Любовь, Рональд Нокс и прочие неприятности.

Алан Сказать, что я спал плохо – значит, ничего не сказать. Почти всю ночь я ворочался с боку на бок, пытаясь уснуть, но в голову постоянно лезли идиотские мысли. То Эрик с Ланой, о чем-то мило шептавшиеся, то Нокс, предлагающий планы, один страшнее другого. И я даже не знаю, что меня из этого больше пугало. Промучившись до самого рассвета, я так ничего и не решил, а потому хмурый направился на работу. Синяки под глазами ухудшили мое и без того совсем не радужное настроение. Как мы и договорились, я должен был ждать Рона в его офисе — Грелля там все равно не будет, а Эрика... а Эрика мне совсем не хотелось видеть. Вернее, хотелось, но совсем не сейчас. Вообще не то, что не сейчас и не то, что не хочу видеть. Черт, я совсем запутался. Я как раз устало рухнул на стул, когда в окно тихо пшикнули. Сначала я все списал на бессонницу, но когда в окне мелькнула светлая макушка, я едва удержался, чтобы не закричать. Господи, он еще и в окна лазает! На мой недоуменный взгляд, он ответил: — Да, там девушки против меня сговорились, приходится маскироваться. Что ему сказать на это — я так и не нашелся. Забравшись в кабинет, Рон, как ни в чем не бывало, отряхнулся и с сияющей улыбкой обернулся ко мне. — Ну-с? — Это я должен спрашивать. Что ты там удумал? — Ну что ты такой хмурый? Мы тебе личную жизнь налаживаем, веселее давай. — Я на него скептически покосился. — Что? Ты мне не доверяешь? Мне? — Нет. — Да как ты можешь! Все, жизнь моя кончена! — театральным жестом, явно скопированным с Сатклиффа, он пафосно заломил руки. — Так, Рон, хватит придуриваться. Или ты говоришь, или я ухожу... — Ладно-ладно. Пойдем пройдемся, я тебе все выложу, — и он направился... к окну. — Рон... Ты шутишь? — А что? — Я туда не полезу... — А с Эриком встретится хочешь? Тяжело вздохнув, я все-таки полез вслед за Ноксом. Дааа, любовь и вправду зла, очень зла... ...— Ты рехнулся? Нет, ты что, по дороге мозги выронил, а потом еще на них и поскользнулся? — он что, совсем спятил? Да чтобы я пошел на такое... — Нет, а что тебе не нравится? — невозмутимо продолжил Нокс. — Спасение утопающего — идеальный сценарий для будущей парочки. Он тебя спасет, ты его обнимешь, поблагодаришь страстным поцелуем... — Хватит! — вскричал я, так что с ближайших деревьев в ужасе вспорхнули птицы. Стоп… Птицы? Я оглянулся по сторонам — оказалось, что мы стоим у пруда. Да, далеко же мы зашли. — Алан... — Это совершенно идиотская затея! Я не хочу, чтобы Эрик за меня переживал, — я отвернулся от Рона, ибо мне совсем не хотелось видеть его ухмыляющуюся физиономию. — И вообще... Договорить я не успел: неслабый толчок в спину — и я стремительно полетел вниз. Ледяная вода приняла меня в свои объятья. Кое-как всплыв, я успел выкрикнуть: — Рон! Рон! Я же не умею плавать! — но его уже и след простыл. Последний раз с трудом вынырнув, я камнем пошел ко дну. Вода хлынула в легкие. И уже на краю сознания мелькнула мысль: «Как жаль, что я так и не признался Эрику…" Эрик Похоже, у меня тут не кабинет, а проходной двор. Мало того, что Алан так и не появился со вчерашнего дня, так вместо него я обнаружил под дверью записку: «Приходи к пруду в десять часов. Не пожалеешь!» Написано корявым почерком Рона. Эх, надо было влепить ему побольше, чем полдюжины шлепков! Какой, к дьяволу, пруд, когда я Алана не видел уже больше двух суток?! Может, с ним что-то случилось, и он нуждается во мне… моей помощи?!! Словом, я изорвал записку и вышвырнул ее в мусорное ведро. С большей радостью я бы отправил туда греллевского стажера, да и Грелля вместе с ним, но это как раз таки и невозможно. До десяти я успел собрать с дюжину душ и потом занимался оформлением квитанций и актов. Это несколько отвлекло, но к десяти я все закончил, а Алана все так же не было и не было. Господи, да что с ним там?! Нервы не выдержали, и я все же решил сходить к пруду. В конце концов, если Нокс там, то я как раз и поговорю с ним по душам. Чтоб он-то точно не пожалел о потраченном времени. Пруд завели около Департамента давно, чтобы сотрудники могли заниматься полезным для здоровья плаваньем. Один его берег был пологим, вроде пляжа с травкой, другой – напротив, высоким, будто бы для прыжков. Опуская то, что редкий кретин станет сигать в пруд с обрыва, замечу, что я частенько там плаваю. Сейчас там никого не было. Я уже даже вытащил из кармана пачку сигарет, когда на обрыве вдруг нарисовались два силуэта. Я смотрел против солнца, и мне пришлось прищуриться, чтобы узнать в них Рона и Алана. Они о чем-то разговаривали, Алан вроде бы спорил, не соглашался, а потом… да я глазам своим не поверил! Когда Алан отвернулся, этот подонок пихнул его в спину так, что мой малыш вылетел с обрыва, как пробка! Пронзительный крик быстро захлебнулся, а Нокс, увидев меня, дал деру. — Рон! Рон! Я же не умею плавать! – трагически булькнул мой стажер, отчаянно трепыхаясь. Я скинул пиджак, ботинки и бросился в пруд. Благо там было недалеко, но Алан успел погрузиться с головой, когда я до него догреб. Схватив малыша, я устремился обратно к берегу, ибо вода была отнюдь не теплой, в апреле-то месяце. Алан висел на мне бесчувственной тряпочкой. Я выбрался на берег и стал срывать с Алана мокрый пиджак, затем – жилет и ремень. После чего уложил животом вниз на колено и несколько раз резко сжал грудную клетку. Изо рта моего стажера выплеснулась вода и пена. Когда поток иссяк, я положил его на траву и запрокинул ему голову, одну руку подсунув под шею, а другую – прижав ко лбу. Бедный, какой же ты холодный… Открыв ему рот и выдвинув челюсть так, чтоб нижние зубы оказались дальше передних, я вдохнул, зажал Алану нос и прижался губами к его рту, после чего вдохнул в него воздух. Пришлось трудиться минуту или полторы, прежде чем мой малыш слабо закашлялся, задергался и пришел в себя. — Ооо, Эрииик… — простонал он. — Я здесь, мой маленький, — я подтянул к себе поближе свой пиджак и завернул в него Алана. Весь дрожа, несчастный юноша прижался ко мне, хотя я был ничуть не суше, и прошептал: — Эрик, почему ты мне не сказал?.. — Не сказал что? — Что у тебя… с Ланой… О Господи, нашел, о чем думать! — Алан! Нету у меня ничего ни с какой Ланой! — Ты держал ее за руку! — Алан… — внезапное прозрение посетило меня: — Алан, ты что, ревнуешь? — Ддда… — жалобно всхлипнуло это чудо и застучало зубами. – Эр-р-р-рик, мн-н-не х-х-холод-д-д-д-дно! Я подхватил его на руки. — Ничего, малыш, сейчас пойдем в лазарет. Он шмыгнул заложенным носом и бурно закашлялся. Уууу, как тут все нерадостно… Поймаю Нокса – убью! Рональд Так, все прошло по плану — Алан упал в воду, Эрик все это видел (главное, чтоб он меня в ближайшее время больше не увидел, да, а то мне посчастливится умереть во второй раз) и прыгнул вслед за ним. Вытащил, подраздел, даже сделал искусственное дыхание. На руки взял. Второй раз за неделю! Прогресс! И романтика, черт возьми. Вот, я ж говорил, что это всегда срабатывает. А Алан мне еще верить не хотел. Так, ладно, парочка удалилась, значит, мне уже тоже можно вылезать из кустов. А то тут мокро, сыро и холодно. Ну... доброе дело сделал, значит, можно пойти попить чаю в кабинете и приниматься за работу (все же встретить Эрика в мире живых вероятности гораздо меньше, чем здесь), а то у Уильяма на меня и так зуб есть, не хватало еще чтоб их два было... Так... а что у нас дальше? Правильно. Ну, здравствуй... окно... Грелль Ой, а что это тут у нас? Не то что бы я часто ходил в лазарет, но я где-то посеял пилочку для ногтей. Пришлось спуститься на первый этаж, а в лазарете – шум и тарарам. Странно. Я пошел на звук и к своему вящему удивлению обнаружил в центре сцены совершенно мокрых Эрика и Алана. С них буквально текло. — Что с вами? – спросил я. – Вы так вспотели? Чем же вы занимались? — Отвали, придурок! – рявкнул этот грубиян. – И скажи своему недоноску, что сегодняшний день – последний день в его жизни! Он чуть не утопил Алана! — Что?!! Эрик в ответ только заскрипел зубами. Алана всего трясло, он отчаянно чихал и кашлял, пока медсестры быстро стаскивали с него мокрую одежду. Мда, зрелище не из эротичных. Эрик тоже раздевался. Я бы многое отдал за то, чтоб видеть, как они делают это в спальне, но… Эй! Так, выходит, это Ронни что-то затеял, и теперь из-за него все может сорваться?! Ну ты и гаденыш! А Аланчик-то, Аланчик… он смотрит на Эрика и, клянусь, нежно краснеет! — Эр-р-р-рик… — Молчи, тебе вредно разговаривать! – похоже, и этот крокодил обратил внимание на то, что Алан остался в одном белье и то – в мокром. Ах, а фигурка-то у нашей овечки прямо точеная! Худенькая, но мышцы есть… такие приятные… Талия, стройные ножки, кожа на вид просто бархатная… Ох, Эрик, я тебе даже немного завидую. Впрочем, судя по голодному взгляду Слингби, он тоже понял, какое счастье может ему обломиться. А Аланчик так и поедает его глазами! Еще бы, такой роскошный мускулистый торс… вииии, Уилли, ну что ж ты меня бросиииил, я же тебе изменю вот прямо сейчааааас! — Душ готов! – крикнула медсестра, и Эрик, не обращая внимания на слабый протестующий писк, схватил Алана и скрылся вместе с ним в душевой. О! О!! Почему я не могу это увидеть, почему! Эрик Ох, Господи, какой же ты холодный! Ну не трясись так, сейчас, сейчас! Дверь душа захлопывается за нами, и я рывком засовываю малыша под струи горячей воды. — Эрик!!! — Что, горячо? – я встаю рядом, и он цепляется за меня: обнимает и прижимается к груди. А, черт, малыш, что же ты творишь-то?! Я хватаю мочалку и принимаюсь яростно растирать его, чтобы… эммм… отвлечься и его отвлечь. Он, правда, упорно за меня хватается, видимо, ноги не держат. И, черт побери, в душевой столько пара, а я без очков и плохо вижу... остается только близоруко всматриваться в белесые клубы пара в надежде рассмотреть... тьфу, о ЧЕМ я думаю?! — Эрииик, а чт-т-то у т-тебя с Лан-н-н-ной? Тьфу, проклятие! — Да ничего у меня с Ланой! — Точ-ч-чно? — На кой черт мне эта баба, если есть ты?! Алан По-моему, вода залила мне уши, ибо как объяснить эти странные слуховые галлюцинации? Эрик сказал, что я... — А? — Черт, какой же ты у меня недогадливый, — Эрик обнял меня в ответ, а я только сейчас понял, что неосознанно цеплялся за него. — Мне нужен только ты. Ну вот, опять. Галлюцинации. Это же слишком хорошо, чтобы быть правдой. Но... это же так здорово. Я прижался к широкой груди. Горячие струи оставались незамеченными, и мне было так тепло и хорошо, как никогда. Но... Я резко отпрянул и поскользнулся. И упал бы, наверное, если бы Эрик не схватил меня за руку. — Тогда зачем же ты… с ней... в столовой? Он коротко ругнулся сквозь зубы. Эрик Вот упрямое создание! Придется ему все объяснить… Пусть только прижимается ко мне так же сильно… Какая нежная у него кожа! — Ну, видишь ли, Грелль дал мне совет… Он так дернулся, что мы чуть оба не навернулись. — Грелль?! Совет?!! Эрик, я тебя умоляю – никогда, ни за что, если хочешь сохранить рассудок, не слушай Грелля! — Да, мой хороший, — покорно говорю я, поглаживая его по спинке. Он непроизвольно выгибается под моей ладонью. Я ласкаю его уже достаточно откровенно, но он, похоже, не против и склоняет голову ко мне на грудь. — Ну, и что? — Он посоветовал мне вызывать у тебя ревность, чтобы ты… то есть, чтобы я… Ох, Алан, а как же еще мне было объяснить тебе, если ты такой… такой… — Какой? – тихо спрашивает он, светя мне в лицо огромными изумрудными глазами. — Такой невинный и чистый. Как первый снег… — я беру в ладони его лицо, не отрывая взгляда от его чудных очей. Алан Грелль. Вот я же чувствовал, что без него не обойдется. Хотя я тоже хорош — пошел на поводу у Рона. Неосознанно, но все же пошел. А ладони у Эрика большие, теплые, шершавые, невесомо он касается пальцами висков, нежно поглаживая. Боже, это слишком для меня. Это слишком... как же это описать? Хорошо? Трепетно? Огромно? Я не знаю таких слов, который могут описать те чувства, те необыкновенные ощущения, что зародились внутри, отчего сердце так отчаянно рвется из груди. Эрик... Эрик... Я так счастлив. Похоже, последние слова я все же произнес вслух, так как Эрик ласково улыбнулся мне. — Я тоже. Я, наверное, сейчас умру от переизбытка счастья в крови. От этого же тоже умирают, да? И не в силах что-либо сделать другое, я чуть привстал на носочки и легко коснулся его губ своими. Эрик Меня еще никогда не целовали так невинно и осторожно, словно он боится меня обидеть. У него мягкие, нежные, бархатные губы, и я бережно касаюсь их своими губами, чтобы не вспугнуть, не расстроить, не… я не знаю, как, как мне с ним быть. Кажется, что сердце сейчас разорвется от любви. Неужели можно так до боли любить каждый его жест, каждый взгляд, каждый миг, когда он со мной? Я целую его сильнее, ласкаю то нижнюю, то верхнюю губу, касаюсь пальцами его щек, и он так по-детски цепляется за мои запястья, так неумело и нежно отвечает мне, совсем не хочет отпускать… Наконец мне удается оторваться от его губ, и я целую его лицо. — Эрик… — Ммм? — А это ничего, что я никогда… раньше… я никого не любил и мне… — он потупился. – Мне никого не хотелось, ну чтобы… даже поцеловать. Алан Я чувствую, как горят щеки от своих же собственных слов. Мне безумно стыдно за них, но... но Эрик, он все понимает правильно, улыбается, и в его взгляде мне чудится... радость? — Господи, — он прижимает меня к себе так крепко, так близко, так... нужно, — знал бы ты, как я счастлив этому. Знаешь, я так боялся, что ты меня оттолкнешь, даже видеть меня не захочешь, если узнаешь, что я к тебе чувствую. Эрик... Ну и кто из нас дурень? Как же я без тебя... Ты ведь всегда в моей жизни был первым. Первым учителем, первым другом, первым... Я спрятал лицо на груди Эрика, все еще стесняясь своих собственных мыслей. — Прости. — Ну вот за что ты извиняешься, а? — хотя я и не вижу его лица, я знаю, что сейчас он улыбается. Так, как не улыбается никому. — Эрик, я... Щеки горят, как никогда, а откуда-то изнутри вырывается невыносимый жар, тяжелый и душный, он выливается в новый приступ кашля, который я с трудом смог подавить. Голова нещадно кружится, да и глаза слезятся. Ноги подкосились, и глухая, безмолвная темнота мягко окутала меня. — … тебя… Эрик Нда, горячий душ ему не помог. Но зато… зато! Зато я теперь могу с чистой совестью вынести его из душа на руках. Он такой легкий и тонкий, так бы прижал к себе и не отпускал. Но теперь он слишком горячий для здорового шинигами. Это мне ледяное купание ничем не обойдется, а он-то… Я уложил его на кушетку и стал растирать полотенцем, жадно рассматривая. Он... восхитительный. Других слов нет. Так хочется... хочется покрывать его поцелуями с головы до ног, ласкать до безумия, прикасаться к нежной коже... Я не удержался и поцеловал его — в губы, провел дорожку поцелуев от шеи до груди и, тяжело дыша, с трудом остановился. Мой малыш! Я завернул его в другое полотенце, побольше и сухое, и деликатно просунул под него руку, чтобы стащить с Алана мокрое белье. Он бы скорее умер, чем позволил раздеть себя дальше. Может, приподнять краешек полотенца и... Нет, пусть он сам, сам... Я подхватил его и вынес к медсестрам. Искушение было преодолено. Хотя чего мне это стоило... — Вот. Упал в обморок. По-моему, у него жар. — Бедный мальчик, — заворковали медсестры, хлопоча над моим – о да, теперь только моим! – Аланом. — У кого только совести хватило на такую мерзкую шутку, — неодобрительно заметила старшая медсестра. Я так и замер. За всеми этими событиями я совершенно упустил из виду, что Нокс все еще радуется жизни. Ничего, это ненадолго. Моя одежда уже высохла, хотя и выглядела так, словно ее недожеванной выплюнул бегемот. Но это неважно. Чтобы растереть Нокса по полу в однородную массу, меня и такая устроит. Я погладил Алана по голове, поцеловал его в лоб и вышел. Рональд О, да. Я сегодня превзошел сам себя. Наконец-то эта безумная парочка будет вместе. В этом я совершенно не сомневался, стоило только глянуть на то, как бережно Эрик нес Алана на руках, и как последний нежно прижимался к нему. Эх, я прямо купидон. Может, уже пора сменить профессию? Хотя нет, здесь весело, да и девушек красивых много. Кстати, о девушках. Раз уж я сегодня такой молодец, можно это и отметить. Так, с кем там я еще не ругался? О, точно. Милашка Бетти из ОВЛКС. Или та милая медсес... А, нет, в лазарет пока ходить опасно, там злой, очень злой Эрик, а зубы мне еще нужны. Все тридцать два. Ладно, Бетти так Бетти. И вот я уже летящей походкой направился вниз, как вдруг кто-то резко схватил меня за шиворот и поднял в воздух. Пару раз тряхнул, а потом я весьма нелюбезно поздоровался со стенкой. Благо я успел развернуться и приложился затылком. Больно было ужасно, но это все же лучше, чем сломанный нос. — Ублюдок... — о, узнаю эти рычащие кровожадные интонации. Эрик Слингби собственной персоной. А что это значит? Правильно, что ближайшие, если мне повезет, пару недель я проведу на больничной койке. Ну, значит, не Бетти, значит, та милая девушка... как там ее... Хелен? Дааа, надо даже в самых безвыходных ситуациях находить что-то хорошее. — О, Эрик, а я как раз шел к тебе... — Ах, ты тварь... Ты, щенок безмозглый, ты понимаешь, что чуть не угробил Алана? Да я тебе сейчас... — Эрик, ну что ты! Зато теперь Алан тебя принял... — весьма ощутимый удар о стену прервал меня. Черт, нам нужны мягкие стены, мягкие... с такими-то сотрудниками! Ох, а кулаком под дых — это больно, оказывается... — Принял? Да он... он... — нда, похоже у нашего.. хм... даже не знаю, как бы его обозвать-то, от гнева нету слов. Обидно, вот так размажут меня сейчас по стенке, и все молча... Вот и делай после этого добрые дела. Ну хорошо хоть хуже уже не будет. — Эрик! Ронни! — раздалось откуда-то справа. Мы синхронно обернулись, увидев мчащегося к нам на всех парах Сатклиффа. О нет, теперь точно все стало еще хуже! Грелль Тааак… Это еще что? Моего Ронни уже убивают? А почему без меня? Нехорошо! — Эрик! Что ты творишь?! — Отвали, урод! Сейчас я с ним покончу и тобой займусь! — Шеф! – затрепыхалось в руке Слингби это ходячее несчастье. – Шеф! Да помоги же! Я поднял бровь: — С какой это стати? Ты специально хотел все испортить, гаденыш. Вот и огребай теперь. — Шеееф!!! – завопил Нокс, извиваясь в полуфуте от пола. Эрик с размаху еще разок приложил его об стену, врезал кулаком в живот и целеустремленно куда-то поволок. Эй, меня это не устраивает! Я поспешил следом. — Эрик, что ты хочешь с ним сделать? — Убить, — глухо прорычал алановский возлюбленный. – Этот подонок столкнул Алана в холодный пруд, а Алан не умеет плавать! Он сейчас мечется в бреду в лазарете, и, уж поверь, я постараюсь отправить твоего недоумка туда же! Ронни задергался еще активнее, цепляясь за стены: — Да ты мне спасибо сказать должен! Если бы не я, то так бы вы и мялись друг около дружки, и мычали бы себе под нос «Ууу, Алан, Ооо, Эрик!» Ну пустиии! Эрик швырнул моего стажера в какую-то кладовку, я чудом успел юркнуть внутрь прежде, чем он закрыл дверь: — Минуточку! Так вы что, объяснились?! Слингби смерил меня очень нехорошим взглядом. — Мы – объяснились. А ну пшел вон отсель! Я так и сел. Так что же это… это что же… я проиграл?! И мне теперь… я сглотнул. Ой-ой, Уилли меня убьет… Хотя, сначала я его поцелую. А потом он меня убьет. Но сначала!.. О, я постараюсь, чтобы он не забыл этот поцелуй никогда-никогда! Но потом… что он со мной сделает – и представить-то страш-но! Хотя сначала-то будет очень приятно… Зато потом — очень больно! Но сначала – приятно… Боже, что же делать-то?! — Греееелль!!! Дикий вопль вырвал меня из раздумий-мечтаний. Я встрепенулся, поморгал и уставился на открывшуюся передо мной сцену. Так, похоже, что для моего стажера настал смертный час. Во всяком случае, если Уилли меня прибьет за поцелуй, лежать будем в соседних палатах. — Эрик? — задумчиво заметил я. Похоже, что порку Рон таки получит. Только не от меня. Ну и ладно. Зато я посмотрю и понаслаждаюсь напоследок, перед тем, как сам отправлюсь на заклание. — Грелль, делай что-нибудь! – верещал мой стажер, тщетно пытаясь вырваться от Эрика. Тот разложил Рона на каких-то пыльных коробках, прижал коленом и одной рукой, пока другой вкладывал моему юному бабнику ум посредством ударов сложенного вдвое ремня по аппетитной попке. Крики, которые при этом издавал начинающий негодник, радовали слух и услаждали сердце. — И не подумаю, — ответил я, скрестив руки на груди. – Кто все испортил, когда Уилли пришел ко мне в лазарет? Из-за кого он рассыпал по полу конфеты? Из-за кого мне теперь нужно целовать его в столовой? — Ладно, ладно, можешь не целовать его, только сдела-а-а-ай что-нибудь!!! — Минутку, — Эрик приостановил кару, и Рон, слабо дыша и всхлипывая, попытался отползти в сторонку, но рывком за шиворот его вернули в исходное положение. – А ну-ка объясните мне, что здесь происходит?! При чем тут поцелуи Уилли в столовой? Я сглотнул. Может, не стоит ему говорить? — Э, видишь ли, Эрик…Мы с Роном немного поспорили… — Молчи, идиот! – взвился мой стажер. Нет, это что это он себе позволяет?!! — Что если я сведу тебя и Алана, то я его выпорю, — мстительно продолжил я. – А если он сведет тебя и Алана – то я поцелую Уилли в столовой. Вот. — До этого, — мрачно изрек Слингби, укладывая Рона поудобней и снова принимаясь за воспитание, — ты не доживешь. Правда, сперва я сдеру шкуру с твоего щенка, а потом… …знаете, я его не дослушал. Что-то подсказало мне, что с Роном Эрик справится и в одиночку. А мне лучше уйти. И побыстрее.