Букет ромашек

      Оставить в прошлом сожаление и раскаяние я не могла. Это то, с чем мне придется жить, мое наказание, наглядная демонстрация череды совершенных ошибок, приведших к катастрофическим последствиям.       Я почувствовала нечто вроде радости, только очень вялой, когда Стефан с Кэролайн вышли из палаты. Но в ту ночь я не сомкнула глаз. Тихие голоса в коридоре не смогли отвлечь меня от мрачных мыслей.       Если бы это было в моих силах, я бы попыталась навсегда забыть об Играх, затеянных Дьяволом. Никогда не говорить о них. Сделать вид, что все это было просто дурным сном. Но, несмотря на яростное желание, разумом я понимала — финал далеко впереди.       Сон бродил по городу, заглядывая в уставшие окна домов. Но вместо того, чтобы спать в своих кроватях, жители города высыпали на улицу, упиваясь завораживающим зрелищем. Гомон на улице проникал сквозь открытые окна, вспышки фотоаппаратов, возбужденные переговоры, все это было за пределами моего мира, который неожиданно отделился от реальности.       Лунный свет, лившийся из окна, прочертил полоску вдоль моей кровати. В палате работал телевизор. Эфир гремел сенсациями: землетрясения, цунами, проливные дожди на Юге Франции. Заморожена работа пятидесяти аэропортов.       В город потихонечку съезжались журналисты, экологи, экстрасенсы, уфологи, выдвигая различные, порой нелепые гипотезы. Местные власти придерживались версии — расширение озоновых дыр, что активно оспаривалось учеными.       Рассматривалось все: от экологической катастрофы до происков инопланетян.       Священнослужители призывали людей одуматься, покаяться в своих грехах и встать на путь истинный. Ими рассматривался единственный, по их мнению, верный вариант — апокалипсис, что больше соответствовало сути.       Действие успокоительного заканчивалось, и боль раскатами пронеслась по венам. Я не знала, что может быть так больно! Я плавилась от горя, горела живьем. Хотелось кричать, рвать на себе волосы. Я почти сошла с ума, была на грани этого. Слезы текли по моим щекам; угрызения совести разрывали на части.       Я начала понимать значение слов: «жизнь разделилась на два этапа». Первый этап: Стефан, спокойная семейная жизнь, второй этап: Зазеркалье, Дьявол и Деймон. И страшнее всего то, что во втором этапе Деймона уже не будет. Я не смогу увидеть его, если соскучусь, не смогу сказать то, что еще не успела.       Я вышла из палаты, закрыв за собою дверь. В прохладе пустых коридоров, в тусклом свете приглушенных ламп прятались боль и надежда. Я пыталась попасть в Зазеркалье, и уже осмотрела все палаты, осторожно, стараясь не разбудить больных, и каждый раз увидев зеркало, во мне загоралась надежда. И в то же время с неоспоримой точностью знала — это бесполезно. Кто бы мог подумать, что я так буду рваться туда, где начался самый кошмарный этап моей жизни. Я остановилась у окна, вглядываясь в стылый мрак ночи. Приходилось ли вам оплакивать горячо любимого человека? Когда горе накрывает вас волной скорби, а поделиться вы ни с кем не можете? — Я найду вход! — прошипела я, разъяренно ударив кулаком о подоконник, едва не сбив горшок с декоративной голубой розой. Прекрасной, таинственной, невозможной… Так же прекрасна и невозможна была моя любовь. И вдруг слух уловил едва заметный шепот: — Елена…       Сердце возбужденно запрыгало в груди — это голос Деймона. Я обернулась — никого нет. Теперь еще и галлюцинации. В голове все смешалось, я прислонилась горящим лбом к холодному стеклу. Но спустя секунду снова услышала: — Елена…       Один раз — это случайность, но два раза — уже закономерность. Я обернулась и осторожно спросила: — Деймон? Это ты?       И услышала внятный ответ: — Зеркало в реанимационном отделении.       И я бросилась по коридору к двери, к которой крепился лист с предупреждающей надписью: «Реанимация. Посторонним вход строго воспрещен!»       Повернув ручку, я отдышалась и тихо шмыгнула за дверь. Вдоль коридора тянулись унылые стены, за плотно закрытыми дверьми слышался слабый писк оборудования. Пост медицинской сестры оказался пуст. На всякий случай я заглянула в будку, возможно, вход в Зазеркалье там, но разочарованно вздохнула, когда поняла, что ошиблась.       Тогда я начала проверять все палаты по очереди. Пока в одной из них не увидела то, что искала. От облегчения закружилась голова, и я понеслась к висевшему на стене между окнами зеркалу. По мере моего приближения оно темнело, а когда я остановилась, из него с грохотом выскочили ступени, ведущие к древнему мосту. К Деймону, который стоял на Мосту, и с улыбкой на губах протягивал ко мне руки, словно приглашая в свои объятия. — Деймон, — выдохнула я, чувствуя, как тает на губах родное имя.       И я, не колеблясь, побежала к нему. Деймон не был похож на призрака или зомби из ужастиков. Обычный человек, только очень бледный. Поэтому в голове назревала совершенно сумасшедшая мысль: а может, он жив? Может все, что было, просто дурной сон?       Но в шаге от Деймона я остановилась. Он не был таким материальным, как показалось сначала. За его спиной клубилась липкая тьма, доказывающая несуразность моих предположений. Она была похожа на огромную пещеру, вокруг которой кружит, извиваясь, мрак вечности. — Ты… — Умер, — закончил Деймон мою мысль.       Я не сдержала стон и мгновенно поняла, что никогда не прощу себе его смерть. Оглушенная чувством вины, которое не умела контролировать, я замерла на месте и смотрела на него, переполненная сожалением и любовью. — Прости! — слова рвались наружу, но боль стремительно нарастала, грозя разорвать тщательно оберегаемое самообладание. Я отвела взгляд от сверкающего зева темного туннеля, склонила голову, ожидая упреков, наказания. — За что ты просишь прощения? — спросил он.       Не обращая внимания на растерянность и недоумение, я просто смотрела на него, пытаясь запомнить каждую черту любимого лица. Господи! Как произнести роковые слова? Увидеть, как красивое лицо искажается от ненависти, признаться, что если бы не я, он был бы жив, и не потерять рассудок! Мне нужно было только сделать выбор! И он был бы жив!       Пока ураган сожалений и упреков проносился в моей голове, взгляд Деймона становился понимающим и сочувствующим, но его реакция только усугубила мое горе. Лучше бы он кричал и ругал меня. — Тебя, — начала я, пытаясь справиться с сухостью во рту. — Убило Искажение Судеб?       Он кивнул. — Тогда почему ты ведешь себя так, словно я здесь не при чем?       Раскаяние, бурлившее в моей душе, рвалось на свободу, грозя обрушиться на него потоком еле сдерживаемых слез. И он откликнулся на мою молчаливую просьбу, сделал шаг и стремительно обнял меня. Деймон грустно улыбнулся, мое сердце заколотилось, когда я посмотрела в его глаза. Он, словно не удержавшись, протянул руку и коснулся моего лица. — Ты скоро все узнаешь. Многое поймешь. — Не могу дождаться, когда все это закончится, — на самом деле я хотела спросить: закончится ли все это вообще? Но я не смогла ужиться с мыслью, что Игра может продолжиться. — Знаю, но тебе следует довести все до конца, — шепнул он и провел ладонью по моим волосам, его рука перебралась к моей шее, погладив ее едва заметным движением. — Меня вернет к жизни Первородная Сила. Ты сможешь прочесть это заклинание? — Какое заклинание? — Ты призовешь Мрак. Только Кад сможет спасти меня.       Время остановилось. Мое сердце перестало биться. Капли водопада замерли в воздухе. Все снова пришло в движение, когда в голове зашумела мысль — он не может этого всерьез предлагать! — Елена, все, что ты узнала в Зазеркалье, лишь слабая тень истины, — растерянно бормотал Деймон. Его пальцы коснулись моего подбородка, вынуждая поднять голову и посмотреть ему в глаза. — Ты сделала все правильно. По-другому быть не могло. Теперь осталось закрепить твой успех. Кад поглотит Дьявола и вернет к жизни меня.       Он наклонился и поцеловал меня в губы. Легкое прикосновение не вызвало привычного огненного трепета или возбуждения, но в нем я растаяла. — Деймон, — я снова замолчала, не зная, что сказать. — Улыбнись, Елена. Ты похожа на ангела, когда улыбаешься.       Улыбка смущенно задрожала на губах, глаза защипали подошедшие слишком близко слезы. Его легкие прикосновения были прохладными, голос успокаивающим, я крепче прижалась к нему и беззвучно заплакала. — Ты призовешь Када, и все вернется на круги своя. Мы сможем быть вместе, ничто нас не разлучит.       Он говорил все это тихим голосом, словно внушая, а его губы тем временем блуждали по моему лицу. Я эгоистично лелеяла надежду на скорое счастье, робко открывающее мне дверь, тонула в безмятежности его глаз, поглощала жадным взглядом все. Водоворот томного предвкушения затягивал душу, не оставляя шанса вырваться. И только слабый голосок разума, твердивший: «Это неправильно! Кад — Истинное Зло!», вынудил меня тихо, но твердо сказать: — Нет. Я не стану призывать Мрак. И не стану вызывать Када.       Он резко отстранился, его глаза потемнели. — Ты помнишь, кому я обязан своей смертью? — он мотнул головой, и воздух вокруг него колыхнулся прозрачной дымкой.       Я застыла, уязвленная неприкрытой злобой, и страшнее всего было то, что он прав. Что может быть ужасней агонии смерти, и за каждую секунду боли он должен винить меня. Что я могла ему сказать? Что моя душа умерла в тот момент, когда я потеряла его, потому что причиной его мук стал мой эгоизм. Но призвать Када…       Деймон развернулся к зияющей пасти тьмы. Я пыталась найти слова, которые могли бы заставить его понять и простить. — Не бросай меня, — начала умолять я. — Останься. — Не могу, — жестко ответил он. — О! Конечно, — ответила я, устыдившись своей неуверенности. А вдруг я не права? И что мне стоит прочесть это заклинание? Я всегда верила ему, почему сейчас вдруг усомнилась? — Деймон! Прости меня! Но я не могу пойти на это! Мы найдем другой выход! Обязательно! — Другого выхода нет! У тебя еще есть немного времени, чтобы передумать и вернуть мне то, что украла твоя самонадеянность.       Голос его был спокойным и зловещим. Как и взгляд, которым он долго сверлил меня, а потом его лицо разгладилось, и он мягко сказал: — Искажение Судеб приводит к незапланированным смертям. В этом случае — к моей. Ты знаешь, как торжествует нечисть? Игры весьма популярны среди них. — Популярны? Среди нечисти? — пораженно переспросила я, переваривая услышанное. — Елена. Ты должна понять, Игры — это шоу. Для кого-то — это жизнь, а для кого-то… своеобразный бизнес. В тебе скрыта сила, она поможет противостоять Дьяволу. — Ты не все понял, — всхлипнув, заметила я. — Я проиграла. Понимаешь? Дьявол умнее, он просчитал мои поступки. Мы находимся в его владениях, если он узнает, то…       Деймон улыбнулся, но не так, как делал это раньше. От этой улыбки мне захотелось спрятаться, забиться в угол. — Почему ты не даешь мне шанс? Мы найдем выход, клянусь! — Есть еще один выход — повернуть время вспять, но подумай, если тебе дадут шанс вернуться назад, ты сможешь поступить иначе? — Да! — прошептала я. — И позволишь Стефану умереть? Нет, ты продолжишь бороться, потому что не сможешь стоять в стороне.       Деймон повернулся к тьме с такой решимостью, что я поняла: нет смысла пытаться его удержать… но сердце бешено колотилось при мысли, что я его теряю. Я всегда считала смирение проявлением слабости, но сейчас, в этой ситуации для него нужны почти нечеловеческие силы. Как я могу отпустить Деймона? Снова пережить потерю, когда от первой еще не успела оправиться. — Мы еще увидимся? — спросила я, вытирая мокрые щеки. — Да. На Арене.       Я наблюдала, как тьма поглотила его, и в то же мгновение Мост затрясся и, колыхнувшись, накренился вбок. Мои ноги начали соскальзывать вниз, и я полетала прямо в зияющую бездну, усыпанную мигающими точками звезд.       Тошнота подступает к горлу, я лечу в свободном падении и с глухим ударом приземляюсь, пыль поднимается, клубясь вокруг меня. В ноздри, рот попадают мелкие хрусталики песка. Глаза мгновенно привыкают к темноте, до того, как площадь освещается тусклым светом факелов, закрепленных на высоких каменных стенах, замыкающихся в круг. За стенами возвышаются мощеные ступени, ведущие к сидячим местам, которые постепенно заполняются… я содрогаюсь от отвращения… чудовищными существами, покрытыми лохмотьями рваной плоти.       Я не хочу всматриваться в их лица, но продолжаю это делать, пока страх высасывает последние капли спокойствия. Ошеломленная, онемевшая от ужаса, я понимаю, что стою в центре большой клетки, посреди сцены, и ощущаю сотни глаз, теперь уже видимых, направленных на меня. Чувствую себя экспонатом кунсткамеры, среди уродов и всякой потусторонней нечисти; ноги начинают подкашиваться.       Зеленый человек с остроконечными ушами бегает между рядами с подносом, заставленным огромными кубками. Как только нечисть разбирает их, на подносе тут же появляются новые.       Нетерпеливый возбужденный рокот проносится по толпе, вперемешку с гортанными криками, когда по арене проходит процессия, состоящая из трех мужчин и двух женщин, с виду совершенно обычных, только странно разодетых.       Первый мужчина в черном фраке и с тростью в руке, проходя мимо меня, кивает головой, касаясь пальцами широких полей шляпы, скрывающих лицо. Может кому-то покажется, что он выглядит глупо, но для меня он выглядит так впечатляюще, что волосы на моей голове невольно приходят в движение. В его легкой походке, медленных, ленивых движениях, а особенно в том шутливом поклоне, сквозит знакомая насмешка и снисходительность, вынуждающая меня насторожиться и боязливо пятиться. Я уже почти уверена, что возглавляет процессию виновник моих несчастий. И как только мысль сформировалась в сознании, кромсая меня на куски, в глазах чернеет и я словно начинаю падать… падать… падать…       И перестаю вообще что-либо соображать. Сирена твердила, что Искажение Судеб уничтожит Дьявола, так почему он сейчас находится здесь?       Как же я его ненавижу и боюсь. Боюсь и ненавижу!       Внутри все рвется, опустошая душу, и мне не сразу удается вновь открыть глаза, но когда это все же получается, Дьявол уже успевает отойти на приличное расстояние.       Непоколебимая твердость его движений вселяла уверенность в его непобедимости. И в этот миг с неоспоримой ясностью я поняла, что он еще никогда не проигрывал.       Второй мужчина идет рядом с Дьяволом, в сравнении с которым выглядит маленьким уродливым гномом в несуразном оранжевом кафтане, и тащит волоком по земле большой чемодан.       Две женщины, похожие друг на друга, словно близнецы, в бежевых платьях с кокетливыми вуалями, плывут следом, посылая воздушные поцелуи восторженной публике.       Замыкает цепочку самый крупный из этой пятерки, он полуобнажен, лишь полоска белой ткани прикрывает его бедра. Темная кожа цвета красного вина, бугрится мышцами, ярко-рыжие коротко стриженые волосы, беспорядочной массой покрывают голову.       Дьявол всходит по ступеням помоста и занимает место между женщинами, я невольно скриплю зубами от досады. Все эти существа ведут себя так, словно собрались на светском рауте. Хотя на самом деле, и это я уже четко понимаю, сборище чудовищ организовано по случаю конца петушиных боев, которые называются «Играми Дьявола».       Одна из женщин «свиты» Дьявола подходит к трибуне, раздаются громкие аплодисменты, бешеные возгласы приветствия и свист, и она звонким мелодичным голосом объявляет: — Дамы и господа! Тысяча семьсот восемьдесят девятые Игры подходят к своему завершению, и я, от лица всех присутствующих, хочу поблагодарить организаторов шоу, — она поворачивается к Дьяволу, — наследного князя Зазеркалья, с супругой дочерью богини Смерти — Бон.       Дьявол грациозно поднимается, в то время как женщина посылает воздушные поцелуи публике. — Хочется сказать, что в эти Игры привнесли изюминку любовные переживания горячо нами любимой Елены. Давайте поприветствуем ее!       Я прикрываю ладошкой рот, второй рукой судорожно цепляюсь за ледяные прутья клетки. Любимую? Горячо? Пока я непонимающе озираюсь по сторонам в поисках опоры, потому что ноги меня уже не держат, публика оглушает взрывом аплодисментов, свистом и дружным скандирования моего имени. А ведущая продолжает перечислять организаторов… шоу, торжественно улыбаясь, отмечая заслуги каждого. — Мы еще побалуем вас прощальной сценой между влюбленными, — обещает женщина. — Подводя итоги, хочется отметить, что количество выигранных душ — ограничено. Игрок Елена не является значимой фигурой в мире людей. Итак! — раздается барабанная дробь. — Выигравшие, прошу занять очередь!       «На меня делали ставки? Они меня собираются делить?» — сжимаюсь от ужаса. Но я оказываюсь неправа.       Рядом со мной возникает вторая клетка…в которой маются семь призраков. Некоторые почти материальны, как Деймон сегодня, но остальные настолько прозрачны, что кажутся почти невидимыми. Они держатся вместе, жмутся, бросая друг на друга перепуганные взгляды. Но среди них есть одна душа, которая держится независимо и обособленно от остальных. Это Деймон. Он напряженно смотрит на меня.       Сердце колотится, а вспотевшие ладони конвульсивно сжимают прутья клетки. Я вспоминаю слова ведущей, она говорила, что даст нам возможность попрощаться. На радость мерзкой нечисти, потешив самолюбие Дьявола, который сидит, небрежно скрестив руки на груди. Наблюдает. Ликует — его Игры нравятся публике.       Это и мужчины и женщины… в толпе мелькает пятно света, оно уплотняется, сгущаясь в движение, и прежде чем обретает очертания ребенка, мое сердце обрывается. — Нет! — кричит призрачная женщина, бросаясь к ребенку, прижимая к себе. В этом единственном слове столько муки, что мое сердце обращается в лед. Она резко разворачивается, и наши глаза встречаются. Ее взгляд полон ненависти и отчаянья. — Только не он!       Клетки стоят не близко друг к другу, но расстояние достаточное, чтобы рассмотреть каждого. Я ощущаю волну вины, захлестывающую меня. Как же так могло случиться, что я одним неверным действием принесла столько горя и несчастий?       К клетке с душами подходит внушительных размеров… демон? Его кроваво красное тело дрожит от нетерпения, когда он достает связку ключей. Тяжелая дверь с протяжным стоном открывается настежь. Демон грозно наступает на призрачную женщину, а та пятится назад, отталкивая сына себе за спину.       Все происходит очень быстро, и я не успеваю полностью осознать грандиозные масштабы происшедшего. Если души разыгрывали, как приз, то выходит — по моей вине их страдания закончатся со смертью. Глядя на здоровенного демона, самодовольно глазеющего на призраков, я понимаю, что самые страшные муки душ еще впереди. С мерзким рычанием он надвигается на мать, которая продолжает отступать, держа мальчика за спиной.       Дверь моей клетки с жутким скрипом начинает медленно подниматься. Тот же демон, что выпустил призраков, кивает мне головой в сторону арены. Я могу выйти. В голове творится полный кавардак, в душе стынет бессмысленное отрицание происходящего. На арену приглашают нас с Деймоном.       Я тупо следую за демоном, не прекращая думать о том, чего ждут от меня присутствующие. Слез? Клятвы в вечной любви? Или публичного суицида? А здесь возможно такое? И пока новые и новые вопросы настойчиво атакуют мой измученный разум, я не замечаю, как приближаюсь к Деймону.       «О-о-о!» и «Ах!» — проносится по рядам, а я готова провалиться под землю. Почему я не умерла? Почему должна переживать все это? Толпа уже ликует, в предвкушении сопливой сцены.       Мы стоим и молча смотрим друг на друга, одинаково не испытывая ни малейшего желания потакать капризам этих тварей, которые, кажется, всерьез умиляются, а потом… будут делить душу Деймона. — Неужели вам нечего друг другу сказать? — недовольно произносит ведущая. — Почему же? — удивляюсь, услышав свой голос. Я разворачиваюсь к трибунам, каждый из них уверен, что я сейчас повисну у Деймона на шее и буду лить слезы, пока меня не отлепят от него. А потом все будут ахать и сокрушаться. Так? Так вот они ошибаются. И молчу, как последняя идиотка, потому что на самом деле мне есть, что сказать, но только не Деймону. — До свидания, Деймон, — официальным тоном говорю я, а сердце замирает в груди, — я уверена, мы еще встретимся. — Прощай, — грубо бросает Деймон. И снова мыслями возвращаюсь к его просьбе. Мне ничего не стоит произнести заклинание здесь и сейчас…       Деймон разворачивается и под разочарованный гул зрителей направляется к призраками.       Я снова теряю его… — Рейтинг Игрока Елены — девяносто восемь баллов по стобалльной шкале! — объявляет ведущая.       Гнев сочится сквозь боль, переполняет меня. Поворачиваюсь к Дьяволу, желая увидеть его лицо. Неужели, он так и не снимет шляпу? — Правилам не противоречит обращение к организатору шоу? — спрашиваю я.       Мои слова приводят нелюдей в восторг, но только потому, что они и не догадываются, что я хочу сказать. — Я ни секунды больше не продолжу эти Игры. С меня достаточно. Что ты еще ждешь от меня?       В ответ на мою дерзость из сумрака выныривает черная нить. Она делает петлю в воздухе перед моим лицом и стремительно обматывает мою шею, затягиваясь узлом. Потом тянет вниз, опрокидывая на землю. — Что тебе еще нужно от меня?! — хриплю я, придавленная к земле, а ответ на мой вопрос продолжает ором скандироваться толпой: «Продолжение! Продолжение!»       Краем глаза замечаю движение в мою сторону, даже предположить не могу, что ждет меня впереди.       Давление нити ослабевает, я могу поднять голову. — Что? — напряженно спрашиваю.       Свист оглушает меня, демоны и нежить в восторге вскакивают со своих мест, скандируя испепеляющую меня фразу: «Продолжение Игр!». Как? Что? То, что для нас является жизнью, для них только игры. Что для нас несчастья, то для них развлечение. Адреналин, кураж, шоу. — Продолжения?! — ору я. — А больше вам ничего не надо?! Твари! Ненавижу!       Я разворачиваюсь к трибунам, теперь каждый может видеть мое лицо, но меня это не волнует, меня волнует ведущая. — Ты уверена? — Надменный, тихий голос ведущей. Она припасла в рукаве козырь, это совершенно очевидно.       «Не соглашусь! Ни за что!» — пульсирует в голове мысль. — Посмотри, Елена, на эти души…       Время перестает существовать; новый взрыв вины рвет меня на части. — Деймон находится между мирами. Я отпущу его, — это она произносит, смакуя каждое слово.       Деймон едва заметно шевелит губами, но мне кажется, я слышу: «Ты должна мне вернуть жизнь. Ты должна отомстить каждому из них. Прочти заклинание». Вместо того, чтобы упасть на землю и разрыдаться, я выпрямляюсь в полный рост и в упор смотрю на ведущую, понимая, что мой взгляд больше безумный, чем уверенный. — Ты прав, — кричу я. — Я сделаю это!       По арене проносится ропот.       В глазах Деймона — торжество и радостное волнение.       Отчаяние должно было поглотить меня, но основное чувство, которое я испытывала — ненависть, к каждому из присутствующих здесь. Это уже не Ирга, это война, которую я объявляю им всем. За всех людей, за искалеченные судьбы, за каждую смерть.       Будьте прокляты! Прокляты!       Продолжаю смотреть на Деймона, строчки древнего заклинания возникают в голове сами собой. И я понимаю, что в шаге от чего-то… настолько привлекательного и манящего, что начинаю бороться с диким желанием сразу прочесть эти строчки. Словно некая сила страстно зовет меня, требует и неистово жаждет, и я не могу удержаться. Я слышу призывный шелест крыльев, ощущаю их готовность раскрыться и, рассекая воздух, набрать высоту. И тогда все становится на свои места: поглощающая меня похоть — это первая поступь тяжелых шагов Мрака. И еще кое-что осознаю, осознаю с пугающей ясностью — злу сопротивляться невозможно, оно вбирает в себя все соки, оголяет низменные чувства, и в образовавшейся вакуумной пустоте теряется все, гаснет любая разумная мысль. Но если я способна это понять уже сейчас, что будет потом? Я дрожу, продолжая противиться жадному напору Мрака, но губы со стоном раскрываются, и меня словно выворачивает наизнанку, вытряхнув все благие намерения.       Я с трудом узнаю свой голос. Хриплый и томный. Меня пронзает ощущение невидимого прикосновения, ласкающего тело, и в этом я нахожу упоительное наслаждение и хочу еще… еще… крепче…       В глазах Деймона загорается красный огонек, и я продолжаю.       Что-то, касающееся меня, уже настойчиво скользит по ноге, проворно забираясь под платье; я выгибаюсь дугой, и заклинание дочитываю, с трудом сдерживая стон наслаждения.       Хлопанье крыльев и смрад вечности. Холод, такой соблазнительный и манящий, обжигает лодыжку, обтягивая ногу струями Мрака…       «Готова ли ты во имя своей цели принять часть Мрака в свою суть?» — загудело в голове.       Мои глаза снова разыскивают Деймона, мне нужно его одобрение! Что будет, если я отвечу положительно? К каким последствия приведет простое слово «Да»? Я вижу одобрительный кивок и понимаю — дороги назад нет. — Если Деймон вернется, то да!       Не думать. Просто отвечать. Я не слушаю, а когда голос дважды повторяет: «Ты согласна?», я не могу вспомнить, что он сказал, но все равно отвечаю: — Да!       Одновременно с яростным «да» сразу следует взрыв. Земля взлетает в воздух каскадом грязи, крупных камней и клочьев плоти. Поплыло лицо Деймона, искажаясь, преобразовываясь. И через секунду вместо родного лица я вижу черные глаза Бонни.       Раньше, чем я успела испугаться, исчезло все, что я видела — летящие камни рассыпались трухой, уцелевшие на трибуне скамьи растворялись. Появилось незнакомое мне место — безжизненный пустырь, посреди которого стояли мы с Бонни. Что произошло понять я, увы, не смогла. Секунду назад я находилась посреди арены, которой уже не было, а Деймон каким-то образом стал Бонни. Она смотрела на меня и злорадно ухмылялась. — Спасибо, Елена. Теперь я в долгу перед тобой.       Тошнотворный страх проворно заполнил мой желудок. Господи, а я уже думала, что хуже ничего не может быть.       Она медленной гордой походкой направилась ко мне и вдруг передо мной выросла фигура… Деймона. — Ты это сделала, — строго произнес он, но ярости в его голосе не было.       Он крепко стиснул зубы. И снова под сердитым взглядом я начала оправдываться: — Ты же сам меня просил…       Деймон прищурил глаза, его лицо исказил гнев: глаза налились кровью, неистово заиграли желваки. — Поздравляю, ты снова крепко влипла.       Я бросила взгляд за его плечо, уставившись на Бонни. И ее горло исторгло грозный звериный рык, от которого кровь застыла в моих жилах. Волосы струились по плечам. Пальцы растопырились, и из воздуха вынырнули призрачные серые струи, трепеща под тонкими пальцами Бонни, уплотняясь. Она двинулась к Деймону, и время понеслось. Бонни подпрыгнула вверх, глаза превратились в узкие щелки, и с мерзким хрипом… полетела на Деймона.       Он почувствовал ее движение, или заметил мой взгляд, устремленный за его спину и отпрянул от меня. Выглядел он хищным и опасным, но готовым меня защищать. Он успел развернуться до того, как Бонни опустилась на него, и в прыжке перехватил ее руку.       Я смотрела, как они катаются по земле, передвигающиеся быстрее обычных людей, с животным исступлением кромсая друг друга. А потом раздался жуткий звук, похожий на стон раненного зверя. Клубок, сплетенный из тел, замер. Теперь я видела, как Деймон поднял над головой Бонни и с размаху ударил ее спиной об колено. Сила удара была такой, что послышался хруст, а демоница оказалась на земле. — О боже… — испугано крикнула я, и Деймон замер.       Я услышала приглушенный вздох, и прежде чем успела еще что-то добавить, Деймон приблизился ко мне с такой скоростью, что зарябило в глазах. Он взял меня за плечи, и твердо посмотрел в глаза. — С тобой все в порядке?       Алый цвет полностью поглотил его зрачки. Он посмотрел на меня багровым взглядом — могучим, порабощающим.       Что было дальше, я уже не видела, потому что вся обратилась в слух, улавливая тихий мотив. Тело напряглось, я чувствовала каждую мышцу, а душа заметалась, откликаясь за зов Мрака, настойчиво отгораживаясь от воплей Бонни.       И стоило мне вновь услышать голос, зовущий меня в бесконечность, как дрожь земли отзывалась внутренним трепетом, томительным ожиданием. Это чарующее чувство звало меня в пульсирующую бездну, не обещая ничего, просто звало к пленительной сокровенности Мрака.       Я ощутила, как что-то липкое и холодное обхватило мою ногу. По сердцу ударило ощущение Зла. Ощущение полной чужеродности, несовместимости его с существованием в мире людей. Все зло, что происходило в рамках людского мира — ничто, в сравнении с неистовством и ненавистью, сквозящей в каждом движении сгустка, плотно, как чулок, обтягивающем мою ногу.       Захлебываясь страхом, оглушающим карканьем, тараща глаза на эту субстанцию, я отчаянно закричала, когда я перестала ощущать свои ноги. Бесконечно долго мое тело оплетал тягучий холод, липкий Мрак подобрался к животу. Я делала отчаянные попытки выбраться из ловушки и тянулась лицом к небу, но мне это не удавалось. Я извивалась, но чем резче становились мои движения, тем прочнее меня оплетал Мрак. Катастрофически трудно стало дышать, я, как рыба, выброшенная на берег, судорожно открывала и закрывала рот, пока не ощутила внутри вяжущий вкус Истинного Зла. Глаза широко распахнулись. Легкие горели огнем, постепенно наполняясь тяжелой массой.       Говорят, что перед смертью, перед глазами человека проносятся прожитые годы, но со мной этого не случилось. Возможно, мои грехи лишили меня этого права…