Букет ромашек

— Оливия, — позвала я, как только вошла в квартиру.       Что, черт возьми, происходит в моей жизни?! Смахнув упавшие на лицо волосы, я бросилась прямо по коридору к комнате Лив. Дверь была приоткрыта, и сквозь узкую щелку лился приглушенный свет. — Оливия. Мне нужно с тобой поговорить.       Ровный свет не нарушали движения или тени. Испытывая неловкость, я толкнула дверь, и она с тихим стоном отворилась, передо мной раскинулась пустая комната.       Отлично! Прикусив ноготь на большом пальце, я взялась за ручку, чтобы закрыть дверь, но взгляд зацепился за большое зеркало, висящее на стене. Точно такое же, как и в моей комнате. Это единственное сходство интерьера комнат. Мысли отдавались эхом в полной тишине. Поспешно закрыв комнату, я пошла к себе.       Ключ втиснулся в замочную скважину, два поворота и…       Слышится тихий звук, словно тапки шуршат по ковру, прямо от двери, за которой я притихла, к зеркалу. Затаив дыхание, делаю осторожный шаг в комнату, но дверь закрыть не решаюсь.       Ритмичный шелест продолжается, и неожиданно для себя, шепчу: — Кто здесь? — Спрашиваю, умом понимая, что здесь никого быть не может. Ключи от комнаты только у меня и… — Бонни? Это вы?       Тишину нарушает только мерное тиканье часов и городской шум, проникающий сквозь открытую форточку.       Постояв еще минуты две, тщательно прислушиваясь к звукам, провожу рукой по стене.       Нащупываю выключатель, включаю свет.       И замираю, пронзенная уколом, бессмысленным, тревожным.       В комнате я нахожусь одна, но явственно ощущаю чей-то взгляд…       Слышу тихое перешептывание нескольких голосов. Испуганно обернувшись, я отчаянно напрягаю зрение, вглядываюсь в комнату. В ярком свете призывно мерцает зеркало.       В отражении вижу все четко, ясно и определенно. Грудь неистово вздымается, большие настороженные глаза, с красными капиллярами на белках, бледная кожа с крошечными впадинами пор, пухлые губы со складочками в уголках. Вокруг меня пляшут пылинки… И запах. Все тот же солено-горький, с привкусом ржавчины.       Когда я втягиваю носом знакомый аромат, которым стремительно пропитывается воздух, пробуждается желание броситься наутек. Но я не успеваю этого сделать. Зеркало начинает оживать, мое отражение растворяется, пока не исчезает совсем.       Я знаю, что вот-вот появится мост, и меня с непреодолимой тягой понесет по деревянным палицам, но это происходит, как и в прошлый раз — внезапно.       Сандал обтягивает тело, воздух за спиной уплотняется, приглашая меня сделать первый шаг.       Тревога не позволяет ногам передвигаться быстро. Я постоянно останавливаюсь, сжимаясь от предчувствия, но упрямо иду вперед, к воронке, которая постепенно ускоряет вращение. Не успеваю закрыть глаза, как чудовищная сила сворачиваемой в спираль пустоты, впитывает меня без остатка.       Бросаю робкий взгляд на отражение. Вижу себя перепуганную с широко распахнутыми карими глазами.       Тишина длится недолго, однако когда раздается тихий смех, сердце замирает, пропуская удар. Пелена эмоций отступает. — Наблюдал за тобой сегодня. Поздравляю.       Оборачиваюсь на голос. Не могу ничего разглядеть, щурюсь. — С чем? — С новой жизнью. Третье зеркало откроет тебе будущее. Посмотришь?       Вздрагиваю от злой иронии, прозвучавшей в голосе, но правдиво произношу: — Я не уверена, хочу ли этого. — А разве от тебя что-то зависит? — грубо спрашивает он. — Ты меня удивляешь. Не каждому дано заглянуть в будущее, многие легко отдавали мне душу взамен на маленькое видение. Тебе же я сам это предлагаю, без условий. Заметь — даже стандартной платы не прошу, — довольный голос с налетом ядовитой иронии. — Я не верю, что будущее можно увидеть. — Тогда чего же ты боишься? — снисходительно спрашивает он. — Я не боюсь, — хочется сказать это уверенно, но тиски страха не разжимаются, и голос не обретает твердость.       Звучный щелчок утопает в хриплом смехе. Зеркальная поверхность набирает цвет, образуя фигуры.       Одноэтажные домики стоят близко друг к другу, окруженные зеленью высоких кленов, за кронами прячется вечернее солнце. Большой двор наполнен друзьями и знакомыми. Я сижу за накрытым столом, расположенным на улице, теребя пальцами кармашек джинсовой сумки.       Странно вот так со стороны смотреть на свое тело и не иметь возможности им управлять.       Кэтрин, наморщив нос, недовольна дымом от мангала.       И эпизод обрывается. — Что это было? — удивляюсь я и отвожу взгляд от потускневшего зеркала. — Не спеши. Все только начинается, — он растягивает слова, ему в тягость со мной беседовать, словно я неразумное дитя, которое он вынужден выслушивать.       Его слова прожигают мозг горячим клеймом, я туплю со страшной силой, не понимая, что творится с моей жизнью. Меня мучает один единственный вопрос: — ЧТО начинается?! — Пройдемся? — вместо ответа предлагает голос.       Щелчок, пустота твердеет, сворачиваясь в воронку, ощущаю Его близость, но по-прежнему ничего не вижу. Все вокруг взрывается и так же быстро утихает.       Осматриваюсь. Три не завешанные зеркала, три видения и три урагана эмоций. — Это не твоя комната. Это комната Кэролайн и Зеркала ее жизни. В нем ты увидишь результат своей мести.       Голова кружится, дыхание неровное, неглубокое; я еще не оправилась после перемещения. Заставляю себя дышать равномерно. Нельзя допустить рвотного приступа, от этого лучше не станет.       Я пытаюсь просчитать ход его мыслей, но меня уже захлестывает тревожная волна. Стук сердца сливается с паникой, потому что отражение дрогнуло и показало задымленное помещение. И там посреди плотного смога лежала она — Кэролайн.       И я чувствую все так явно, словно нахожусь на ее месте. К такой атаке боли я не готова, она выкручивает меня, сгибает, разрывает на части, грудь сдавливает спазм, не могу дышать.       Густой дым раздирает легкие, и боль волнами растекается от горла до судорожно вздымающейся груди. Что хуже: смерть от удушья или огня? Говорят, смерть в огне самая страшная, ей повезет, если болевой шок наступит раньше.       Кэр еще не совсем оправилась от потрясения, но с тех пор как упала, споткнувшись о край ковра, затуманенный страхом разум еще не работал так ясно, как сейчас. Нужно немедленно встать, искать выход, хотя бы для того, чтобы потом разобраться во всем, что случилось. Это желание, наполнив ее, заставляет подняться и оглядеться. Она трет слезящиеся глаза, стараясь сфокусировать взгляд, чтобы две одинаково горящие балки, плывущие перед глазами, соединились в одну. Мучительный кашель с хрипом вырывается из легких, ее рвет, тело безвольно падает, окровавленные пальцы скребут по полу и замирают…       Из горла рвется нечеловеческий вопль, но с губ слетает слабый писк: — Хватит… Зачем ты меня мучаешь?… — со стоном спрашиваю я, вбирая звуки безысходности, уношусь в обреченность. Не сдерживаю слезы, всхлипываю, волна скорби нарастает. Я не могу контролировать себя, мне больно.       Зеркало тускнеет, шквал эмоций отступает. Лихорадочно соображаю, боюсь израсходовать впустую ясность мысли. — Ты продолжаешь злиться на подругу? Хочешь придушить ее? А если я тебе скажу, что все в твоих руках, и, отказавшись от Стефана, ты сохранишь ей жизнь? — Кто ты такой? — У меня много имен, — туманно отвечает голос.       Как бы я ни ненавидела бывшую подругу, как бы ни злилась на нее, чего бы ей в сердцах не желала, но этого я точно не хочу! — Вот черт! — бросаю я. — И это одно из них, — по интонации понимаю, что он улыбается.       Мысли рывками, несвязанными фразами, теснятся в голове. Отказаться от Стефана?! Нет! Стоп-стоп… Я делаю глубокий вдох и медленно выдыхаю. Ведь правильно говорят — предупрежден, значит вооружен. — Даже не думай, — заявляет он. Он прочел мои мысли — но это не удивительно. — Да? — ядовито спрашиваю я и вижу, как он улыбается, в темноте сверкнули ровные белые зубы. Я стараюсь не выглядеть испуганной, но предательские мысли этому никак не способствуют. Передо мной стоит существо, так легко извлекающее из моей памяти страшные тайны, может ли он с такой же точностью рассказать о будущем? Я никогда не верила в судьбу. Все это так, вот только отголоски боли продолжают терзать меня, но слово «судьба» всегда имело довольно расплывчатое значение, потому упрямо спросила: — А почему бы и нет?       Дьявол молчит, улавливая колебания моих мыслей. — Ты никогда не задумывалась о том, что в жизни не бывает случайностей? Хотя и предполагаешь, что одна трагедия может повлечь за собой череду счастливейших моментов твоей жизни.       Признаюсь, вопрос застает меня врасплох. — Если ты изменишь это событие, то вычеркнешь из своей жизни целый этап. Самый прекрасный этап своей жизни. Вернемся к твоим зеркалам?       Я даже пискнуть не успеваю, ураганный ветер, подхватывает меня, заталкивая в центр смерча. Это длится секунду. Может меньше. Уши закладывает от свиста и меня выбрасывает наружу. — Стефан вновь вернется в твою жизнь только после смерти Кэролайн, но если ты попытаешься ее спасти, то не случится вот этого.       Перемещения окончательно меня измучили, я уже перестаю что-либо соображать, а Он щелкает пальцами, и зеркало вновь оживает, мерцая, возвращая в тот же момент. Я знала — все, что откроется сейчас, потрясет меня, добьет, растопчет остатки здравого смысла.       Нет. Нет. Зажмуриваю глаза, закрываю уши. Я не хочу ничего знать, не хочу ничего видеть.       ...Я валяюсь возле изуродованного тела Кэролайн. Вой сирены вспарывает массовый гул, чьи-то руки бережно поднимают меня и несут в сторону. Я прижимаюсь к мужской груди, пачкаю рубашку смешанной со слезами тушью, размазываю кровь Кэр по его плечам.       ...Мельком вижу лицо Стефана. Напряженное, грустное. И глаза — голубые. Чистые.       ...Меня осматривает врач, пичкает таблетками, муж не отходит от меня, помогает держать пластиковый стакан с минеральной водой. Пью все.       ...Могу дышать. Вздыхаю со всхлипом. Вытираю дрожащей рукой лицо. Врач светит в глаза фонариком, щупает пульс и уходит.       Отражение тускнеет, всплывает другой эпизод. Водоворот пьянящих отзвуков любви стремительно поглощает меня.       ...Лавочка в скверике, дыхание солнца в шелесте листвы, влажные брызги фонтанчика на лице. Нахожусь в беспомощном, апатичном состоянии, ощущая саднящую рану в области солнечного сплетения, провожу рукой по ней, но шрама не нащупываю. Он внутри. В душе. Слева от меня Стефан. Рядом с ним спокойно, рана не затягивается, но ее пульсация заглушается нежностью… Он берет мою руку, легонько сжимает. Я благодарно улыбаюсь. В нем мое спасение, он сможет вылечить меня. Тревоги отступают.       Картинка меняется и, как по волшебству, снимается тяжелая скорбь.       ...Над речкой висит огромная луна, тусклые облака скрывают звезды. Промозглый влажный ветер треплет мои волосы. Идет мокрый, нудный снег, я кутаюсь в осеннее пальтишко, понимая, что сырость и холод только вокруг нас, а внутри…       Внутри фейерверком взрывается счастье, ослепляя, будоража трепещущее сердце. Новый порыв ветра, втягиваю голову в плечи, поднимаю выше воротник. Стефан обнимает меня, вдыхаю терпкий запах мужских духов, расслабляюсь, умиротворенно закрываю глаза, купаясь в самом теплом ощущении, древнем как мир и мягком как пух — в ощущении всепоглощающей любви.       Больше ничего не нужно. Только стоять вот так, рядом, склонив голову на крепкое плечо, и наслаждаться своим кусочком счастья. Еще никогда в жизни я не чувствовала себя в такой безопасности.       ...Палата пропитана запахом лекарства. По стеклу стучит дождь. Дышу влажной прохладой, вожделенным счастьем. Минута триумфа, исполненной заветной мечты. Отгоняю настойчивую вязкую мысль, что не смогу выносить долгожданного ребенка. Обхватываю живот руками, стремлюсь защитить малыша.       В палату входит Стефан. Целует мои улыбающиеся губы, наклоняется к набухшему животу, что-то умиленно бормочет, прикасается губами. Толчок внутри. Ребенок чувствует… отца. Самое счастливое будущее — о таком мечтает каждая женщина. Счастье, от которого захватывало дух. Безрассудный калейдоскоп ярких чувств, нежных привязанностей, охватывает меня, сердце учащенно бьется.       Щелчок и картинка исчезает, испаряется сладкая нега, теперь я прекрасно понимаю, что этого не будет. Никогда. Горько ухмыляюсь и говорю: — Этого никогда не случится. Я бесплодна. Но ты почти заставил меня поверить, что знаешь о будущем чуть больше меня. Я была замужем, три года пыталась забеременеть. И это не мои домыслы, это диагноз врача! — Ошибаешься, — настаивает Дьявол. — Но у тебя редкая кровь. — Третья положительная — что тут редкого? — я начинаю злиться. — Группа крови тут не причем. Я говорю о совместимости. Тебе трудно забеременеть, но вовсе не невозможно, — брезгливым тоном отвечает он. — У вас все получится. Стефан твоя надежда, твоя любовь и отец твоего ребенка. Чем-то ты угодила судьбе. — Откуда столько пафоса в Дьяволе? Да что ты знаешь?! — ору я. — Ты — бред воображения! Тебя не существует! — Ты уверена в этом? — Да, — ложь легко срывается с губ. — Я слышу отголоски твоего страха, испытанного прошлой ночью. Это очевидно. Я знаю о тебе все. Это был твой выпускной вечер, ты помнишь, сколько выпила? Помнишь Доннована? Беременность стала проклятьем для тебя. Ты сделала аборт. А потом встретила Стефана, вышла замуж. Вы так хотели детей. Ты беременела еще два раза, уже в браке, но каждая беременность заканчивалась одинаково — выкидышем. После последнего, тебе и поставили диагноз, верно? — Дьявол говорит спокойно, и в этом заключается его жестокость. Он, как бы невзначай, затрагивает весьма болезненную для меня тему. Иными словами, озвучив мои тайные переживания, отправил меня в нокаут. — Жизнь тебя подводит к развилке дорог. Две судьбы, две разные жизни. Я даю тебе время на раздумье. Два дня. У тебя есть возможность отказаться от Стефана и мыслей о мести. Успешная жизнь останется с тобой, как мой дар, — я слышу, как он усмехается.       Едва меня выплюнули из зеркала, реальность оглушила меня. Теперь сомнений не осталось это не игра подсознания, и стресс здесь не причем. Зеркало невероятно красиво, и вместе с тем слово «жуть» переводит на совершенно новый уровень! Когда-то в детстве я очень боялась зеркал, и была уверена, что это порог, дверь в другой мир, населенный иными существами. Со временем тот трепещущий ужас прошел, но осталось неудобство, которое всегда ощущалось перед зеркалом.       Я осторожно опустилась на краешек дивана, содрогаясь от тяжести древнего зла. Оно существует параллельно с нами, ни о чем не догадывающимися людьми. Коварно расставляет ловушки, вползает в жизни людей, вынюхивая, просчитывая ходы, вплетая нас в чертову паутину!       Трудно было сдерживать негодование и страх перед неизвестностью. Я никогда не была сдержанной, в полном смысле этого слова, и чувствовала себя бомбой замедленного действия. Она уже давно тикала, грозя взорваться в любую минуту.       Выбежав из комнаты, я наткнулась на входящую в квартиру Кэролайн. Выглядела она как всегда сногсшибательно. — Стефан передал тебе привет, — загадочно улыбаясь, заявила она.       Может, кто-то и решит, что у меня есть идеальный способ отомстить Кэр, возможно, кто-то и потер бы в предвкушении руки, но только не я. Злость померкла, выгорела дотла, а пепел размыла ее кровь. Я просто смотрела на нее и задавалась вопросом, почему все это происходит именно со мной? Почему я должна выбирать между своим счастьем и ее жизнью? Где кроется связь? Если только в Стефане. Если он разрывается между нами, тогда мне просто нужно взять ситуацию под контроль. А для меня очень важно, чтобы все шло именно так, как я запланировала, все тщательно продумывается, прогнозируется и просчитывается.       Поэтому не люблю постороннего вмешательства в мою жизнь.       Я любила Стефана безоговорочной, всепрощающей любовью и условие, поставленное Дьяволом, неприемлемо для меня. И если есть сила, способная помочь мне, то я непременно о ней узнаю. Нам нужно поговорить с Кэр, оставить позади ссору, на которой так ловко сыграл Дьявол. Потом я позвоню мужу. — Вы встречались? — я была уверена — она не знает, что Стефан приходил ко мне. — Да. Он любит меня, Елена. Меня. И сегодня он доказал это. — Избавь меня от эротических подробностей.       Если они и встречались, то только потому, что Стефан приревновал меня. Я сочла это первой победой, но не знала, стоит ли этому радоваться. Означает ли она неминуемую гибель Кэролайн? Или мне все же удастся остаться со Стефаном, сохранив ей жизнь?       Кэр тихонько рассмеялась и протянула мне руку. — Посмотри, какая прелесть.       Этот удар я пропустила, он попал точно с цель. Мне не требовалось смотреть на ее руку, чтобы понять, что на пальце красуется кольцо. И только тогда в моей голове начала складываться чудовищная картина. Стефан по-прежнему встречается с Кэролайн — это раз! Все что происходит со мной, подстроено Дьяволом — это два! Стефан не вернется ко мне, он любит Кэр — это три.       А самое главное и самое страшное получается, что он сделал ей предложение, и она согласилась! Я хотела вернуть мужа, но не любой ценой! И я даже не могла толком разозлиться, слишком свежо в памяти воспоминание о ее гибели. Я ощутила себя попугаем, запертым в клетке, вместо прутьев у которой: факты, отсутствие выхода и безысходность.       Стефан не откажется от своего слова, не пойдет на попятную — дверь клетки захлопнулась. — Елена, я могу только сказать, что Стефан — не твоя судьба, тем более что у тебя появился другой. — Что ты несешь? — недоумевала я. — Какой другой? — Деймон, кажется.       Почувствовав подступающие слезы, я выбежала из дома. Снова и снова, как мазохист со стажем, я прокручивала в голове увиденное, сдерживая дрожь волненья. Я не только все видела, но и пережила в действительности все моменты: любовь и ненависть, рождение и смерть, надежду и обреченность. Счастье было настолько реальным, что моя душа захлебывалась от восторга. Потом я вспомнила о цене, которую придется заплатить за него.       Эпизод, увиденный в зеркале будущего Кэролайн, взорвал любовное томление, оно потерялось в дыме горящего дома.       Смущенная мыслью, что на мгновение смогла забыть о страшном пророчестве, я уже жалела обо всех проклятиях и злых словах, легко слетевших с моих губ.       Свернув к уходящей к скверу аллее, я задумчиво брела по дороге, не понимая, куда и зачем иду. И я была уверена, что двигаюсь в правильном направлении, меня вела невидимая нить, как поводырь, которому я неосознанно подчинялась. И с каждым шагом, чувствовала, как она ослабевает.       Дул легкий летний ветерок, путаясь в листьях деревьев, растущих вдоль тропинки, только этот шелест нарушал тишину ночи. Зацепившись рукой за ветку, я испуганно отскочила в сторону, и каблук провалился в трещину тротуарной плитки. И босоножка, слетев с ноги, осталась торчать в щели между плитами, я неуклюже покачнулась, но на ногах устояла.       Я осмотрела саднящую руку, осторожно, стараясь не касаться поврежденной плоти. Царапины маленькие, но глубокие, нужно обработать дома. Прихрамывая, я подошла к лавке и села. — Дьявол! Зачем я вообще вышла на улицу?! — выругалась я. — Хороший вопрос, — вдруг услышала я в ответ и вздрогнула от неожиданности.       Между деревьев напротив скамейки мелькнула тень. По позвоночнику пробежал жуткий холодок, а та самая загадочная нить резко натянулась и ослабла…       Я нервно потерла переносицу, стараясь дышать ровно. Отголосок недавно отпустившей меня тревоги, снова зазвучал в голове, вторя ритму пульсирующей в жилах крови. — Если вы вздрагиваете от каждого шороха, — тень шагнула к фонарному столбу, обретя очертания высокого мужчины, который продолжал тихо говорить, — зачем вышли на улицу глухой ночью?       Он сделал еще шаг, и яркий свет ночного фонаря полностью осветил его статную фигуру. Я поражено заморгала. Вот ведь какая штука: я была так напугана, что искреннее удивилась, когда увидела перед собой обычного человека. И не просто человека, а Деймона!       Он направился ко мне, по пути вытащив босоножку. Почему он делает вид, что мы не знакомы, когда по его вине вчера Стефан ушел в бешенстве? Если бы не Деймон, то возможно эта дурацкая история не нашла бы продолжения. От этой мысли вся растерянность испарилась, разум прояснился. — Мы опять на «Вы»? — Опять? — удивленно переспросил он, но глаза лукаво блеснули. — Вот только не надо делать вид, что мы не знакомы, хорошо? — Как скажешь, — Деймон присел на корточки рядом со мной, осторожно приподнял мою ногу и надел босоножку. Его движения были плавными и тягучими, как горячий шоколад.       Я ненавидела себя за то, что не могла отвести взгляд от Деймона.       «Гипноз. Однозначно», — решила я, пытаясь сглотнуть слюну.       Я старалась не глазеть так откровенно на его руки, вообще разумнее было самой надеть туфлю, чтобы избежать легких волнующих и не совсем уместных прикосновений, но вместо этого заворожено следила за его действиями. — Зачем ты это сделал? — Нужно быть осторожней, загадывая желания, — Деймон провел рукой по моей щиколотке, словно смахивал несуществующую пыль. — Какие желания? — спросила я, освобождая ногу от его рук, и инстинктивно отодвинулась.       Он поднялся. — Самые банальные женские желания, — и в его словах проскользнуло обвинение.       Я внимательно посмотрела на него. Деймон стоял в расслабленной позе, засунув руки в карманы стильных черных джинсов, бордовая футболка облегала грудь, взъерошенные ветром темные волосы, небрежно падали на высокий лоб. Мой взгляд добрался до его необычного бледного лица. Возможно, я загнала Деймона в угол, когда в чертовом мире пожелала для себя мужчину, как полную противоположность Стефану. Но я не конкретно его имела в виду, больше похоже, что выбор Дьявола пал на него. — Ты не заметил, что о желаниях я даже не обмолвилась? — раздраженно спросила я. — Зачем ты вышел из ванны? — Остынь, — теперь его глаза светились нескрываемым презрением. — Мне эта ситуация нравится еще меньше, чем тебе. Но ты соизволила заставить своего Стефана побывать в твоей шкуре.       Он не кричал — нет, он говорил тихо, со зловещим придыханием. — И ты с готовностью бросился осуществлять мою прихоть? С какой стороны не посмотри — рыцарь. — Следи за словами, женщина! — Не ори на меня. Если ты не забыл, то в моем желании было маленькое, но важное условие. — Я помню! — прорычал он, впившись в меня свирепым взглядом. — И ты проклянешь тот день, когда осмелилась это сказать!       До того как он произнес это, я была на грани того, чтобы освободить его от моего опрометчивого желания, но как только он закрыл рот, это намерение мгновенно испарилось. — Но до этого, ты будешь четко следовать приказу. — Твоему? — его лицо брезгливо скривилось. — Нет, приказу Дьявола.       И Деймон сделал нечто странное, и это заставило меня скрипнуть зубами от досады. Он хихикнул. А потом, запрокинув голову, расхохотался низким гортанным смехом. И этот смех отбил у меня всякую охоту мучить Стефана с его помощью. — Вот что, — я повысила голос, — если ты не собираешься избавлять меня от своего присутствия, будь добр, веди себя соответствующе. Ты уже сутки, как должен падать в обморок от одного моего вида, а вместо этого стоишь тут и ржешь как больная лошадь.       Смех резко оборвался. — Больная лошадь?! — Да, — стараясь сохранить остатки собственного достоинства, холодно ответила я, непроизвольно пригладив растрепавшиеся волосы. — Неизлечимо больная. — Для того, чтобы мне падать в обморок от твоего вида, ты, как минимум, должна быть в моем вкусе. — И все же, у нас, типа договор, — переборов смущение, бросила я. — И, следуя этому договору, я должна, как минимум, тебе нравиться.       Он улыбнулся, но улыбка была фальшивой, потому что глаза полыхнули злостью. — Ты хотя бы догадываешься, с кем связалась? Тебе следует прикусить язык, женщина, потому что…       Чувствуя, что снова начинаю выходить из себя, я выставила руки ладонями вперед и сказала: — Стоп! Это слишком далеко заходит. Я освобождаю тебя от своего желания. Конец первой части