Не бином Ньютона

Незадолго до Рождества Хакс наконец сдал тест для получения звания лейтенанта. К счастью, у него было высшее образование, без которого лейтенантом стать невозможно. Заместитель начальника полицейского управления обещал перевести его в другой участок, когда освободится место. Там Хаксу предстояло руководить куда большим коллективом, чем в 99-ом. Еще ему предлагали возглавить отдел по борьбе с бандами, но — практически на другом конце города. Пришлось отказаться. Время от времени Хакса посещала и вовсе шальная мысль никуда не уходить, но он пытался задавить ее в зародыше. Он же хочет развиваться! Хочет сногсшибательную карьеру. Хочет через пять лет стать капитаном и получить в ведение собственный участок. Вряд ли ему выпадет честь усесться в кресло Сноука — тот настолько стар, что, вероятно, приплыл в Америку на «Мэйфлауэре» и даже собственными глазами видел, как Моисей получил Скрижали Завета, но не было никакой гарантии, что он не проторчит в 99-ом до самого Судного дня. От мыслей об этом Хакс начинал раздражаться. Нужно было перейти куда-то и двигаться дальше, а он пребывал в нерешительности, потому что знал тут всех, и каждая деталь казалась такой привычной и родной. Даже то, что дурацкий Рен не упускал шанса стащить его еду, теперь почему-то вызывало острый приступ ностальгии, хотя для этого было еще рановато. В пятницу перед неделей праздников в баре «Джим Донахью», расположенном неподалеку, должно было пройти некое подобие корпоратива для тех, кто не был занят на дежурстве. Приличных корпоративов с троекратной сменой блюд и билетами на алкоголь в 99-ом отродясь не проводили — «ведь мы копы, а не продавцы машин». На заре своей службы в этом участке Хакс по неопытности побывал на одном из неформальных мероприятий и быстро пришел к выводу, что ему так делать нечего. Как минимум потому, что он не любил ни дешевый алкоголь, ни жареные крылья, с которых капает жир, ни пьяные жалобы и разговоры по душам. В этом году он тоже собирался всеми правдами и неправдами избежать участия в праздновании надвигающегося Рождества, но Рей, отвечавшая за организацию всего, насела на него с неожиданным пылом. — Что? Как это не придете? — Она сверкала глазами так яростно, будто Хакс пытался уклониться от своих непосредственных обязанностей. — Ну сержант! То есть лейтенант! Вы теперь лейтенант! А мы ведь это даже не отпраздновали! Дайте ребятам поднять за вас тост!.. — Это совершенно необязательно, — отозвался Хакс сухо. — И я не большой любитель… — Веселья, — неожиданно ввернул проходивший мимо По. В ответ на испепеляющий взгляд Хакса он лишь помахал кипой бумаг. — Рапорты. Считайте, что меня тут нет. Судя по выражению лица Рей, та сильно расстроилась. — Ну почему в этом году никто не хочет идти на нашу вечеринку? Роуз заболела, Рен отказался, вы тоже… И кто там теперь вообще будет? Митака опять напьется шоколадного мартини и залезет на стойку, чтобы танцевать под Бон Джови? «Боже, неужели она давит на жалость? — подумал Хакс рассеянно. — Как подло». И в следующее мгновение почему-то сказал: — Так и быть, загляну ненадолго. Он не собирался этого делать. Он понятия не имел, зачем это сболтнул, а теперь чувствовал себя отягощенным обязательствами, которые не хотел на себя брать. — Есть! — Рей дважды вскинула руки в победном танце. Словно и не она всего минуту назад выглядела так, будто Хакс украл у нее все счастье в жизни и Рождество в придачу. — Осталось только убедить Сноука, что ему совсем нет необходимости присутствовать на корпоративе для укрепления командного духа, — и вечер пройдет как по маслу. Начало в восемь, не забудьте. Ладно, так уж и быть, застигнутый врасплох собственной слабохарактерностью, Хакс мог бы пропустить вместе со всеми стаканчик горячительного (хотя, учитывая общую санитарную обстановку в том баре, которая оставалась под вопросом, безопаснее было взять что-то в бутылке), а потом испариться под шумок. Заказать себе на дом не меньше пяти турецких закусок с йогуртом и поедать их в одиночестве, устроившись перед экраном. Серьезно, оттоманская кухня заставила его пересмотреть взгляды на пассерованную морковь. Ведь не будет же ничего плохого в том, что Хакс заглянет в бар ненадолго? К тому же Кайло Рен не собирался приходить на гулянку. От этого Хаксу почему-то становилось немного спокойней, но в то же время изнутри точило смутное разочарование. Тот случай в супермаркете выбил его из колеи. Хаксу пришлось хорошенько потрудиться над тем, чтобы избавиться от больных грез. Снова и снова прокручивая в голове произошедшее, он убеждал себя в том, что это скорее было способом Рена поиздеваться над ним, чем совершенно детским подкатом. Не стоило думать об этом как о попытке перевести их отношения в новую плоскость. Это было неосмотрительно и попросту излишне. К своему неудовольствию, продуманно опоздав в бар на сорок минут (все опаздывали), Хакс обнаружил, что самый надоедливый и невыносимый человек на свете все-таки явился на вечеринку. Такой поворот событий можно было предусмотреть, но при первой инспекции бара на предмет наличия Рена тот не обнаружился. Хакс расслабился, позволив Рей приветственно обнять себя, будто главного гостя на этом празднике, и произнести обещанный тост о том, что «наш доблестный рыжий сержант сдал экзамен на лейтенанта, и вот я уверена, мы еще соберемся тут отметить, как его назначат инспектором». Хакс стоял в излишне тесном, по его мнению, кругу сослуживцев, не зная, куда себя деть, и надеясь, что эта экзекуция поскорее закончится. Он переводил взгляд с одного раскрасневшегося лица на другое, и мысли его уже крутились вокруг того, какое пиво из имеющихся здесь окажется менее гадким, когда он заметил массивную фигуру, маячившую за спинами ребят из отдела хранения улик. Рен, выряженный в глупый праздничный свитер, был чернее тучи. Когда Фазма вытащила Хакса из круга подвыпивших коллег и усадила за облюбованный ею столик в углу, Рен привалился спиной к барной стойке. Сгорбившись, он вливал в себя пиво с таким видом, будто пришел на похороны. Что-то зрело в нем: Рен хмурился и решительно выпячивал подбородок. Даже сейчас Хакс чувствовал на себе его давящий, обжигающий, выворачивающий наизнанку взгляд. С Реном попробовала завязать беседу какая-то девица, но он не проявил к ней особенного интереса, и та быстро отстала. — Рен снова пялится, — сказал Хакс. Его голос звучал так, будто он жаловался. Будто был в отчаянии. Алкоголь делал его мягкотелым; самоконтроль начинал трещать по швам. — Что с ним не так? Фазма бросила в сторону Рена короткий взгляд и приложилась к кружке. — Он тебя хочет, — заявила она без предисловий. Хакс качнулся на стуле. Ему нужна была минутка, чтобы как-то свыкнуться с этой мыслью в озвученном виде. Не что чтобы она стала божественным откровением. — Да. Я знаю. Это не бином Ньютона. Светлые брови Фазмы сошлись на переносице. — Что? — Не бином Ньютона. — Хакс закатил глаза. — Прийти к этому выводу не так уж сложно. — Ну, отлично, Мегре. Чего ты в таком случае хочешь от меня? Хотел бы Хакс знать, чего. — Трахни его, — посоветовала Фазма. — Это неэтично. Он мой подчиненный. — Секс вообще неэтичная штука, — заметила Фазма. — Он тебе нравится. Ты только на него и смотришь. Кажется, пришло время вступиться за свою честь. — Это чтобы определить, следит он за мной или нет! — На Хэллоуин ты бегал по участку с его дурацким шлемом. Да, мне рассказали, — Фазма усмехнулась. — На всех это произвело огромное впечатление. Так-то народ думает, что у тебя нет чувства юмора, а режим бега появляется как бонусный, только когда ты в тактическом костюме. — Я — робот. Очень смешно. Может быть, ему и стоило разок перепихнуться с Реном. Узнать, как тот ощущается внутри. Он такой огромный. Скорее всего, и член у него довольно большой. Хакс прикрыл глаза, пытаясь успокоиться и не представлять, как насаживается на него, как его распирает изнутри. Блядь. Секс с Реном был отвратительной идеей. Разумеется, он не пойдет на это. Потом поползут слухи. Это может повлиять на карьеру. Но как приятно было бы все-таки решиться. Алкоголь всегда делал Хакса таким — расслабленным, мягким, желающим развлекаться, как обычные люди (но только в теории). Еще Хакс становился сонным. Не то чтобы в таком состоянии он был готов к сексу с первым встречным, но его границы дозволенного опасно расширялись. Пьяному Хаксу хотелось, чтобы кто-то обнимал его, помогал ему надеть пальто и залезть в машину, чтобы рядом был кто-то, кому можно положить голову на плечо. Эта часть нравилась ему больше всего. Потом, на пути к дому и гипотетическому апогею ночных приключений, он неминуемо начинал трезветь, и происходящее все больше его напрягало. Случайно подцепленные гипотетические партнеры не были готовы к магическому перевоплощению поддатого ирландца с томным взглядом в критически настроенного контрол-фрика. Когда они уходили ни с чем, Хаксу становилось спокойней. Он чувствовал себя в безопасности. Все-таки трахаться с кем-то лучше на трезвую голову, когда ты совершенно точно осознаешь, что происходит. — Я, пожалуй, пойду, — решил Хакс. На всякий случай он посмотрел в сторону Рена, но его стул опустел. Повезло. Наверное. — Ты выпил всего одну бутылку. Это несерьезно. — Попытка Фазмы остановить его была скорее данью этикету. Ей столь же комфортно было бы посидеть тут и одной. — Мне хватит. Вызову такси. — Ты не умеешь расслабляться, — заключила Фазма с тоской. — Да, — печально признал Хакс. — Не умею.

*** *** ***

На Рождество люди будто с ума сходили. Это было предсказуемым завершением зимней лихорадки: драки Сант, пылающие елочные базары, рукоприкладство на предпраздничных распродажах, массовые кражи в супермаркетах. Хакс был выжат последними двумя неделями, но все равно вызвался дежурить в ночь на двадцать пятое декабря, потому что был сокрушительно одинок и пытался спастись от очередного длительного сеанса саможаления. В праздники они были опасней, острее и обычно подталкивали к необдуманным поступкам. Мать позвонила Хаксу вечером, чтобы поделиться новостью: она выиграла какую-то мелочь в телелотерею. Еще она приглашала заехать к ней в выходные, забрать самодельное печенье. Она пекла его каждый год, и оно снова и снова выходило неудачным, вне зависимости от того, добавляли ли в него орехи или сушеную клюкву. Обычно Хакс мог заставить себя съесть лишь одну пересушенную, твердую как камень галету. После этого его чувство сыновнего долга затыкалось. В тот вечер он, не изменяя своей дурацкой рождественской традиции, проигнорировал бумажную работу и вышел с Фазмой на улицы. Ему даже пришлось немного побегать. Утомительно, но плодотворно. — И какие планы? — бросила Фазма, когда они, наконец закончив, покидали участок хорошо за полночь. В офисе уже сидела «ночная смена», и, как Хакс подозревал, тип, ошивавшийся вокруг стола Рена, цедил из картонного стакана с крышкой вовсе не кофе. Пожалуй, Хакс бы даже занялся выяснением обстоятельств, если бы не чувствовал себя так, будто по нему проехал поезд. — Еда из доставки. Телевизор. Сон, — ответил он вяло на вопрос сослуживицы. С другими он не стал бы так откровенничать, но это же Фазма. Хаксу хотелось ей верить. — Изысканно. — Ну, а что ждет тебя? — он не мог оставить эту подколку без внимания. Ему хотелось отыграться. — Надеюсь, ванна с лавандовой пеной. Хакс пристально посмотрел на Фазму, но ее лицо оставалось нечитаемым. Наверняка она была монстром в карточных играх. — Эй. Я же признался честно! Фазма ухмыльнулась, прежде чем залезть в машину: — И я ценю это. С Рождеством! Хакс ехал к себе медленнее обычного, опасаясь, что будет рассеянным из-за переутомления. Уже когда он свернул к дому, повалил снег — огромными белыми комками, как будто кто-то разворотил подушку. Хакс выругался под нос. Внезапный и удивительно сильный снегопад оказался не последним сюрпризом этой ночи. Припарковавшись у дома и выбравшись из автомобиля, Хакс обнаружил, что кто-то обретается на его крыльце. Сперва ему подумалось, что это бездомный, искавший, где бы спрятаться от метели, но потом он пригляделся и понял, что все намного хуже. На верхней ступеньке крыльца, ссутулившись, восседал Рен в пальто нараспашку и не повязанном толком шарфе. Его голая шея с выпирающим кадыком на этом холоде смотрелась почти вызывающе. Впрочем, Рена это мало заботило — у него было по бутылке в каждой руке. Одной из них оказался подходивший к концу пол-литровый «Джек Дэниэлс», другой — претенциозная и до сих пор не распечатанная «Вдова Клико». Рен, меланхолично таращившийся в одному ему известную точку пространства, в очередной раз отхлебнул виски и тут заметил Хакса. — Эй, — его губы растянулись в наглой усмешке, в которой мерещилось что-то порочное. — Посмотрите-ка. А вот и он. Мистер Ебал-я-вас-всех. Пока Хакс размышлял, как разумнее на это отреагировать, Рен вдохновенно продолжил: — А ты знал, что чувака, начавшего производство «Джека Дэниэлса», звали Ньютон?.. Вроде. — Нет, — честно признался Хакс. — Не знал. — Ха! — Рен воздел руку в ликовании, а потом обессиленно уронил ее, ударившись костяшками пальцев о деревянную ступень. — Оуч. Но ты все равно не умнее меня. Старая история. — Тебе меня не провести, — доверительно добавил Рен, подняв на него взгляд — лихорадочно блестящий и совершенно шальной. — Я знаю, что ты хочешь свалить от нас. Лейтенант Хакс. Собираешься бросить нас всех. Срать ты хотел на дружеское отношение и всякое подобное дерьмо. — И как мне следует это понимать? — Больше всего на свете Хаксу хотелось бы избежать сейчас этих детских разборок, но он и сам не заметил, как пошел в наступление. — Ты тут из-за того, что тебе не дает покоя мое повышение? Рен поморщился и придвинул голову к поручню крыльца, словно ища дополнительную точку опоры. — Что? А. Нет. Нахуй. Я просто был у мамы на этом ее отстойном приеме для высшего общества и подумал: мне нужно тебя выебать. Прямо сейчас. Другого шанса не будет. Приехал сюда… И вот я тут. Уже час и двадцать три минуты. — Под конец он отсалютовал Хаксу почти пустой бутылкой. — Вижу, ты хорошо заправился. — А то. Еще захватил с мамкиного приема вот это. — Теперь Рен продемонстрировал ему шампанское. — Смотри, я галантный. — И пьяный в говно. — Ты меня не хочешь? — Прямо сейчас? Рен покивал. В его взгляде читалась идиотская надежда, да и в целом он выглядел как идиот. Хаксу хотелось перевязать его шарф сообразно погоде. Наверное, стоило завести Рена в дом и напоить горячим чаем, хоть бы даже и насильно, пока тот не заработал воспаление легких. Он явно был на пути к длительному больничному. — Сложный вопрос. У тебя из носа течет. — Ну бля! Хакс, тебе не угодишь, — проворчал Рен, но все-таки вытер свой внушительный носище рукавом пальто. Хакс вздохнул. — Обычно люди используют носовые платки. — По лицу Рена он понял: тот пропустил его ремарку мимо ушей. — Ладно, пойдем в дом. Предложение зайти воодушевило Рена, даже чересчур. Кажется, он понял его как-то по-своему. Какая-то часть Хакса уже начала жалеть о сказанном, тогда как другая — более взвинченная, разбуженная стрессом последних недель и давлением праздничной поры, жалким чувством обделенности и брошенности — наполнилась опасным предвкушением. Стоило бы избавиться от этого чувства поскорее, пока он не наделал глупостей. Как чертов Рен не вовремя. А может, это все — часть его подлого плана? Может, он знал, что так будет. Решил, что Хакс окажется усталым и ранимым, и этим можно будет воспользоваться? Хакс захлебнулся очередным вдохом. Сердце частило. Да, возможно, он параноидален, но он не тряпка. Его рука едва заметно подрагивала, когда он открывал дверь. Звук проворачиваемого ключа царапал слух. Хакс шагнул в темноту собственного убежища первым, завороженно глядя на то, как по полу ползут желтоватые полосы фонарного света, изменяя свои очертания из-за того, что в дверном проеме возникла еще одна черная фигура. Рен, вошедший следом, закрыл за собой дверь, и темнота стала полной. На мгновение Хакса посетила тревожная мысль, что он ослеп: звуки затопили его вымотанное, воспаленное сознание, будоража и мешая сконцентрироваться. Дыхание Рена показалось ему слишком громким и тяжелым, с каким-то присвистом, словно тот пробежал марафон. Сердце Хакса билось так сильно, что его, наверное, можно было услышать из соседней комнаты. Хакс хотел повернуться, чтобы включить свет и предпринять хотя бы попытку к возвращению себе самообладания, когда Рен шагнул к нему и прижался сзади. Он попытался обхватить Хакса поперек груди, удерживая на месте, и донышко одной из его бутылок уперлось Хаксу в ребра. В солнечном сплетении появилось мучительное сосущее ощущение: сопротивляться не хотелось, но из-под накатившего заторможенного умиротворения понемногу пробивалось чувство вины. Что-то в Хаксе, жалкое, вечно задвигаемое на задний план, извивалось и скулило: ну хоть сегодня, сейчас, хотя бы один раз, пожалуйста, пожалуйста… Рен был таким огромным. Таким… широким. Он как будто был везде, заполонив собой всю вселенную. Когда он склонил голову, придвигаясь еще ближе, пытаясь вжаться лицом куда-то в шею за ухом Хакса, его волосы щекотно покалывали кожу. — Не уходи, — попросил Рен хриплым, скрипящим шепотом. Его дыхание было пропитано алкогольными парами. — Не уходи из 99-го. Кто еще будет проверять, не помер ли там Сноук у себя в кабинете? — Рей будет, — ответил Хакс тихо. — Ага, — согласился Рен и, потеревшись носом о его шею сзади, принялся покрывать кожу за ухом легкими пощипывающими поцелуями. Чувство ирреальности вдруг переполнило Хакса, вызвав мгновенный и ослепляющий укол паники, и он судорожно втянул воздух. Он так хотел этого… Фантазировал о чем-то таком. Но представлял себе все не так. В его воображении полубезумный демонический Рен вел себя как захватчик, игнорирующий любые просьбы, приказы и голос логики. Он в принципе не напоминал человека, который может быть нежен, — но Хакс, похоже, все себе придумал. — Давай трахнемся? — предложил Рен, ободренный тем, что его не оттолкнули. Он говорил так быстро, что проглатывал гласные. — Пжалуйста, пжалуйста. Я буду стараться. Я хорош в постели, вот увидишь. Против воли Хакс усмехнулся. Никто еще не уламывал его заняться сексом так по-глупому. В этом было что-то детское — странная горячность и необдуманность. И какое-то неизбывное отчаянье. — Рен… Э… Кайло. Рен отодвинулся. Рука с бутылкой перестала давить на грудную клетку. Хакс почувствовал, что все еще держится на ногах лишь благодаря чуду. — Что, нет? — бросил Рен хмуро. — Ты пьян, — отозвался Хакс, надеясь, что это не прозвучит так, будто он извиняется. — И если ты не отморозил себе почки на этом крыльце, это настоящее рождественское чудо. — Он обогнул своего вынужденного гостя и все-таки включил в прихожей свет. Тот неприятно резанул по глазам. Рен растерянно моргал, сгорбившись. Хакс задержал взгляд на его губах, неприлично больших. На нижней темнела подсохшая трещинка от мороза, и Хакса накрыло настолько мучительным желанием провести по ней языком, что аж в ушах зазвенело. Или, может быть, это было от усталости? — Ну ты и зараза, — вдруг сказал Рен, будто только что принял судьбоносное решение, и поцеловал его в губы. Хакс зажмурился. Острые, яркие, невыносимые чувства стянуло в его животе в нераспутываемый узел. В нем было и ощущение запредельности, и злость на себя, и желание, от которого хотелось расплавиться. У Хакса стояло колом, и больше всего на свете ему хотелось потереться о бедро Рена. Плохая идея. Просто блестящая. — Такой красивый и такой говнюк, — выдохнул Рен, когда они наконец отцепились друг от друга. — Что, все еще нет? — Ну, ты же по-прежнему пьян. — У тебя какие-то дурацкие надуманные правила, да? Ладно. А если я протрезвею? — Тогда мы и поговорим. — Боже, Хакс готов был сдаться. Его сознание начало полномасштабную войну: уверенность в том, что сейчас не самое лучшее время для скоропалительного секса, с упорством океанских волн билась о страх того, что никакого «тогда» уже не будет. Из Рена выветрится алкоголь, и он поймет, что все это для него слишком затейливо. Будто он и не вел себя полгода как больной на голову сталкер. — Я это запомню, — пообещал Рен. Хаксу показалось, что тот собрался уходить, но не тут-то было. — Сделаешь мне чаю? Бля, надо подрочить, мои яйца меня ненавидят, и тебя тоже, кстати. Хакс все больше убеждался, что ему это снится. Вот, вот оно! Последняя здравомыслящая частичка в нем всегда права: нужно держать себя в штанах и сохранять дистанцию. Наукой до сих пор не доказано, то ли Рен эгоистичный неотесанный деревенщина, то ли маньяк похлеще Декстера, который пошел в полицию, чтобы заметать следы. И Хакс ему не готовая на все домохозяйка, чтобы заваривать чай по первому требованию. Конечно, если бы Рен задержался, его бы пришлось угостить горячим напитком, следуя букве этикета, но вот это… Какого хрена он вообще тут командует? Пока внутри Хакса формировался достойный ответ, Рен, не разуваясь, прошел в гостиную и рухнул на диван так, будто ему сделали подсечку. В диване страдальчески крякнули пружины. Рен засунул «Вдову Клико» между подушек и вновь приложился к виски. Финализатор лениво вышел из спальни и подобрался поближе, чтобы обнюхать незваного гостя. — О, животное! — обрадовался Рен. — Кис-кис. Иди сюда и расскажи мне, всегда ли Хакс такой зануда, как на работе, или он просто тщательно скрывает свою темную развратную сущность? Хакс закатил глаза. — Не говори ему «кис-кис». Это отвратительно. Как ни странно, Рен почему-то развеселился, гладя Финализатора освободившейся лапищей по рыжему боку. — А, ты говоришь, он всегда такой? Ну ничего, скоро я его трахну, и ему полегчает. Вот увидишь. «Ну и кретин», — подумал Хакс и пошел на кухню, чтобы все-таки сделать чай. Может, после горячего Рен слегка протрезвеет и начнет следить за языком? Или, если нет, его можно будет выдворить. Когда Хакс вернулся в гостиную, Рен уже спал, неудобно запрокинув голову на спинку дивана и тихонько похрапывая. Финализатор пристроился у него под боком, словно у гигантской грелки. Все черное пальто Рена покрывала шерсть. — Эти времени не теряли, — пробормотал Хакс. Сперва он решил, что оставит все как есть и не будет строить из себя заботливую мамашу этого недоделанного алкоголика. Но особенно громкий всхрап Рена заставил его усовеститься. Если тот проведет всю ночь в такой позе, то утром не сможет разогнуться. Хакс покачал головой и забрал у Рена бутылку «Джека Дэниэлса», на дне которой еще что-то плескалось. Отправить ее в мусор было особенным удовольствием. Затем, ненавидя себя за осточертевшую правильность, Хакс стащил с Рена ботинки, с которых уже натекло, и вынес их в прихожую. Уложить этого идиота по-нормальному на диван, где тот едва умещался, было тем еще вызовом. Рен спал как убитый и весил целую тонну. В процессе приложения усилий Хакс согнал Финализатора с нагретого места, и тот, моментально придя в ярость, атаковал его ногу. — За что мне все это дерьмо? — вопросил отчаявшийся Хакс у вселенной. Рен наконец завалился на бок. Сейчас его расслабленное лицо с приоткрывшимся ртом и начавшей пробиваться щетиной казалось удивительно некрасивым. Настоящей насмешкой над принципом симметрии. — Мы ведь с ним даже не спим. «Но могли бы», — отозвалось что-то внутри тоненьким язвительным голосочком — не громче комариного писка. Хакс нарочито небрежно набросил на Рена плед и ушел в ванную, где чистил зубы дольше обычного и плескал водой в лицо снова и снова, надеясь избавиться от отравляющего чувства, будто что-то пошло не так и контроль утекает от него. Наконец, решив, что сегодня он больше ни на что не годен, Хакс лег спать, так и не поужинав. В своей спальне он свернулся под одеялом, подсунув его край под щеку, и постарался расслабиться, но его будто раздирало на части. Он был на взводе. Мастурбация могла снять это состояние, но он все никак не решался и лишь прижимал ладони к животу, чтобы успокоить себя. Хакс подумал с тревогой и безнадежностью, что в таком состоянии никогда не заснет, и тут же отключился. Он спал крепко, без сновидений, и лишь под утро (как он предполагал) в целебную всепоглощающую тьму, накрывшую его, начало вторгаться что-то постороннее. Он слышал шаги; вдали кто-то переговаривался и неаккуратно передвигал стулья на кухне, со скрипом протаскивая их ножками по полу. «Соседи», — подумал Хакс рассеянно и перевернулся на живот. Подушка умиротворяюще пахла чистотой и им самим. У него не было сил разбираться с тем, что происходило. — Соседи, — выпалил он, резко придя в себя несколькими часами позже и тут же усевшись на кровати. Дурные предчувствия скрутили живот. Он жил в доме своей тетки, окруженном широкими лужайками и достаточно удаленном от других домов поблизости. Он покинул свою старую квартиру, которую снимал в кондоминиуме, более полугода назад, распрощавшись со звуками посторонних разговоров и несмолкающим бормотанием телевизора, раз за разом проникавшими в его сон. У него больше не было соседей, способных нарушить его покой. Хакс подорвался с постели, полный самых худших опасений, как вдруг вспомнил — Рен! Он был тут вчера. Хакс оставил его спать на диване, словно какого-то перепившего приятеля из полицейской академии, понадеявшись, что тот тихо уйдет утром. Может быть, это он шумел? В гостиной было пусто. Скомканный плед свисал со спинки дивана. Из горы подушек по-прежнему торчало обмотанное золотой фольгой горлышко «Вдовы Клико». Хакс прошлепал на кухню, намеренный сварить себе кофе. Вчера у него выдался тяжелый день. Он заслужил зубодробительно сладкий кофе, обильно разбавленный сливками. Никогда, будучи в нормальном состоянии, Хакс не пил эту липкую гадость, но когда он был разбит, она лечила что-то в нем. На кухонном столе, обычно чистом и пустом, если не считать перечницы и солонки, стояла чашка с остывшим чаем, поверхность которого успела подернуться мутной пленкой. Рядом, окаймленная смятыми салфетками в жирных пятнах, приютилась стопка из двух коробок пиццы. Верхнюю украшала размашистая надпись синим маркером. Хакс ожидал, что она гласила что-то вроде «грибы и прошутто», но ошибся. «В 19:30 у Джереми». Хакс поджал губы, пытаясь сдержать рвущуюся улыбку. Если он верно понял, это было приглашение на свидание. Самое дурацкое приглашение на свидание на свете. Он приподнял крышку верхней коробки — в круге остывшей пиццы с салями отсутствовало чуть больше четвертинки, — оторвал себе кусок и принялся задумчиво его жевать, плавая мыслями где-то не здесь. Лишь раз его сознание болезненно кольнуло: боже, он даже не почистил зубы, не помыл руки! Что за хрень с ним творилась?.. Этот тупой Кайло Рен точно затащит его в свой каменный век, где люди игнорируют фильтры для воды и влажные салфетки. Интересно, ему вообще известно о необходимости пользоваться презервативами?.. Фыркнув, Хакс откусил от холодной и раздражающе твердой пиццы еще кусок и полез в шкаф за туркой.

*** *** ***

Раз уж это было свиданием, Хакс постарался приодеться. Он редко покупал что-то для себя, и с последнего такого раза в его шкафу ждала своего часа синяя рубашка. Даже приобретенная на распродаже, она стоила совершенно неприлично дорого. Хакс знал, что ему некуда в ней ходить, слишком уж яркой была рубашка, но она выгодно оттеняла его рыжие волосы. Поддавшись порыву, Хакс купил ее, но так ни разу и не надел. А сегодня… ну, ему хотелось выглядеть привлекательно. К сожалению, «У Джереми» оказалось совсем не тем, что он ожидал увидеть. Втайне Хакс надеялся хотя бы на что-то вроде итальянского семейного ресторана, где самодельную пасту раскладывают в огромные тарелки, обильно посыпая ее моцареллой, а потом выдают гостям хлопковые слюнявчики, чтобы те не обляпались, пока едят. Зря он пытался приписывать Рену логику обычного человека, приглашающего на первое свидание. «У Джереми» была микроскопической забегаловкой с традиционной американской кухней. Здание выглядело обшарпанным, а дешевые клетчатые занавески на окнах кафе разрушали мечты о каком-либо намеке на изысканность. Плюс Рен опоздал. К тому времени, как он явился, Хакс уже успел выцедить полстакана воды и проникнуться мыслью, что его кинули. Изнутри радиоактивной взвесью начала подниматься горькая самоненависть, подпитываемая жалостью к себе. Ну, в конце-то концов, он сам виноват. Не стоило связываться с Реном. Это было очевидным решением. Самым правильным для Хакса было тихонько подрочить пару недель на мысли о том, как этот здоровяк выебал бы его в двадцати разных позах, включая весьма трудновыполнимые, и успокоиться. Но нет. Ему хотелось острых ощущений. Хотелось почувствовать себя кем-то, готовым на риск, кем-то… другим. И вот что он имеет в остатке. Себя, тратящего время тут, как… — Прости, прости, вот он я, — не расщедрившись на приветствия, Рен плюхнулся на стул напротив Хакса, даже не сняв пальто. Его щеки раскраснелись, будто он несся сюда стремглав, а одна вьющаяся прядь прилипла ко лбу. — Что будем жрать? Ты уже заказал? Хакс уставился на него с негодованием. — Ты опоздал. — Ну да, — Рен медленно моргнул, словно не мог постичь соль ситуации. — Немножко. И я извинился. — Он помахал рукой, подзывая официантку с меню. Которые, кстати, здесь выглядели как помятые листы картона. — Мог бы и предупредить, что задержишься, — прошипел Хакс. Рен раздражал его, но куда сильнее он был недоволен собой. Насколько нужно не любить себя, чтобы начать психовать после десятиминутного опоздания своего визави? — Ну извини. Я очень торопился. Пришлось бежать два квартала. И я забыл где-то свой телефон. Может, он выпал у тебя дома? Вот была бы ржака. — Рен уткнулся в меню. — Если хочешь есть, возьми мак-энд-чиз, они тут все вкусные, а крылья не бери. Хакс последовал его примеру и углубился в чтение. — Тут подают двенадцать видов мак-энд-чиз! — он не смог сдержать изумления. — Не думал, что их в принципе существует столько. Там даже были макароны в сырном соусе с сосисками и яблоками «гренни смит». Какое-то кулинарное безумие. Рен выпутался из пальто. Под ним обнаружилась футболка с рекламой кастомной автомастерской, демонстрирующая его бицепсы во всей красе. — Ага, очень много макарон с сыром, — подтвердил Рен. — Тут даже есть пицца с мак-энд-чиз… Хочешь, я выберу за тебя? Хакс вытаращился на него. — Нет! Рен только рассмеялся, очень довольный собой: — Хах, я так и думал. Ему очень шла улыбка — во всяком случае, он терял сходство с каким-нибудь угрюмым бас-гитаристом никому не известной подростковой группы. Хаксу захотелось перегнуться через крохотный столик, застеленный клетчатой скатертью, и облизать его рот. Он неловко поерзал на стуле, пытаясь взять себя в руки. — Так… как прошел твой день? — О, фантастически. Отец заметил, что вчера я слинял с приема, и долго выведывал, «кто она», а потом пришла мама и популярно объяснила ему, что нужно выяснять, «кто он». Смотри, мак-энд-чиз бургер. Как думаешь, что это? — Рен потыкал пальцем в картинку. Иллюстрация выглядела, как холестериновая смерть. Хакс замялся. На горизонте появилась официантка, которая намеревалась взять заказ. Рен, так и не закончивший несколько пугающий рассказ о своей семье, резко сменил тему: — Будешь пиво? Мне вот прямо необходимо пиво. — Он запустил пятерню в волосы, отбрасывая их назад. Качество разливного здесь вызывало у Хакса немало вопросов, но он и так чувствовал себя за мили от своей тарелки, чтобы пережить этот вечер без алкоголя. — Это в тебе говорит похмелье, — к тому же он собирался промолчать, но все-таки не удержался от подколки. — Нифига, у меня не бывает похмелья. — Неожиданно Рен отодвинул меню подальше и уставился на Хакса выжидающе, сложив руки в замок. — Ну? — Что «ну»? Что я буду есть? Вот это. Что-то там с сыром грюйер. «Если это вообще съедобно», — добавил про себя Хакс. Он все никак не мог отделаться от ощущения нервозности и, кажется, начал потеть от собственной неловкости. Он решительно не знал, как себя вести. Кайло Рена было слишком много — он говорил больше, чем обычно, словно забыл о своей мрачной скованности, сидел слишком близко, и они едва не упирались друг в друга коленями под столом. — Не. Расскажи о себе. — Рен все так же не сводил с него пытливого взгляда, от которого Хаксу казалось, что его прилюдно раздевают. Против воли он начал заливаться краской. — Ну, как это обычно делается на первом свидании. — Я… — Это оказалось не так просто. Хакс был самым скучным человеком на свете. — Мы вместе работаем. Ты и так все знаешь. — Херня! Пока мне известно только, что ты странный и контролирующий все на свете. — Я — странный? — Хакс едва удержался от того, чтобы пнуть своего собеседника. — Я не знаю никого другого, кто приносил бы на обед контейнеры с зеленой салатной смесью и морской капустой. И эти твои брюки со стрелками, — выпалил Рен. — Понятно же, что ты какой-то извращенец. Они долго смотрели друг на друга — напряженные, как перед броском, — а после синхронно рассмеялись. Честно, Хакс не собирался этого делать. Что-то происходило с его лицевыми мышцами и со всем остальным. — Ты так меня бесишь, — признался он, так и не сумев придать своему лицу серьезное выражение. Кайло расплылся в хищной улыбке. — О да, я в курсе. Используй это, когда мы будем трахаться. Ну что, может, все-таки сделаем заказ?..

*** *** ***

— … а потом оказалось, что она действительно разрубила его топором и засунула в диван. Но так как в той квартире жил бывший боксер с трижды сломанным носом, который вообще не различал запахи, труп нашли, только когда на пол натекла лужа жировоска, — Рен закончил свой вдохновенный рассказ и внезапно притих, будто испугался чего-то. — Ебать, и вот тут-то до меня дошло, что о таком лучше не болтать на первом свидании. — Да ладно. — Хаксу действительно нравилось слушать полицейские байки. Он ценил профессиональный фольклор. — Я помню это дело. Слышал о нем от кого-то. Не знал, что его раскрыл ты. Они брели по улице под вяло падавшим снегом. После умопомрачительно калорийного ужина и пива средней паршивости Хакса разморило, и он уже начал задумываться о завершении вечера, когда Кайло уговорил его пройтись. Может, эта прогулка и выглядела бесцельной, но еще пара кварталов — и они бы добрались до дома Хакса. — Это было как два пальца обоссать. Мой тупой напарник тогда прямо задолбал: «Это боксер, это боксер». А я ему такой: «Иди нахер, у него вообще нет мотива». Понятно же, что это была… — Его сестра. Да. Рен оживленно закивал, а потом странно ухмыльнулся: — Мы, наверное, совсем отбитые, если ни о чем другом и поговорить не можем. Тебя когда-нибудь бросали потому, что ты коп? Хакс тут же подумал про печальную историю о слезах в момент оргазма. — Нет… наверное, нет, — замявшись, ответил он. Откровенничать не хотелось, но его вдруг смутила перспектива показаться напыщенным и самодовольным. — Зато бросали по другим причинам. — Потому что тебе нравится носить женское белье? — Вот Кайло ничего не смущало. — Что?! — Я только предположил, — Рен поднял руки, будто собрался сдаваться. — Ну вот чего ты такой вредный? И женское белье бы на тебе хорошо смотрелось. На тебе все хорошо смотрится. Хакс изогнул бровь, пытаясь как-то пережить услышанное. Честно, лучше бы Кайло продолжал говорить о преступлениях. Это его как-то облагораживало. — А тебя бросали потому, что ты коп? — осторожно спросил Хакс. — О да. Почему-то не все любят кровавые кулстори. Но, типа, у меня ни с кем особо серьезно и не было… — Однажды, закрыв дело, я разрыдался во время секса. — Собственное признание огорошило Хакса. Он вообще не собирался поднимать эту тему. Кайло обогнал его на пару шагов, чтобы заглянуть ему в лицо. — Бывает. — В неярком свете фонарей его глаза казались совершенно черными. Как космос, вывернутый наизнанку. — Сложно, наверное, всегда оставаться умным безэмоциональным засранцем. Буду морально готов, если ты внезапно заплачешь. Кстати… Хакс внутренне напрягся. — … я вот хотел спросить — у тебя есть какое-нибудь странное правило насчет количества свиданий? — Количества свиданий? — Да, определенно, они подбирались к чему-то очень неловкому. — Ну, сколько свиданий должно пройти, прежде чем ты согласишься с кем-то переспать? Классические три? Пугающие семь? Абсолютно безумные одиннадцать? — Хакс забеспокоился, что в своем перечислении Кайло на этом не остановится, но тот, уткнувшись взглядом в стремительно белеющий асфальт, продолжил: — Я бы не отказался от спойлера: мне сегодня что-нибудь светит или нет? Не хочу давить. Мне просто нужно знать. — Обычно я не тащу к себе тех, кого вижу в первый раз… — Но меня ты видел уже много раз! — Похоже, этот факт обнадеживал Рена. — Мы же вместе работаем. — Ах, точно, вот откуда я тебя знаю! — Хакс. — Что? Рен внезапно остановился. — Я охуеть как тебя хочу. Хакс тоже затормозил, чувствуя, как накатывает волна горячего, вязкого предвкушения, и в брюках становится тесно. Ох, блядь. Чтобы взять себя в руки, ему пришлось очень крепко сжать кулаки в карманах пальто. — Рен, если ты не заметил, мы в полутора кварталах от моего дома. Как думаешь, зачем мы туда идем? Кайло насупился. — Если бы ты предупредил, что тоже этого хочешь, мы бы взяли такси. — Я согласился есть в твоем обществе макароны с сыром. Можно было понять, что ради тебя я готов на многое! Они обменялись пламенными взглядами, после чего прибавили ходу и шли уже молча — быстро и сосредоточенно. Если задуматься, вся ситуация выглядела крайне тупо, но Хаксу было уже наплевать. Он действительно хотел добраться к себе как можно скорее и наконец потрахаться. Теперь ни о чем другом и думать не получалось. Рядом Рен сопел так напряженно, что было понятно — он тоже держится из последних сил. Какая уж там романтика. Нужно было взять чертово такси. Добравшись до дома, Хакс со всей дури вбил ключ в замочную скважину, с хрустом провернул его, и они наконец оказались в темной прихожей. Хакс ожидал, что Рен тут же зажмет его у входной двери, шкафа в прихожей или еще какой-нибудь вертикальной поверхности, но тот неожиданно притих, будто и не топал последние пятнадцать минут в пугающей решимости, раздувая ноздри и выдыхая ртом клубы пара. Кайло медленно заключил его в объятия. Казалось, он выполнял священный, но от того не менее странный ритуал. На лице его, едва различимом в сумраке, блуждала почти медитативная улыбка человека, приблизившегося к Танелорну и нашедшего способ обращать железо в золото. От вида расслабленного и умиротворенного Рена Хаксу стало не по себе — тот казался ему машиной вечной войны, внутри которой что-то беспрестанно горело и коптило. Хаксу хотелось спросить: «Почему ты медлишь?» — но он не мог. Что-то в его горле болезненно сократилось, он сглотнул на сухую, но спазм не прошел. Кайло проскользил рукой вверх по его спине, по шее, и тяжелая ладонь легла Хаксу на затылок, ласково, но твердо привлекая его к широкому плечу. Может быть, уткнуться в него было не такой уж плохой идеей. Хакс непроизвольно зажмурился, вдыхая запах Рена. На этот раз тот пах не приторными восточными благовониями, от которых хотелось чихать, а чем-то свежим — холодом, хвоей, ветивером. Почему-то Хаксу вдруг подумалось, что было бы здорово лечь вот так, в обнимку, и просто заснуть. В тот же момент, как эта дикая мысль вспыхнула в его мозгу, он почувствовал нечто странное. Вернее, сначала это было кое-что вполне объяснимое — Кайло уткнулся ему в макушку своим огромным носом и начал им тереться, но потом… — Рен? — М-м? — Ты что, жуешь мои волосы? — Хакс завозился, пытаясь выбраться из объятий, пока ему не откусили полголовы, как в «Божественной комедии». — Они попали мне в рот! — возмутился Рен, наконец позволив ему отстраниться. Хакс понял: нужно взять все в свои руки, а то они так и будут мяться тут в бездействии. Пьяным Рен был решительней, а теперь лишь смотрел на него совершенно безумным взглядом и дышал так, будто пытался вытянуть весь кислород из атмосферы Земли. Почувствовав какое-то противоестественное умиление, Хакс обхватил ладонями его странное асимметричное лицо. — Поцелуешь меня? — крупные губы Рена дрогнули в намеке на улыбку. — После этого тупого вопроса — уже и не знаю, — отозвался Хакс. Конечно же, он поцеловал его, чувствуя, как в груди разрастается что-то вроде антициклона, порожденного смесью привычного раздражения и желания. Ему хотелось, чтобы его чувства не рвало напополам, хотелось, чтобы они лишились царапающих граней, но в то же время внутренний дискомфорт распалял и подстегивал. Рен вновь обхватил его, сдавив даже сильнее, чем стоило бы. Он мог бы делать своим языком во рту Хакса что-нибудь поискусней, и тот подумал было: «Боже, он никогда не слышал о разнообразии?» — но пропал, когда его подхватили под ягодицы и подняли в воздух. Это было ужасно неудобно и безумно возбуждающе. Рен мог заставить его оторвать ноги от земли так просто, будто Хакс ничего не весил. — Спальня там, — пробормотал Хакс, едва узнав собственный голос. — Я знаю, — хрипло прошептал Рен в ответ. Он действительно отнес Хакса в спальню на руках и осторожно опустил на кровать, сев рядом. — Надо было разуться в прихожей, — вдруг осенило Хакса. — Теперь повсюду будут грязные следы. И ты закрыл дверь? Финализатор может… — Да что с тобой не так-то? — вопросил Рен в сердцах и, нависнув над ним, принялся покрывать поцелуями его губы, нос, подбородок. Прикосновения к шее обжигающе горячего и влажного языка заставили Хакса глухо застонать и раскинуть ноги пошире. — Ох блядь, — прорычал Рен, пытаясь каким-то образом стянуть с себя пальто и путаясь в нем. — Давай я… — Ты… сейчас… В этот момент где-то за их тяжелым дыханием в унисон и шелестом снимаемой одежды Хаксу померещился какой-то чуждый, неуместный звук. Он даже толком не понял, что услышал: его мозг штурмовали гормоны, и все, чего он по-настоящему хотел, — чтобы Рен добрался наконец до застежки на его брюках. Ну, и да, избавиться от грязных ботинок. Он и сам знал, что неисправим. — Кайло? — Что такое? — тот отстранился, взволнованный. — Помедленней, побыстрей? Я сделал что-то не так? Хакс прижал кончики пальцев к его губам, заставляя замолчать, и прислушался. В доме было тихо, лишь откуда-то из кухни раздалось недовольное мяуканье Финализатора, которого не поприветствовал должным образом его верный вассал. Следом послышался звук падения чего-то керамического. — Это кот, — фыркнул Рен и помог Хаксу приподняться, чтобы стащить верхнюю одежду и с него. В качестве ответной услуги Хакс принялся стягивать его футболку. От того, какими твердыми и мощными ощущались под пальцами мышцы Рена, кружилась голова, и в груди возникало забавное и немного пугающее ощущение — будто там искрились и лопались пузырьки шампанского. И ведь можно было вот так просто прикасаться к Рену, трогать его пресс. Хакс знал, что это глупо, но не мог удержаться так же, как не мог и поверить в то, что делает это. Восемь гребаных кубиков! — Эй. Я прямо как на осмотре у врача. Оскорбленный, Хакс отдернул руку. Кайло только усмехнулся, поймал его ладонь и вернул ее к себе на грудь. — Может, мне нравится, когда меня щупают врачи. Может, я даже специально прохожу медкомиссию три раза в год… — Ты ужасен! — теперь Хаксу хотелось его ударить, но это было все равно что колотить по шкафу в кладовке. — Да-да, я монстр, — согласился Рен, ухмыляясь, и вновь полез к нему с поцелуями. В гостиной что-то щелкнуло и затихло. Следом раздалось приглушенное ругательство. Хакс замер, вслушиваясь. Даже задержал дыхание. Рен, полулежавший на нем и как раз просунувший ладонь ему под ягодицу, чтобы обхватить ее, остановился следом. — Ну что еще? — Это не кот, — прошептал Хакс одними губами. — Что? — Тони, смотри, что это? — раздалось из соседней комнаты. Тот, кто туда вломился, уже не пытался вести себя тихо, полностью уверенный, что в доме никого нет. Ну конечно. Вечером тут даже не включали свет. Если за домом кто-то следил — с легкостью предположил бы, что хозяева уехали на рождественские каникулы или задержались на ночь в гостях. — Они старые, но недостаточно. Даже как антиквариат не загонишь. Просто какой-то хлам. Зато тут есть почти новый ноут! Хакс едва не разразился взрывом хохота. У вселенной точно было чувство юмора, потому что его — лейтенанта полиции — прямо сейчас пытались ограбить. И ведь эти злоумышленники даже не профессионалы своего дела, а какие-то недотепы. Хороший преступник не сунется в самый непритязательно выглядящий дом на улице, потому что для него совершенно очевидно, что поживиться там нечем. То ли дело трехэтажные особняки с четырьмя гостевыми ванными. Да, охрана там похитрее, но и игра стоит свеч. Что эти болваны собирались выкрасть из его дома, он даже представить не мог. Понятно, что на ноутбуке вся их эскапада и закончится. — Давай, бери его. Посмотрим, может, где-то тут прячут деньги. Долго же им придется искать то, чего нет. — Ну все, им хана, — мрачно предрек Рен, после чего поднялся с постели и как был, полуодетый, вышел из спальни. Судя по звуку, в соседней комнате щелкнул выключатель. — Эй, а ты еще кто? — громко удивился новый голос, очевидно, принадлежавший некому Тони. Сразу после этого он перешел на нечленораздельное нытье и междометия. Раздался топот. — А ну стой, или сейчас тебе тоже станет больно, — пообещал Рен кровожадно. Хакс поспешил выбраться из постели, чтобы выяснить, как далеко тот зашел в рукоприкладстве, и остановить его, если окажется, что довольно далеко. Например, как при стародавнем случае с принтером. Однако Хакс немного опоздал. На полу в гостиной корчился тощий паренек, которому, судя по всему, выбили коленную чашечку. Его подельник замер у окна, подняв руки вверх. Пришедший в бешенство Рен нависал на ним, как скала, отчего у горе-грабителя разве что не начался нервный тик. Он был бледен как смерть и, кажется, собирался молить о пощаде. — Так, — начал Хакс сурово. — Нарушение границ частной собственности, взлом с проникновением, кража… — Вы что, из полиции? — парень с выбитым коленом явно только выбрался из подросткового возраста и не знал, что лучше бы ему помолчать. — Вас кто-то вызвал? — Еще как вызвал, — подтвердил Хакс. — Я тут живу. — Но нам сказали, что это дом пожилой женщины! У нее еще кот есть… — Тони! — прошипел его напарник. Ох. Всемилостивые боги. Эти неудачники пытались ограбить покойную тетку Хакса. Видимо, их наводчик отставал от развития событий не меньше чем на полгода. А может, он и вовсе не знал о Хаксе, потому что тот вечно пропадал на работе, приезжал домой в ночи и отбывал засветло. Рен, немного остыв, запустил руку в волосы, явно складывая что-то в уме. Потратив пару секунд на поиски разгадки, он расхохотался. — Сержант, ты даже не представляешь, кого мы только что взяли. Спорим, это те странные извращенцы, которые врывались только в дома одиноких девушек и женщин? — Мы — странные извращенцы? — переспросил парень, замерший у окна, с негодованием. — Еще какие! — радостно провозгласил Рен. Он разве что не сиял. — Надо же, вот так повезло. Сноук будет в восторге. Теперь надо доставить вас двоих в участок. Хотя вообще-то мы с сержантом… блин, лейтенантом, — его же повысили, — собирались потрахаться. — В этот момент задержанные синхронно выпучились на него. — Уже были на середине прелюдии. Понимаете, прерываться на таком многообещающем моменте как-то не хочется… Хакс, в твоем доме пожилой женщины есть подвал? Подвал был. Выглядел он жутко, совсем как в одном из фильмов Джеймса Вана, хотя из особых достопримечательностей там была разве что неработающая стиральная машина. Хаксу все не удавалось улучить время и отправить ее на свалку. — Есть. — Может, запрем их там и все-таки займемся сексом? — Ты серьезно? — на всякий случай спросил Хакс. По всей видимости, список нанесенных «странным извращенцам» моральных травм пополнялся прямо сейчас. — Еще как серьезно. Потом отвезем их в участок. Или вызовем наших, и те заберут их. Соглашайся, я не хочу снова надевать футболку ради этих двоих. — Пожалуйста, не надо нас в подвал! — промямлил Тони. — Раньше надо было думать! Чтобы как-то урегулировать ситуацию и положить конец «воспитательному моменту», Хакс похлопал Рена по плечу. — Давай, натягивай футболку. Отвезем их в участок. — Ты невыносим, — пробурчал Рен. — Вечно ломаешь все веселье. Но… — Он придвинулся вплотную и выдохнул Хаксу в ухо: — Когда мы вернемся, я тебя выебу, и ты будешь в восторге от этого. Пока у задержанной молодежи напрочь не сорвало кукушку от чужих сексуальных девиаций, Хакс поторопился спровадить его и начать зачитывать Тони и его товарищу по взлому с проникновением их права. Он пытался выглядеть строгим, но это давалось сложнее обычного. Улыбнуться хотелось так сильно, что губы практически зудели. Хакс очень ждал возвращения домой.