Любовь, Рональд Нокс и прочие неприятности.

От Автора: К фику есть несколько шикарных артов, если вам интересно, я выложу ссылки на них в следующей главе) Рональд Оооох, что это? О, знаю. Утро. Окно незнакомое, значит, я не в кабинете и не дома. А если учитывать вчерашние события, то скорей всего — в лазарете. Да, видимо, я прав, потому что вокруг отвратительно пахнет лекарствами. И что… ууууууууууууууууу! Я осторожно перевернулся на живот. Чертов Эрик, что б ему Алан вовек не давал! И главное, досталось как всегда мне. Я что, самый рыжий или как? Почему это с Грелля все, как с гуся вода?! Но, похоже, моему проклятью не суждено сбыться — чуть повернув голову, я увидел нашу сладкую парочку, мерзко воркующую о чем-то. Черт, аж смотреть противно. Алан, завернутый в несколько одеял, с красным носом и ворохом одноразовых платков, периодически чихал, а Эрик, умиленно глядя на него, кормил его бульоном. С ложечки!! Нет, с ложечки, черт побери! Дайте мне тазик, меня сейчас вырвет от этой розово-сопливой картины. Идиллия, блин. Ну что ж, зато эти два идиота нашли друг друга. А кто крайний? Уууй, правильно, я. Вот чтоб еще раз я сделал доброе дело... Ай-яй-яя-аай... больно-то как... Глухо застонав в подушку, чтоб эти двое меня не услышали (хотя вряд ли они вообще что-нибудь слышали, полностью поглощенные друг другом), я принялся осмысливать свое положение. Как ни посмотри, оно было хуже некуда. Шевелиться не могу, это раз; все болит, это два; все сволочи, но это отдельный пункт, стоящий превыше всех прочих; скоро девушки об этом прознают, и тогда мое положение станет вообще безвыходным, это три; я не увижу, как Грелль целует Спирса, это четыре. Собственно, последнее и расстраивало меня больше всего. Хм... может, мне уже пора по примеру Алана утопиться в тазике? Эй, Рон, что за пессимистичные мысли?! Ну-ка бодрее, бодрее, где наша не пропадала? Пока нигде, выбирались и не из такой ж... ситуации, в любое окно пролазили. Значит, и тут скоро появится свет в конце туннеля. И надеюсь, это будет не идущий мне навстречу состав... Алан Ох. Ох. Ооооооох, апчхи! Я шмыгнул носом и громко высморкался. Да уж, и надо же было так... Я покраснел, вспоминая сцену в душе. Все же она казалось мне какой-то ирреальной, может, мне это все привиделось в бреду? Но кожа еще помнила прикосновения Эрика и... апчхи! Убью Рона. После того, как поблагодарю его. С трудом высунувшись из-под груды одеял, я огляделся. Лазарет почти был пуст, если не считать малознакомого шинигами, который бессовестно дрых на самой дальней койке (насколько я слышал, он нагрубил как-то мисс Иветти, вот и... дааа, опасны женщины в гневе...) и... Я удивленно распахнул глаза, протер очки и снова глянул направо. Нет, сомнений не оставалось. Это и впрямь был Рон собственной персоной. Он лежал на животе, изредка постанывая. И вообще был каким-то бледным, несчастным и потерянным. Боюсь, Эрик уже поговорил с ним по душам, а рука у моего напарника тяжелая... Мне даже стало жалко Нокса. Немного. Чихнув несколько раз, я убрал грелку под подушку. Я бы убрал ее вообще куда подальше, но бдительные медсестры присматривали за мной, как за дитем малым, и деться от этой заботы было некуда. Я совсем отчаялся, увидев, как одна из них приближается ко мне, с решительным видом и баночкой очередной гадости в руках, как дверь приоткрылась, и в лазарет вошел Эрик. Ох, я чуть не растекся лужицей по кровати, а девушка сразу юркнула обратно – наверняка рассказать об этом остальным медсестрам. А видок у меня сейчас еще тот: растрепанный, с красными глазами и носом, чихающий... ох, даже не хочу представлять себе этот кошмар. Да Эрик сейчас просто сбежит! Я забился под одеяла по самые уши. Слингби опустился на кровать и потормошил меня за плечо. Я в отчаянии сделал вид, что сплю. — Алан... Я ведь знаю, что ты не спишь. Приподняв одеяло, я одним глазом покосился на него. В руках у Эрика был поднос, на котором стояла тарелка с чем-то ароматно пахнущим. — Я не вылезу, — пробурчал я. — Ты меня увидишь — испугаешься. Он мягко рассмеялся, отчего у меня внутри все счастливо перевернулось. — Не переживай. Мне совсем неважно, как ты выглядишь. Лучше вылезай, а то бульон остынет. Зря я, что ли, сегодня отвоевал право у Долли похозяйничать на кухне. Конечно, готовлю я не ахти как, но не думаю, что это совсем несъедобно... Я осторожно высунул нос. Пахло и правда вкусно. А учитывая, что Эрик сам готовил для меня... Разве могу я отказаться? Я с трудом выпутался из одеял при помощи Эрика. Наверное, со стороны я напоминал капусту — укутанный в два одеяла, сверху накрытый третьим, четвертым обмотан для надежности, ну и пятым, чтоб уж наверняка. В очередной раз шмыгнув носом, я потянулся к подносу, но снова чихнул и едва не опрокинул все содержимое на Эрика. Я густо покраснел. — Прости, я... — Ничего. Раз ты не можешь сам... — он хулигански улыбнулся, — то я покормлю тебя с ложечки. Ну, давай, открывай рот... Он набрал ложку бульона, и я, ошарашенный донельзя, послушно открыл рот. Я уловил странные звуки со стороны Рона и восхищенные вздохи из сестринской, но был слишком счастлив, чтобы обращать на них внимание. Ох, Эрик... А бульон и впрямь оказался очень вкусным... Эрик Ну дают! Они же чуть не удушили Алана своими одеялами! Фух, еле распаковал. Ну, конечно, болеть мой стажер будет куда меньше, чем обычный человек, все-таки в жизни шинигами есть свои плюсы. Но провести два дня на больничной койке ему придется. Ничего не поделаешь. Он так доверчиво на меня смотрит, что хочется немедленно его расцеловать. Так, нужно проявить силу воли. Сперва — целебный куриный бульон. Правда, от чиха Алан едва не перевернул его на меня, но зато теперь... — Давай ложечку за Спирса, — приговариваю я, пока Алан послушно открывает рот и глотает бульон. — Ложечку за твою косу... ложечку за мою косу... за меня... И за нас... Он краснеет. — Эрик... — Ешь и не разговаривай. Он проглатывает еще ложку и торопливо спрашивает: — Эрик, ты помнишь — в душе что-то было? Рон, эта мелкая вредная зараза, тут же приподнимает голову и заинтересованно вслушивается. Мало я ему всыпал! — Да. Еще ложечку! Алан вопросительно на меня смотрит. Мне становится неловко. Я ведь раздел его, может, он теперь смущается... Нокс, неутомимый сплетник, вытягивает шею. Эх, жаль, ремень пришлось выбросить, я его весь измочалил. Но мне казалось, что после этого Нокс еще неделю будет валяться на койке, боясь шевельнуться. Не помню точно, но вроде бы после порки я его немного прибил. Так, на всякий случай. — А что было? — Алан... — я взглядом указываю ему на Рона. Мой стажер заливается краской и давится бульоном. — Что ты с ним сделал?! — Немного повоспитывал. — Немного?! Греллевский щенок старается держать лицо, но я-то вижу, как жалко кривятся его губы. О да, малыш, за свои поступки надо отвечать. — Алан, он тебя чуть не убил. — Но если бы не он... — Алан заглатывает еще ложку бульона. — Мы бы так и не... поговорили. Так что было в душе? — Ничего страшного, малыш. Мы только целовались. — Целовались... — мечтательно повторяет Алан, и глаза его нежно светятся. — Меня сейчас стошнит, — шипит Нокс. Я поворачиваюсь к нему. — Тебе мало вчерашнего? Я могу повторить. — Эрик! — тонкие пальцы вцепляются в мой рукав, пока Рон в панике закапывается в одеяла. — Оставь его. Пусть. — Как скажешь, мой хороший. Еще ложечку. Алан доедает бульон под моим чутким руководством. Нокс отворачивается к стенке. Ну и слава Богу! Пока он не видит, я целую Алана. Он снова краснеет. Ну, раз у меня есть свободное время... Я сажусь рядом, укладываю моего малыша к себе на плечо, и он тут же сворачивается уютным клубочком у меня под боком, обнимает рукой грудь. Ох, Алан... — Спирс выписал тебе больничный на три дня. Так что ты можешь поспать и отдохнуть. — А ты? Ты еще придешь ко мне? — Конечно, — я целую его мягкие волосы. — Я никогда тебя не оставлю. Он улыбается, и, кажется, сердце у меня тает. Я осторожно касаюсь его щеки, притягиваю юношу повыше, чтобы... — Ну хватит вам! — кто-то швырнул в меня подушкой. Я медленно оборачиваюсь. Так-так, этот самоубийца все никак не успокоится. Сидеть он не может, лежать на спине тоже, но ему все мало. Единственное, что меня все-таки задержало — глаза у него были на мокром месте. Ну и руки Алана, обвившиеся вокруг моей шеи, и его нежные губы, коснувшиеся моего уха там, где была сережка. — Ладно, живи, — смилостивился я. Рональд отвернулся. Я обнял Алана, и тут в лазарет с шумом и криком "Где мой Ронни?!" ворвался Грелль. Грелль Так, где мой Ронни, настигнутый небесной карой?! Ага, вот он. Красааавчик! Лежит. Шмыгает. Так тебе и надо! Будешь знать, как наставника идиотом обзывать! Я подлетел к моему стажеру, сдернул с него одеяло и с возгласом: «Подъем, любовь не ждет!!!» игриво ущипнул его пониже спины. Он так взвыл! Можно сказать, взлетел над койкой, вопя благим… и не очень… матом. В жизни не думал, что меня могут назвать такими словами. И что он вообще их знает. — Сатклифф, — холодно уронил Слингби, — оставь его в покое. Он свое уже получил. А тобой я займусь в ближайшее время. Как только… — он не договорил, устремив нежный взгляд на Алана. Так-так, здесь у нас наступили мир и согласие. Ну что ж, хоть где-то что-то хорошо. — А почему бы мне не выразить свой протест? – я поднял бровь. – Из-за этого юного натуралиста я теперь должен целовать Уилли! Хамфриз поперхнулся и залился краской, словно спелая свекла. — Да-да, — прошипел мой Ронни, с болезненным стоном укутываясь в одеяло. – Даже не думай, что я об этом забуду. — Ну, ты-то этого все равно не увидишь, — беспечно ответил я. — И не надейся. Ради твоего счастья, шеф, я даже с постели встану. Хочется какой-то радости в жизни, понимаешь ли, — он покосился на Эрика. – А то есть некоторые. Ты, Алан, учти: у твоего принца есть привычка распускать руки. Алан потерся щекой о плечо Эрика (Боже, как мило!) и заметил: — А вот если бы ты, Рон, не спихнул меня в пруд, то жил бы себе спокойно. Нет, я, конечно, благодарен тебе… немного… но, знаешь ли, это слишком! Нокс отвернулся, бормоча что-то непечатное. Должен признать, что сердце мое все же царапнула жалость. Уж очень печально он выглядел. Я потрепал его по голове, растрепав вечно взъерошенные волосы. — Ну-ну, Нокси, не грусти. Будет и на твоей улице праздник… месяца через два, когда девушки забудут, что ты обидел их любимца Алана. — Да пошел ты, — буркнул Рональд. Я уже собрался ответить, и тут… тут в лазарете появилась моя любовь. То есть Уилли, как всегда с секатором и чем-то озабоченный. Ах, до Нокса ли тут, когда он такой… такой… Что-оо, Уилли, ты почему смотришь только на Хамфриза?! Там уже все занято! — Алан, как вы себя чувствуете? – спросил Уилли. Ну вооот, это несправедливо! Почему мои страдания тебя совсем не волнуют, черствое ты сердце?! — Благодарю, сэр, мне лучше, — ответил Хамфриз, отодвигаясь от Эрика. — Вам известно, кто позволил себе столь отвратительный поступок? Ронни с писком зарылся в одеяло. — Нет, сэр, — не дрогнув, ответил Алан. – Я его не видел. Он подкрался ко мне сзади. — Что ж, ему повезло, — мрачно ответил Спирс. – Я считаю, что за столь дурными шутками должно следовать примерное наказание. Я опустил взгляд на моего Ронни. Уж куда больше… А этот маленький паскудник дернул меня за полу плаща и мстительно прошипел: — Ну, давай! — Что давай? – вздрогнул я. — Целуй! — Но… — Грелль, если ты его сейчас же не поцелуешь, я скажу, что это ты спихнул Алана. — Ты не сделаешь… — Сделаю. Я из-за тебя ни сесть, ни лечь не могу. Так что давай. Вперед. Уилли уже распрощался с Хамфризом и повернулся на выход, когда я, немного, чего скрывать, дрожа, направился к нему. — Что вам, диспе… Я взял его лицо в ладони и приник к губам. Спирс дернулся. Ах, какие они… твердые, но на ощупь… такие приятные! Я осторожно ласкаю его губы своими, потом обвожу их языком – то верхнюю, то нижнюю, чуть покусывая. Раздвигаю его губы языком, нежно провожу им по небу, потом по языку Уилли, я так стараюсь, как никогда раньше, а он… так и стоит, словно статуя. Наконец я отстранился и поглядел на него. Мой Уилли тяжело, с перебоями, дышал, лицо у него пылало, руки дрожали, а глаз я не видел – он смотрел в пол. А затем… затем он наотмашь влепил мне пощечину, с силой отшвырнул в сторону и пулей вылетел вон. Эрик — Черт возьми, это что сейчас было? – ошарашено спросил я. Сатклифф на миг замер, с дрожащими губами и полными слез глазами. А потом, бурно взрыдав, вскочил и бросился вон из лазарета. — Любовь, — с непередаваемой смесью язвительности и удовлетворения констатировал Нокс. – Экое у нас начальство-то стеснительное. Алан нахмурился. — Это нехорошо, — заявил он. – Мало Грелль над Спирсом издевается, так теперь еще и это! Так нельзя! — Ты слишком правильный, — фыркнул Рональд. – Ему это полезно. Пусть закаляет нервную систему. В конце концов, Спирс тоже нас мучает! Вот пусть и ему влетит. Это справедливо. — Справедливо – это когда я тебе по заднице влепил, потому что есть за что, — хмуро ответил я. – А по Сатклиффу психушка плачет. Зуб даю, шеф теперь на все живое будет кидаться. Учитывая то, что он и так не сахар… Алан печально вздохнул. — Мне его жалко, — заявило это чудо природы. – Может, Грелль извинится и… — Да щас прям! – ответил Нокс, устраиваясь поудобнее на животе. – Извинится он! И не думаю, что босс его в ближайшее время подпустит к себе на расстояние пушечного выстрела. — А ты-то чем так доволен?! – вдруг набросился на Рональда мой стажер. – Испортил двоим людям жизнь и счастлив по уши?! — А я им мщу! – огрызнулся штатный пакостник. – Если б не этот чертов Грелль с его чертовыми идеями, мне бы… — он жалко скривил губы. – Больно, между прочим! — Так тебе и надо, — бестрепетно отрезал Хамфриз; ого, какие мы можем быть! – Будешь знать, как нормальных людей в пруд толкать. Да я чуть не утонул! Если бы Эрик случайно там не оказался… Я кашлянул. — Не случайно. Алан, этот гад все подстроил. Написал мне записку – приходи, мол. Ну, я пришел. А ведь хотел не идти! И только желание надрать ему уши… Алан?! Мой стажер взвыл, как бешеная баньши, вырвался из моих рук и бросился на Нокса. — Эрик!! – завопил греллевский стажер, тщетно отбрыкиваясь от Алана. – Алан, пусти, тебе что, гормоны в голову ударили?! — Да я тебя сейчас просто задушу!!! Я в некотором шоке уставился на них. Алан сцапал подушку и уверенно претворял угрозы в жизнь. Нокс, глухо хрипя сквозь оную подушку, отчаянно извивался. Перевернуться на спину или сесть, чтобы отбиться, он не мог и только судорожно дергался под Аланом. Когда его рывки стали совсем слабыми, я все же решил вмешаться. Поднявшись, я схватил Алана поперек талии и с усилием оттащил от его жертвы. — Ну хватит, хватит, мой хороший. Он уже получил. Успокойся. Они на нас еще и поспорили. — Что? – прошипел Хамфриз, даже перестав выдираться из моих рук. — Ну, спорили. Кто быстрее нас сведет – он, — я кивнул на слабо дышащего Рональда, — или Грелль. Рон, кстати, выиграл. Правда, сразу после этого я ему как следует всыпал, так что… Можешь считать себя отомщенным. — Да с него шкуру надо спустить! – взвился Алан. – Ни стыда, ни совести! — Да сам ты психованный какой-то! – просипел Рональд. – Чтоб я еще раз с вами связался! Нашли друг друга, маньяк и истеричный идиот! Ууу-ойй! – он с гримасой боли повернулся на бок, спиной к нам. — Я с тобой не разговариваю! – отчеканил Алан. – Даже не подходи ко мне, придурок чертов! – и гордо вернулся в постель. Я вздохнул. Отличное завершение бурной рабочей недельки.