Любовь, Рональд Нокс и прочие неприятности.

Рональд Суббота началась еще поганей, чем пятница. Зад болел просто невыносимо. Девушки меня высокомерно не замечали – как же, я обидел их любимчика, дорогого Аланчика! Тьфу! Припадочный какой-то, в самом деле. Нет бы спасибо сказать! Я мрачно уставился на тарелку с серой, в комках, манной кашей. Хамфризу, конечно, принесли овсянку с маслом и даже – булочку. И тосты с джемом. И чай. Да что они все в нем находят?! И это еще после того, как Эрик тут тискал его на глазах у всех! Я поковырял манку ложкой. Тьфу, пакость-то какая. И есть приходится, полулежа на животе. Эрик – просто чокнутый! Надеюсь, он и Алана так же в первую ночь отдерет, чтоб ни сесть, ни встать… О, а вот и этот маньяк-потрошитель. Зашел в палату, укрылся за дверью, подождал, с усмешкой наблюдая, как свет его очей поедает овсянку (тоже гадость, но манка… ффуэээ…), хрумкает тостиком и пьет чай. Алан вытер губы салфеткой, педантично сложил ее уголком и взял поднос, чтобы отнести его медсестре. Когда наш психованный проходил мимо двери, Эрик выскользнул из укрытия и обхватил его руками за талию. — Аах! – дернулось это недоразумение, едва не грохнув поднос. – Ффу, Эрик, нельзя же так пугать! — А как можно? Алан скосил на него глаза и залился нежным румянцем. Особенно после того, как Эрик три раза коснулся губами его шеи, каждый раз спускаясь все ниже и ниже. — Ну Эрииик… — Что? – ехидно сощурился соблазнитель. Тьфу, да чтоб мне лопнуть! Бесят эти гейские облизывания, особенно с учетом того, что девушки меня презрительно игнорируют! А эти двое тут уже изворковались все. Боже, когда же Алана уже выпишут?! — Эрик, — румянец делается гуще. – Ну все же видят! — Кто — все? Тут только это греллевское недоразумение, – руки Эрика сцеплены в замок вокруг талии его пассии, так что Алану никак не выбраться. Так, так, наш клинический девственник наконец узнает, что такое секс. Надеюсь, Эрик его не прямо сейчас повалит в койку? Интересно, Хамфриз вообще знает, КАК это происходит? Или Эрик еще настолько наглядно ему не объяснял? — Тебе ведь приятно? Поднос весьма выразительно задрожал в руках Хамфриза. После чего Алан приник к Эрику, запрокинул голову ему на плечо и томно прикрыл глаза. Губы Слингби снова заскользили по щеке и шее Хамфриза вниз-вверх. — Пойдем выйдем, — чуть хрипловато выдохнул Эрик после сто сорок шестого поцелуя. Алан, пламенея щеками, ушами и шеей, пошел за ним с покорностью овечки. Уфф! Ну наконец-то эта парочка отвалила! А в палате появился кое-кто поинтересней: изящных пропорций шатенка с круглой грудкой и симпатичной попкой. Хелен. Так. Мне срочно нужна компенсация за моральный и физический ущерб. И, черт возьми, я ее получу! — Хелен, — жалобно протянул я. Полное игнорирование меня как факта. – Хелен, пожалуйста, вы бы не могли… — Мистер Нокс, — отчеканила красотка сквозь стиснутые зубы, — я с вами не разговариваю. Ах так? — Страдать за правду – мой крест, — проникновенно изрек я. – Ах, если бы ты знала, Хелен… — и горестно замолчал. Красавица, насупив бровки, сосредоточенно меняла наволочку на алановой подушке. Ну-ну. Давай-давай. Посмотрим, насколько тебя хватит. Тихо постанывая, я отодвинул тарелку с кашей, перевернулся на живот и уткнулся в подушку. Хелен хватило ровно до смены одеяла. — И за какую же правду ты страдаешь? — Ооо, если бы ты знала, кому Эрик и Алан обязаны… — тут я запнулся. Интересно, до какой стадии у них дошло? Слингби еще блюдет невинность своего крошки или уже оприходовал? — Обязаны чем? – сурово спросила Хелен. – Бедный мальчик несколько часов прометался в бреду. Эрика звал… — умиленно закончила она. — О да, а мне пришлось пожертвовать собой ради их счастья, — с гримасой боли сказал я. — Ну да, ну да. — Хочешь, расскажу? — Ну и расскажи. — Тогда слушай… …Ооо, а она оказалась горячая штучка! Даже ноющая задница не помеха хорошему сексу с такой, ммм… изобретательной куколкой. Пожалуй, я даже прощу Сатклиффа… Эрик Так, тут вроде бы никого нет… какая-то кладовка… ну вот и отлично. — Алан, как ты себя чувствуешь? — Хорошо, Эрик, спасибо, — мой стажер поставил поднос на какую-то коробку и вопросительно, слегка смущенно на меня посмотрел. — Ты зачем пришел? Сегодня ведь суббота, выходной. Я взял его лицо в ладони. — Я хотел тебя навестить. Проверить, как ты тут. Нокс не достает? Алан улыбнулся и робко провел пальцами по моим рукам: — Нет, куда ему… Он и шевелится-то с трудом. — Вот и хорошо, — удовлетворенно отметил я и перешел к поцелуям. Алан вздрогнул, сперва попытался отстраниться, уперся руками мне в грудь, но потом явно вошел во вкус. У него оказались такие нежные, пухлые губы, словно бархатные на ощупь, так бы и целовал, не отрываясь... — Алан… — прошептал я, прижимая его к себе так крепко, что он задохнулся. – Алан, как ты смотришь на свидание? — Св… видание? – он запнулся и поднял на меня удивленный взгляд. – А… но разве… — Разве – что? — Ну, на свидания ходят с девушками… — Тогда просто ужин на двоих и приятная беседа. Алан потупился, по-прежнему крепко держась за лацканы моего пиджака. Я ненавязчиво поглаживал юношу по спине. Пижама была достаточно тонкой, чтобы я чувствовал ладонью его тело. — Ты такой красивый… — шепнул я в мягкие каштановые волосы. – Самый красивый… самый желанный… — Эрик, — едва пробормотало это чудо, — я же… у меня ведь никого не было, никогда… тебе не скучно со мной? Я совсем не знаю… — Хочешь – научу? Алан поднял на меня глаза. — Как это? Я усмехнулся, скинул пиджак и расстелил на высоком ящике, после чего подхватил Алана и посадил туда же. — Эрик? Я развел ему колени и с силой прижал к себе, принялся покрывать поцелуями его лицо и шею. Алан слабо дернулся, когда я пробрался под пижамную кофту, а потом с тихим стоном обнял меня в ответ – руками и коленями. — Эрик… это неудобно… — Нет ничего неудобного… пока этого хотят двое… ты ведь хочешь? — Хочу, — чуть слышно ответил он, перебирая мои волосы. — Тогда встретимся сегодня вечером у меня, идет? Я за тобой зайду. — Ладно, — шепнул Алан, прижимаясь щекой к моей щеке и сбивчиво, возбужденно дыша. Рональд Хмм? Из полугрез меня выдернул хлопок двери. Я приподнял голову и огляделся по сторонам. Так, Хелен уже смылась, позорно оставив меня одного... хм... не совсем одетого, вернее совсем не одетого. Так… где одеяло? Надо хоть срам прикрыть. Хотя почему срам? Краса и гордость всея Департамента! Вернее, почти всей женской половины и одного меня с мужской. А вошедшим оказался никто иной, как Алан. Он прямо весь светился от счастья, разве что вокруг цветочки не летали, да из глаз не прыгали сердечки. Черт, смотреть тошно. И что там ему Эрик наговорил? Или вернее, куда залез? Вот гадость, тьфу. Хамфриз, ничего не замечая вокруг, почти дотанцевал до своей койки и счастливо бухнулся носом в подушки. Полежав так пару минут, он перевернулся на спину и блаженно закрыл глаза. На его лице сияла радостная улыбка. Едва сдержав рвотный позыв от переизбытка счастья и умиления, источаемых Хамфризом, я отвернулся, устремив взгляд в окно. Вот черт, ну что ж так тоскливо-то? Пролежав пару минут в молчании, я не выдержал и вновь посмотрел на Алана. Блиин. Вот, лежит, потолок рассматривает и явно видит там совсем не трещины, а нечто, что не дай бог приснится мне в кошмарных снах. Да он едва ли слюни не пускает от восторга! Надеюсь, если все же пустит, то ими же и подавится. Сплошная непруха. Мало того, что это… Так еще оказалось, что у Хелен закончилась смена, и тут теперь ходит... это... как бы выразится так, чтоб культурно было? — создание женского пола и весьма странной наружности. Светло-каштановые волосы заплетены в две неряшливые косички а-ля немытые крысиные хвостики, огромные круглые очки скрывают поросячьи глазки, но еще и половину лица, к счастью. Очки, кстати, хищно поблескивают, но явно не в мою сторону. И слава богу. Такого я бы не вынес. Нет, ну вот что же это за издевательство?! Чем начальство думало, беря такое в медсестры? Явно не мозгом! Да по таким, как она, архив плачет, куда ее надо сдать, чтобы не пугала свет божий своим видом! Где миленькие, хорошенькие медсестрички в коротких юбках, а?! И как тут выздоравливать, если... О Боже, она… оно…подглядывает из-за угла за Аланом, чуть ли не так же, как он, слюни пускает! Извращенка чертова! Между прочим, это она подсматривала, когда Эрик едва не съел его прямо тут. Развелось! — Эй, чуч... медсестра-как-там-тебя, уже обед! И я есть хочу! Нормальный обед, желательно из трех блюд и побольше! Эй! – ну вот, мои позывные очень внимательно оставлены без ответа. Это чудовище пребывало где-то в верхних слоях эйфории. Еще через час мои нервы стали постепенно сдавать… — Эй! Хотя бы кашу, хотя бы ту утреннюю дайте, что ли! Я молодой растущий организм и мне нужна еда! Нет, конечно, не только еда, но сейчас я хочу ее в больше, чем все остальное! — Фигу тебе с маслом, Ронни — она зарылась в шкаф со шприцами и кюветами. — Да я уже тупо хочу жрать! Мой монолог прервал светящийся, как ночной фонарь, Алан. Свесив ручонку с кровати, он посмотрел на меня так снисходительно, что я немедленно возжелал подарить ему фонарь поменьше. Даже целых два. Под каждым глазом. — Рон, ну чего ты расшумелся... Это же все же лазарет, а не кафе-ресторан, — довольная физиономия Алана вызвала у меня острый приступ человекофобии, — И вообще, будешь много есть — растолстеешь, девушкам перестанешь нравиться... Он томно вздохнул, прикрыв глаза. И это он, он говорит мне о девушках?! Да он ни одну девицу в руках не держал! Черт возьми, сколько это можно терпеть?! Я резко вскочил с кровати и позорно взвизгнул, едва не свалившись от боли обратно. Чертов Алан. Чертов Эрик!! Чертов Сатклифф, мать его! Да чтоб он в своих волосах запутался и задохнулся! Что б ему включенная бензопила на ногу упала! Чтоб Спирс ему вовек не давал... отпускных и премиальных!! Рыча и потирая ягодицы, я потянулся к костюму. Прекрасно. Его еще не додумались погладить. Спасибо, хоть постирали, и то ладно. Зато теперь я точно вызову жалость у всей женской половины департамента… Только вот на кой ляд мне это сейчас надо?! Скрипя зубами так, что я рисковал стереть их в пыль, я, громко топая, двинулся к выходу. И уже у самых дверей меня настиг голос Алана. — Рон, а ты куда? Ты же не мо... Тебе же нельзя вставать. — За лимоном. — Зачем? — искренне удивилось это существо. — Чтобы, черт возьми, в глотку тебе его запихать! Заколебал лыбиться! Я громко хлопнул дверью и мстительно представил, как на голову Алану посыпалась известка. Пойду-ка выскажу наставнику все, что о нем думаю. Но тут живот предательски заурчал. Нет, все же сначала съем что-нибудь... более-менее съедобное, а потом на сытый желудок примусь за дело. Если и помирать – то уж точно не натощак. И я уже направился вниз, как за одним из поворотов послышался истерический, до боли знакомый голос. Грелль? Так, желудок, извини, но ты подождешь. Должен же я узнать, что там происходит... Уильям Это совершенно невыносимо. И чем дальше — тем больше. Я готов смириться с тем, что он одевается как Бог на душу положит, что он все время истошно верещит, что он нарушает все возможные и невозможные инструкции, что закон ему не писан, а по коридорам он ходит чуть ли колесом... Я готов даже сам править ему отчеты, готов забыть о всех его выходках (в конце концов, у него самая высокая производительность в отделе), но будь я проклят, если прощу ему такое унижение! Что я ему сделал? За что?! За что наказуешь, Всевышний?! Я ни разу не задержал отчетность, ни разу не нарушил ни одно правило из устава, ни разу даже не опоздал на работу, так за что же мне такое наказание? Головой, что ли, об стену побиться? А что, во-первых, после такой выходки Сатклиффа мой имидж все равно безвозвратно утерян, а во-вторых, может, хоть полегчает. А то кажется, что от роящихся в голове беспокойных мыслей мозг сейчас вскипит. — О, Уилли! — знакомо заверещали за спиной. Я в ужасе замер. Как он здесь-то умудрился меня найти? — Диспе... — но договорить мне не дали, Грелль вцепился мне в отвороты пиджака с такой силой, что оторвать его можно было, лишь пожертвовав пиджаком, уткнулся мне в грудь и завыл... — Диспетчер Сатклифф, что вы себе позволяете?! Как вы смеете?! Как вы вообще... — О, Уиллиии, прости меняяяяя!!! Выронив косу, я заткнул уши: от его воя в голове зазвенело, а в глазах поплыли цветные круги. Я опять почувствовал, что у меня начинается мигрень — лично у меня Сатклифф вызывал ее в считанные секунды. — Уилли, это все Роннииии!!! Когда в ушах перестало звенеть, и я смог осмыслить сказанное, я глухо переспросил: — Какой Ронни? Грелль шмыгнул носом и оторвался от моего пиджака. — У нас что, много разных Ронни? Я имею в виду моего стажера, Рональда Нокса! Я прикрыл глаза и потер виски. Это уже было выше моего понимания. — Диспетчер Сатклифф, будьте добры пояснить мне, какое отношение Рональд Нокс имеет к... к... — тут речь мне отказала. Вспомнив все, что было в палате Хамфриза, я отшвырнул Грелля в сторону и рявкнул: — Да как вы только смели так... прикоснуться ко мне! Сатклифф выпрямился и посмотрел на меня слишком честными глазами. — Вот я и говорю, это все Ронни! Этот мелкий гаденыш... — Диспетчер Сатклифф, не стоит перекладывать свою ответственность на других, тем более на своего собственного стажера. — Но это все он! Это он заставил меня поцело... — под моим гневным взглядом Грелль подавился словом, которое хотел сказать, — сделать так! Я тут совершенно ни при чем! Только этот мелкий гадкий навозный жук! — с чувством закончил он, глядя на меня совершенно невинным взглядом. — Уилли... Ну прости меняя... Сатклиффа? Заставили? Ну нет, это уже что-то из области фантастики. Да и кто — Нокс? Да это просто за гранью добра и зла, лживость этой красной дряни вообще имеет предел? Я, конечно, понимаю, что с таким наставником научиться можно... хм... ничему нельзя научиться, кроме как аморальному поведению, но не настолько же и не за такой короткий срок. — И каким же образом сие могло произойти? — Понимаешь, мы с ним поспорили... ой! Мысленно я зарычал и огляделся в поисках своей косы. — Вы посмели спорить... спорить на меня?! — Нет, Уилли! — взвизгнула эта тварь, отскакивая от меня, как теннисный мячик. — Я бы никогда!.. Я подобрал косу. — Мы поспорили на то, кто быстрее сведет Алана и Эрика — я или Нокс! Если бы я выиграл — я бы его выпорол! А выиграл Рон! И мне пришлось тебя целовать! — пулеметной очередью прострочил Грелль и уставился на меня преданным собачьим взглядом. Я тяжело дышал. Я давно уже не помню, чтобы меня обуревали такие... такая ярость! Стажер! Нокс! Пусть только встанет с больничной койки — я с ним так поговорю по душам, что он потом еще месяц сесть не сможет! Малолетний негодяй! — И вы, — глухо прорычал я, — вы согласились на это! — А что мне оставалось делать, Уилли? — захлопал ресничками этот!.. — Ронни ведь выиграл — он свел Алана и Эрика... — Если я еще раз услышу от вас это мерзкое слово — клянусь, я за себя не отвечаю! Сатклифф шарахнулся, и глаза у него стали, как чайные блюдца. — Но Уилли, — пролепетал он, — я бы никогда... никогда не... если бы действительно не любил тебя... Я как стоял, так и замер. В голове мгновенно стало пусто — осталось лишь недостойное желание рухнуть на пол от переизбытка эмоции, но ему мешало другое — отсечь Сатклиффу мешающие конечности. Их у него явно много. И единственное, на что меня хватило — это глубокомысленное: — А? Сатклифф покраснел и смутился. Сатклифф? Покраснел? Смутился? Сегодня что, наступает конец Света, и пришел наш Судный день? — Да люблюуууу я тебя, дурака! — уже громче взвыло это красное чудо. — Только ты, пень безмозглый, ничего не замечаешь! А тут... такая возможность... А что я мог еще сделать? А?! Мамонт ты северный! Ледышка бесчувственная! Как тебя такого вообще на улицу выпускают! — его понесло, причем, видимо, Сатклифф совсем не думал о последствиях сказанного им сейчас. Благо в коридоре никого не было, и подслушать нас никто не мог. Все, от переизбытка впечатлений на последующие лет сто у меня уже голова идет кругом. Пошатнувшись, я уткнулся спиной в стенку и медленно сполз по ней вниз. Боже, за что? За что мне это? Когда я успел так нагрешить? — Уилли? Уилли? — кое-как пробился к моему затуманенному сознанию голос Сатклиффа. — Уилли, тебе нехорошо? Позвать тебе врача? Да что ж это такое... — он стал обмахивать меня платком, от которого нестерпимо воняло французскими духами. Я секунд пять следил за его манипуляциями, а затем схватил его запястье и рывком дернул к себе. Сатклифф хлопнулся на колени рядом со мной. — А ну повторите! — Что повторить, Уилли? — плаксиво проблеял Грелль. — То, что вы только что сказали! — Я тебя люблю, а ты, чурбан несчастный, совсем этого не понимаешь! А я... я так старался, чтобы... — А сказать вы мне об этом не могли?! — рявкнул я. — Чтобы ты меня тут же секатором убил? — с неожиданным здравомыслием отозвался Грелль. — Но если хочешь — я тебе еще раз поцелую. Идет? И он потянулся ко мне губами, сложив их бантиком. — Помада? — подозрительно спросил я, касаясь его губ кончиком пальца. — Ты что! — оскорбился Сатклифф. — Это все мое! Натуральное! — и обвил руками мою шею, явно собираясь снова взять инициативу в свои руки. Черта с два! Он только слабо пискнул, когда я запустил пальцы ему в волосы, а потом... потом я плохо помню детали, но целовались мы долго и со вкусом. Когда я уже практически уложил Грелля на пол, из-за поворота раздался громкий грохот, словно кто-то запнулся о собственные ноги и навернулся, а сразу за ним — пронзительный, полный боли вопль. Я поднялся на руках, оторвавшись от Сатклиффа. В его глазах отразилось понимание. — Нокси... — констатировал диспетчер. Рональд Ох ты ж, маааать. Вот удачненько вышел-то, даже не описать насколько! Так, с чего бы начать. Сцена в коридоре предстала пред моими глазами с того момента, как Сатклифф тихо, шепотом, краснея, признался ему в любви. САТКЛИФФ ШЕПОТОМ ПРИЗНАЛСЯ СПИРСУ! Что ж я самое начало-то пропустил?! Начальник его чересчур сильно стукнул? Или на самого Грелля упало что-то тяжелое раз пять?! Ну все, хана наставнику, когда он мало того, что разорался, так еще и такие эпитеты выдавал, залюбуешься! Слушал бы и слушал. А потом смотрел бы да смотрел, как он за них получает. Вон, Спирс в сторону шарахнулся, сейчас вот... ЧТО? Лопни мои глаза, что за день-то такой сегодня? Спирс тихо и мирно, без внешней агрессии, сполз по стеночке. Грелль тут же хлопнулся рядышком и давай его платком обмахивать, вот ведь ушибленный, а! Нет, мало этого, шеф сам, САМ поцеловал Сатклиффа. Да не то, что поцеловал — он чуть не отымел его прямо в коридоре! Кошмар, они заполоняют департамент! Мне срочно нужно бежать к Хелен или Бетти — спасать себя, пока не поздно... Наставник вдруг громко застонал, причем так, что я от удивления навернулся, споткнувшись обо что-то, и с грохотом расстелился на полу. Черт возьми, да прямо на задницу! Как же больно! Нецензурные выражения, подхваченные у Эрика, будь он не ладен, таки нашли себе применение. Обматерив все мироздание, я медленно соскребся с холодного паркета, и ощутил, как две пары глаз прожигают во мне огромную дыру. И если у одного Спирса такая "дырка" означала штраф, у отдельно взятого Грелля — пакость в зависимости от его настроения и среднегодового количества осадков на Зимбабве, то у них двоих одномоментно... Даже со своей весьма богатой фантазией я не мог сего вообразить. А посему принял единственно верное решение — слинять в туман. — Нокси, скотина, стоять! — донеслось мне в спину, но я, естественно, и не подумал послушаться. — Да, резвый у вас... — У тебя, — кокетливо поправил Уилла Грелль. — У тебя... — безропотно согласился Спирс. Я чуть не рухнул от удивления. — Стажер. Быстро бегает... — Ну и черт с ним, Уилли. Я знаю одно такое местечко... Дальше я уже не слышал — окно, милое окно! Фух, я с облегчением вполз в него и опустился на пол. На колени, будь проклят этот Эрик и его ремень с фигурной стальной пряжкой! Нет, мне явно нужно отдохнуть. И морально, и физически. Нельзя же творить добро в таких масштабах, да еще без перерыва. Так-так... У Бетти сейчас как раз должен быть обед. Бетти, милашка, я иду к тебе!