***
Время перевалило за полдень. Ярко жёлтый солнечный диск в небе не прятался за облаками: небесный голубой цвет, не тронутый никакими белыми разводами, сегодня был насыщеннее морского голубого. Ветер тянул с моря приятные солёные запахи. Чайки в это время суток любили кружить над водой и громко гоготать. А Юки любила наблюдать за ними и слушать. Она вновь сидела на своём излюбленном месте – на высоком утёсе над морем – и размышляла, отложив в сторону книгу и напевая себе под нос одну из мелодий, что приелась ей после прогулки по городу. Где-то глубоко на дальних полках её памяти она отыскивала тот самый эпизод своей жизни, когда впервые встретила Коразона. Молчаливый высокий парень с весьма эксцентричным внешним видом внушал лишь опасение и неприязнь все эти годы. А теперь она знает другую его сторону – настоящую, вероятно. Теперь Коразон, которому наконец-то стало намного легче после раскрытия девушке своей тайны, не скупился на проявление доброты и заботы к Юки. Несколько дней назад он помог ей с покупками в городе, а вчера пришёл к ней на утёс, и они дотемна обсуждали сюжет той самой книги, которую девушка недавно дала ему. Вспомнив об этом, Юки почувствовала жар на лице и прижалась к своим коленям, обхватив их руками. Этого парня стало слишком много в её жизни за последний месяц. Действительно, ни один её день теперь не обходился без Коразона. Эти мысли так смущали, и всё же она не хотела отпускать их. Ветер растрепал её золотисто-медные волосы и вместе с тем принёс со стороны завода едва слышный недовольный голос Йолы. – Юки! Юки, где тебя носит?! Куда запропастилась наша служанка? – кричала она. Девушка осеклась и поднялась на ноги, прогнав из головы эти глупые размышления. И только спустя пару секунд, начав вспоминать все необходимые на сегодня дела, она поняла, что совершенно забыла про обед. Вероятно, именно поэтому Йола и кликала её. Оставить всю пиратскую семью, недавно прибывшую из плавания, без обеда – сколько же неприятных слов ей придётся выслушать, особенно от прожорливого Махвайза! Не рискуя более терять время, Юки подобрала книгу и стремглав бросилась через лес к штабу. Скоро тропа вывела её к усеянной металлоломом земле, и теперь ей пришлось сбавить темп, чтобы не споткнуться и не пораниться о груды мусора. К этому времени помимо голоса Йолы со второго этажа штаба уже начал раздаваться обеспокоенный зов Сеньора Пинка. Она была уже почти у входа в пристройки завода. Только Юки подумала поторопиться, как вдруг невольно остановилась и замерла на месте, ухватившись взглядом за фигуру неподалёку. Она принадлежала Коразону. Лидер семьи сидел на сброшенных друг на друга больших покрышках, как в бесформенном кресле, и читал газету, дымя сигаретой. Юки быстро скрылась под лестницей, ведущей к запасному выходу, поэтому Коразон её не заметил. И почему она стоит здесь и смотрит на него, когда по всему штабу её ищут голодные и наверняка недовольные её рассеянностью пираты? Почему желание подойти и заговорить с Коразоном сейчас в разы сильнее, чем чувство ответственности и долга перед семьёй? Задавая себе эти вопросы, Юки, ничего не в силах с собой поделать, просто стояла и тайком наблюдала за почти не шевелящимся Донкихотом младшим. Но вдруг его бездействие сошло на нет, и Коразон вдруг поддался грудью вперёд, сдавленно и мучительно зашипев, будто бы его резко толкнули в спину. Огромная газета выпала из его рук, и взору перепуганной Юки открылось растекающееся по его бледно-розовой рубашке алое пятно. Юки едва сдержала себя от крика и уже хотела броситься на помощь к истекающему кровью мужчине. Она сделала лишь шаг и тут же отступила назад под лестницу, когда Коразон упал на колени, согнувшись над своей раной, а за его спиной с окровавленным разделочным ножом в руке показался маленький мальчик в белой меховой шапке. Ло тяжело дышал, с победоносной ухмылкой взирая на своего обидчика, которому он наконец-то смог сполна отплатить за всю причинённую ему боль. Ему всё-таки удалось осуществить свои угрозы и покуситься на жизнь Донкихота младшего! Юки бросило в холодный пот, когда она, зажимая себе рот ладонью, отчаянно пыталась убедить себя оставаться в тени. Она не может дать понять Ло, что видела его поступок, не может показать ему свою озабоченность жизнью Коразона. Прекрасно понимая всё это, девушка плотно сжимала зубы и лишь молилась, чтобы мальчик скорее ушёл и не добивал мужчину. Что же творит этот безумец! Его отчаяние совсем ослепило его, не давая возможности взглянуть на последствия. В следующий миг Трафальгар услышал за своей спиной негромкий испуганный возглас и в панике обернулся. Там с отвисшей до земли челюстью и с округлёнными от шока глазами стоял проходящий мимо Буйвол. – Т-ты... пырнул... – заикался здоровяк, выронив из рук мороженное и указывая на Ло дрожащим пальцем. А после завопил: – Ты пырнул Кору-сана ножом! Я всё расскажу молодому господину, дасуян! Тебя за это сожгут живьём, дасуян! – и в припадке бросился к дверям завода. Громко раздосадовано цыкнув, Ло выбросил нож, пнул тело Коразона ногой, свалив его с колен, и быстро бросился вдогонку Буйволу, надеясь добраться до него раньше, чем тот найдёт главу семьи и наябедничает. Как только мальчишки скрылись за горой мусора, Юки тут же бросилась к раненному Коразону, позабыв обо всех выполненных и невыполненных делах. Она так спешила, так боялась не успеть и всё ещё не верила в тот ужас, свидетельницей которого ей пришлось стать. К счастью, всё было не безнадёжно: мужчина был в сознании и пытался подняться. – Кора-сан! Кора-сан, вы в порядке? – её до смерти напуганный голос слышался ему таким далёким, расплывчатым, словно она звала его, стоя за стеной. – Юки-... сан? – прохрипел он, почувствовав, как девушка опустилась рядом с ним на колени. – Что ты тут?.. Юки приподняла обессиленного Коразона и усадила, уперев плечом на ту груду покрышек, на которой он сидел до того, как получил удар ножом в спину. Даже это ей далось с трудом: этот мужчина был слишком большим и тяжёлым для хрупкой служанки. Она взглянула на его сочащуюся кровью рану и попыталась быстро что-нибудь придумать. Но рассудок её сейчас так и норовил покатиться кувырком от шока и паники. – Нужно срочно остановить кровь, – вслух размышляла она, застыв дрожащими руками над растекающимся тёмно-красным пятном на груди Коразона. – Ты вся... ха! Ты побледнела, – мучительно усмехнулся Донкихот и зашипел, пытаясь унять жгучую боль. – Не стоит так беспокоиться, я в порядке. Сейчас только... – он закашлялся, и губы его выпачкались кровью. Отныне не было времени долго раздумывать. Юки сняла свой передник, сложила его и плотно приложила к ране Коразона. – Прижмите покрепче и не отпускайте, пока я не скажу, – в приказном порядке попросила она, положив левую руку мужчины поверх сложенного передника. – Я отведу вас внутрь. Вам срочно нужна помощь. Думаю, Лао Джи-сан и Йола-сан быстро поставят вас на ноги. Она приложила немало усилий, и, пусть и не с первой попытки, пусть и под натужные кряхтения, но всё-таки подняла Коразона на ноги, облокотив его на себя, и сильно прижала рукой рану на его спине, чтобы избежать кровопотери. Она также не забыла поднять с земли солнцезащитные очки, что Коразон обронил во время падения. – Что? Постой! – возражал он, продолжая кашлять кровью. – Вовсе не обязательно звать членов семьи. Я и не с такими ранами сам справлялся. А на пару с такой заботливой и сообразительной девушкой я уж точно смогу вытащить себя из лап смерти. Ноги совсем не держали его, и он так и норовил вновь оказаться на земле. Юки становилось всё тяжелее удерживать его на себе, но она даже не думала бросать его здесь. – Держитесь, Кора-сан! – слёзно молила она, почти волоча его по земле к парадным дверям завода. – Я вам помогу, я вас не оставлю! Пока по всему заводу в несколько голосов раздавались суматошные крики с её именем, Юки изо всех сил старалась спасти жизнь Коразона. Сейчас для неё куда важнее было остановить его кровотечение, нежели мчаться на кухню и готовить обед семье. Её спокойствие попалось в ловушку страха. Но боялась она всё же не только за Коразона. Отчаяние Трафальгара Ло... Оно поглощало мальчика всё сильнее, делая его безрассудным.***
Каким-то образом Юки удалось пройти незамеченной через коридоры завода с раненным Коразоном на плечах, несмотря на то, что её усиленно искали по всей территории. Идея отвести Коразона в свою комнату не приветствовалась ею изначально, так как она едва тащила на себе его огромное тело, а по лестницам она бы его и подавно не подняла. Юки оставила его в одной из пустующих комнат на нижнем этаже, а сама на свой страх и риск отправилась на чердак за своей аптечкой. Несколько раз чуть не попавшись на глаза рядовым офицерам, она юрко обошла все преграды, взяла всё необходимое и вновь вернулась в комнату, где её ждал Коразон. Удар был нанесён со спины и, каким-то чудом умудрившись не задеть жизненно важные органы, прошёл грудь насквозь. Выяснив это, Юки ужаснулась: с какой же кровожадностью Ло вогнал в спину мужчины нож, чтобы его остриё вышло через грудь! Это в голове не укладывалось. В этой комнате совсем не было мебели, поэтому размещаться пришлось на полу. Юки в спешке раскладывала ящик с оборудованием первой помощи и причитала, как заведённая: «Нужно остановить кровь. Надо зашить раны. Зашить раны... Так, это игла, хорошо. Где нити? Тут вообще есть нити? Нити, нити, нити...» – Прости меня... Юки-сан, – простонал поднимающийся на локтях Коразон, у которого её озабоченный вид вызвал огромное чувство вины. – Я заставил тебя переживать и... испортил твой красивый передник. – Замолчите. Не говорите ничего, – нервничала Юки, старательно пытаясь попасть нитью в ушко иглы. – Передник... Да кому он нужен! Вы же кровью истекали! Помните, вы недавно спасли мне жизнь? А теперь моя очередь спасать вашу! Так приятно было ощущать на себе её заботу. Неприятно только, что в такой паршивой ситуации. Коразон понимал, что эта девушка сейчас наверняка волнуется не только о нём, но и о мальчике, который нанёс ему удар. Он и сам был в смятении, поражаясь тому, насколько сильно Ло осточертели все издевательства над ним. – Ладно, я готова, – лихорадочно выдохнула Юки, когда наконец-то вдела нитку в иглу, и опустилась на колени возле сидящего на полу Коразона. – Снимайте рубашку, я зашью ваши раны. – Ч-что? С-снимать рубашку? Прям, прям, прямо при тебе? – затараторил Коразон, чьё лицо запылало жаром. – Может, не стоит тебе возиться с этим? Я ведь и раньше справлялся со своими ранами сам, так что... – он уже потянулся к игле, давая понять, что готов сам о себе позаботиться. – Ну что за детский сад, Кора-сан! – разозлилась Юки, схватила его за щёку и начала тянуть. – Как вы зашьёте рану на спине? Не несите чепухи! Не вынуждайте меня насильно вас раздевать. После этих слов лицо Коразона запылало с новой силой и уже чуть ли не дымилось. Этот парень сейчас был похож на большого ребёнка, что Юки вдруг неожиданно сильно умилило. Кажется, теперь и её лицо невольно начало гореть. К счастью, Коразон понимал, насколько сильно Юки хочет ему помочь, и насколько плоха его рана, которую нужно срочно обработать. Он решил позволить девушке заняться этим. Мечась в противоречиях, он начал расстёгивать пуговицы рубашки. Казалось, он до последнего не решался сбросить её с плеч. И виной тому было вовсе не смущение перед девушкой. Коразон не хотел, чтобы она увидела его изувеченное тело. Изувеченное ещё за долго до сегодняшнего происшествия. Взору Юки предстало множество глубоких шрамов, покрывающих его торс и руки, но пока она не стала ничего об этом спрашивать, несмотря на распирающее любопытство и ужас. Подумав недавно, что Коразон полностью открылся ей, она сильно заблуждалась. Сколько же ещё ей предстоит узнать об этом парне! Но всё это потом. Сейчас она принялась орудовать иглой, чтобы скорее зашить порезы. – А ты раньше когда-нибудь зашивала раны? – только сейчас додумался спросить Коразон. – Нет, – спокойно отвечала Юки, продевая нить через кожу и стягивая края раны. – Но я не думаю, что это сложно. Принцип такой же, как и при работе с тканью, а уж с этим я управляюсь умело. – Ты такая умница, Юки-сан, – облегчённо улыбнулся Коразон, полностью вверяя свои раны в её руки. – Не знаю, что бы я делал, не окажись ты поблизости. Руки Юки замерли на мгновение, а вот сердце от комплиментов забилось быстрее. Пользуясь тем, что сейчас, когда она находится за его спиной, Коразон не видит её лица, она не стала сдерживать растянувшуюся на губах улыбку. – Прости за то, что тебе пришлось увидеть это уродство на моём теле, – сказал Донкихот, стыдливо опустив голову. – Это не уродство. Всего лишь следы того, что вам пришлось пережить. Возможно, когда-нибудь вы поведаете мне и об этом. – Обязательно. Я обязательно расскажу тебе. Зашивать кожу оказалось и впрямь не так уж сложно, так подумала Юки. У неё получалось довольно сносно, даже несмотря на некоторую дрожь в руках. За делом она успевала разглядывать тело Коразона, иногда одёргивая себя и спрашивая, зачем ей вообще это делать. Но глаза сами невольно бежали по его шее, плечам, рукам, широкой крепкой спине, и Юки думала, что под одеждой и той большой бесформенной шубой она никогда не замечала, какое красивое телосложение имеет этот парень. Голос Коразона, который пытался не затягивать с неловкими паузами, которые смущали его ещё больше, чем сама ситуация, вдруг отвлёк её: – Спасибо, что не стала звать членов семьи. Им не нужно знать о произошедшем. Если я ещё стараюсь соблюдать меру, причиняя вред Ло, то Доффи в свою очередь не станет его жалеть, когда узнает о покушении на мою жизнь. Он незамедлительно казнит его. Пусть лучше всё это останется только между нами. – Не получится, – с грустью произнесла Юки, оставляя новый стежок. – Буйвол видел, как Ло вогнал вам нож в спину. Он убежал, грозясь рассказать об этом Дофламинго, а Ло бросился его догонять. Поёжившийся Коразон вдруг вскрикнул, когда Юки случайно задела иглой нерв. Девушка принялась извиняться, а тот – с улыбкой убеждать её, что всё это терпимо. – Надеюсь, Ло с этим разберётся, – вздохнул мужчина. – Это в его же интересах. – Вы так спокойно об этом говорите... Он ведь пытался убить вас. А если он и Буйвола попытается убить! – с ужасом предположила Юки, чуть не задохнувшись на вдохе. – У него нет причин убивать Буйвола. Ло не настолько глуп. Пускай идея о мести и ослепила его, но, после того как он вогнал в мою спину нож, его рассудок должен был проясниться. Я уверен, он найдёт способ заставить Буйвола замолчать и без ножа. Последний стежок на спине был затянул. Юки осмотрела залатанную рану ещё раз, всё ли она сделала правильно. Коразон почувствовал, как она невесомо проводит подушечками своих пальцев по шву на ране, и слегка поёжился: её прикосновения были такими приятными. А потом она неожиданно села перед ним, готовая зашивать порез на груди. – Теперь ты можешь оставить это мне, – Коразон вновь попытался освободить девушку от наверняка не милой ей работы. – А вы можете бросить эти глупости и дать мне закончить начатое, – строго отозвалась она, взглянув на него с укором. – Хорошо, хорошо, как скажешь, – он больше не посмел ей перечить. Её рука коснулась его груди, и Коразон слегка вздрогнул, после чего, конечно же, получил предупреждение от серьёзной за своей сложной работой Юки. Теперь она сидела прямо перед ним, и ему приходилось отводить взгляд в сторону, чтобы не смущать её и не смущаться самому. Но ничего не было труднее, чем не смотреть на эту прекрасную девушку. Её милое личико было сосредоточено и насторожено, брови у переносицы слегка сгибались, а тонкие испачканные кровью ручки изящно орудовали иглой. Коразон знал, сейчас и всё это время: он влюблён в движения этих рук; влюблён в этот морщащийся от напряжения носик; влюблён в этот заботливый взгляд; влюблён в служанку семьи Донкихот. Всё это время Юки задумчиво молчала, а вскоре Коразон заметил, как её лицо медленно начало погружаться в печаль. – Что же нам делать, Кора-сан? – спросила она понурым голосом, не прекращая продевать иглу через кожу и стягивать края раны. – Что делать с Ло, с его злобой? Я не могу об этом думать. Как вспомню его с окровавленным ножом в руках... Мне так его жаль, и я совсем не могу ему помочь. Ещё и его болезнь... Я заметила, что с каждым днём на его теле появляются новые и новые белые пятна. Я бы так хотела вылечить его. Я бы всё за это отдала. Эти громкие слова не были для Юки бахвальством: она и впрямь всем сердцем желала, чтобы Ло выздоровел, и была готова пойти на любые меры ради этого. Но что могла сделать простая служанка против смертельной болезни? Её героические настроения были обречены так и оставаться лишь «громкими словами». – Сейчас ты можешь помочь ему лишь одним способом – быть рядом с ним, – ответил ей Донкихот младший, и Юки подняла на него глаза. – Ло лишился своей семьи и теперь ошибочно пытается отыскать её в пиратах Донкихота. Доффи прав, когда говорит, что у пацана огромный потенциал. Но этот потенциал попал не в те руки. Этому мальчику... Нет, всем детям в этой семье никогда не вырасти счастливыми под началом моего брата. Очередные беспочвенные обвинения в адрес молодого господина снова злили Юки. Стиснув зубы, она случайно слишком сильно затянула последний стежок и нарочно ткнула Коразона иголкой, чтобы тот переставал в её присутствии выставлять Дофламинго каким-то невероятным чудовищем, каким он не является на самом деле. – Раз уж Дофламинго-сама такой плохой, – произнесла она, поднявшись на ноги и бросив на Коразона прищуренный взгляд, – тогда почему я всё ещё здесь? – Ты важна для него. Но именно это меня и пугает, – Коразон нахмурился. – Мой брат держит возле себя лишь тех, на кого он имеет планы. Но я даже представить боюсь, что он задумал на твой счёт. Подобные его слова по-прежнему лишь раздражали Юки, однако она не пыталась разубедить Коразона в его упрямых нападках на Дофламинго. Вероятно, думала она, у него имелись причины, чтобы так к нему относиться. Но у Юки таких причин не было. Да, молодой господин часто проявлял жестокость по отношению к людям, но он спас её от гибели много лет назад. И не было ни дня, когда Юки забыла бы об этом. – Я должна идти, – сказала девушка, опустив иглу в склянку со спиртом и взявшись собирать обратно всё, что выгребла из аптечки. Коразон почувствовал в её голосе обиженную холодность и тут же спросил, чуть растерянно и слегка даже паникуя: – Я что-то не то сказал? Юки-сан, пожалуйста... – Нет, мне просто нужно как можно скорее приготовить... – ... останься. – ... обед. Они застыли, глядя друг на друга, словно одновременно сказали какую-нибудь глупость. Обескураженная Юки выронила из рук бинты, с приоткрытым ртом глядя на то, как лицо лидера семьи медленно краснеет, точно спелый помидор. Коразон снова не удержался и выпалил то, что первое пришло ему на ум, совсем позабыв об осторожности. Ведь он не должен был пугать совсем недавно доверившуюся ему девушку. И вот теперь она смотрит на него, как на полоумного, и наверняка ещё сильнее хочет поскорее уйти отсюда. «Какой же я дурак!» – в мыслях отругал себя Коразон. Юки заметила его неловкость и поспешила объяснить, но уже намного мягче, сама невольно покрываясь розовым румянцем: – Я бы... осталась, чтобы присмотреть за вашими ранами. В конце концов, я знаю, что вы не станете соблюдать постельный режим, как вам сейчас и положено, а просто встанете и пойдёте по своим делам, как непослушный ребёнок. Но я и так задержалась слишком надолго. Меня хватились, потому что я забыла про обед. Мне нужно скорее это исправить. – Ну что ты, что ты! Конечно, иди, ты не должна передо мной объясняться, – судорожно замахал руками Коразон, мотая головой. – Я не имею права задерживать тебя. Я и так украл у тебя слишком много времени сегодня. Спасибо за то, что не бросила меня и обработала раны. – Будьте осторожны, не дайте швам разойтись, – наставляла ему напоследок Юки, собирая с пола бинты. – Я ни за что не позволю твоим трудам пропасть зря. Когда все бинты, склянки и приборы оказались в ящичке, Юки взяла его подмышку и направилась к входной двери. Но перед тем как выйти, она обернулась, обратившись к мужчине: – Кстати, Кора-сан... вы абсолютно зря беспокоитесь о привлекательности вашего тела. Пускай оно и покрыто шрамами, но знаете... – её уши запылали жаром, и она отвернулась. – Они так мужественно смотрятся на вашем хорошо сложённом торсе. Мне... эм... нравится. И после этого она мгновенно вылетела из комнаты, чтобы не дать Коразону заметить свои дымящиеся уши. С полминуты мужчина сидел без движения, всё ниже и ниже роняя челюсть, пока вдруг резко не рухнул на спину и тут же взвыл от боли. Он должен соблюдать максимальную осторожность, чтобы старания Юки не пропали даром. Но, кажется, шов на груди будет сложнее всего сохранить, ведь его сердце так сильно колотилось о грудную клетку, стоило Коразону лишь немного подумать об этой милой девушке. Юки же, вырвавшись из комнаты, припала спиной к хлопнувшей двери и глубоко выдохнула. Она ощупала ладонями лицо: горячее, точно угли в тлеющем костре. Она ведь не хотела говорить Коразону то, что подумала о его шрамированном теле. Так как же вышло, что мысли стали словами и сорвались с её губ! «Он выглядел таким милым, когда растерялся и смутился, попросив меня остаться... – думала про себя Юки. – Таким взволнованным и осторожным, как будто... он в меня... – и тут же замотала головой, прогоняя оттуда всякие ненужные глупости. – Ну-ка соберись, Юки! Не вздумай терять голову только потому, что этот мужчина улыбается тебе! Улыбается... помогает, заботится, защищает и без поводов осыпает комплиментами...» Сколько бы она ни старалась вспомнить, но Юки ещё ни разу в жизни не встречала таких милых парней, как Кора-сан. Он был точно собирательный образ всех тех героев из прочитанных ею книг – прекрасным принцем с самыми добрыми и благородными помыслами. Только вот она, к сожалению, далеко не принцесса.***
Юки потребовалось около часа, чтобы приготовить обед и накрыть на стол. Благо, некоторые блюда она сделала заранее, поэтому справилась довольно быстро. Йола, разумеется, отчитала её, когда служанка явилась к ней и начала извиняться за свою оплошность. Когда обеденный стол был уставлен множеством блюд и сервирован столовыми приборами, а в помещении уже витали аппетитные запахи, пираты Донкихота наконец-то смогли приступить к долгожданному обеду. В столовой за одним столом собрался привычный состав всех лидеров семьи и старших офицеров. Коразон тоже пришёл, чтобы не вызывать ни у кого лишних вопросов, прикрыв свои раны привычной одеждой и шубой, и вёл себя, как ни в чём не бывало. Юки старалась сдерживать себя от контакта с ним, но волнение за его самочувствие иногда брало над ней верх, и девушка периодически непозволительно долго сверлила Донкихота младшего взглядом. Все члены семьи уже приступили к трапезе, а дети только соблаговолили вернуться с прогулки. – А вот и мы! – с радостным криком ворвалась в двери столовой Детка-5. – Ой, я умираю с голоду! – А я уж подумал, что обеда сегодня не будет, дасуян, практически расстроился. Услышав голос Буйвола, Юки и Коразон тихо вздрогнули и напряглись. Мальчик держал в руке мороженное и беспечно шагал к столу за бегущей вприпрыжку Деткой-5. Он улыбался, пока вдруг не увидел за столом Коразона и с удивлением выдал: – О, Кора-сан, так вы живы... Юки старательно делала вид, что не придала этой фразе особого значения, но на её лбу проступила испарина, а колени предательски задрожали. Она не понимала, доложил ли Буйвол о произошедшем или собирается сделать это прямо сейчас? Если так, она абсолютно не хотела становиться свидетельницей этого разговора. – Что ты сказал? – переспросил Дофламинго, слегка нахмурившись в непонимании. – Я-я-я имел в виду, что... – Буйвол растерянно отвёл взгляд, закусив губу, а после вдруг расплылся в какой-то неловкой улыбке, – рад видеть вас в добром здравии, Кора-сан. Как здорово, что вы всё ещё живы! – Чего это он вдруг? – потупился Гладиус, накалывая на вилку кусок сочного стейка. Как только Дофламинго поинтересовался словами Буйвола, Коразон почувствовал, будто бы сама земля уходит у него из-под ног. Его бросило в пот, внутри всё задрожало в панике. Но всё обошлось, и он глубоко медленно выдохнул. В прочем, как и Юки, которая в этот момент наливала вино в бокал Йолы и чуть было не выронила из дрожащих рук бутылку. Значит, Ло и впрямь уговорил Буйвола не выдавать его секрета. Всё так, как и предполагал Кора-сан. Но как мальчику это удалось! Дети забрались на свои стулья и сели за стол вместе с остальными пиратами, начав хватать со стола и тянуть в рот всё, что видят перед собой. Юки вдруг кое-что заметила и спросила мальчика: – Буйвол, где ты взял мороженое? Ты не должен был есть его до обеда. – Меня им угостили, так что я должен был съесть его сразу, – Буйвол продолжал со счастливой улыбкой лизать мороженое, не притрагиваясь пока к горячей еде. – Ты ведь перебьёшь аппетит. – Кто? Этот мелкий прожорливый танк? – хохотнул Диаманте, отпив пива. – Его аппетит перебьёт разве что смерть! – Например, от ножа в спину, дасуян, – как бы непринуждённо пошутил Буйвол, отведя ехидный взгляд в сторону. Юки сглотнула, но на Коразона не взглянула. Она никого не выдаст! И не позволит Буйволу трепать языком. Быстро сообразив, как заставить мальчика отвлечься, она обратила его внимание на большого поросёнка, которого она запекла с яблоками, и разрешила ему отломить себе первый самый вкусный кусочек. Счастливый Буйвол со слюной у рта тут же кинулся к блюду, позабыв обо всём, что видел и знал до этого момента. Нервы Коразона звенели, как натянутые гитарные струны под ударами. Он быстро вынул из пачки одну сигарету и закурил. Но его тут же настигла Юки, которая была напряжена и нервна не меньше, чем он. «Никаких сигарет за столом!» – объявила она, когда вырвала сигарету из зубов мужчины и выбросила её в открытое окно. Коразон опешил, но промолчал и покорился её воле. Обед всегда становился удобным часом для спокойного и неторопливого обсуждения насущных пиратских дел. Сегодняшний день не был исключением. Размеренно наслаждаясь вкусом свежевскрытого вина, Дофламинго интересовался у лидеров семьи ходом дел, которые он им поручал. Узнав от Диаманте, что жители одного из подчинённых островов вчера взбунтовались и отказались платить ежемесячный налог, молодой господин приказал лидеру боевого отряда сжечь дотла несколько деревень на том острове и предложить его жителям «оставаться разумными и покорными, чтобы их вновь не настигла беда». Гладиус, которому пришлось говорить вместо Пики, тоже сообщил капитану очередную неприятную новость: контрабандисты, с которыми совсем недавно пираты Донкихота заключили сделку, продали им партию неисправного оружия, и теперь группировка скрылась со своего предыдущего места оседания. Дофламинго с долей нервозности опустошил свой бокал и велел сформировать поисковые отряды. «Достаньте их, где бы эти крысы ни прятались. Семья Донкихот не прощает обман», – таково было слово босса. Юки вновь стала невольной свидетельницей подобных разговоров, но, если долгие пять лет она пропускала их песком сквозь пальцы, то к сегодняшнему часу розовые очки, что она носила на своих глазах, дали трещину, и сквозь тонированное стекло пробился маленький, слепящий глаза едкий белый свет. Пока вытирала лица детям и разливала напитки членам семьи, девушка пыталась отразить атаку тревожных мыслей, что накатили после отданных капитаном приказов. Никогда раньше она не хотела задумываться о том, насколько Дофламинго был... жестоким. Только лишь потому, что он никогда не проявлял эту жестокость по отношению к ней. Но разве это были правильные рассуждения? Разве всё это был не самообман? И почему она наконец-то начала задумываться об этом лишь сейчас? «Ты видишь в Доффи лишь то, что он сам тебе показывает, – эхом зазвенел в её голове беспокойный голос Коразона, который всё ещё иногда казался ей бестелесной формой разыгравшейся фантазии. – В твоих глазах он спаситель, но я знаю его с детства. Мой брат самый настоящий монстр». И у этого монстра Юки искала защиту. И только этот монстр ей её дал. Деревни, которые Диаманте сожжёт по приказу Дофламинго... Юки думала о детях, которые там живут, о том, кем эти дети мечтают стать, и какие сны им снятся мирными звёздными ночами. Ласковый шелест морских волн сменится шумом пришвартовывающегося пиратского корабля, и на фоне чёрного неба вознесутся языки пламени, точно вьющиеся хвосты красных драконов. Юки видела этих драконов однажды, она знала вкус того ужаса, что парализует тело, точно яд. Крики взрослых и плач детей в сгорающем поселении, которые вдруг она услышала в эту секунду, будто бы наяву, вовсе не были предполагаемыми представлениями – они были воспоминаниями маленькой девочки, лишь чудом спасшейся от огня. Но могут ли те невинные дети, чьи родители пошли против воли пиратов, рассчитывать на такое же чудо? У этих гнетущих мыслей не было ни конца, ни края, и в итоге эта неуместная задумчивость сыграла с Юки злую шутку. Не уследив за допустимым уровнем жидкости в поднятом над столом бокале, она пролила вино на главу семьи и тем самым заставила его прерваться на полуслове. Юки громко охнула и прикрыла рот ладонью, вздрогнув всем телом под взглядами ошарашенных членов семьи. – Боже мой, простите, молодой господин! – дрожащей рукой поставив бутылку на край стола, девушка схватилась за салфетки. Её голос сломался, а лицо побледнело. – Мне следовало быть осторожнее, прошу, пожалуйста, не злитесь, простите меня. Сеньор Пинк быстро переставил бутылку вина с края стола подальше от девушки, пока она ненароком не перевернула её. В панике растерянная Юки принялась вытирать бумажными салфетками пятна, что появились на брюках Дофламинго из-за её нерасторопности, ни на секунду не переставая раскаянно извиняться. – Глупышка, чего в облаках витаешь! – отчитала её Йола, нахмурившись. – Влюбилась, наверное, – хохотнул Диаманте, потянувшись за новым куском баранины к центру стола. – Хватит чушь пороть! – зло зыркнула на него женщина в фиолетовом платье. Дофламинго был чуть удивлён, немного озадачен и лишь слегка сконфужен, но никак не зол. Некоторое время он безмолвно смотрел, как перепуганная Юки старательно пытается с помощью несчастной бумажной салфетки заставить пятно исчезнуть с его брюк. Она ведь прекрасно знала, что ничего этим не добьётся, но всё равно продолжала свои тщетные действия, как будто, остановись она хоть на мгновение, и на неё обрушится страшная кара. Но неужели она действительно так думала? Неужели она вдруг начала так сильно бояться его? – Юки, – мягко произнёс капитан, взяв девушку за трясущиеся руки и вынудив её остановиться. Она подняла глаза и столкнулась с красным стеклом линз его солнцезащитных очков. – В последнее время ты стала какая-то... непривычно рассеянная. Это меня очень беспокоит. Эти слова вызвали в ней ещё больше тревоги, ведь Юки сию секунду решила, что Дофламинго клонит вот к чему: такой никчёмной девушке больше нечего делать в семье Донкихот. Её нервный взгляд пробежался по лицам других членов семьи, будто бы она пыталась отыскать в них какое-то спасение, а затем с дрожащих губ сорвалось: – Нет, нет, нет, пожалуйста, молодой господин, не нужно. Я исправлюсь, такого больше никогда не повторится, я клянусь. – Я знаю. – Прошу вас, не выгоняйте!.. Ещё мгновение, и из широко распахнутых, молящих карих глаз этой перепуганной девушки прыснули бы слёзы. Но Дофламинго, раздражённый её собственными выдумками, резко потянул её на себя за руку и заставил проглотить бредовые слова. – Тш-ш-ш, – протянул он, глядя прямо ей в лицо. – Я лишь хочу, чтобы ты взяла отпуск на пару дней и пришла в себя. Столь верная служба семье, какую ты не перестаёшь нести, должно быть, слишком сильно вымотала тебя за долгие пять лет. Ты совсем себя не щадишь. – Что вы, – неловко улыбнулась Юки, опустив неприкаянный взгляд на галстук капитана, – меня вовсе ничего не тяготит. Отпуск будет лишним. – Считай это приказом. Ты ведь знаешь, что мои приказы не обсуждаются, верно? – на губах Дофламинго вновь появилась жадная ухмылка, когда он отпустил руки служанки и поднялся из своего кресла. Обойдя её, он направился к выходу из помещения. – Даю тебе три дня отдыха, начиная с завтрашнего. Никаких дел по дому, тебе ясно? Узнаю, что ты в эти дни занималась какой-либо чёрной работой... – мужчина усмехнулся себе под нос, растянув ухмылку ещё шире, и закончил фразу: – Накажу. – Молодой господин, вы куда? – Мне нужно переодеться, Йола, разве ты не видишь? Дверь скрипнула, пролив в комнату яркий солнечный свет, и закрылась за спиной Дофламинго. Но Юки всё ещё смотрела туда, будто бы мужчина по-прежнему стоял в дверях и дарил ей свою излюбленную ухмылку. На мгновение она и вправду поверила, что он может выставить её из семьи за такую маленькую оплошность, как пролитое вино. Прикосновения его рук всё ещё фантомами ощущались ею на коже, а голос, что показался и вправду не на шутку взволнованным, всё ещё звучал в голове. «Нет, он всё же не монстр, – думала Юки, сжимая в руках салфетку. – Не монстр...» Вспомнить о том, что пираты всё ещё сидят за обеденным столом, а завтрашний отпускной день ещё не начался, Юки заставила вспомнить Детка-5, которая нарушила тишину настойчивым требованием налить ей соку. Буйвол сиюминутно присоединился к ней и потребовал добавки, и Юки вновь запорхала над ними, обзаведясь милой улыбкой, привычной для всех членов семьи. И лишь одному из присутствующих здесь лидеров эта улыбка показалась незнакомой. Коразон не подавал совершенно никакого вида и продолжал безучастно сидеть в своём кресле, спрятав лицо под малиновым капюшоном. Но под костюмом безразличия в этот момент учащённо колотилось обеспокоенное сердце. Он так волновался за эту девушку. Он так хотел поговорить с ней прямо сейчас.***
Коразону так и не удалось поговорить с Юки после обеда, как он рассчитывал, ведь, как только члены семьи закончили трапезу, девушка наполнила чистую тарелку мясом и овощами, взяла подмышку пачку сока и вылетела из столовой, даже не дождавшись, пока лидеры разойдутся. Коразон знал, куда она так спешит. Все знали. Южный берег острова был завален металлоломом куда меньше, чем западный и восточный. Отсюда в двух шагах располагалась пристань, с которой пираты Донкихота отплывали и принимали поставки. И именно здесь десятилетний мальчик в большой белой меховой шапке сегодня решил устроить себе тренировку. Усердные взмахи длинной металлической трубой, крепко сжимаемой маленькими, но уже такими сильными руками, рассекали воздух под мерное и уже изрядно отягощённое дыхание. Серые глаза Трафальгара Ло сосредоточились на наугад выбранной точке впереди, а над ними больно жались к переносице тоненькие чёрные брови. Юки не ошиблась, когда подумала, что найдёт его здесь. Даже со спины этот энергичный мальчик выглядел чрезмерно сконцентрированным на выпадах и взмахах. Он всегда был таким, когда дело касалось тренировок, ведь теперь только сила и способы её получения имели для него значение. Увидев его, Юки застыла, точно вкопанный в землю столб, ведь мальчик, что атаковал железкой воздух, в её глазах вдруг стал мальчиком, со всей жестокостью вонзающий нож в спину безоружного мужчины. Холод защекотал позвоночник, когда Юки вспомнила то, что видела пару часов назад. Казалось, то был вовсе не тот Трафальгар Ло, которого она хотела знать, но тот, в кого он стремительно превращается под влиянием своей ненависти и воспитания в семье пиратов. Юки не должна была себя выдать. Она ничего не знает, она ничего не видела, именно поэтому она будет разговаривать с мальчиком так, как делает это обычно. Юки вновь двинулась по направлению к берегу. – Ло! – позвала она, махая ему согнутой рукой, локтём которой прижимала к себе пачку сока. – Привет. Мальчик опустил трубу к земле и с отяжелевшей отдышкой обернулся на знакомый голос. При взгляде на служанку, он больше не скрипел зубами, не хмурился, не раздражался и не издавал звуки, похожие на шипение обозлённого кота. Тот неприятный инцидент с игрушечным белым медведем повлёк за собой много последствий, но самое главное из них – значительное потепление Ло к Юки. С того самого дня он перестал видеть в её улыбке фальшь и наконец-то сумел поверить той, кого так долго ошибочно принимал за лицемерку. Теперь иногда Юки даже могла застать на его губах едва заметную улыбку, которую мальчик обычно старался спрятать. И Юки всё ещё не могла нарадоваться этому, когда ей доводилось поговорить с Ло. – Что ты делаешь? – спросила она, когда подошла к тому месту, расчищенному от утилизированного металла, где тренировался парнишка. – Это такое упражнение для фехтования, – ответил Трафальгар, сняв с головы шапку и вытерев со лба пот. – Оно улучшает силу удара. – О! Как здорово! Диаманте-сама говорит, ты делаешь большие успехи в обращении с холодным оружием. – Да неужели? – фыркнул Ло. – А на тренировках он только и делает, что обзывается и глумится надо мной. – Он редко когда может похвалить в открытую, – хихикнула девушка. – И всё же, когда молодой господин спрашивает его об успехах маленьких членов семьи, Диаманте-сама первым делом говорит о тебе. Со стороны немного смущённого такими новостями мальчика послышалось лишь хмыканье, и Ло спрятал лицо за опущенным вниз козырьком шапки. – Ты не пришёл на обед. Поэтому я принесла тебе поесть, – девушка протянула ему тарелку и упаковку с соком. – Мясо ещё горячее, а сок холодный. Я знаю, ты любишь апельсиновый, – и широко улыбнулась. – Я вовсе не голодный, – без уверенности в голосе сказал Ло, смущённый её очередным проявлением доброты. Но вот только его громко возмутившийся в этот момент желудок заявлял об обратном. Раздражённо цыкнув, Ло сначала стыдливо отвернулся, а после выхватил тарелку из рук девушки, процедив: – Чёрт! Ладно, давай сюда. Юки прикрыла лицо ладошкой, чтобы Ло не увидел её широкую улыбку умиления. Его упрямство было ничем не победить, даже милыми плюшевыми мишками! Чарующий аромат сочного жареного мяса и свежих овощей в конечном итоге свёл его с ума, и Ло, усевшись прямо на землю, с жадным аппетитом вцепился зубами в стейк и оторвал кусочек. Он очень быстро прожевал первый откушенный ломоть мяса и запил его апельсиновым соком, который и впрямь очень любил. Хрустящие листья салата и порезанная палочками морковь стали отличной закуской. Всякий раз, угощаясь стряпнёй Юки, Трафальгар готов был заплакать от того, насколько же еда в её исполнении получалась вкусной. Даже эти треклятые овощи, которые он никогда не любил, почему-то вдруг становились куда вкуснее, чем Ло привык о них думать. – Вкусно? – спросила Юки, присев напротив него на бедро. Когда-нибудь Ло скажет ей о том, что её кухня – лучшее, что он пробовал в своей жизни; когда-нибудь он найдёт в себе смелость признаться ей в том, что иногда в минуты голода мечтает о приготовленном ею стейке или о запечённой ею картошке. Когда-нибудь, Ло был уверен, он точно даст ей знать всю правду. А пока ответом на её вопрос послужил лишь кивок не смеющего оторваться от трапезы мальчика. Шум прибоя был сегодня невероятно мелодичным. Ветер гнал волны с востока, гнал их на верную смерть, к скалистым берегам, где они разбивались и умирали в пузырящейся пене. А небо было синее, нетронутое ни одним рваным облаком. Юки молча наблюдала за уплетающим за обе щёки Ло, и вдруг её снова обуяла тревога. Его налитые кровью глаза в тот момент, когда он безжалостно атаковал Коразона, вдруг всплыли в её памяти с эффектом испорченной плёнки и заставили вздрогнуть. Ло ни в коем случаем не должен узнать! Не должен... – Послушай, Ло, – голос её зазвучал не так звонко и тепло, как прежде, теперь в нём была мрачная задумчивость. – Я не хочу снова показаться тебе навязчивой, но... Мне интересно, что привело тебя в семью Донкихот. Не пойми меня неправильно, я всего лишь пытаюсь понять, чем вызвана твоя ненависть... ко всему миру. Но Ло ел и пил, совершенно не обращая внимания на вопросы девушки. Так она подумала, по крайней мере, когда не заметила за ним никакой реакции. – Ну, если ты не хочешь, можешь не отвечать, – неловко добавила она, мягко улыбнувшись, показывая, что совершенно не обидится, если мальчик откажется рассказывать ей о своей трагедии. Ло опустошил пачку сока и, выдохнув с насыщением, опустил её на землю перед собой. Он стал буравить её взглядом и напряжённо молчать, выискивая нужные слова в своей голове. Его широкий лоб морщился, и Юки уже успела пожалеть о том, что вновь навязывает ему своё любопытство. Наверное, нужно было забрать вопрос обратно. Но тут Трафальгар заговорил: – Я ненавижу этот мир... за его устройство. За то, что в нём нет справедливости. За то, что населяющие его люди глупы и жестоки. Большинство людей, – поправился мальчик, вытерев рот тыльной стороной ладони. – Этот мир отобрал у меня всё, что было мне дорого. Так почему я не должен его ненавидеть? Юки вздрогнула под взглядом неожиданно поднявшихся на неё глаз, полных ярости и боли. Она корила себя за то, что сковырнула его рану, и, тем не менее, раз уж этот разговор начался, девушка уже не могла унять любопытства, что уже на протяжении долгих дней не даёт уснуть. Тогда она произнесла: – Я слышала историю Флеванса – города, который был полностью уничтожен мировым правительством из-за большого количества заражённых «бело-свинцовой» болезнью. И ты прошёл через весь тот ужас, о котором говорят, вспоминая «Белый город». Я могу представить, что тебе пришлось пережить. Я... – кулаки Юки сжали на коленях ткань длинной юбки, и девушку захлестнули неприятные воспоминания, – тоже видела ад, когда была маленькой. – Тогда ты должна понимать меня, а вовсе не задавать глупые вопросы! – раздражился Ло. Теперь он старался не срывать на девушке свою злость, но порой ребёнку было трудно сдерживаться. – Должна, но... Не все люди ведь так ужасны, как ты говоришь, – решительно заявила Юки, подумав, что теперь сможет убедить Ло прекратить считать всех вокруг поголовно монстрами. – Думаю, ты и сам уже это понял, как и я когда-то. – Такие, как ты, единицы среди миллионов, – Ло отвернулся, скукурузив лицо, и сложил руки на груди. Спорить с Юки ему хотелось меньше всего, ведь они только-только нашли общий язык. – И вообще, ты слишком добрая. Как ты можешь оставаться такой, живя в окружении этих чудовищ! – А что, если я скажу тебе, что среди этих чудовищ есть те, кто носит злые маски только за тем, чтобы совершать добрые дела? – Юки чуть поддалась вперёд. Сердце её, казалось, запылало в праведном огне. Она не собиралась говорить это, но где-то глубоко внутри неё совсем недавно родилось и забрезжило желание примирить Ло и Коразона. – Это может не укладываться в голове, но иногда людям приходится притворяться монстрами, чтобы скрывать от нежелательного внимания свои благие намерения. – Прекрати выдумывать. Не пытайся меня переубедить. Упрямым твёрдым шагом мальчик подошёл к служанке и протянул ей пустую тарелку, на которой не осталось ни крошки. На неё сей миг обрушился его недовольный взгляд и взял девушку в плен. Юки даже не заметила, как протянула руки и забрала у Ло тарелку, потому что всё, о чём она думала, было в его холодных глазах. И в следующий миг Юки чуть было не поддалась слабости, чуть было не позволила себе разболтать секрет, который пообещала хранить. Она уже было открыла рот, но тут же больно впилась ногтями в собственные колени, заставив себя одуматься. Ведь Кора-сан доверился ей, ведь он верил, что в её руках его секрет в безопасности. И только эти мысли смогли остудить голову Юки. Ло решил, что ему стоит продолжить тренировку и тем самым уйти от разговора. Вновь вооружившись металлической трубой, мальчик замахнулся и рассёк ею воздух один раз, потом ещё и ещё. Короткой сдержанной благодарностью за обед Трафальгар обозначил конец разговора и снова сосредоточился на своём импровизационном оружии. Юки встала с земли и подняла глаза с тарелки в своих руках на мальчика. – Ло, – позвала она, после того как некоторое время подбирала слова. – Пираты Донкихота убивают за нарушение «Правила крови». Я хочу, чтобы ты помнил об этом. Пожалуйста, не делай глупостей. Я очень за тебя переживаю. Порыв ветра подхватил её последние слова и вынес их над волнами, что шуршали у берега. Трафальгар вздрогнул, и по его телу в эту секунду прокатилась лавина холода, который словно бы вцепился длинными когтями в рёбра и неприятно защекотал внутренние органы. Мальчик в ужасе обернулся и увидел, как служанка уже отдаляется от него обратно к штабу. В его горле застряло множество недоумевающих вопросов, душащих его, не позволяющих сделать вдох. «Что? Почему она сказала это? – спрашивал он сам себя. – Неужели она... что-то знает? Не может этого быть! Она знает о том, что я сделал?!»***
У неё есть причины не доверять ему. У неё есть все основания считать его лжецом, облачающим свои злодеяния в обёртку благих намерений. Но если однажды ему суждено сделать то, что неизбежно должно произойти, он хотел, чтобы она знала правду. Ту самую правду, которую он ещё не решился ей рассказать, время которой ещё не наступило. Потому что она была той, кто может пострадать от последствий этой правды. Она была той, кому он может причинить куда больше боли, чем уже причинил. Но разве этого она заслуживала? Коразон очень много думал о Юки и о своих отношениях с ней с момента произошедшего сегодня за обедом курьёза. Нет, далеко не тот случай стал точкой отсчёта – эти тревожные мысли не давали покоя его голове уже слишком давно, ещё с тех пор как её взгляд впервые коснулся его. Уже тогда он знал, что его задание провалилось, и ложь стала его верной спутницей, ложь абсолютно всем, даже тем, кто одел его в эту вызывающую одежду и вытатуировал на лице улыбку. Коразон врал всем, врал даже самому себе, но Юки была единственным человеком, кого он хотел бы огородить от своей вынужденной лжи. Всё чаще его стала посещать мысль о том, что он может спасти эту девушку и её доброе сердце от того ужаса, в которое она себя втянула, от чудовища, который притаился за углом и только ждёт удобного момента, чтобы напасть. Но Коразон не хотел задумываться о том, что на самом деле спасение в ней ищет он сам. Преодолев длинный пустой коридор первого этажа, Коразон вышел из штаба и двинулся вдоль стен завода по крытой дорожке, выложенной маленькими досками, которая вилась вокруг всего здания и ужом ускользала в сторону города. Мужчина намеревался украдкой ускользнуть из-под взгляда других членов семьи и ненадолго посетить Спайдер Майлс, наведаться в свою «тайную обитель». Для этого он выбрал весьма удобное время: сейчас лидеры семьи и рядовые офицеры были заняты формированием отрядов для поиска контрабандистов-обманщиков, поэтому никто не заметит отсутствие одного члена семьи, который и без того всё время где-то пропадал. Вдруг Коразон почувствовал, как обронил что-то: об этом свидетельствовал характерный звук, ударившийся о пол в шаге от мужчины. Это могла быть только книга, которую ему дала Юки. Он всегда носил её при себе. Коразон забегал руками по внутренним карманам своей шубы и, не нащупав книги, обернулся. И тогда он увидел, как её поднимает тот, чьё присутствие ловко ускользнуло от него, сосредоточившегося на своих мыслях. Книга оказалась в руках его старшего брата. – Надо же, Коразон, – произнёс Дофламинго, с привычной ухмылкой на губах разглядывая невзрачную бордовую обложку книги с выведенными на ней белыми буквами, – не думал, что сейчас ты интересуешься литературой. Донкихот младший тихо сглотнул и замешкался на мгновение, подумав о том, что попал в очень неудобную ситуацию. И вновь нужно врать. Как удивительно много приходилось врать человеку, который ничего не говорил! Появление Дофламинго неожиданно вызвало у Коразона ноющие покалывания в области свежих ран, полученных сегодня. Мужчина в чёрной перьевой шубе достал лист и написал ответ чёрным маркером: «ЭТА КНИГА ПОКАЗАЛАСЬ МНЕ ИНТЕРЕСНОЙ». – Правда? – Дофламинго подошёл к брату и протянул ему оброненную вещь. – Дело в книге? Или в той, что дала тебе её? Это был фарс, и, поняв это, Коразон едва сумел подавить в себе подёрнувшую его панику. Он не хотел, чтобы Дофламинго говорил с ним о Юки, но, судя по всему, именно этот разговор брат и пытался начать. В тоне его голоса не было ничего хорошего. Лицо главы семьи не выражало ничего, кроме привычной лукавости, которая в разных ситуациях могла символизировать совершенно разные настроения Дофламинго. Что она выражала в этот раз, Коразону лишь предстояло узнать. – Я заметил, – сказал Дофламинго, не сводя глаз с брата и не изменяя своему излюбленному ехидству в голосе, – что в последнее время ты проводишь много времени с Юки. Странно, ведь ты всегда ей не нравился, а теперь вы мило воркуете вдали от посторонних глаз, как будто одного из вас вдруг резко подменили. Я только не могу понять, кого же. Любые слова Коразона будут сейчас звучать для Дофламинго как неумелые оправдания, и младший Донкихот это хорошо понимал. Однако рассказывать брату правду не собирался. Да, он сам виноват, что так неосторожен в своих отношениях с Юки, что не может ограничивать себя и держать дистанцию между ними на территории штаба. Никто не должен был узнать о том, что служанка потеплела к ненавистному обидчику детей. Но вот об этом узнал тот, от кого это должно было скрываться в самую первую очередь. «ОНА ХОРОШАЯ ДЕВУШКА. Я НЕ ХОЧУ, ЧТОБЫ ОНА НЕНАВИДЕЛА МЕНЯ», – быстро написал Коразон. – Ты ведь знаешь, что Юки попала в нашу семью, чтобы стать полезным бойцом. Тогда она стала первым ребёнком, которого я принял в команду, – говорил Дофламинго, предаваясь воспоминаниям. Падающая на него тень крыши придавала его виду неестественное откровение. – И ты знаешь, что бойцом она в итоге не стала, потому что не имела совершенно никаких способностей, и даже тренировки Диаманте не помогли ей влезть в тот костюм, который мы ей приготовили. Но знаешь ли ты, Коразон, почему я не смог выгнать её? Знаешь, почему такой физически слабый человек, неспособный себя защитить, всё ещё находится здесь с нами? Хотел ли Коразон слышать ответ? Определённо, нет. Его не волновало то, что Дофламинго собирался ему рассказать хотя бы потому, что вдруг и сам сумел догадаться о тех причинах, что имел в виду брат. Он просто молчал, как делал это всегда, и позволял Доффи выговориться. – Потому что я понял, что никто, кроме меня, её не защитит, – заключил молодой господин, переведя взгляд с блестящего вдалеке моря на младшего брата. – На меня нахлынуло благородство, и я подумал, что могу совершить хотя бы один добрый поступок. Она и есть мой добрый поступок. Она – моё напоминание самому себе о том, что я всё ещё человек. Понимаешь, Коразон? И мне очень важно сохранить это напоминание. «Я ПОНИМАЮ», – появилась короткая надпись на новом чистом листке Коразона. Но чувствовал он куда больше, чем два этих на самом деле ничего не значащих пустых слова. Дофламинго редко говорил с ним о чём-то, что касалось его внутренних переживаний, и он нашёл в этом новую необходимость лишь тогда, когда почувствовал, что над чем-то, что ему дорого, нависла посторонняя тень. Да, всё было именно так, как и догадывался Коразон: Дофламинго пытался сказать ему, что, если у его младшего брата есть какие-то намерения в отношении Юки, то ему стоит разрушить их и не смотреть на неё никаким иным образом, кроме как на служанку. Если он наконец-то заговорил с ним об этом, значит, он действительно переступил какую-то черту; значит, теперь Коразон привлёк к себе ненужное внимание. Дофламинго внимательно изучал лицо брата, надеясь отыскать в нём что-то, что и впрямь успокоит его волнения. Но его выражение лица хранило тайну, хорошо спрятанную за толстой бронёй безэмоциональной маски. Капитан пиратов Донкихота поправил на плечах пышную розовую перьевую шубу и сообщил брату, решив свернуть с темы: – Завтра мы ненадолго отплывём к соседнему острову. В связи с чем я хочу сделать Юки маленький сюрприз. И вмиг всё внутри Коразона перевернулось и задрожало. Но только он взялся за лист и коснулся его маркером, как Доффи поспешил добавить: – Ты с нами не поедешь. Завтра в это время ты будешь на задании, которое я могу поручить лишь тебе, брат. Я рассчитываю на тебя, Коразон. Ты ведь меня не подведёшь? – ухмыльнулся Дофламинго через плечо, когда развернулся, готовый уходить, и в тёмно-красных линзах его очков Донкихот младший увидел своё собственное растерянное отражение. Всё это вызывало так много вопросов и опасений, но ответить ничем, кроме как согласным кивком, Коразон не посмел. Он всё ещё лидер семьи Донкихот, всё ещё один из самых приближённых к Дофламинго людей. Он всё ещё его брат. И потому он должен продолжать играть свою роль, хоть в последнее время это и стало для него слишком тяжёлым бременем. Донкихот старший удалился в обратном направлении, но Коразон ещё с минуту буравил взглядом его спину, морща лоб и сжимая уголки губ. Слова, что брат сказал ему перед уходом, новость о том, что Юки ждёт «сюрприз» – всё это прочно врезалось в его разум и разбилось на сотни мелких деталей, из которых озадаченному Коразону теперь следовало собрать паззл и убедиться в том, что все его нерадостные догадки правдивы. Спрятав дорогую ему книгу под шубу, Коразон развернулся и возобновил свой недавно проложенный путь в город. Теперь он ещё не скоро сможет перестать думать о том, что Дофламинго нарочно отослал его на задание. И возможно, именно так он впредь и будет поступать: пытаться свести общение Юки с Коразоном к минимуму, отсылая брата на длительные задания. «Чёрт! Что я наделал!» – сокрушаясь, Коразон ударил себя ладонью по лбу и... навернулся на ровном месте.