Букет ромашек

      Полумрак окутал Зазеркалье. Деймон стоял на узкой песчаной полосе пляжа, а мечты беспрерывным потоком вторгались в воды Озер Надежды предзнаменованием или предупреждением.       Люди — жестокие существа, порой ему казалось, что в них больше зла, чем в отпрысках Тьмы. Они легко идут на поводу своих желаний, не задумываясь, не осознавая какое значение они приобретают здесь.       Он наблюдал, как наполненное ненавистью желание смертной девушки, чью жизнь перевернула измена мужа, черным туманом скользит по песчаному дну, огибая нагромождения коралловых рифов. Водная гладь пошла рябью, заиграла золотистыми сполохами. Озеро встрепенулось, усилившийся ветер погнал к берегу бешеные волны, и все потоки воздуха ринулись вверх, выталкивая из воды черную массу тумана неосознанного желания. Деймон махнул рукой, и он сгустился, превращаясь в шар, который тут же послушно подлетел, касаясь его ладони.       В этот раз Зеркальную комнату посетят три смертные девушки. Три Игрока, три совершенно разных аромата эмоций.       Его жизнь превратилась в скучную необходимость, и все чудеса Зазеркалья давно потеряли свой неповторимый блеск. Дьявол — бесчувственное существо, не способное испытывать даже подобие эмоции. Игры — это лаборатория, где он препарирует, расчленяет желания, выявляя его истинные потребности, которые можно использовать. С человека слетает шелуха защитной агрессии, банальных стремлений, с которой он входит в мир Зазеркалья. Но все что по-настоящему интересовало Дьявола - это освобождающаяся энергия. Именно в эти моменты он приобретал способность чувствовать. И это он вкушал с особым чувством гурмана, смакуя каждый миг.       Первой его посетила девушка, которая жаждала избавиться от дара предвидения. Она знала, чего хочет, и не стала размениваться по мелочам, ограничившись только словами: «Если ты избавишь меня от той хрени, что творится в моей голове, этого будет достаточно». Пожалуй, это первый Игрок, который вызвал у него невольное одобрение. Хотя он не получил желаемого аромата новой эмоции. Только уязвленное чувство гордости от осознания, что она не такая как все. Выбор прост: либо она останется с даром, либо Судьбы исказятся, а о последствиях этого она имела общие представления. Лив выберет первое, Деймон был в этом уверен.       Второй вошла виновница «торжества», Судьба которой грозила исказиться, потому что ее угораздило соблазнить не того парня. И Дьявол вдохнул любовь к чувственным удовольствиям и дорогой косметике, решительное желание «отбить» у подруги мужа и полное отсутствие осознания, что цена этого желания — ее собственная жизнь.       С бесстрастным интересом смотрел Деймон и на последнего Игрока, но от этой девушки ему не досталось ничего. Он знал, что семьи людей связывает неясное, расплывчатое чувство, вспыхивающее неожиданно, но после пары-тройки лет стремительно угасающее. И не испытывал зависти. Это единственное чувство, которое он отказался вдыхать, сосредоточившись на маленькой неприметной смертной.       Все, что она говорила, Князь Тьмы предугадывал заранее, хотя она умело торговалась, умудрилась в одном желании совместить несколько. Но это неудивительно. Смертные существа жадные, а потому предсказуемые. Одним словом, все Игры начались, так же как и сотни предыдущих, протекали по давно устоявшейся закономерности. Однако, завершился раунд глубоким потрясением Дьявола.       Любая трагедия начинается со случайности. И, как случайно брошенный окурок в стог сена провоцирует пожар, непроизвольно вырвавшееся слово приводит к непредсказуемым последствиям.       Смертная сморщила носик, помотав головой, словно пыталась ее очистить, и выдала: — Пусть это будет… Дьявол!       Деймон впился в смертную темным взором. Она не вызывала интереса Князя Тьмы, пока не произнесла роковые слова, повергшие его в состояние легкого шока. Шок то ли оттого, что он впервые что-то почувствовал кроме безразличия, то ли от наглости смертной, осмелившейся на подобное заявление. Он прожил долгую жизнь и не думал, что на свете осталось что-то, способное его удивить.       Многие тысячелетия он не позволял подданным таскать смертных в Зазеркалье для плотских утех, также, как не одобрял их вылазки в мир. Однако теперь, если следовать правилам Игр, Князь Тьмы обязан лично выйти в мир людей, чтобы составить компанию находчивому игроку. Одна только мысль, что брюнетка именно поэтому показалась ему интересной, едва не заставила Князя Тьмы расхохотаться в полный голос. И одновременно привело Деймона в чувство. — А ты уверена, что не променяешь потом мужа на него? — раздраженно спросил он. — Уверена! — Тогда ты в Игре!       Это может оказаться очень забавным. Додумать мысль ему не удалось. Смертная тут же выдала глупость. — И этот парень должен по уши в меня влюбиться! Нужно повысить мою самооценку. Иначе все будет выглядеть неправдоподобно и фальшиво.       Великий Кад! Да она блаженна! Здравомыслия в ней не больше, чем маневренности у слона в посудной лавке! Он не помнил половину из того, что произнес тогда, он впивался в смертную непроницаемым взором, пытаясь сдержаться и не содрать с нее шкуру!       С такой позитивной ноты начались последние Игры.       Желанное разнообразие, приносимое Играми, в этот раз ударило Деймону в голову. Он смерчем влетел в дом, пробежал по длинному коридору, остановившись у стены. Его загнали в угол — оставалось надеяться на благоразумие матери, которая просто не может осуществить это глупейшее желание! Иначе… иначе, он разорвет в клочья эти пятьдесят килограмм человеческого мяса! Осадить закипающую злость ему впервые не удалось. И князь позволил ей наполнить себя до отказа, и взорвался, когда хлынула через край.       Он с силой вдавил камень в стену, и она с протяжным скрежетом отъехала в сторону. Князь сощурился от яркого света. «Логово» так он любил называть свой особняк, было единственным местом, где Деймон мог расслабиться. Здесь он сможет дать волю ярости, выпустить пробуждающегося зверя.       Пролетая мимо гостиной, в которой замерли в ожидании хозяина уютное кресло и бутылка отменного виски, стоящая на столе, он направился к бассейнам, на ходу срывая с себя черную рубашку. Он хотел одного — остудить закипающую от неожиданной ярости голову.       Стянув штаны, Деймон небрежно отбросил их в сторону и подошел к краю бассейна, и приготовился к прыжку в воду, но неожиданно бассейн поплыл перед глазами, превращаясь в голубое размытое пятно. Воздух потускнел, раздался вой невесть откуда взявшегося ветра, Деймон непонимающе моргнул, а когда открыл глаза, то понял что находится где угодно, но только не в своем доме.       Комнатушка вмещала большую ванну и два навесных шкафа, над умывальником висело зеркало. Судя по тому, что зеркало отразило настоящее, он в Реальности. Раздетый.       Разозлившись, что не предусмотрел подобный виток событий, Князь Тьмы стиснул кулаки, отчаянно желая свернуть шею маленькой смертной!       Деймон щелкнул пальцами, воздух вокруг зеркала взволнованно задрожал, сгущаясь. Зеркало выгнулось, как резиновое, и растянулось до размеров обычной двери, за которой покачивался Мост. Князь Тьмы, не колеблясь, сделал шаг вперед, но его тело наткнулось на невидимое препятствие. — Что это значит?! — пробасил он, ощупывая внезапно затвердевший воздух, преградивший ему путь.       Пока кулак Деймона пытался прорвать барьер, мысли его снова вернулись к смертной и ее нелепому желанию. И тут его поразил неожиданный страх, стремительно сменившийся паникой. Он изумленно замер. Ярость, которую он испытал недавно, пусть и была неконтролируема, но соответствовала его сути. А страх, и тем более паника, совершенно чужды Дьяволу. Развернувшись, он толкнул дверь и сконцентрировался на своих ощущениях. Эмоции не ослабли и не стали сильнее, они зафиксировались на одном уровне. Это не может быть его чувство. Деймон испустил долгий судорожный вздох, когда пришло злое понимание — все, что он сейчас испытывает — отражение боли смертной, которая должно быть находится где-то поблизости.       Смертная сидела в кухне и задумчиво жевала пирожок. Не так он представлял себе встречу с ней. Вопреки ожиданиям она не шарахнулась от него и не убежала с визгом из комнаты. Ее рот сначала открылся, потом закрылся и снова открылся. Деймон не спеша рассматривал забавное лицо девушки, замечая, как ее глаза расширялись от удивления, взгляд смело скользил по его телу, а пальцы судорожно сдавливали пирожок.       Возможно, она была удивлена, но определенно не напугана, Он сел напротив, размышляя, каким образом ей так быстро удалось справиться с приступом паники. — Черт! — выругалась смертная и потянулась за салфеткой.       Лицо Деймона оставалось бесстрастным, он надеялся, что вот сейчас до нее дойдет, кто пред ней сидит и от страха ее сердце перестанет биться. И тогда все вернется на свои места. Но смертная, как ни в чем ни бывало, оттирала салфеткой липкий джем с пальцев. Деймон решил ускорить процесс: — Вы так часто вспоминаете черта, не мудрено, если он действительно появится.       Но на все угрозы и предостережения Елена отвечала сконфуженным, натянутым смехом. Несмотря на то, что он был в шаге от нарушения основного правила Лили — не убивать, не двинулся с места. Потому что какое-то непонятное, смутное чувство, природу которого он еще не смог распознать, нудно скребло в груди.       Неизвестно сколько бы продолжался этот фарс, если бы в дверь не позвонил тот самый Стефан, из-за которого и начался весь этот бред. Смертная буквально сорвалась с катушек, когда поняла, что за дверью находится ее муж.       Она носилась, как помешанная, по квартире, пытаясь спрятать его. А Деймон недоумевал, как из-за какого-то тоскливого чувства, человек может так переживать.       Вдобавок — смертная, по-прежнему, не подозревала, что он — это Дьявол. Тогда в его голове возникла неожиданная мысль — ему не придется самому ее ублажать. Он даже подобрал кандидатуру для своей замены. Эти мысли крутились в его голове, пока Елена заталкивала его в ванну. И, как только она захлопнула дверь, Деймон непонимающе зарылся рукой в черные волосы и перевел взгляд на зеркало. Что он вообще тут делает?! Он раскинул руки, ладонями вверх. Воздух задрожал, играя золотистыми искрами, пока не разорвался со свистом, образуя проход в Зазеркалье.       Минуту спустя, сидя на краю огромного джакузи, как последний придурок, Князь Тьмы смотрел на величественный, древний мост, пройти по которому у него вновь не получилось.       Но было и еще кое-что, что терзало его ошеломленную гордость. В лоне своего мира он ощущал, что ничего не изменилось, и все чувства по-прежнему прочно закупорены в его черной душе. Однако сокровенная тьма, выпустила его в человеческий мир совершенно другим. Чувствующим. Словно частичка его души, та, которую он тысячелетиями игнорировал, вдруг подала голос. И это чувство, как заноза, прочно сидевшая под кожей, вынуждало его ощущать острое беспокойство, чем весьма раздражала. Если смертная пожелала помучить мужа его присутствием, то он сделает это прямо сейчас!       Деймон велел странному чувству заткнуться и, желая поскорее закончить этот фарс, сорвал с крючка махровое полотенце, одним рывком распахнул дверь, та со стуком врезалась в стену, и решительно зашагал по коридору. Остановившись в дверном проеме, Деймон преодолел очередной взрыв желания свернуть шею смертной, подошел к ней и, обняв, закружил по кухне. Оказывается, так просто — коснуться ее, это не вызвало тошнотворных спазмов и не переполнило чашу презрения. Терпимо.       Замешательство смертной эхом отозвалось в его груди. А когда она попыталась оправдать присутствие Дьявола в квартире, не выдержал. Презрительно прищурившись, он легко проник в ее сознание, без труда подчиняя его себе. И не щадя Елену, послал самый мощный сигнал в ее мысли, насильно извлекая из памяти все произошедшее накануне.       Он испытал радость, когда смертная сжалась в мучительной судороге, и эта радость причинила ему боль. Смущенный этим, Деймон умудрился сохранить на лице выражение триумфа и вышел из комнаты.       Презренные черви!       Но в ванной его ждал еще один сюрприз. Деймон так и не смог понять, почему сам Джулиан посетил его в Реальности, зачем-то напомнив, что он наблюдает за Играми.       А когда смертная ворвалась в ванну, Джулиан искренне развеселился. — Теперь я понимаю, что твоя мать имела в виду.       Изобразив вполне правдоподобную маску безразличия, князь с помощью Джулиана смог покинуть реальность.