***
Я опасался разбудить Гермиону, поэтому очень аккуратно толкнул перед собой дверь, но девушка уже не спала. Она стояла около распахнутого окна, из которого открывался отличный вид на безмятежную гладь лазурного моря, и внимательно рассматривала какой-то небольшой предмет, лежавший на её раскрытой ладони. Какой-то частью разума я отметил, что сейчас на Гермионе совершенно другая одежда — ярко-голубой сарафан в пол, облегающий и подчеркивающий каждый изгиб юного тела. — Доброе утро, — с тёплой улыбкой негромко проговорил я. Гермиона тотчас повернулась ко мне, стискивая в пальцах привлекшую моё внимание вещицу. — Привет, — хрипловатые нотки в тихом голосе, опущенный в пол взгляд и вмиг порозовевшие щеки выдали её смущение. И от этого Гермиона стала ещё притягательнее. Под её пристальным взглядом я аккуратно отлевитировал поднос на небольшой столик и, быстро преодолев разделяющее нас расстояние, решительно и беспрекословно заключил девушку в свои объятия, замечая, как в шоколадных радужках моментально заискрились облегчение и радость. Я легонько прикоснулся своими губами к её и выдохнул: — Тебе когда-нибудь говорили, как ты прекрасна во сне? Покраснев ещё больше, Гермиона опустила взгляд и смущенно завела за ушко волнистую прядку. — Голодна? — я вовремя вспомнил о пище, хоть мне и хотелось сейчас утолить совершенно другой голод. — Еще как, — хихикнула девушка, поднимая на меня свои удивительные глаза. Но когда мы сели завтракать, Гермиона так и не притронулась к еде — я заметил, как она неуверенно стиснула в своих маленьких кулачках салфетку… Всё понятно. Протяжно выдохнув, я обхватил Гермиону за талию и притянул к себе: — Думаю, вначале нам нужно поговорить, — девушка вопросительно посмотрела мне в глаза, и я продолжил — нужно расставить все точки над «i», — Гермиона, я хочу, чтобы ты знала — всё, что я вчера сказал — чистая правда. А то, что между нами произошло… — я почувствовал, как на этой фразе девушка напряглась, поэтому постарался как можно скорее дать ей расслабиться, — это не просто одномоментная страсть, — обхватив пальцами точёный подбородок, я заставил Гермиону посмотреть мне в глаза и только после этого закончил свою пламенную речь, — Я люблю тебя и никому никогда не отдам. Слышишь? Вопрос был риторическим. Обняв мою миниатюрную девочку, я позволил себе вовлечь её в глубокий, страстный поцелуй. Одна хрупкая рука взметнулась вверх и легла на мое плечо, а вторая так и осталась прижата к девичьей груди, создавая заметную преграду для нашего полного единения. Гермиона по-прежнему что-то сжимала в своей ладони. — Что это у тебя? — разорвав поцелуй и накрыв своей рукой изящную кисть, поинтересовался я. — Да так… — к только-только успокоившейся девушке вновь вернулось смущение. — Можно? — спросил я, слегка надавив на хрупкие пальчики, — вместо ответа, Гермиона вложила мне в руку удерживаемую вещь. До боли знакомая фотография. Только порванная. — А почему только половина? — буравя взглядом своё лицо, хрипло выдохнул я. — Просто… — непослушная прядка вновь была заведена за ушко, но на этот раз Гермиона подняла на меня свои задумчивые глаза, — мне показалось, что я слишком глупая на той части. А я вновь посмотрел на зажатый в пальцах снимок и задумчиво провел указательным пальцем по истрепавшимся уголкам. — Знаешь, — мелодичный голосок вывел меня из охватившего ступора, — я постоянно носила ее с собой. Не знаю, как и почему, но этот снимок превратился в мой негласный талисман. Не удержавшись, я хмыкнул. — Я сказала что-то смешное? — вмиг смутилась девушка. — Нет, — для пущего подтверждения своего ответа я отрицательно качнул головой, а потом на грани слышимости добавил, — просто я сделал то же самое… Быстро пересадив ошарашенную девушку на край кровати, я метнулся к комоду, в нижней полке которого сиротливо лежал мой рюкзак, и дрожащими от возбуждения пальцами вытащил из небольшого кармана фотографию, идентичную снимку Гермионы. Только целую. Помедлив, я опустился рядом с Гермионой и, протянув ей свою находку, проговорил: — Она всегда была со мной — с того самого момента, как Кэтти прислала мне конверт со свадебными колдофотографиями. Я держал её рядом, хотя знаешь… — наверное, именно в этот момент я прозрел, — … я ни разу не достал этот снимок за все то время, что находился здесь. Наверное, потому что получил возможность быть чуточку ближе к настоящей Гермионе… — Виктор, — звонкий голосок прозвучал до боли надрывно, — какие же мы глупые… — тихий всхлип прорвался наружу. Отложив снимок, я тут же привлек к себе Гермиону и, усадив к себе на колени, проговорил: — Главное, что мы смогли переступить через это. — Я люблю тебя, — чувственные губы оставили на моей щеке ласковый поцелуй. — А я люблю тебя, — прошептал я, крепче прижимая к себе любимую девушку, с улыбкой подмечая, как она расслабилась в моих ладонях, невинно прижавшись щекой к моему плечу. Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем умиротворенную тишину комнаты прорезал мягкий голос: — И что теперь? — Да всё, что захотим! — уверенным, бодрым тоном заявил я, — Но для начала мы пойдём в твой бывший дом и заберем вещи! Туда я тебя больше никогда не пущу, — да-да, ещё вчера на грани сна я прокручивал в голове идеи, как избавить Гермиону от не самых приятных разговоров с ее несостоявшимся муженьком. — В этом нет необходимости, — с тихим смешком призналась девушка, — я сделала это ещё до матча, — выразительный кивок в сторону миниатюрной сумочки. — Отлично! — ещё бодрее заявил я, — Тогда следующий шаг — найти квартиру, где теперь мы будем с тобой жить, — я обратил внимание на то, как удивленно блеснули карие глаза в ответ на мое заявление, но Гермиона так ничего и не сказала. А я поспешил обговорить оставшиеся детали: — А если в плане работы, то… хоть вчера капитан и попытался заставить меня нарушить условия договора, но, как мы с тобой отлично помним, я все-таки умудрился словить снитч, а это значит, что в моей двухмесячной копилке только один проигрыш. Плюс английская сборная заняла уверенное первое место в турнирной таблице, так что я могу с чистой совестью принять предложения Поттера и остаться в Англии… — Виктор, стой, — поперхнувшись словами, я удивленно посмотрел на девушку, а она вдруг побледнела и, по-детски прижав к щекам ладони, простонала, — Мерлин, что же я наделала… — Гермиона, что происходит? — если честно, я уже начал волноваться. — Я идиотка. Идиотка! — кажется, Гермиона и не услышала мой вопрос. Но я так просто сдаваться не собирался. Схватив девушку за плечи, я развернул её к себе и, пристально глядя в увлажнившиеся, полные муки глаза спросил: — Гермиона, в чём дело? И на этот раз мой вопрос достиг адресата. — Мне предложили место профессора Трансфигурации в Шармбатоне, и вчера утром я написала письмо с положительным ответом, — пухлые губы скривились в мучительной гримасе, и, всхлипнув, Гермиона прошептала. — Прости, пожалуйста. А в моей голове все наконец-то встало на свои места, принося взамен новый поток радости и облегчения. — Так это вообще не проблема, — проговорил я вслух и широко улыбнулся. Перехватив ошарашенный взгляд, я с тихим смешком усадил Гермиону обратно к себе на колени и пустился в объяснения: — Несколько недель назад мне предложили место Ловца в сборной Франции, — и только тут я сообразил, что так и не обсудил все детали с Софи. Ну, да ладно, — И как раз вчера вечером должен был состояться серьёзный разговор, во время которого я озвучил бы своё решение по поводу смены команды. Правда, разговор не успел состояться, — честно признался я, — потому что я убежал вслед за разъяренным рыжеволосым придурком, пообещав французскому представителю вернуться позже, — и, чтобы Гермиона не переживала по пустякам, я добавил, стараясь, чтобы голос звучал уверенно, — Но они явно ждут моего положительного ответа, поэтому, если не сильно расстроились из-за вчерашнего инцидента, то проблем с работой у меня не должно возникнуть и на этой территории. — А если они обиделись и изменили свое решение? — Гермиона захотела рассмотреть все варианты. Что ж, ладно… Меня этим не испугать. — Ну, во Франции есть ещё куча самых разных команд. Где-нибудь обязательно понадобится неплохой Ловец, — заметив, как девичьи губы дернулись в подобии улыбки, я продолжил, — Ну, а в крайнем случае пойду преподавать полеты в Шармбатоне! — на этом заявлении моя девочка громко расхохоталась, а я, всеми силами стараясь остаться бесстрастным, добавил, — Видишь, нет проблем, которые нельзя решить! Отсмеявшись, Гермиона серьезно выдохнула мне на ухо: — Шармбатон — территория для девочек. Там все профессора исключительно женщины. — Знала бы ты, как меня это радует, — фыркнул я и тут же пояснил своё заявление, — Я смогу со спокойной душой отпускать тебя на работу. На этих словах я смял податливые губы необузданным поцелуем и, не удержавшись, повалил пискнувшую девушку на кровать, как вдруг… из-за неплотно закрытой двери раздался оглушительный вопль: — Мам, пап! Я дома! Собирайтесь быстрее — тетя Нимфадора, дядя Ремус и Тедди нас уже ждут! А где Виктор? Гермиона ошарашенно смотрела на меня снизу вверх, а потом, тяжело сглотнув, перевела взгляд на дверь и резко села, вынуждая меня убрать руки. — Это дом Снейпов, да? — негромко поинтересовалась она. Я осторожно кивнул в знак подтверждения её догадки. А Гермиона вдруг умоляюще на меня посмотрела и прошептала: — Виктор, пожалуйста, скажи мне, что ты поставил вчера заглушающие чары… — Ну… — я замялся, решая, что же лучше ответить в сложившейся ситуации, но Гермиона уже и так всё прекрасно поняла. Закрыв ладонями лицо, девушка жалобно простонала: — Мерлин, я больше никогда не смогу показаться на глаза мистеру и миссис Снейп. — Да ладно, Гермиона, — я прижал к себе девушку, всеми силами пытаясь её успокоить, — они взрослые, адекватные люди. Они всё понимают, не переживай. Конечно, они сразу немного удивились, — хм, правдивее сказать, возмутились, но я не стал это уточнять, — но ты бы видела, как обрадовалась Кэтти, когда поняла, что теперь мы с тобой вместе… — Подтверждаю всё до единого слова, — никогда бы не подумал, что у Кэтти такой громкий голос. Как по команде, мы с Гермионой посмотрели в нужную сторону — в дверном проеме показалось улыбчивое личико миссис Снейп, — а теперь быстрее собирайтесь, Блейк очень хочет видеть крестного и его девушку на нашем ежегодном семейном пикнике.***
Прошлой ночью. Они проснулись из-за странных звуков, доносящихся из-за соседней стены. Северус несколько минут вглядывался в потолок и напряжённо вслушивался, пытаясь убедиться, что ему это показалось, но новый протяжный стон, отчётливо сложившийся в звучание чужого имени, рассеял эту призрачную надежду, а приглушённый, с оттенком удивления выдох над ухом дал окончательно понять, что всё это происходит на самом деле. — Ущипни меня, — глухо прошипел Снейп. — Тебе не показалось, — отозвалась Кэтти. Будто в насмешку, из соседней комнаты раздались частые, надрывные крики. — Ну, я сейчас устрою этим кроликам! — злобно прошипел Снейп и, отбросив в сторону одеяло, соскочил с кровати, намереваясь пойти и объяснить обнаглевшему сожителю, что лучше так не делать… — Северус, стой, — мягкий голосок, в котором звучали знакомые, хрипловатые, до чертиков будоражащие нотки, заставил тут же обернуться и… замереть. Кэтти опёрлась спиной о подушку — одна ножка была полностью выпрямлена, а вторая — слегка согнута в коленке, отчего шелковая ткань ночной сорочки задралась чуть больше положенного, открывая плавную линию аппетитного бедра. Одна тоненькая бретелька будто совершенно случайно оказалась на изгибе острого локтя, отчего лёгкая ткань соскользнула вниз, открывая голодному мужскому взгляду неплохой вид на пышную грудь с затвердевшим соском. Кончик розового язычка прошёлся по верхней губе и тут же исчез между белоснежных зубов. Прищурившись и поманив мужчину к себе указательным пальчиком, Кэтти прошептала: — Давай разберемся со всем завтра утром. А сейчас… иди ко мне. Ну, как тут можно было устоять.