Ни расстояние, ни время

Джастин Только усевшись на свое место в самолете и пристегнув ремень, я вдруг соображаю, что нужно было вытрясти из Тэда больше подробностей о болезни Брайана. Ладно, не рак, что-то с желудком. Это все, конечно, совсем не здорово, но разве расстройство желудка – такая уж серьезная штука? С другой стороны, Тэд вроде не из тех, кто на ровном месте разводит ужас-ужас-мы-все-умрем, так что, наверное, не зря я лечу домой. Ну и даже если окажется, что все это пустяки, я хотя бы побуду с Брайаном, а это уже само по себе классно. До лофта я добираюсь в начале двенадцатого. Вхожу, заранее уверенный, что Брайана тут не окажется. Не станет он в такое время сидеть дома, как бы там жутко ни был болен. В общем, я поднимаюсь в спальню оставить сумку и вовсе не удивляюсь, обнаружив пустую кровать. И только выйдя на кухню попить воды, вдруг замечаю на диване холмик, по форме напоминающий Брайана, и от неожиданности едва не падаю с сердечным приступом. Каким-то образом умудрившись не завизжать, как девчонка, я подхожу к дивану и опускаюсь на корточки, чтобы как следует его рассмотреть. Особо много разглядеть не удается – он чуть ли не с головой закопался в одеяла, только нос и макушка наружу торчат. Поудобнее устроившись на полу, я провожу рукой по его волосам и тут же хмурюсь. Ощущения какие-то необычные. Да он же голову несколько дней не мыл, - внезапно со страхом понимаю я. Черт, а дело-то и правда серьезное. - Брайан? – он вздрагивает во сне, но не просыпается. И я повторяю чуть громче. – Брайан! Брайан, проснись. Что это ты делаешь на диване? Давай-ка переберемся в постель. - ... сказал же, - невнятно бормочет он спросонья, и выходит у него это крайне мило. – Меня нет. Проваливай! - Брайан, - на этот раз я беру его за плечи и слегка встряхиваю. - Брайан, это я. Джастин. Тут один его глаз открывается и окидывает меня недоверчивым взглядом. А затем он вдруг садится – да так резко, что я едва не опрокидываюсь навзничь. - Джастин? – повторяет он и трет ладонями глаза. - Какого хуя ты здесь делаешь? Ну, спасибо за теплый прием. Ладно, теперь я хоть знаю, что он не при смерти. Вот если бы он на радостях бросился меня обнимать и целовать, я, пожалуй, испугался бы, что Тэд прав. - Приехал за тобой присмотреть, - может быть, в данном случае честность и не самая лучшая политика, но в дороге я слишком волновался, чтобы состряпать достойную отмазку. – Говорят, ты тут буквально на смертном одре лежишь, но по какой-то неизвестной причине не желаешь ставить об этом в известность своего партнера. Он все смотрит на меня растерянно, будто призрака увидел, и обеими руками приглаживает волосы. Только это ни фига не помогает. В жизни не видел его таким взъерошенным. - Со мной все в порядке, - наконец, сообщает он. – Не нужно было тебе приезжать. Убью Теодора! - Вот уж ни хуя. Я щелкаю выключателем лампы, что стоит у меня за спиной, на столике, и, прищурившись, пытаюсь рассмотреть его получше. Поначалу вроде кажется, что все, как всегда. Но как только глаза привыкают к свету, я замечаю, что кожа его приобрела желтоватый оттенок, веки припухли, и черты лица как будто слегка оплыли. Господи, да что же такое стряслось? Он, конечно же, не желает вот так просто сидеть и милостиво позволять мне себя разглядывать. Вскакивает на ноги, тянет с дивана одеяло... Но поздно! Я испуганно охаю, он же мгновенно затыкает меня своим фирменным взглядом: «Не вздумай ничего говорить!» И потому я молчу, но глаз от него отвести все равно не могу. Неудивительно, что Тэд так настойчиво просил меня приехать. За последний месяц Брайан потерял, кажется, фунтов двадцать, а он и раньше-то упитанностью не отличался. Теперь же от него попросту кожа и кости остались, даже тщательно проработанные мышцы сдулись. Судя по виду, ему давно пора в больницу. Он же вот-вот отрубится! Ничего удивительного, что уже через пару секунд он валится обратно на диван и прижимает ладонь ко лбу. Я тут же оказываюсь рядом, обвиваю его руками поперек груди и вжимаюсь лицом ему в шею. - Завтра же, - шепчу, - завтра же мы идем к врачу. Он поначалу молчит, а затем, вздохнув, зарывается лицом мне в волосы. - Да ничего страшного, - шепчет он в ответ. – Просто желудочный грипп. Мне все равно нужно было сбросить пару фунтов. Нам обоим отлично известно, что это чепуха. Майкл Я тут вообще-то делом пытаюсь заняться. Ну, Джастин, понятно, теперь уже и не помнит, что это такое. Он в Нью-Йорке месяц прожил, а работу себе найти так и не удосужился. Спорить готов, что Брайан его содержит. Но не признается, конечно, чтобы не задеть гордость своего Чудо-мальчика. - Майкл? Ты вообще меня слушаешь? Да что ты, сохрани бог пропустить хоть слово из твоей сверхценной болтовни! Я с размаху швыряю на стойку стопку комиксов, которые как раз собирался разобрать, и растягиваю губы в широкой улыбке. Получается слишком нарочито, наверное. Ну а что, я виноват, что ли, что ему всегда удается меня выбесить? - Слушаю. Ты привез мне панели к новому выпуску и закончил правки по следующему. Большое спасибо. А еще ты хотел обсудить идею нового сюжета. Рейдж постепенно теряет силы от тяжелой изнурительной болезни, а ДжейТи заперт вдали от него и потому не может прийти на помощь... – тут я хмурюсь. – Погоди. Тяжелая изнурительная болезнь... Это типа ВИЧ, что ли? И он сейчас же застывает с раскрытым ртом. Господи, ну и идиотский же видок! Интересно, он и при Брайане так делает? И тому это что, нравится? Вот уж вряд ли. Хотя он, наверное, мгновенно находит его раскрытому рту применение – и проблема решена. - Боже, нет, конечно, - поспешно отвечает он. – Не типа ВИЧ. Я бы ни за что... Я бы не... Забавно, конечно, наблюдать, как он мямлит и заикается. Но я все же решаю сжалиться над ним. Не то у него еще язык узлом завяжется, а Брайан мне такого в жизни не простит. Кстати о Брайане... - Как там Брайан? Его еще не выписали? Мама хочет зайти навестить его, как только он сможет принимать гостей. А вообще-то кстати он мог бы мне и позвонить. Почему это всегда я должен его разыскивать? В голосе моем отчетливо слышны обиженные нотки. Но я ничего не могу с собой поделать. И как тут меня винить? Лучший друг меня по большей части игнорирует, любовь всей его жизни – бесит. Уж справляюсь, как могу. Джастин качает головой. - Его решили оставить на ночь в больнице, подержать под капельницей, - вполголоса объясняет он и оглядывается, проверяя, не слышит ли его кто из немногочисленных покупателей. – Из-за этого проклятого гриппа у него сильное обезвоживание, и в весе он потерял... Ты вообще не замечал, что ли, как ему хреново? Нет, ну это просто ни в какие ворота... - Замечал! А что я мог сделать? Я его спрашиваю: «Ты как себя чувствуешь?» А он в ответ: «Нормально». Я говорю: «Выглядишь отвратительно», а он мне: «Пошел на хрен!» Я ему: «Давай к врачу сходим», а он: «Не лезь не в свое дело», - я развожу руками. – Ну раз ты вернулся, думаю, теперь все будет хорошо. Он смотрит на меня с выражением, которое так напоминает мне Брайана, что я начинаю подозревать, не отрепетировал ли он его перед зеркалом. - Майкл, - негромко отзывается он. – Я не могу остаться. Я приехал только на пару дней, а потом снова улечу в Нью-Йорк. Ты должен мне помочь. Присмотри за ним, пожалуйста, хорошо? Сможешь? Ну все, теперь я вне себя. - Какого хуя? Да я за ним присматривал, когда тебя еще не свете не было. Уж справлюсь как-нибудь. К тому же он взрослый человек и может сам о себе позаботиться. Джастин смотрит на меня, не мигая, а затем кивает. - Ладно, тогда о новом выпуске после поговорим. Мне нужно обратно в больницу. Обещал Брайану, что вернусь до обеда. С этими словами он разворачивается, направляется к двери и выходит на ярко освещенную солнцем улицу. А я тут же начинаю чувствовать себя редким говнюком. Вот как это ему всегда удается? Джастин В больницу я возвращаюсь ровно в тот момент, когда в палату Брайана ввозят тележку с обедом. Тут же включаю верхний свет и топчусь в отдалении, пока медсестра не установит поднос на тумбочке так, чтобы Брайан мог до него дотянуться. И лишь когда мы остаемся в палате вдвоем, подхожу к кровати. - Привет. Он кривится, но мне вроде удается рассмотреть за недовольной гримасой некие проблески радости от моего появления. И все же сделать это непросто, потому что, по правде говоря, выглядит он жутко. Никогда еще не видел его таким тощим и бледным, и эти черные круги под глазами не дают мне покоя. Ну и, конечно, то, что из руки его торчит капельница, тоже ситуацию нисколько не улучшает. Все не так. Я придвигаю к кровати стул, сажусь на него и пытаюсь выдавить из себя улыбку. - Ты как, сам съешь все эти изысканные блюда из больничной столовки? Или предоставишь мне честь зажимать тебе нос и пихать их прямо в глотку? Может, зря я решил стать художником? По-моему, медбрат из меня получился бы хоть куда. - Единственное, что тебе дозволяется пихать мне в глотку... - начинает Брайан, но тут я снимаю крышку с подноса, и он затыкается. Принесли ему какие-то макароны, митболы в томатном соусе, чахлый салатик, жалкую горстку размороженного овощного рагу и что-то белое в круглом стаканчике. Пудинг, что ли? Или йогурт? Или соус для овощей... - Мне плевать, - быстро говорю я, пока он не успел ничего возразить. – Съесть тебе придется все. ВСЕ, ясно? Ты сильно похудел за время болезни и должен восстановить силы, не то тут же снова заболеешь. И мне опять придется бросать свою чудесную Нью-Йоркскую жизнь, жертвовать блестящей карьерой и ехать сюда с тобой нянчиться, – я накалываю на вилку митбол. – Ну-ка ешь! Мысленно готовлюсь к тому, что он начнет сейчас брюзжать про жиры, углеводы и всякое такое. Но вместо этого он берет у меня вилку и начинает есть. Митбол ему удается осилить аж в четыре приема, но я все равно так счастлив, что наклоняюсь и целую его в вымазанные томатным соусом губы. - Ты не должен был приезжать, - ворчит он, опасливо тыкая вилкой в знававшие лучшие дни овощи. – Гребанный Теодор. Я отправлял его в Нью-Йорк приглядеть за тобой, а не рассказывать байки про меня. Эти его слова повергают меня в такой шок, что остается только растерянно моргать. Должно быть, ему все еще реально хреново, раз он сам признался, что посылал Тэда справиться, как у меня дела. Может, стоило бы прикинуться, что я оскорблен в лучших чувствах такой опекой, но в итоге я только улыбаюсь. Не то чтобы я сам не догадывался, зачем Тэд приезжал. К тому же, разве станет нормальный человек злиться на такое очевидное доказательство того, что Брайану Кинни не все равно? А впрочем, кто рискнет назвать нас с Брайаном нормальными людьми? - Ах, какая жалость! И все-таки он мне все рассказал, я приехал, и теперь ты от меня не отвяжешься. Так что давай, пей молоко. Он послушно берет в руки картонный пакетик с трубочкой. Какая восхитительная покорность, я так, чего доброго, привыкну... - Мой тяжкий крест, - вздыхает он, отпивает из пакетика и морщится. Молоко-то наверняка теплое. – Ну и как долго мне теперь от тебя не отвязаться? - До понедельника. Так что если рассчитываешь успеть заняться чем-нибудь интересным, не ори на медсестер, ешь, как следует, лежи под капельницей и набирайся сил. - До понедельника, - повторяет он и, прикусив губу, принимается изучать оставшуюся еду. Подцепляет вилкой горстку салата и с отвращением смотрит, как с него на тарелку капает заправка. – Не надо было тебе приезжать. Улыбка сползает с моего лица, и по телу разливается холод. Я догадывался, конечно, что он так скажет, но слышать все равно неприятно. - Прости, - наконец, выговариваю я. Нет у меня больше сил отшучиваться и препираться. Я очень, очень давно не спал. Встаю, чтобы выйти из палаты, но перед уходом останавливаюсь проверить капельницу. Пакет с раствором еще наполовину полон, капает все, как надо. Я делаю шаг в сторону двери, но тут Брайан хватает меня за запястье и тихо добавляет: - И все-таки я рад, что ты здесь. Я оборачиваюсь к нему, и мы долго смотрим друг на друга. Даже вот такой – больной, бледный, усталый – он все равно самый красивый мужчина из всех, что я когда-либо видел. Я наклоняюсь, целую его в лоб и шепчу: - Люблю тебя. И хватит уже жаловаться, начинай есть. Я серьезно! Чтоб ни крошки не осталось! - Да, мамуля, - насмешливо выдает он. И все же после этого салат отправляется к нему в рот, а вскоре пустеет и вся тарелка. Я прямо под впечатлением. Дебби Невероятно просто, этот засранец скрыл от меня, что болен! Что же за матерью такой он меня считает? Да знай я, что ему плохо, сразу бы примчалась его лечить. Достаточно было просто взять свой сраный телефон и набрать мой номер. - Есть у него сраный телефон или нет? Я сую противень с кассероле в его пустой холодильник, а поверх ставлю пластиковый контейнер с нарезанным салатом. На хрена ему вообще этот агрегат, если в нем все равно никогда еды не бывает? Воду и пиво мог бы и на подоконнике хранить, все меньше за электричество платить. Собственно, не то чтобы ему по жизни денег не хватало... - Есть, - с неохотой отвечает Джастин. Знаю, он не в восторге от того, что они с Брайаном, вернувшись из больницы, столкнулись на пороге лофта со мной. Что ж, его проблемы. Придется им повременить немного с трах-марафоном, потому что я твердо намерена кое-что им высказать. И мне плевать, хотят они меня слушать или нет. - И он помнит, как им пользоваться, правда? - Деб, к чему бы ты ни клонила, давай побыстрее, а? Я устал. Брайан приваливается к кухонной стойке. Ну да, признаю, вид у него и правда неважный. Да что там, он просто на смерть похож, и я от этого распаляюсь еще сильнее. - Еще бы ты не устал, - может, я говорю и громче, чем надо, но иногда, чтобы достучаться до этих чертовых детей, приходится повысить децибелы. – Несколько недель болел и не удосужился ни одной живой душе и слова сказать! Да будь я в курсе, я бы тебя мигом вылечила. А получилось, что узнала обо всем, только когда ты угодил в больницу. Да и то лишь потому, что мой сын об этом ненароком обмолвился. Опять ты, как в прошлый раз! Тут Джастин вклинивается между нами, будто бы заслоняя кого-то одного своим телом. - Деб, все не так, как в прошлый раз, - произносит он вкрадчиво, словно пытается утихомирить разбушевавшегося психа. – Я здесь, Брайана в больнице подлечили, и теперь все будет в порядке. Но мы только домой вошли и хотели бы отдохнуть, если ты не против. Непростые выдались деньки... - И что, блядь, теперь вы меня вышвыриваете? – ошарашено вопрошаю я. – Отлично! Никаких проблем. Я уйду, но сначала скажу тебе пару ласковых, - я тычу пальцем Джастину в грудь. – Ты месяц, как уехал, и за это время хоть словом со мной перемолвился? Позвонил хоть раз? Черта с два! – подбоченясь, я принимаюсь сверлить его уничтожающим взглядом. - Ты что же, думаешь, раз ты теперь в другом городе живешь, мы уже больше и не семья? Брайан вроде бы хочет что-то сказать, но быстро захлопывает рот. Умный парень! Ну а как иначе? Я же практически сама его вырастила, а я дураков не воспитываю. И все же я вдруг замечаю, что за последние несколько минут он заметно побледнел и на стойку опирается так, будто это единственное, что удерживает его на ногах. - Дебби, - умоляющим голосом произносит Джастин. – А не можешь ты меня попозже отругать? Давай я тебе позвоню, как только снова окажусь в Нью-Йорке, и тогда ты всласть на меня поорешь, хорошо? На меня он даже не смотрит. Только взволнованно косится на Брайана. А потом, видимо сообразив, что я не собираюсь бросаться душить его бойфренда, шагает к нему и обвивает рукой его талию. Я вздыхаю. - Вообще-то я пришла не для того, чтобы на вас орать. Просто хотела, чтобы ты, - я указываю подбородком на Брайана, - уяснил, как мне обидно, что ты за столько времени и не подумал обратиться ко мне за помощью. А ты, - киваю на Джастина, - понял, что даже если живешь теперь в другом штате, все равно остаешься моим мальчиком. И нечего прекращать мне звонить только потому, что ты больше не работаешь в кафе. Ясно? - Ясно, - быстро соглашается Джастин. А Брайан просто кивает. Он давно уже кивает, с тех самых пор, как я начала говорить. Это, вероятно, означает, что он не слышал ни одного моего слова. Ну а хули мне еще делать? Так я хоть высказала им все, что у меня накипело. - Ладно, - киваю и я тоже. – Давай-ка, тащи его в постель. И смотри не вытряси из него все кости. Вам бы поспать сначала, а потом уж потрахушки устраивать. - Сделаю все, что в моих силах, - добродушно отзывается Джастин и идет открывать мне дверь. – Спасибо за еду, Дебби. Мы очень ценим твою заботу. Ну а как по мне, ничего они не ценят, паршивцы! Джастин Захлопнув за Дебби дверь, я прислоняюсь к ней и с облегчением выдыхаю. - Брайан, прости. Я понятия не имел, что она заявится. Иначе позвонил бы Майклу и попросил ее попридержать. Мы с ним стоим друг напротив друга: он привалился к кухонной стойке, я – к двери. - Будто он смог бы ее остановить, - вздыхает Брайан. – Завтра же поставлю в квартире новейшую охранную систему. И портье найму, чтобы охранял вход на этаж. - Вооруженного портье! – добавляю я, подхожу к нему, снова обвиваю рукой его талию и начинаю легонько подталкивать его в сторону спальни. – Пошли приляжем. Я уже даже и не помню, когда в последний раз спал нормально. Буквально с ног валюсь. Он понимающе кивает: - Ага, конечно. Именно ты тут с ног валишься, - а у ступенек вдруг спотыкается, будто бы забыл, что они тут есть. – Не можем же мы допустить, что ты пытаешься не задеть гордость своего немолодого партнера. Фыркнув, я сбрасываю кроссовки и начинаю расстегивать ему рубашку. - Ага, да по тебе прямо дом престарелых плачет. Ты мне только дай знать, когда придет пора обзаводиться инвалидной коляской. Ой, а как думаешь, еще ведь не слишком поздно? – я застываю на мгновение и трагически округляю глаза. А он, конечно же, покупается. - Не слишком поздно для чего? - Как для чего? Купить нам с тобой соседние участки на кладбище, конечно. Теперь, когда ты в таком преклонном возрасте, с нас еще, чего доброго, втридорога возьмут. Он шлепает меня по заднице. - Смейся-смейся. Посмотрим, как жизнерадостно ты будешь острить, когда тебя возьмет на мушку сороковник. - Кстати о радостях жизни... Я просовываю ладони ему под рубашку. Пускай он похудел, кожа у него все равно чудесная, гладкая, упругая и без малейших признаков старения. Скользнув руками вниз, я начинаю расстегивать ему ремень и молнию на штанах, что, между прочим, не так-то просто сделать, когда ты вовсю о кого-то трешься. Он обнимает меня, тянет на кровать и тяжело дышит мне в ухо, я же пытаюсь разобраться, что за система безопасности такая у него на брюках, что я так до сих пор и не смог их снять. Ощущение такое, будто у меня в мозгах замкнуло, тело из-за этого вышло из строя, а руки теперь трясутся и ни черта не могут сделать. - Брайан, - беспомощно хриплю я. А он, как и всегда, мгновенно понимает, в чем проблема, вскидывает бедра и одним ловким отработанным движением выскальзывает из брюк. Вот что значит годы практики! - Скорее, - шепчет он и тянет мою голову вниз. И я отмечаю про себя, что сил у него все же не так уж мало. Едва пробежавшись по его животу языком, я тут же перемещаюсь дальше – тут слишком заметно, как сильно он похудел, настроение сразу портится. И потому, забив на прелюдии, я быстро накрываю ртом головку его члена. Думаю, он и сам сегодня не в настроении растягивать удовольствие. Я нежно скольжу губами вверх-вниз, кружу языком по головке, и вот он уже вплетает пальцы мне в волосы и вцепляется в них обеими пятернями. Тогда я беру глубже, изо всех сил стараясь не подавиться, он же принимается толкаться все быстрее и быстрее. Бормочет что-то, но я ничего не могу разобрать, кроме своего имени, «да» и «пожалуйста». Я не успеваю даже расслабить горло и взять его целиком, как он уже вскрикивает и содрогается всем телом. И тогда я обхватываю руками его бедра и держу крепко, и дышу через нос, и сглатываю, пока его выламывает у меня в руках. А потом кладу голову ему на бедро, и пальцы, только что едва не выдравшие мне половину шевелюры, начинают теперь нежно поглаживать волосы. - Прости, - коротко шепчет он. - Ерунда, - шепчу я в ответ, поднимаю голову и улыбаюсь ему. Потом сажусь и начинаю медленно раздеваться. Снимаю футболку, затем носки, за ними джинсы. Но стоит мне взяться за пояс трусов, как Брайан перехватывает мою руку. - Нет. Подожди. Вскинув брови, я смотрю, как он с трудом приподнимается и садится на кровати. То ли я высосал из него все жизненные силы, то ли он все еще неважно себя чувствует. Я обвиваю его руками и стараюсь помочь – ненавязчиво, так, чтобы он ничего и не заметил. А сам предлагаю: - Можем сегодня особо не усердствовать. Он же прижимается ко мне всем телом, и от его пряного мускусного запаха рот у меня тут же снова наполняется слюной. - Заткнись! Он проводит ладонями вниз по моей спине, а затем отстраняется и окидывает меня взглядом. Вероятно, ему нравится то, что он видит, потому что член у него снова твердеет. Тогда он прижимается им к моей промежности, трется об нее и стонет. - Заткнусь, - обещаю я, изгибаясь в его руках и прижимаясь губами к его губам, - когда начнешь меня трахать. Считай... это... стимулом... - Ммм... Он продолжает тереться об меня, но тут я издаю предупредительный вопль и отстраняюсь, пока мне не пришлось за себя краснеть. И тогда он, смеясь, снова толкает меня на постель и сует мне под голову подушку, чтобы шея не затекла от неудобного положения. Смазка холодная, как и всегда. Но вот он вводит в меня палец, начинает двигать им туда-сюда, давая мне привыкнуть, и она постепенно согревается. После Брайана я ни с кем не был, и все же у меня нет сил ждать, когда пройдет дискомфорт. Я задыхаюсь от нетерпения и молю его – скорее, пожалуйста-пожалуйста, скорее. И сам насаживаюсь ему на пальцы, морщась и шипя от боли. - Давай же, - наконец, выдыхаю я. – Все будет нормально, только... быстрее. Пожалуйста. Он медлит пару секунд, а потом все-таки берет презерватив, разрывает упаковку, раскатывает его по члену – руки у него трясутся не хуже, чем мои – и, наконец, входит в меня, больше уже не выжидая и не осторожничая. Я обвиваю его ногами, тяну на себя. Мне нужно еще, глубже, сильнее. И когда он подчиняется мне, я выкрикиваю что-то. Кажется, его имя. А, может, что-то другое. Не важно, суть-то одна. Продержаться мне удается не сильно дольше, чем ему в первый раз. Стоит его руке лишь дотронуться до моего пульсирующего члена, как я теряю последние остатки самообладания, выплескиваюсь нам на животы, ору что-то, всхлипываю, а вскоре к моим воплям присоединяются и его стоны. Кончив, он валится ничком, вжимает меня в постель, сорвано дышит мне в висок, скользит губами по лицу. А я со смехом шепчу ему в ухо: - Совсем неплохо для старичка. Тэд Я думал, Брайан захочет сам отвезти Джастина в аэропорт. Но выяснилось, что у него назначена какая-то важная встреча, которую никуда не перенести, и эта честь выпала мне. В принципе, я совсем не против провести пару часов с Джастином, тем более, что на этот раз мне для встречи с ним не нужно лететь в другой штат. Но вот я заезжаю за ним, и он выходит из дома, совсем поникший и притихший. Едва взглянув на меня, забирается на пассажирское сидение и молча отворачивается к окну. И я понимаю, что поездка выйдет долгая. - Время еще есть, хочешь, заедем куда-нибудь позавтракаем? – предлагаю я. Может, мысль об оладьях и беконе поднимет ему настроение? Но Джастин качает головой и продолжает все так же отстраненно смотреть в окно. Наверное, на этом мне следовало бы заткнуться. Но что поделать, способность не будить лиха, пока оно тихо никогда не входила в число моих достоинств. - Жаль, что тебе уже нужно ехать. Всем, наверное, хотелось с тобой повидаться... Да и с Брайаном вам нелегко пришлось – всего-то несколько дней вместе... Он, наконец, отворачивается от окна, смотрит на меня, и глаза у него усталые. Да и сам он весь бледный, измученный, будто бы Брайан все выходные из постели его не выпускал. Эгоистичный ублюдок! - В следующий приезд я обязательно постараюсь найти время для всех, - отзывается он, и голос его звучит так, словно он находится за тысячу миль отсюда, а не сидит на соседнем сидении. – Так странно, вроде я только-только закончил говорить с тобой по телефону и ждал такси, чтобы ехать в аэропорт. И вот ты уже везешь меня обратно. Произносит он все это растерянно, обиженно, словно ребенок, искренне не понимающий, за что это я так жестоко с ним поступаю. Я перевожу взгляд на дорогу и напоминаю себе, что моя первостепенная задача – довезти Джастина до аэропорта, не угодив в аварию. Даже думать не хочу, что скажет Брайан, если его Солнышко пострадает по моей вине. А вот если бы он сам повез его в аэропорт, винить, в случае чего, было бы некого. Мысль эта так и крутится у меня в голове, и тут рот вдруг сам собой открывается и выдает: - Брайан должен был сам тебя отвезти. Джастин изумленно смотрит на меня. Кажется, тон у меня получился слишком уж обвиняющий. Наверное, потому, что мысленно я уже получил от Брайана Кинни головомойку за то, что по дороге в аэропорт спровоцировал аварию на шесть машин. - Он не мог. Не отрывая взгляда от дороги, я киваю. Понимаю, что уж там. Слава богу, дальше мне удается удерживать свои многомудрые комментарии при себе до самой парковки. Но вот я глушу двигатель, тянусь к заднему сидению за его сумкой, и тут он хватает меня за запястье. - Тэд, что же мне делать? – спрашивает он, и голос у него совсем потерянный. Он сейчас нисколько не похож на решительного молодого человека, которому сам Брайан Кинни в свое время сделал предложение. И на отважного бунтаря, не побоявшегося пойти против гомофоба-отца. И на самоуверенного юнца, отправившегося в Голливуд снимать провокационное кино. Сейчас он просто одинокий мальчишка, вынужденный возвращаться в огромный равнодушный город, в котором у него никого нет. - Я скажу тебе, что делать, - я набираю в грудь побольше воздуха и начинаю говорить, торопливо подбирая слова. – Ты должен перестать воспринимать Нью-Йорк как нечто временное. Потому что чем дольше ты будешь так думать, тем меньше у тебя будет оставаться уверенности, что все получится, - тут я замолкаю и не произношу ни слова до тех пор, пока он не поднимает на меня глаза. Теперь я уверен, что он меня слушает. Добиваться внимания аудитории – одна из многих вещей, которым я научился у Брайана. – Ты найдешь работу. Любую, пускай даже не имеющую никакого отношения к искусству. Потому что работа заставит тебя выходить из дома и вливаться в Нью-Йоркскую жизнь. А на работе ты познакомишься с новыми людьми. И даже если начальником твоим окажется жестокий деспот – ничего страшного, это поможет тебе теснее сдружиться с такими же угнетенными страдальцами. А чем больше у тебя появится друзей, тем больше образуется связей, и тем быстрее Нью-Йорк станет тебе домом. Стараясь говорить мягко и уверенно, я накрываю его руку ладонью. Пальцы у него ледяные. Интересно, почему Брайан не купит ему пару хороших перчаток на меху? Надо бы навести его на эту мысль. - Джастин, все образуется. Просто нужно немного времени, - добавляю я. К моему удивлению он вдруг начинает смеяться. И смех выходит с горчинкой. - Немного времени, - повторяет он. – Ну конечно. Натянуто улыбнувшись, я всматриваюсь в его лицо. Помню, когда он только начал работать в кафе, он весь был, как открытая книга. Сейчас же понять, о чем он думает, не легче, чем раскусить его партнера. Видимо, люди и правда становятся похожи друг на друга, когда долго живут вместе. Он молчит так долго, что я уже начинаю подумывать, не пора ли нам идти внутрь. Но предложить этого не успеваю. - А ты бы так поступил? – вдруг спрашивает он. – Смог бы оставить Блейка и переехать в другой штат... ради карьеры? - Я не могу ответить на этот вопрос, - честно отвечаю я. Он бросает на меня быстрый взгляд, и я качаю головой. - В смысле, потому что мы с Блейком – это не вы с Брайаном. Я давным-давно понял, что никогда не был и никогда не стану несравненным Брайаном Кинни. Чудом природы, знаменитым жеребцом с Либерти-авеню. Но с недавних пор в голове у меня завелось еще одно досадное сравнение, от которого мне никак не удается отделаться: Блейк тоже никогда не станет Джастином Тейлором. Конечно, думать так – не честно по отношению к нему, но тут уж как есть. Мы с ним никогда не будем притягивать к себе все взгляды на танцполе. И никогда не будем медленно умирать в разлуке друг с другом. Джастин пару секунд обдумывает мои слова. Или, может, он вовсе их не слышит, потому что в следующее мгновение он вдруг утыкается лицом мне в плечо и начинает рыдать, как ребенок. Меня же это повергает в такой шок, что я поначалу даже не знаю, как реагировать. Ведь Джастин всегда был таким сильным и решительным, даже после нападения... Я неловко обнимаю его, кое-как дотягиваясь с соседнего сидения, и начинаю слегка покачивать. Он не противится, только трясется весь и плачет, и плачет навзрыд, пока рыдания, наконец, не переходят в судорожные всхлипы. Я молчу. Потому что не могу придумать слов, которые могли бы хоть как-то улучшить ситуацию. Когда он, наконец, снова обретает способность говорить, голос его звучит хрипло и прерывисто. - Тэд, я не хочу от него уезжать. Это так паршиво, что я тебе и передать не могу. А ему и не нужно. Мне довольно доходчиво все объяснила вымокшая от слез рубашка. - Да, мне хочется попытать счастья в Нью-Йорке. Оправдать надежды моих близких, реализовать свой... потенциал. Но почему это должно быть так трудно? Поддавшись порыву, я снова притягиваю его к себе, обнимаю, глажу по волосам, бормочу какие-то глупости, которые в детстве шептала мне мать, чтобы меня успокоить. А сам пытаюсь представить себе, как Блейк горько рыдает, провожая меня в командировку, и едва не разражаюсь смехом – до того нелепая выходит картина. Да уж, это было бы просто ужасно. Джастину такое и не снилось. А потом, проведя пальцами по его мокрым щекам, я вдруг задумываюсь, каким же сильным должен быть Брайан, раз смог его отпустить. Боюсь, и мне такое не снилось тоже. Джастин Вернувшись в Нью-Йорк, я принимаю решение: хватит уже себя жалеть. Рассылаю резюме по ресторанам и кафе, расположенным в моем квартале, и составляю список мероприятий, которые в ближайшее время должны пройти в городских галереях. Бог знает, когда мне выпадет шанс представить там свои работы. И раз этот знаменательный день пока не настал, буду представлять то, что немногим хуже, - самого себя. Наверное, у меня бы это лучше выходило, если бы я почти сразу же снова не заболел. Может, все дело в том, что я теперь живу в таком густонаселенном городе. А, может, у меня просто нет иммунитета к местным вирусам. Ну или есть еще вариант, что Нью-Йорк пытается меня убить. Как бы там ни было, я снова простужен, и это сильно осложняет мне жизнь. Тэд был прав почти во всем. Работа – пускай даже получить мне удается всего лишь низкооплачиваемую должность официанта в паршивом ресторанчике – оказывается именно тем, что было мне нужно. Там я знакомлюсь с другими сотрудниками, завязываю какие-никакие отношения с людьми, начинаю общаться и зависать по пятницам в баре с коллегами, жалуясь на тирана-босса и сетуя на нелегкую трудовую жизнь. Ребята с работы знакомят меня со своими друзьями, и постепенно у меня заводится социальная жизнь - вечеринки, тусовки, компании. Конечно, большинство из моих новых знакомых – натуралы, но все лучше, чем в одиночестве киснуть у себя в комнате. Если б только не эта проклятая простуда... То отпустит немного, то наваливается с новыми силами. Порой мне так хреново, что я просто не могу заставить себя выползти из постели. - Слушай, а, может, у тебя аллергия на Нью-Йорк? – раздается у меня над ухом голос Элии. И я пытаюсь заглушить его, накрыв голову подушкой. Ну да, черта с два. Может, эта девчонка и собирается стать моделью, но вот верещит она пронзительно, как торговка рыбой. Я бормочу что-то неразборчивое, и тут она плюхается на край моей кровати и начинает стаскивать с меня одеяло. Когда уже я врежу в дверь своей комнаты замок? - Ну серьезно, с тех пор, как ты сюда переехал, ты соплями не заливался дня два от силы. И это пиздец, как отвратно кстати. Но суть в том, что я-то этой ужасной заразы от тебя не подцепила. Странно, не находишь? Я не настолько глуп, чтобы думать, что она ждет от меня ответа. - Обычно я от каждого чиха сваливаюсь, а вот от тебя до сих пор не заразилась. Так, может, ты и не болен вовсе? В ответ я захожусь мучительным кашлем. Не может же она всерьез думать, что я прикидываюсь? - Короче, я считаю, все это у тебя в голове, - наконец, заключает она этим своим мудрым покровительственным тоном, который я, к слову, терпеть не могу. Выметаться из моей комнаты она, похоже, не собирается. И я, вздохнув, поднимаю на нее слезящиеся глаза. - Слушай, чего тебе надо, а? У тебя что, еще сотня желающих снять эту комнату на примете есть? В ответ она смеется. Смех у нее кстати мелодичный, как звон колокольчика. Что легко могло бы одурачить незнакомца, не представляющего, что за исчадье ада издает этот чарующий звук. - Милый, это Нью-Йорк, - важно сообщает она. – Тут на все, что угодно, найдется сотня желающих. Слава богу, отвечать ей мне не приходится – звонит телефон. И я, махнув ей рукой, подношу его к уху, даже не взглянув на экран. - Джастин? Этот до боли знакомый обиженный голосок – последнее, что мне сейчас хочется слышать. Ну ладно, не последнее, второе с конца. Зато Элия, наконец, сваливает из комнаты. Дверь за собой она, конечно, не закрывает. - Майкл, - я набираю в грудь побольше воздуха, заранее готовясь оправдываться. – Знаю-знаю, я припозднился с панелями для следующего номера. Пришлю все к выходным, обещаю. Успеем еще... Но он внезапно меня перебивает: - Ты с Брайаном давно созванивался? Сдвинув брови, я пытаюсь вспомнить. - Эмм... На прошлой неделе? Нет, на позапрошлой. У него там новый крупный контракт, а у меня ночные смены... - То есть ты с ним уже пару недель не разговаривал? Теперь, когда разговор принимает более волнующий оборот, я очень отчетливо различаю в голосе Майкла тревожные нотки. - А что случилось? Он снова заболел? Но Майкл пропускает мой вопрос мимо ушей. - А что насчет Тэда? С Тэдом ты говорил? Хм, вот теперь, когда он об этом сказал, я начинаю понимать, что и от Тэда давно ничего не слышно. Уже, как минимум, неделю. С самого моего приезда сюда еще не случалось, чтобы он так долго не выходил на связь. - Майкл, будь добр, прекрати ебать мне мозг и объясни толком, что случилось. Что ты такое пытаешься мне сказать? Что Брайан с Тэдом... вместе сбежали? – произнося это, я невольно улыбаюсь. Такую нелепость просто невозможно выговорить, сохранив серьезное выражение лица. В трубке повисает какое-то странное молчание. А затем Майкл отзывается: - Брайан действительно снова заболел. Не так, чтобы в больницу ложиться, просто опять грипп схватил. Объявил всем, что возьмет больничный, отлежится дома, и с тех пор от него ни слуху ни духу. – Помолчав, он добавляет обиженно. – Я и подумал, может, он уехал к тебе, в Нью-Йорк. - Нет, Майкл, - отвечаю я и прикрываю глаза, голова гудит невыносимо. – Я с ним даже не разговаривал в последнее время. И если бы он приехал ко мне, поверь, я бы это заметил. У меня комната размером с почтовую марку. Надо отдать Майклу должное, он вроде верит мне на слово. - Ладно. Если вдруг он объявится, скажи, что я его ищу, хорошо? И... ммм... попроси мне позвонить. - Обязательно, - обещаю я и даю отбой. Тут же набираю Брайана и, конечно, попадаю на автоответчик. Оставляю на нем сообщение: «Позвони мне» и пытаюсь дозвониться до Тэда. С тем же результатом. Черт возьми! Куда это они подевались? Моя простудная башка тут же начинает генерить идиотские картинки. Как Брайан с Тэдом нежатся на солнечном пляже, попивая тропические коктейли с зонтиками... Отмахнувшись от этой ерунды, я звоню в «Киннетик». Добраться до Синтии удается не сразу – новая секретарша, похоже, не знает, что означает фраза: «Звонит Джастин Тейлор». Если, конечно, она все еще что-то означает... - Синтия! Как же я счастлив, что, наконец, слышу в трубке ее голос! Кто бы мог подумать, что однажды я буду так радоваться Синтии? Знаю, нужно спросить, как у нее дела, поболтать о погоде, все такое, но у меня на это не хватает душевных сил. - Синтия, ты не знаешь, куда подевался Брайан? И Тэд? Поначалу она молчит, слышно только, как проворно стучат по клавиатуре ее пальцы – клик-клик-клик. Ясное дело, раз эти двое куда-то испарились, у нее уйма работы. Но не могли же они бросить на нее одну весь «Киннетик»? - Не знаю, - отвечает она, наконец. – Их сегодня не было в офисе. Но если вдруг кто-то из них со мной свяжется, я передам, что ты просил позвонить. - Что? – серьезно, какого черта происходит? – Разве не ты у нас рулишь расписанием Брайана? - Я, - отвечает она и принимается разъяснять мне – медленно, доходчиво, как непонятливому ребенку. - Но, как тебе известно, самим Брайаном я не рулю. Он делает, что ему вздумается, а я обо всем узнаю, только если он захочет поставить меня в известность. Полагаю, тебе это знакомо? Тут не поспоришь. И все же я начинаю медленно свирепеть. Прервавшись на пару секунд, чтобы высморкаться, я решаю предпринять последнюю попытку. - Ладно. Я так понимаю, ты обещала никому не говорить, где он. Хорошо, тогда если он с тобой свяжется, передай, пожалуйста, что если он в ближайшее время мне не позвонит, я примчусь в Питтсбург. Заявлюсь прямо в лофт. И чтобы не скучно было его там ждать, затею небольшой ремонт. Выкрашу стены в фиолетовый. А лучше, в розовый. И блесток поверх налеплю! - проорав все это, я в ярости бросаю трубку.