. Вздрогнув, она подняла голову и оглянулась по сторонам. Никого вокруг не было, лишь Коразон, который присел на колено, склонился над ней и укутал в свою шубу. – Я самый ужасный мужчина на свете, раз снова довёл тебя до слёз. В то, что происходило сейчас на её глазах, было трудно поверить: Юки смотрела в лицо Коразона, и его губы... двигались и произносили звуки, складывающиеся в слова. Он говорил! Этот голос, немного тяжёлый, но весьма мягкий и бархатный, принадлежал ему – человеку, которого она знала пять лет и от которого ни разу не слышала ни единого звука. Шок, отразившийся в этот миг на её лице, невозможно было описать ни одними словами. – Я не хочу, чтобы ты больше плакала, поэтому должен объясниться с тобой и извиниться за всё, что натворил, – сказал Коразон, опуская голову всё ниже. – В-Вы... го... говорите?.. – еле выдавливала из себя девушка, раскрыв рот от удивления. Но Коразон продолжал сдавленно говорить, не обращая внимания на её поражённость: – Я не имею права рассчитывать на твоё прощение, после того, что сделал сегодня. И всё же... Юки-сан, пожалуйста... Прости меня! Он упал на четвереньки и уткнулся лбом в землю, невзирая на то, что она вся была покрыта лужами. Его белая рубашка с розовыми сердцами в одночасье промокла до нитки и прилипла к телу. Своим внезапно раскрывшимся умением говорить он заставил Юки прекратить плакать, и теперь она смотрела только него, не сводя ошарашенного взгляда. Однако сейчас в её голове появилось ещё больше вопросов к этому крайне странному человеку. Коразон упрямо не поднимал головы, ожидая вердикта той, перед кем бесконечно виноват. И вдруг услышал уже успокоившийся, едва подрагивающий от холода голос Юки: – Для начала нужно укрыться от дождя. Подняв голову, Коразон увидел холодность и прежнюю непреклонность на её лице. Тем не менее, она уже не кричала и не плакала, даже разговаривала с ним. Он помог ей подняться и повёл куда-то в совершенно иную сторону от штаба, пообещав им укрытие. Хоть она и продолжала дуться на него, шубу ему пока не спешила отдавать и закуталась в неё поглубже. Тёплая... и пахнет приятно.***
Место, куда Коразон вскоре привёл Юки, не сразу внушило ей доверие. С виду это был какой-то старый покосившийся деревянный домишко, больше походивший на заброшенный сарай, где-то в лесу на окраине города. Как выяснилось позднее, об этом месте было известно только Коразону. Он назвал это своей «тайной обителью», что привело Юки в замешательство. То, что сейчас происходило, подкидывало ей новые и новые вопросы, которые уже не терпелось задать. А Коразон тем временем вызывал у неё лишь подозрения и даже опасения. Юки выжала свою одежду, волосы, вытерлась полотенцем, которое дал ей Донкихот младший, и оделась в его шубу, так как в этом помещении никакой другой одежды не оказалось. Шуба из чёрных перьев была велика ей настолько, что девушка в ней буквально тонула. Но это было лучше, чем сидеть перед ним полуголой в разорванном платье. Стоявший у окна Коразон закурил и нервно выдохнул сигаретный дым под звуки барабанящего по стеклу дождя. Он обернулся к своей гостье. Юки сидела в старом кресле в центре комнаты, не издавая ни звука, и не сводила с него пристального недовольного и в то же время настороженного взгляда. И тут Коразон вспомнил: – Ой, прости, я совсем забыл, ты же не переносишь запах сигарет, – и тут же с виноватым видом потушил сигарету в пепельнице на подоконнике. И всё же истинная причина, по которой Юки так на него смотрела, заключалась вовсе не в сигаретном дыме. Она буквально впилась в него глазами, а в голове развернулся водоворот вопросов: «Что происходит? Он разговаривает... Мне же не кажется? Я ведь не сошла с ума? Тогда почему никогда ни слова не произносил? И что за «тайная обитель»? От кого он здесь прячется? Как-то всё это чересчур подозрительно». Она обвела глазами комнату, которая была единственной в доме. Здесь совсем не было мебели, лишь кресло в центре и столик рядом с ним, на котором стояла небольшая Дэн-Дэн Муши, а освещалось это всё несколькими свечами в закрытых подсвечниках на стенах. Юки всё ещё не могла даже предположить, для чего Коразону это помещение, и снова буравила его взглядом. А того это уже начало смущать настолько, что он стал нервно дёргаться и даже краснеть. Вот такого его поведения Юки точно не могла себе вообразить! – П-прости... – запнувшись, сказал он, отведя взгляд в пол, совершенно не зная, как себя вести. – Я, должно быть, тебя шокировал, когда начал говорить. – Это верно, – заговорила девушка. Голос её был весьма холоден. Коразон виновато посмеивался, однако понял, что Юки далеко не до смеха, и вновь смутился. Он действительно не находил себе места во всей этой ситуации и уже сам жалел, что затеял всё это. Мог ведь спокойно и дальше притворяться немым! Взявшись за душку своих солнцезащитных очков, он вдруг снял их и повесил на нагрудный карман рубашки. Юки впервые смотрела в его глаза цвета насыщенного миндаля и с каждой новой секундой понимала, что прямо сейчас Коразон раскрывается перед ней. Тот самый, настоящий Коразон, который всегда оставался загадкой для неё. – Зачем? – задала она волнующий вопрос, нахмурив лоб пуще прежнего. – Зачем вы обманываете всех и притворяетесь немым? Или же?.. Об этом знает лишь кто-то избранный? Ваш брат? Коразон тяжело вздохнул. Ему бы сейчас не помешала затяжка никотином, но он ни за что не позволит себе закурить в присутствии Юки, зная, что ей неприятен этот запах. – Нет, об этом не знает никто, даже Доффи. Из всей семьи об этом теперь знаешь только ты, – ответил мужчина, опёршись спиной о стену. – Саму по себе мою неспособность говорить придумал именно он и сам решил, что я немой. И я никого не пытаюсь в этом разубедить потому, что не считаю нужным. Не приходится ни перед кем особо много объясняться, и никто не ждёт от меня слов. Это отчасти удобно. – Удобно... обманывать своих накама? – сощурилась Юки. – Я не считаю их своими накама. – Что? – по коже буквально пробежал холод от этого заявления, и Юки теперь ещё больше испугалась за происходящее. – Я нахожусь в команде пиратов Донкихота лишь для того, чтобы сдерживать безумие своего старшего брата. До других членов семьи мне нет дела. Кроме... – Что вы хотите этим сказать? – перебила его Юки, поддавшись вперёд с выражением неподдельного осуждения на лице. – «Безумие брата»? «Нет дела до членов семьи»? Вы ведь один из четырёх лидеров, как вы можете так говорить! – Послушай, Юки-сан, – произнёс он с тяжестью в голосе. – Ты знакома с Доффи уже целых пять лет, но, тем не менее, ты видишь в нём лишь то, что он сам тебе показывает. Я же знаю его с детства. Мой брат... самый настоящий монстр. – Это неправда! – заявила Юки, повысив голос. – Доффламинго-сама заботится о тех, кто ему дорог. Для него семья стоит на первом месте. Он человек с большим сердцем! Коразон выдержал некоторую паузу, пока Юки успела накопить вспыхнувшую в эту секунду злость. – В твоих глазах он спаситель, – негромко безрадостно сказал мужчина. – Но я знаю, на что он способен. Если его не остановить, уже через несколько лет он станет угрозой для всего мира. Да что всё это значит! Слова Коразона, звучащие ничуть не яснее, чем его привычное молчание, лишь больше вгоняли Юки в бездну непонимания. Но теперь-то уж она намеревалась получить от него ответы на все интересующие её вопросы. – Тогда объясните мне, – сказала она, снова припав к спинке кресла, когда уняла вспыхнувшее негодование, – как с этим всем вообще связано избивание детей? Как это помогает вам «сдерживать безумие брата»? Мне кажется, во всей этой ситуации безумны лишь вы. Ещё один тяжёлый вздох раздался от Донкихота младшего. Он уже и впрямь жалел о том, что заварил эту кашу, ведь теперь ему приходится так много объяснять этой девушке, которая по-прежнему смотрит на него с обидным недоверием. Коразон медленно сполз спиной по стене вниз и опустился на пол, водрузив локти на согнутые в коленях ноги. – Когда речь заходит о тех детях, ты становишься такой смелой и решительной. Это не может не восхищать, Юки-сан, – слегка улыбнулся он, глядя на девушку с упоением. – Но ведь ты знаешь, что они твоей любви не заслуживают. Их неблагодарное отношение к тебе не стоит... этого, – тяжело поднявшейся рукой он указал на гематому на лице девушки, которую сам же и оставил несколько часов назад. – Просто ответьте на мой вопрос, – строго отчеканила Юки, не желая слушать от него никаких нравоучений. И Коразон ответил, чуть погодя: – Ты меня осуждаешь. И ты имеешь на это полное право. Но, пожалуйста, не заблуждайся на мой счёт, считая меня детоненавистником. На самом деле я люблю детей, и мне очень неприятно каждый раз причинять им боль. Но именно из любви я это и делаю. Я тоже хочу их защитить, так же, как и ты. Защитить от Доффи, от этой пиратской жизни, которая ничего хорошего им не принесёт, защитить от таких людей, каким я себя всем показываю. Я просто пытаюсь вызвать в них желание поскорее убраться из семьи Донкихот. Коразон машинально потянулся за пачкой сигарет, но вновь одёрнул себя. Его слова, поначалу звучавшие для неё лишь как неубедительное оправдание собственной жестокости, теперь наконец-то достигли сердца Юки, и она почувствовала, что он говорит правду. Вероятно, всё дело было в тяжёлом и сожалеющем выражении лица Коразона. А может, она просто невольно соглашалась с ним: детям и впрямь было слишком опасно жить среди пиратов. – Эти дети ещё могут спастись. Но они противятся этому, – продолжил мужчина. – Я, правда, не думал, что маленькие Буйвол и Детка-5 окажутся такими стойкими, когда они только попали в семью. Про Ло и говорить нечего – этот мальчик пропитан ненавистью ко всему живому, а таких неосознанно тянет к темноте. Он будет стоять до последнего. С каждым взглядом в его помрачневшее грустное лицо Юки всё больше понимала: Коразон и впрямь всё это время своими безжалостными выходками пытался спасти детей. Ей не потребовалось много времени, чтобы понять его намерения и остудить свою так долго бушующую антипатию к нему. – Не проси меня перестать так себя вести, – вдруг сказал Донкихот, болезненно усмехнувшись, – я не смогу выполнить твою просьбу. – Тогда и вы не просите меня перестать защищать детей от вас, – заявила Юки, но без напора, без упрёка, без агрессии, которые переполняли её ещё буквально несколько минут назад. – Даже зная о ваших истинных намерениях, я всё равно не смогу закрывать на это глаза. Он поднял на неё глаза и смиренно улыбнулся краешком губ, произнеся негромко: – Это было бы на тебя не похоже. Дождь неустанно барабанил по неустойчивому оконному стеклу, намереваясь, казалось бы, выбить его из рамы. За стенами этого маленького домика, погрузившегося сейчас в неловкую задумчивую тишину, бушевала непогода и, кажется, не собиралась утихать. Переваривая всё, что только что узнала, Юки забралась с ногами в кресло, утонув в большой чёрной шубе, и пыталась уберечь себя от заблуждений. Она поверила Коразону, на удивление самой себе. Сколько бы сомнений её не одолело, она предпочла не быть уж очень строгой с тем, кто недавно спас её, оказавшись в нужное время в нужном месте. Но почему он доверил свои секреты именно ей? – Почему я?.. – вдруг среди шума ливня, доносившегося из-за окна, раздался её тоненький голосок. – Почему вы рассказали мне об этом? Почему просто не продолжили хранить всё это в секрете? Разве так было бы не безопаснее для вас? Коразон не думал, что ему придётся отвечать на подобный вопрос, ведь ему казалось, что его тёплые чувства к этой девушке для неё очевидны. Он поднялся с пола и поправил рубашку со словами: – Ты хороший человек, Юки-сан. Ты внушаешь доверие. Я знаю, если я попрошу тебя хранить мой секрет, ты никому его не раскроешь. А ещё... – он медленно зашагал к креслу и встал напротив сидящей в нём девушки, – мне давно хотелось объясниться перед тобой, чтобы ты перестала меня ненавидеть. Ты ведь... больше меня не ненавидишь, да? – он посмотрел на неё с высоты своего огромного роста так жалостливо, как смотрят маленькие щенки. – Я стараюсь себя в этом убедить, – чуть улыбнулась ему девушка. – Вы не тот человек, которого бы я хотела ненавидеть. И он улыбнулся так широко и лучезарно, точно счастливый ребёнок. Таким Юки его ещё никогда не видела и даже не думала увидеть когда-нибудь. Тот самый Донкихот Коразон, к которому она в последнее время испытывала исполинских размеров ненависть, сейчас вызывал в ней предательскую улыбку. Кто бы мог подумать, что этот странный парень на самом деле умеет так мило улыбаться и имеет столь красивый голос. После их разговора мужчина покинул комнату, предупредив, что ненадолго выйдет на крыльцо, чтобы закурить, и Юки осталась наедине со своими мыслями. Какой же странный для неё выдался весь этот день, и каким же он стал эмоционально тяжёлым. Теперь точно ничего не сможет остаться как прежде. Её отношения с Дофламинго, с Коразоном и с Ло больше не будут такими, как раньше. И всё это стало заслугой лишь одного единственного дня, что был призван многое изменить в её жизни. Дождь смывал все сердечные терзания Юки и уносил их с собой, даруя ей покой. В его яростном шуме она наконец-то похоронила свою злобу на Коразона и смогла вздохнуть с облегчением. Её веки налились свинцом, а тело вдруг потяжелело, точно под прессом бетонной плиты. Очертания полупустой комнаты расплывались перед глазами. Не имея сил сопротивляться, девушка отдалась в объятия сна, надеясь, что Кора-сан не станет сердиться на неё за это.