***
Я с улыбкой наблюдала за награждением. Разумеется, я не смотрела ни на кубок, ни на других игроков в двухцветной форме — всё мое внимание было приковано к широкоплечей фигуре Виктора. До предела напрягая свои зрительные возможности, я пыталась рассмотреть лицо болгарина: он был очень серьёзен, а на мужественных губах играла едва заметная, дежурная улыбка. Иногда казалось, что его внимательные глаза всматриваются в бушующую толпу, наполняющую трибуны, и мое обезумевшее воображение подкидывало приятную надежду — возможно, Виктор пытается отыскать меня. Хотя с его ракурса все мы были неразличимыми, размытыми, крошечными пятнами. Я пропустила тот момент, когда рухнула возведенная перед полем преграда, и восторженная толпа ринулась вниз, что-то крича про автографы и фотографии с героями национального спорта. Ой, кажется, вечеринка по случаю победы начнётся ещё очень не скоро. Вокруг бурлила жизнь, каждый пытался как можно быстрее пробраться на нижний ярус и стать частью так удачно подвернувшейся роскоши; а я так и стояла на месте, пытаясь понять, что же мне сейчас делать, и невольно создавала преграду двигающемуся человеческому потоку. Холодная ладонь, ухватившая меня за запястье, стала полной неожиданностью. Чисто автоматически отдернув руку, я опустила глаза, с удивлением подмечая хрупкие, аккуратные пальчики, унизанные серебряными кольцами с замысловатыми камешками. — Я пришла спасти тебя от этого дурдома, — звонкий голосок с едва уловимым акцентом пробился сквозь громкий рокот. Амелия. — И как же ты собираешься это сделать? — поинтересовалась я из чистого любопытства. Блондинка царским жестом откинула за спину копну шикарных локонов и с хитрой улыбкой проговорила — правда, француженке пришлось порядком напрячь голосовые связки, чтобы я смогла разобрать целостную картину её плана: — Ну, я, конечно, очень хотела бы сейчас оказаться рядом с Мэттью и поздравить его одной из самых первых, но, боюсь, у меня нет шансов против напирающей толпы, — в высоком голосе прозвучали саркастические нотки. При этом Амелия выразительно кивнула в сторону отданных на растерзание фанатов игроков. И я вновь задержалась дольше положенного на ставшем таким родным и нужным человеке. — В общем, я знаю, где будет проходить вечеринка, так что предлагаю отправиться в бар и подождать всех там — не думаю, что ты доберёшься до Рона в ближайшее время. — До кого? — я слишком зациклилась на другом парне, поэтому сочетание трех букв прозвучало для меня чужеродно и противоестественно, но я быстро опомнилась, — А, ну да, разумеется! — чувствовала, как краска стыда заливает щеки — да, уж… неловкая ситуация получилась. Мерлин, я безнадежна. Амелия насмешливо на меня посмотрела, но никак не прокомментировала произнесенную оплошность, сразу же возвращаясь к прерванной теме: — Ну, так что, идём? — Идём! — возможно, если бы не мой длинный язык, я бы и не согласилась на подвернувшееся предложение, но теперь очень хотелось отвести внимание француженки от этого конфуза. И моя идеальная память тут же подбросила неплохую идею, — Ой, кстати, пока не забыла, — несколько минут порывшись в сумочке, я извлекла на свет найденные после вечеринки жемчужинки, — добавь ко всем остальным.***
— Как думаешь, кого наградят званием лучшего игрока финального матча сезона? — оторвавшись от коктейльной трубочки, поинтересовалась сидящая рядом блондинка. Если честно, я немного отвлекалась от нескончаемой болтовни Амелии — всё проведенное вместе с ней время меня не покидало странное, тревожное ощущение: француженка вроде и нравилась мне, но одновременно заставляла чувствовать необъяснимое, тянущее напряжение. Девушка казалась очень дружелюбной, но время от времени в её взгляде проскальзывали отголоски необъяснимого ехидства, а пару раз вообще показалось, будто Амелия окидывала меня взглядом, полным лютой ненависти. Правда, достаточно было моргнуть, как это наваждение проходило, а красавица вновь становилась отличным компаньоном, скрашивающим ожидание. Кажется, у меня окончательно поехала крыша. С чего бы Амелии меня ненавидеть? Я ей ничего плохого не сделала, да и познакомились мы только два дня назад. Я без остановки прокручивала в голове варианты предстоящих событий. Совсем скоро здесь появятся все игроки. По-другому просто не может быть. Конечно, клокочущее от ожидания и вселенной в него надежды сердце умоляло сразу же поговорить с Виктором, но рациональная часть меня неумолимо настаивала на том, что, прежде чем решиться на откровенность с Крамом, нужно разорвать отношения с другим парнем. Да, так будет правильнее. Так что сперва озвучу принятое решение Рону — он же пообещал, что после матча мы найдем время для серьёзного разговора. А вот уже потом… — Так как? — только тут я опомнилась и, вынырнув из пучины размышлений, посмотрела на свою собеседницу. Лукаво прищурившись, Амелия смотрела на меня. — Что? — я усиленно пыталась вспомнить, о чём она меня спрашивала, но в памяти остались только неразборчивые переливы звонкого голоса, так и не пожелавшие превратиться в членораздельные фразы. — Кто лучший сегодня? — блондинка вновь пригубила коктейль, продолжая искоса буравить меня испытывающим взглядом. Хороший вопрос. Из всего матча меня впечатлила только одна сцена — несколько невыносимо долгих минут, которые могли стоить жизни человеку, которого я полюбила. — Мэттью, — тихо выдохнула я, замечая, с каким удивлением уставилась на меня француженка. И я пояснила, — Если бы не он, то не было бы сегодня ни победы, ни вообще окончания игры. — Ах, ты про это, — Амелия беззаботно отмахнулась от моего обоснования, — А вот я, не задумываясь, присудила бы это звание Виктору. — Поче… — блондинка не дала мне закончить вопрос и защебетала дальше: — Ой, он такой душка! Знаешь, если бы не Мэттью, я бы точно не удержалась от того, чтобы добиться внимания этого сексуального красавчика! Наверняка Крам такой необузданный и страстный! — её откровенность впилась в сердце острой иглой режущей боли, сменившейся разъедающей ревностью, но я попыталась заставить себя отвлечься от этого отвратительного чувства. Гермиона, не смей ревновать! Её интерес … это только её интерес! У Крама миллионы поклонниц, и что… ревновать к каждой встречной? Всё. Нельзя. — Мне кажется, наши победители уже здесь, — громко проговорила Амелия и, грациозно соскочив с барного стула, направилась в сторону открывшейся двери, — Ещё поболтаем! — подмигнула француженка. Я не успела пикнуть, а блондинка уже повисла на шее у довольного Мэттью, осыпая рваными поцелуями лицо парня. А я… неотрывно смотрела в глубокие, черные глаза человека, который за эти два месяца смог вывести меня из душевного равновесия и помог решиться на нечто грандиозное — на нешуточные перемены в моей замершей на одном месте жизни. Очень хотелось наплевать на всё — на установленные приличия, на десятки посторонних, которые наивно полагают, будто мы с Уизли всё ещё пример любящей и гармоничной пары — и броситься к нему… точно так, как это сделала раскованная француженка. Но что-то не позволило мне так поступить. И это что-то — холодный, буравящий взгляд прищуренных глаз Рональда. Стало очень неуютно. Тяжело выдохнув, я отвернулась. Нет, вначале решу все проблемы с Роном.***
В который раз за этот вечер я собирался слинять, проклиная всех на свете за нерасторопность и кучу раздражающих формальностей, когда неожиданно увидел её… Гермиона сидела на высоком стуле у барной стойки: довольно короткая, пышная юбка струящимися волнами тончайшего шифона прикрывала девичьи бедра, но выставляла напоказ округлые, сведенные вместе коленки и стройные, загорелые ножки, заключенные в плен аккуратных босоножек. Осиная талия была подчеркнута узким пояском. Ткань лифа свободно струилась вдоль юной груди, оставляя возможность для самых смелых фантазий. Верх платья представлял собой тончайшую резиночку с невесомым, кружевным воланом, плотно обхватившими девичьи руки, спину и грудную клетку. Над сиреневой тканью кокетливо проглядывали хрупкие плечи и обнаженная, изящная шея с притягательной неглубокой ямочкой у основания. Волнистые каштановые прядки забавными кудряшками спадали на бархатистую, ухоженную кожу Гермионы. А шоколадные, самые любимые и притягательные глаза, не таясь, смотрели прямо мне в душу. В самое сердце. В распыленном свете прожекторов Гермиона казалась такой потрясающей, загадочной, немного уязвимой и одновременно такой… сексуально невинной, что я готов был взывать от охвативших меня чувств и желаний. Если на недавнем торжестве я побоялся поставить Грейнджер в неловкое положение своим откровенным вниманием, то сейчас я готов был решиться на это. Готов был тут же подлететь к замершей девушке, стащить её с высоченного стула и, крепко прижав к себе, орать сквозь шум музыки и гулкий стук собственного сердца, что она — самое лучшее, что было в моей гребаной жизни! Я уже прикидывал кратчайшую траекторию, но все осложнила хлынувшая в помещение толпа приглашенных родственников и друзей победителей. — Рассаживаемся! — думаю, в данный момент Уизли очень пожалел, что настоял на маггловском баре — без специального заклятия его голос едва справлялся со всей какофонией посторонних шумов. — Для нас самые лучшие места! — За победу! — Мэттью и все охотники с радостью отозвались на распоряжения капитана. Как назло мы с Гермионой оказались далеко друг от друга. Скрипя зубами до почти ощутимой на языке крошки эмали, я занял предложенное мне место. Ладно, сейчас все напьются на радостях, и я украду Грейнджер из этой психушки, чего бы мне это не стоило! Все стало ещё хуже, когда я увидел, как рядом с ней уселся рыжеволосый кретин. Уизли не лапал её, хотя в отличие от прошлого праздника, он то и дело склонялся к Гермионе и о чём-то спрашивал, пододвигал наполненные разноцветными жидкостями бокалы, но девушка на все любезности лишь отрицательно качала головой. От меня не укрылось, что сейчас Грейнджер была напряжена и, я бы даже сказал, обеспокоена. На меня она больше не смотрела, и это пренебрежение отдавалось внутри весьма неприятной, тянущей болью — что это… конспирация или я в очередной раз всё понял не так? А вдруг Уизли не соврал, и Гермиона на самом деле просила его передать те заезженные фразы про совершенные под влиянием высокоградусного напитка ошибки? А вдруг… Не знаю, до чего ещё бы додумался мой воспаленный мозг, только вдруг мне на голову вылилось что-то обжигающе холодное и потекло по шее раздражающими, липкими ручейками. От неожиданности я подскочил на ноги, пытаясь смахнуть излишки ускользающей жидкости. Вот теперь абсолютно все взгляды были прикованы ко мне. Замечательно! Сейчас Гермиона решит, что я полный неудачник, на которого из всей имеющейся толпы вечно разливают запасы баров. Что за хрень?! В душе неумолимо тлела искра абсолютно обоснованной в данной ситуации злости. — Простите, сэр, — женский голос прорвался сквозь посторонние шумы и заставил отвлечься от жалких попыток исправить хоть что-то. Раздраженно сверкнув глазами, я зыркнул в сторону замершей девичьей фигурки — облаченная в униформу официантка прижимала к груди опустевший поднос и с нескрываемым ужасом смотрела на меня, часто-часто моргая длиннющими ресницами. Создавалось впечатление, что она вот-вот готова была разрыдаться. Ничего не ответив, я вновь посмотрел на результат действий ее неуклюжих рук. — Простите, пожалуйста, это… мой первый рабочий день, — сбивающимся голоском проскулила девушка, всё ещё стоя в шаге от меня. — Это многое объясняет, — буркнул я, накрывая ладонью внушительное пятно в районе груди — если бы не овечьи глазки, жалобно следящие за каждым движением, можно было бы моментально избавить себя от свалившихся на голову неприятностей, но провинившаяся официантка не спешила уходить. Наконец-то выйдя из ступора, она схватила со стола горсть салфеток, попутно опрокинув чей-то на половину пустой бокал — ох, не долго ей работать в этой сфере — и начала усердно водить бумажным комом по моей майке в нелепой попытке промокнуть все лишнее. Хотя все лишнее уже давно растеклось тонюсенькими струйками вдоль груди и живота, оставляя после себя весьма неприятные ощущения. — Не надо — я сам! — рыкнул, вырывая их дрожащих пальцев салфетки, делая видимость продолжения задуманное спасение. Только бы она быстрее убралась отсюда. Но вернувшая уверенность девчонка оказалась не из робкого десятка. Она уцепилась в мои пальцы, явно пытаясь перехватить многострадальную бумажную конструкцию, и заспорила: — Нет-нет, давайте лучше я! Я сейчас же все уберу! — что за толстолобые идиотки попадаются у меня на пути?! — Я сам! — злобное шипение не возымело должного эффекта — мои руки эта дурочка выпустила из своих ладоней, но уходить и приступить к своим прямым обязанностям пока что явно не собиралась. Можно было бы один невербальным заклятие очиститься и высушиться, но любопытная маггла не давала мне подобной роскоши. Ну, почему мы опять оказались в маггловском баре?! Ах, да, разумеется, чтобы обезумевшие болельщики не пришли за автографами! Как мне всё это осточертело! Мысленно проклиная всё на свете, я рванул в уборную — единственное место в этом заведении, где можно уединиться и совершенно спокойно воспользоваться магией. Даже не защелкнул замок — мне всего лишь нужно было умыться, освежиться, и привести в порядок заляпанную майку и мокрые волосы. Тихий, но отчетливо различимый скрип двери заставил взбеситься. Неужели эта упрямая идиотка и тут не даст мне покоя?! — Занято! — так и не обернувшись, рявкнул я и рванул вверх вентиль крана. Но, похоже, я был недостаточно убедителен, потому что сквозь плеск бьющей о фарфоровые грани воды, я услышал тихий стук каблучков. Меня вообще собираются оставить в покое хотя бы на минуту?! Я же большего не прошу! С досадой оборвал поток прохладной воды и, уже разворачиваясь к наглому гостю, возмутился: — Тут что, проходной двор?! Я так и не понял, как все случилось — была ли это магия, или это просто я не сориентировался, так как не ожидал подобных действий, только вдруг ко мне прижалось теплое, упругое тело, вынудившее по инерции прижаться к зеркальной стене. В раскрытые губы впился требовательный ротик, а ловкий язычок без промедления рванулся в самую глубину. Женские руки требовательно обвили шею и потянули меня слегка вниз и вперед в явной попытке вынудить оказаться ближе к их обнаглевшей обладательнице. В раздувающиеся от возмущения ноздри ворвался приторный, отлично знакомый аромат жасмина… Амелия. Вот кого я точно не ожидал здесь увидеть. Это еще что за фокусы? Неужели у этой идиотки вообще нет ни капли гордости?! Мои ладони метнулись вверх и с силой сдавили вцепившиеся в ворот майки пальцы, вынуждая ослабить хватку. И я резко отстранил от себя француженку на расстояние вытянутых рук. — Ты в своем уме? Что ты делаешь?! — просипел, всё ещё удерживая в захвате женские запястья, с откровенной неприязнью вглядываясь в безупречные черты юного лица. — А ты как думаешь, милый?! — блондинка наигранно хлопала ресницами, еще больше добавив себе сходство с куклой, — Виктор, если бы ты знал, как я соскучилась по тебе, — промурлыкала француженка, выразительно подмигнув. От этого взгляда так и веяло пошлостью. Амелию нисколько не смутило моё негодование. Не обращая внимания на мои попытки отодвинуть ее еще дальше, блондинка подалась всем телом вперед, вновь обдавая ненавистным запахом, так и сочившимся от длинных прядей. Тёплые губы успели оставить влажный след на подбородке прежде, чем я с большей силой оттолкнул от себя распоясавшуюся и, судя по всему, порядком перебравшую бывшую любовницу. Если честно, я немного перестарался, потому что хрупкое тело весьма ощутимо впечаталось в белоснежную плитку стены. Чуть было не ринулся вперед, чтобы проверить, не навредил ли я девушке — испугался, что мог ненароком навредить ей, но… меня опять ожидал сюрприз. — Вот за это я тебя обожаю, — в небесных глазах полыхал огонь неприкрытого желания, — ты такой необузданный и дикий! Такой страстный! — не разрывая зрительного контакта, Амелия сделала несколько неуловимых шагов назад и, прислонившись к встроенным в камень мойкам, уперлась ладонями в белоснежную поверхность, — Не то, что Мэттью, — проворно подтянувшись, блондинка уселась на разделяющий соседние раковины камень. Глазом не успел моргнуть, а тонкие пальцы лихо справились с пуговками на шелковой блузке — в раскрывшихся полах одежды замелькали подтянутый, загорелый живот и алое кружево, до предела натянувшееся на пышных грудях. Не знаю, зачем я созерцал это представление, почему сразу же не вышел из помещения, в котором вдруг стало невероятно душно. Наверное, потому что… я, по-прежнему, оставался мужчиной, у которого, как бы по-идиотски это не звучало, последний секс был именно с этой полураздетой шлюшкой, так призывно извивающейся на горизонтальной поверхности. Буквально в шаговой доступности. Бросив на меня ехидный, пробирающий до костей взгляд, Амелия призывно провела кончиком языка по верхней губе, обводя безупречный алый контур и, разведя коленки чуть больше положенного, поманила меня к себе наманикюренным пальчиком. Возможно, мое мужское эго и не устояло бы перед подобными выразительными приглашениями к более тесному и влажному контакту, вот только победные нотки на дне бирюзовых глаз помогли прийти в себя. Нет, я не такой похотливый самец, каким ты меня себе нарисовала, кукла! И мой мозг способен контролировать член! Так что не рассчитывай на то, что достаточно призывно повилять перед моим носом своей упругой задницей, и я тут же прижму тебя к стене! Нет уж! Таких легких побед тебе не видать! Эти мысли пронеслись в моем напряженном, слегка опьяненном сознании всего за долю секунды. А Амелия, не сводя с меня взгляда, заскользила ладонью по ложбинке, целенаправленно двигаясь вниз к полам недостаточно задранной юбки. Хм… Играть вздумала? Ну, сейчас тебя ждет разочарование! Лениво преодолел разделяющее нас расстояние. — Иди сюда, — с пухлых губ сорвался стон предвкушения, и я сделал вид, что поддаюсь на этот нескромный призыв к дальнейшим действиям. Мои ладони легли на обнаженные колени и одним грубым движением растолкнули их в противоположные стороны. Амелия протяжно выдохнула и, прогнувшись, подалась чуточку вперед, намереваясь обвить мою шею руками, но… я был проворнее. Перехватив тонкие запястья, отбросил их от себя, и девушка покорно уцепившись пальчиками в край белоснежной ниши, откинулась назад и уперлась локотками в имеющуюся под ней поверхность, еще шире раздвигая передо мной ноги… А я… Не то, чтобы мой организм совсем не откликнулся на доступный моему телу и взгляду развратный вид, просто… желание проучить оказалось сильнее. Упершись ладонями по бокам от девушки, чуть выше округлых плеч, я медленно склонился к влажным, приоткрывшимся от предвкушения губам и, едва сдерживаясь от подкатившего хохота, тихо проговорил: — Кажется, мы уже все с тобой обсудили в прошлый раз. Между нами больше никогда ничего не будет. Кажется, девчонка даже не сразу сообразила, что ей только что отказали. А когда поняла, тут же приняла вертикальное положение. Я же отступил на шаг от блондинки, обрывая контакт с прелестями полуголого тела. — Ты охренел?! — лицо Амелии, как и в ночь расставания, исказилось такой откровенной злостью, что тут же лишилось всей привлекательности. Отлично! Это именно то, чего я и добивался! Обожаю выводить из себя зарвавшихся сучек! Но праздновать эту маленькую победу с моей стороны оказалось весьма опрометчиво. Подняв на меня насмешливый взгляд, Амелия выпалила: — Неужели это все из-за девчонки капитана? — вот теперь была моя очередь всеми силами сдерживать нахлынувшие эмоции. — Что ты несёшь? — как ни старался придать голосу правильные, необходимые в подобной ситуации интонации, мне это не удалось. — Только слепой мог не заметить, что она тебе нравится, — хмыкнула Амелия, продолжая буравить мою душу своим пристальным взглядом. Я молчал — что бы я сейчас не сделал: возмутился, отверг это предположение или банально назвал ее тупой овцой — все подтвердило бы правильность сделанных француженкой выводов. — И как, уже трахнул её? — а эта дурочка, оказывается, бывает весьма проницательна и жестока. Один взгляд на мою хмурую физиономию — и уголки выразительных губ растянула гаденькая усмешка… такая типичная для меня самого, — Пффф, неужели ещё не трахнул?! О, Крам, с таким темпом можешь потерять звание первого ловеласа! — Заткнись, — зловеще выдохнул я, желая, чтобы эта пигалица перестала в таком ключе намекать на Гермиону, но Амелия проигнорировала мое предупреждение. Похоже, отвергнутой во второй раз девушке окончательно сорвало крышу. — Могу подождать, пока она тебе надоест — ближайшее время я из Лондона ни на шаг! Так что давай… удовлетвори мужское эго этой недотрогой, и… Я резко подался вперед и вновь уперся ладонями в стену, до кровавых отметин сжимая и разжимая кулаки, пытаясь прогнать образ тонкой шеи, которую я готов был переломить этими вот пальцами… Наверное, в моем бешеном взгляде отразилось нечто такое, что дало понять обнаглевшей девице, что она переступила дозволенную черту. Испуганно пискнув, Амелия скукожилась в моем неосязаемом захвате. И это великолепно вправило мне мозги. Спокойно, будто и не было минуту назад вспышки лютой ненависти, я тихо, с оттенком усталости выдохнул: — Ну и дура же ты, — небесные глаза расширились от нескрываемого удивления — наверное, блондинка ожидала чего угодно, но только не этой фразы. А мне хотелось еще сильнее уколоть ее, раздавить, хотя бы словесно, — Всё-таки я правильно сделал, порвав с т… Договорить я не успел: сквозь шелест собственного голоса услышал, как усилилась приглушенная волна звуков, доносящихся из основного помещения бара — кто-то открыл дверь… И именно в это мгновение тонкие руки крепко обвили мою шею, а стройные ноги — бедра. А настойчивый рот без предупреждения впился в губы. Это было так непредсказуемо, после всего оговоренного, что я откровенно растерялся. Пару секунд на то, чтобы сориентироваться — и я с досадой отцепил от себя обнаглевшие пальцы. Руки так и чесались хорошенько проехаться по кукольной физиономии, но я тут же подавил в себе искру агрессии… и только тут осознал, что мы уже не одни в крохотном помещении. Сердце пропустило удар, а потом вообще сделало настойчивое сальто вниз, отбивая надрывную пульсацию где-то в районе солнечного сплетения. Внутри растекалось мучительное осознание. Мысленно я умолял всех известных богов и светил, оказаться неправым в своем предположении. Ведь я уже прекрасно понимал, кто именно замер у входа. Я пытался отсрочить момент, когда уже не будет правомерна излюбленная надежда всех пойманных с поличным, облачившаяся в наивный вопрос: «А вдруг всё обойдется?», поэтому нарочно неторопливо, будто нехотя, повернул голову в нужную сторону… и встретился взглядом с насыщенными карими радужками, в которых бурлили разочарование, сожаление и боль. И ни капельки удивления или потрясения. — Гермио… — мой голос прозвучал сипло и очень жалко… — Простите, что помешала, — придушенный голосок оборвал мою попытку оправдаться. Гордо вздернув подбородок, Гермиона молниеносно развернулась на каблучках и вышла из этой проклятой комнаты. Хотя я все равно успел заметить, как в уголках миндалевидных глаз блеснули серебристые капельки слезинок. Я уже сделал шаг по направлению к двери — сейчас же догоню и… а собственно, что я могу сейчас сделать? Теперь Гермиона не поверит моим словам и объяснениям. Чёрт, это надо ж было так глупо подставиться! Чёрт! Чёрт! Чёрт! Зачем я вообще пошел в эту уборную — подумаешь, водой окатили! Зачем разговаривал с этой дурой?! Нет, я все равно найду Гермиону! Все равно попытаюсь поговорить — чуть что… предложу ей покопаться у себя в мыслях — пусть знает всё! Да, я готов снять все мысленные барьеры, только пусть Гермиона поймет: кроме неё, мне уже никто не нужен! — Ой, кажется, сегодня секс с этой красоткой опять тебе обломился, — негромкий, насмешливый голос, насквозь пропитанный злорадством. — Ну, не всё же тебе страдать, — фыркнул, не разворачиваясь к оставшейся позади француженке. — Пффф, на сегодня мне и Мэттью сгодится, — хмыкнула Амелия, — а вот тебе теперь придется поискать себе новую наивную девочку — такие, как Грейнджер, не дают второго шанса, — было в её окрепшем голосе нечто такое, что заставило меня моментально развернуться к девушке лицом. — Твоих рук дело, неправда ли? Блондинка лишь криво ухмыльнулась и, по-прежнему восседая на плитке между раковинами, начала не спеша застегивать крохотные пуговки на шелковой блузке. Внутри все клокотало от злости, хотелось подлететь к этой зарвавшейся девке и, стащив на пол, хорошенько встряхнуть или еще что похуже, но я… терпеливо ждал, когда она наиграется в молчанку. Приведя себя в порядок, Амелия, уперлась ладонями в наружный край плитки и, грациозно забросив ногу на ногу, наконец-то обратила на меня внимание. — Вижу по твоей хмурой физиономии, что тебе не терпится узнать, как здесь оказалась наша наивная пташка, — откинувшись назад, француженка уперлась лопатками в гладкую поверхность зеркала, и задумчиво глядя куда-то поверх моего плеча, сделала едва уловимое движение кистью — в тонких пальцах правой руки появилась обычная маггловская сигарета. Внушительная затяжка — и по красивому лицу разлилась волна неприкрытого удовольствия и умиротворения. Стряхнув на пол первую порцию пепла, Амелия вновь удостоила меня своим вниманием: — Как думаешь, я случайно оказалась в Лондоне? — кажется, она решила начать свое пояснение издалека. — Разумеется, нет, — пожал плечами — наверное, если бы голова не была забита другими проблемами, я бы догадался об этой истине намного раньше, — Но ты хотела мне рассказать, как… — Той ночью, — алые губы обхватили кончик сигареты, чтобы через мгновение выпустить его из своего плена вместе с сизым клубком дыма, ворвавшимся в мои ноздри отвратительной вонью, — собирая впопыхах вещи по всему твоему гребаному дому, я прокляла тебя раз сто, а может и больше! Такого унижения я ни разу в жизни не испытывала! — блондинка с ненавистью посмотрела мне в глаза и прошипела, — И именно тогда пообещала самой себе, что обязательно тебе отомщу! Хоть какой-нибудь банальной мелочью, но отомщу! Молча смотрел на Амелию — в ее глазах появилось что-то, сродни безумию. Похоже, я на самом деле слишком много себе позволил тем злосчастным вечером. — Признаюсь, — женский голос вновь звучал спокойно, — сразу я подумала, что ты никуда не собираешься уезжать, а просто решил избавиться от меня, прикрывшись такой вот тупой, классической отговоркой, но… — выдержав театральную паузу, француженка продолжила, стряхивая на пол серый пепел, вперемешку с крохотными догорающими частичками, — на твоём столе я увидела письмо с гербом Великобритании. Я даже поперхнулся от неожиданности. — Я же проверил, чтобы оно лежало шрифтом вниз! — я же всё предусмотрел… Амелия вновь изменилась в лице: злость смешивалась с досадой и победными искрами на самом дне бирюзовых глаз. — Если так хотел сохранить свои секреты, то не стоило буравить взглядом потолок! — с шипящим звуком девушка затушила сигарету. — Лучше бы внимательно следил за своими вещами, — фыркнула Амелия. — Я даже не вчитывалась в текст — и так было понятно, куда ты собрался, — она наконец-то спрыгнула с раковины и, повернувшись лицом к зеркалу, открыла вентиль одного из кранов, запуская по помещению эхо журчащей воды. — Впрочем, я в любом случае узнала бы, где ты находишься, — наши взгляды пересеклись в зеркальной глади, и Амелия, неприятно усмехнувшись, пояснила свою уверенность, — Уже через пару дней в одной из газет написали огромную статью про подкорректированный состав английской сборной. — И что дальше? — царившее в душе напряжение вынудило подогнать рассказчицу. — Несколько дней я гнала от себя стойкое желание отомстить — наверное, надеялась, что меня отпустит, но нет… — узкие ладони зачерпнули воду, — … эта потребность росла со страшной силой, — тонкие пальцы разъединились, пропуская журчащие ручейки между фалангами, — И я поняла, что не успокоюсь, пока не отплачу тебе той же монетой, — резкое движение ладони остановило непрерывный поток воды. — Чёткого плана не было. Просто на подкорке стучало, что, находясь ближе к своему обидчику, шанс поквитаться будет намного выше, — её глаза вновь нашли отражение моих. Прищурившись, Амелия с самым довольным видом развернулась ко мне, — Но я даже не подозревала, что наткнусь на такой джекпот, — перезвон неприятного смеха разлился по комнате, запустив вдоль позвоночника волну отвращения. — А Мэттью? — не знаю, зачем я задал этот тупой вопрос — наверное, мне очень хотелось оборвать отвратительный хохот. — Я же говорю, — Амелия начала говорить таким тоном, будто перед ней стоял слабоумный, — мне нужно было оказаться как можно ближе к тебе, а Мэттью — единственный игрок вашей команды, не состоявший в отношениях, так что… — француженка развела руки в стороны, — огромного выбора кандидатуры у меня не было. Ну, сам видишь, наивный мальчик не устоял перед моими чарами, — пухлые губы слегка вытянулись вперед, и Амелия выразительно провела ладонью вдоль плавных изгибов своего тела, — Правда, к моему глубочайшему сожалению, совместных вечеринок оказалось не так уж и много. Иначе я подобралась бы к тебе намного раньше, — в кротком голосе появились отчетливые нотки зловещности, — Впрочем, хорошо, что Мэттью представил нас друг другу именно тем вечером, иначе я могла бы пропустить душещипательную сцену у камина. — И что же тебе так приглянулось? — я лихорадочно пытался сообразить последовательность своих действий на вечеринке в честь Поттера. Округлые плечи передернулись — Амелия поджала губы, словно больше уже не хотела ничего рассказывать, но… всё-таки не удержалась: — Я сразу поняла, что ты по уши влюблен в появившуюся девчонку — ты же чуть из штанов не выпрыгнул, пока лавировал сквозь толпу! А она… — француженка прищурилась, а потом её лиц озарила горделивая улыбка победительницы: — … она такая правильная, скромная и… несвободная. И к тому же, как влюбленная кошка смотрит на тебя, хоть и пытается прикрыться маской многолетней дружбы. — Когда ты успела так хорошо узнать Гермиону? — процедил я сквозь зубы. Амелия с самым непринужденным видом оперлась о раковину и изогнула правую ладонь в весьма характерном жесте. Указательный палец свободной ладони легко, с явным наслаждением надавил на мизинец, загибая его к ладони: — Во-первых, Мэттью очень любит поболтать, — смешок. Хм, а ведь с этим и не поспоришь. При всех своих положительных качествах Мэттью не отличался молчаливостью, а, как известно, болтун всегда был находкой для шпиона. Безымянный палец постигла такая же участь, как я его собрата. — А во-вторых, мне и самой представилась возможность поближе познакомиться с твоей крошкой. Немного поболтать, втереться в доверие… — задумчиво протянула Амелия. Будто и не было этого осознанного, горящего удовольствием и злобой взгляда, — … и вуаля! — звонкий щелчок тонких пальцев, — В то время, как один идиот, кипя от раздражения, несётся в уборную, потому что его достала опека слишком надоедливой магглы — кстати, я ей дала весьма приличный гонорар за устроенное представление. Как всё-таки хорошо, что современные люди настолько любят деньги, что готовы согласиться на любой непыльный способ подзаработать! Прости, отвлеклась, — опомнилась Амелия, — Так вот… — девушка с ног до головы окинула меня насмешливым взглядом, — в то время, как ты пытался незаметно ото всех осушить свою испорченную маечку, Мэттью подошел к Грейнджер и сказал ей, что я жду её в уборной и очень слезно прошу помочь в каком-то женском, непонятном ему деле, название которого он так и не смог расслышать из-за слишком громкой музыки. Я молчал. Молчал мой язык, молчали мои голосовые связки, но вот сердце орало не своим голосом! Какой же я тупоголовый бездарь! Ведь сам раньше столько раз участвовал в кознях и заговорах, но не смог заранее просчитать такую банальную месть. Звонкий стук каблучков помог оторваться от мысленного акта самобичевания — покачивая бедрами, Амелия сделал пару шагов к двери, но не ушла. Вновь оказавшись ко мне лицом, хоть и на большем расстоянии, девушка заговорила: — Конечно, существовала вероятность, что Грейнджер не придёт, но такие невинные, наивные дурочки просто не в состоянии сказать «нет». Так что великолепно сыгранное представление нашло себе благодарного зрителя, — сияя, как новогодняя ель, проговорила француженка. Мне хотелось сделать две вещи: наконец-то найти Гермиону и отдать ей воспоминание о только что прослушанной козне, а еще… переломить пополам шею стоящей около двери твари. Но вместо этого я уперся ладонями в край раковины и, зажмурившись, постарался справиться с накатывающим приступом агрессии. Иначе я за себя не ручаюсь! Тишину комнаты прерывал едва уловимый всплеск редко падающих капель из неплотно закрученного крана, надрывный шум пульсирующей в висках крови и мои протяжные выдохи сквозь раздувающиеся от ярости ноздри. Если честно… мне было паршиво. Очень паршиво. Кажется, ты заигрался, Виктор. Кажется, твой шанс наконец-то заполучить такое необходимое счастье превратился в горку незримого пепла. Кажется, это не ты проучил бывшую любовницу, а она тебя… Кажется… Так и не дождавшись от меня никакой реакции, Амелия развернулась к двери и уже схватилась за ручку, когда я всё-таки не выдержал: — Ну, и сука же ты… — тихо проговорил ей вслед, буравя недобрым взглядом стройную фигуру. Амелия вздрогнула и замерла. Она медленно повернулась ко мне — в миндалевидных глазах сиял победный огонь, смешанный с едва уловимыми искрами душевной боли. Решительно надавив на дверную ручку, Амелия выдохнула: — Теперь мы квиты.