***
Келебримбор, днями ранее Похоже, огонек души Маглора решил выйти на орбиту — мой дядя вокруг меня уже сотый круг нарезал. До этого он познавал все прелести отсутствия гравитации и в виде фантома ходил по маршруту пол-стена-потолок-стена-пол, даже у меня голова закружилась. Его летающая тренькалка уже никого не удивляла, это был первый предмет, с которым Маглор мог нормально взаимодействовать. Еще бы, для него это очень ценная, можно даже сказать, родственная вещь. Будь он обычным призраком, уверен, это стало бы одним из сильнейших его якорей, способных вытянуть его из призрачного мира и придать сил. Ведь память и эмоции, окружающие тебя в Призрачном мире, это единственное, что у тебя есть. Потому Сохатый Маглору так понравился, менестрель даже подумал, что это какой-то Дух. В каком-то смысле так оно и было, пусть этот призывной защитник не мог называться живым в полной мере, так как он не имел собственного самосознания, но он формировался с помощью сильных положительных эмоций и воспоминаний. Правда я, как и прежде, заменял воспоминания обычными мечтами, надеждой, что только усиливало полученный результат. А почему он выглядит как олень? Ну… я таким его впервые увидел, и с тех пор иным его не представляю. Быть может, если я как следует вникну в суть, я вполне смогу сделать Сохатого чем-то большим, но я зарекся ставить подобные эксперименты с бухты-барахты, тем более здесь. Маханаксар… Встречаться с Валар никто из нас не хотел, в случае Маглора это дело сугубо добровольное, но чем чреват отказ предстать перед судом в долгосрочной перспективе — неизвестно. Эонве еще вернется с ответом от Валар на мои слова. Во всяком случае, думать самому Маглору об этом еще рано, пусть сперва материализуется и с тараканами в голове разберется. Может, теперь он эллери со всеми вытекающими последствиями, но речь о том, чтобы стать полноправным членом нашего общества, еще не заходила. Аман Маглору явно был милее, хотя тут дело больше в родне и его желании обрести долгожданный покой. Сейчас он умер — для всех, и Эонве подтвердил это. Связь с миром, Богами, а также родней и близкими у него практически оборвана. Это была одна из причин его паники, помимо агонии от живьем сгорающего тела и тем ужасом, что охватил его разум при воздействии моих сил на его мечущийся дух. Подобные изменения должны проходить постепенно, среди эллери было очень мало тех, у кого к моменту нашего побега еще оставалась семья где-нибудь в Линдоне, но и тогда им удавалось внушить родным хотя бы чувство покоя и мира. Мэглин, к слову, припас толстую стопку писем, как личных, так и официальных, например, от того же сообщества языковедов и просто ученых-рунописцев «Ламбенголмор», все это даст эллери возможность вновь наладить связи с эльфами Амана и Эндоре. Но такие вопросы мы будем решать позже, пока мы даже не знаем, что тут в мире творится. Кто жив? Кто мертв? Сколькими новыми ветвями обросло генеалогическое древо Финве за время нашего отсутствия? Самый простой способ узнать — спросить, но у кого? Что-то поздравлять с новосельем нас никто не спешит. Что ж, придется, так сказать, провести разведку боем. — Не хочешь прогуляться? — обратился я к призраку, вставая из-за стола. — Кроме Айнур тебя вряд ли кто-нибудь увидит, а мне нужно разведать окрестности: посмотреть, чем живут местные жители… Или ты предпочтешь остаться здесь? — Если есть возможность посмотреть на город, то я не стану отказываться, — прошелестела мне бесформенная серебристая дымка, силясь не выпустить из своих «объятий» музыкальный инструмент. Одновременно говорить и держать в руках предметы у него все еще получалось с большим трудом. — Тогда идем. Я знал, что он согласится, ведь в ином случае мне бы вновь пришлось запереть его в ритуальной зале, что вряд ли бы порадовало менестреля. Приступов лунатизма у него еще не было, но это совсем не показатель, а в таком облике за ним никто, кроме меня, уследить не сможет. Ну? Кто тут сегодня согласно расписанию меня охраняет? Я посмотрел в прорези забрал стражей, навытяжку стоящих у входа в мою опочевальню. Раннас и Алнар, что ж, сойдет в качестве сопровождения. Суверенитета нам тут пока никто не обещал, и кто знает, как отреагируют местные на мою весьма примечательную персону, находящуюся отнюдь не на вершине популярности у народных масс? Зайдя со своей охраной в конюшню, я мельком осмотрел нашу живность, которую уже выпустили из сундуков и позже переведут в личные загоны. Итак: хищники — справа, траво… всеядные — слева, похоже еще имеется и деление по степени агрессивности — определяется толщиной прутьев клетки. Ездовыми животными тут были преимущественно крылатые кони, но и фамилиары тут присутствовали. Особо стоило отметить белую тигру с ветвистыми рогами. Эта зверюга считалась ездовой только из-за своих габаритов, на деле это наш главный ресурс для масштабного озеленения — везде, где бродит этот зверь, появляются зеленые ростки самых разных представителей флоры в соответствии с типом окружающей нас магии, плюя на неподходящий климат и прочие неблагоприятные условия вроде твердого камня и почти полного отсутствия животворящей влаги. Пришлось нам в свое время озаботиться этим вопросом, все же Пустошь Смауга, как и Фангорнский лес, сумели вновь прорасти лишь через полстолетия, а вот Мордор, как показывает история, мог веками не подавать никаких признаков жизни. Попытка повлиять на сферу деятельности Валие Йаванны, и во многом успешная. Сейчас, например, из почвы под лапами тигры потихоньку прорастают валинорские цветы, в Лотланн Эндор же, как и в Мордоре, подобным образом появляются Земные волшебные растения, смешанные с Средиземскими. Тигра эта зверек весьма свободолюбивый и непокорный, но по какой-то странной причине симпатизирующий некоторым отдельным представителям нашего народа. В стойле по соседству находилась парочка рептилий, многим похожих на смесь комодского варана с плащеносной ящерицей. При беге этого существа передний «мост» отрывается от земли, а хвост взвивается вверх, очень высокая проходимость, особенно если учитывать способность этого ящера быстро карабкаться по скалам. Сброшенная чешуя имеет в себе мелкие косточки, подобные кольчуге, что очень ценится нашими кожевниками и бронниками. Остальное зверье ездовым не считалось, но заменяло обычный скот, сторожевых животных или просто зверушек для развлечения. Что-то создали мы, что-то обитало в Средиземье изначально, а что-то само видоизменилось в Лотланн Эндор из-за магического фона. Это все мелочи, моим самым безумным творением на нынешний день являются вирмы — змеи-черви, что подобно урулоки выдыхают пламя, пусть на довольно небольшое расстояние, зато они прожигают насквозь толстые стены из металла и камня, собственно, ими же вирмы и питаются. Пламя вирма не проклято так, как у урулоки, и со многими магическими препятствиями эти змейки могут и не справиться, но зато чьи-то души не рискуют искалечиться. Передние лапки у вирм маленькие, они помогают рыть туннели, а шипастая черная чешуя с изумрудным отливом может посоперничать в прочности с драконьей, все же ее цель стирать в пыль твердую породу при движении змея под землей. Твари эти размножаются очень медленно, но все равно приходится строго следить за их популяцией в пещерах, по счастью, разум вирма примитивен, подвержен влиянию осанве и беспрекословно подчиняется приказам на парселтанге. Определенных территорий они покидать тоже не могут, и большую часть времени эти звери проводят в спячке под Мордорским заповедником, где нынче правит бал дикая природа, днем и ночью кошмарящая Восточную Заставу, перешедшую в управление жителям Кханда. Сейчас змеи задействованы в шахтах, но для осады или тайного проникновения на вражескую территорию они тоже годятся. Размер вирмов достигает двадцати пяти метров в длину и более двух в ширину. Создавал я этих зверушек не столько по памяти, сколько ориентируясь на советы Майрона, прожившего в драконьей шкуре не один год и бывшего свидетелем создания Мелькором самого Глаурунга. Так, лошади поседланы, свой музыкальный инструмент Маглор приторочил к моему седлу, чтобы не потерять. Знамя мы не брали — мы сами по себе знамя, да и визит не официальный. Мэглин же на время моего отсутствия был назначен вожатым этого детского лагеря. Секретарь в безумный восторг от своей новой роли не пришел, но приказ есть приказ, все равно кроме наших офицеров, отправляющих молодняк на вольный выпас, иных уполномоченных лиц тут не было. Когда за нами закрылись врата, Майрон напомнил мне о том, что я забыл запереть дверь в мастерскую… Я бросил сомневающийся взгляд на высокие белокаменные стены и вспомнил о своем неоконченном экспериментальном проекте — попытке вылепить из квиддичных мячей средство автоматической противовоздушной обороны. Разумеется, на сию идею меня сподвиг летающий над нашими головами Кардол. Бладжеры идеально годились в качестве маневренного оружия против крупных и мелких воздушных целей, ограниченное воздушное пространство будет под надежной защитой, еще бы — шестипудовая летающая гиря с системой самонаведения, которая, правда, только на бумаге пока и существует. Зато юркий крылатый шарик вполне мог сойти за разведчика, стоит только настроить для него связь, подобную сквозным зеркалам, но для панорамного обзора согласно найденной мною схеме Палантира. Да нет… Вряд ли найдется дурак, способный туда войти, в конце концов, это же самое священное место в доме, помимо кузницы и ритуальной залы. Эти места под запретом для вольного посещения, все об этом знают!.. И все равно какое-то чувство нехорошее. Там же дети… лет четырехсот-девятисот, а осторожность нолдора — это такая же вещь, как сердобольность Моргота, честность Саурона и трезвость Трандуила, то есть бывает, но не часто. Но с другой стороны, случайно мои недоработки не включить, а все прочее опасное, вроде кислот, проклятых металлов и реагентов, я уже спрятал в сейф. Да и Мэглин там, а он обход регулярно совершает, вот по возвращению создам себе дверь «поумней» и понадежней, и магоизоляцией займусь заодно, проведя трансмутацию стен во что-нибудь более подходящее и способное, если что, сдержать и перенаправить разрушительные магические всплески в ритуальный зал, на подпитку малого алтаря. — Норо лим, Вереск! — И конь послушно поскакал вперед.***
Я призвал в руку туристическую брошюрку, с интересом ее изучая. Ближайшее к нам нолдорское поселение находилось относительно недалеко. Ну, как относительно? С гор спуститься, лес объехать и мимо Таникветиль с тут и там попадающимися ваньяр полдня с переходом на галоп пилить. Нолдоры тоже очень любят собираться одной кучей, так что окрестности Туны — это самый настоящий центр нашей цивилизации. Нолдор если и найдешь, то сразу всех, и обычно о такое количество квенди на квадратный метр есть очень большой риск обломать зубы, только Аура Ужаса или значительно превышающая сила могла уничтожить нас, на что обычно и делали ставку наши враги. За не имением таких средств массовой информации как телевидение, желтая пресса и уличные бабки, получить новости можно только от глашатаев и хозяев таверн, к последним я и направился. Скверики, фонтанчики, лавочки, садики, клумбочки — сплошная лесопарковая зона. Ничего из ряда вон, подобное я и раньше видел. Художественное искусство, как я и ожидал, тут процветает просто в невероятных масштабах, поводов для вдохновения — куча, хотя мне бы надоело лицезреть всю эту раздражающую глаз и душу гармонию несколько веков подряд. Забыться и умереть тут и впрямь было бы неплохо, а вот жить… Первым признаком того, что Аман уже не тот, что прежде, говорила не только глобальная смена способа освещения этих земель, но и весьма красноречивые взгляды попадающихся нам по дороге квенди. Помимо Света Амана, явно менее выраженного, если знать, с чем сравнивать, в их взорах можно было увидеть как интерес и любопытство, так и опаску с явным неодобрением. При нашем приближении родители придерживали детей за руку, а то и вовсе хватали своих чад в охапку и предпочитали пошустрее скрыться из нашего поля зрения. Как и от телери, явной враждебности и смертельной угрозы я с их стороны не ощущаю, так что, может, еще стерпится-слюбится. О, а вот и таверна. Как обычно, сама на себя не похожа — слишком все аккуратно и изысканно выглядит, камнерезы явно старались, как и кровельщики, но это определенно было общественным питейно-едальным заведением, запахи и вывеска недвусмысленно на это указывали. Спешившись, мы привязали наших скакунов к деревянной перекладине и вошли в помещение. Хм, мебель создана вручную, посуда тоже, но скатерть явно сошла с ткацкого станка, а вот эти сервировочные наборы были созданы не без участия механизмов. Неплохо, а это что за штука? Хронометр, вероятно, просто местный и совсем не похожий на тот, что нолдор придумали в Первую эпоху, увидев Солнце и Луну и в итоге создав свою собственную систему времяисчисления, точную, но мозголомную. Я же привык к земной и преимущественно пользуюсь именно ей, все равно все совпадает с точностью до секунды, что когда-то очень меня удивило. Вскоре мой взгляд наткнулся на странную конструкцию, стоящую в конце зала, тоже выглядевшую довольно знакомой. Не сдержав любопытства, я подошел поближе и даже потрогал. Прислушавшись к издаваемым из глубин деревянного ящика звукам, я уверился в собственной правоте. Мне не показалось, это действительно был клавишный музыкальный инструмент. В Эндоре, помимо струнных или духовых с ударными, я ничего не встречал, даже гармошек или смычковых. — Добрый день, я Элин, могу я чем-нибудь вам помочь? — спросила нас златоволосая эльфийка, выходя из-за закрытой двери, ведущей на кухню. А барышня явно в родстве с ваньяр, и дело не только во внешности — у ваньяр свой диалект. — И вам день добрый, помощь нам и впрямь не помешает, — добро улыбнулся я. Пришлось подкрутить тумблер очарования, дабы моя излишне суровая морда и два бронескафандра позади не мешали наладить разговор. — Я Келебримбор, в эти края я и мои спутники прибыли совсем недавно и мы довольно многого не знаем. Взять вот хотя бы то, что я даже не имею представления о том, каким образом здесь производится оплата… — А, так это вы прибыли на кораблях неделю назад? — спросила эльфийка, перебив меня. — Со звездой на парусах… Немногие нынче украшают ею полотна. Первый Дом. — Да, — подтвердил я. Пусть свою верность делам Дома я порой и ставлю под сомнение, Магия клеймила меня этим знаком так же, как наши мастера клеймили ею свои изделия. Более неопровержимые доказательства принадлежности, найти трудно. — Так, предложение о помощи еще в силе? — О, конечно! Прошу прощения, я просто была удивлена и вовсе не желала вас обидеть. Хозяйка трактира, по счастью, оказалась весьма доброй и отзывчивой, вот и взялась объяснять нам основы местной финансовой системы. Все оказалось довольно просто — ее нет. В Амане все еще правит типичное «ты мне — я тебе». Правда возникает вопрос, а что могут предложить те же мориквенди калаквенди? Тут у всех все заранее поделено было, Боги специально старались, чтобы особого недостатка в чем-то никто не испытывал, что гарантировало полное самообеспечение. В итоге все в основном сводилось к любви эльфов к диковинкам — работам мастеров и художников, редкому дереву, дичи, камням, тканям и прочее, в зависимости от ареала обитания того или иного народа квенди. Все в разумных пределах, конечно, но иногда мастера начинали между собой настоящие соревнования, чтобы порадовать свой народ или властителей. — Спасибо, в таком случае, вот. — Я положил на стол яркий яблочно-зеленый берилл с десятками искрящихся на свету граней. Может, где-то в Эндоре это весьма дорогой драгоценный камень, но для эллери это не слишком большая ценность — очень уж много подобных камешков после наших игр с Кольцами появилось. В Амане это тоже не редкость, но это не отменяло того, что это действительно очень красивая вещь. — Закажите мне и стражам что-нибудь на ваше усмотрение. Хоть буду знать, что как называется. Быть может, позже мы еще вернемся сюда чтобы снять комнату на ночь. — Хорошо. Вино тоже нести? — деловито спросила эльфийка, прекратив любоваться изумрудом в своих руках. — А как же без него? Хохотнув, Элин упорхнула на кухню — раздавать приказы поварам. Хорошо, что утро ранее — посетителей, кроме нас, пока еще нет, поэтому у эльфийки было достаточно времени на разговоры. Поселение, находящееся вокруг холма Туны, было основным местом проживания Нолдор, хотя некоторые эльфы предпочитали держаться подальше от городской суеты, занимая преимущественно центральную и северную части Амана, вплоть до леса Лориена на западе и земель Йаванны на юге. Кстати, когда прибыл флот Нуменатани (нуменорцев), гнев Эру поднял огромную волну, зародившуюся у Заколдованных островов, которая сперва погребла под собой флот людей, а затем омыла земли Амана, прорвавшись через горное ущелье Пелори со стороны Альквалонде и утянув за собой самого Тар-Калиона (Ар-Фаразона) вместе с его передовым отрядом и кучей эльфийских построек. Когда бедлам закончился, эльфы вернулись на насиженные места, хотя часть из них впредь держалась от ущелья подальше. Фальмари — телери-кораблестроители Ольве — аналогично фалатримам Кирдана упорно не желали покидать пляжей, равномерно распределяясь вдоль всей южной и центральной береговой линии Валинора и по прежнему занимая остров Эрессеа. Ваньяр, как и прежде, селились поближе к Валар, а это окрестности горы Таникветиль и северо-восточная центральная часть Амана, включая многочисленные холмы и предгорья Пелори с находящимся там городом-столицей Хрустальные Залы, принадлежавшие высшему правителю всей эльфийской расы — Королю Ингве… «Интересно, кто-нибудь уже пытался оспорить данное утверждение? Вряд ли эндорцам есть до него какое-то дело». «Может и так, Майрон, но он как минимум Верховный Король Ваньяр и приближенный Манве и Варды. И если ты помнишь, армия Амана в Войне Гнева шла под его знаменами, в том числе флот телери и войска Финарфина, а это показатель». Практически весь юг Амана, состоящий из лесов и лугов Йаванны, заняли синдары Тингола, селящиеся родовыми племенами недалеко друг от друга, часто деля эти территории со своими подданными. В их числе были нандорцы и лайквенди Денетора — с общим названием Эльфы Семиречья (Оссирианда), а также отдельные представители мориквенди, жившие под началом синдар Амдира и Орофера, хотя многие из лесных эльфов вернулись под предводительство Ленве — отца Денетора и лидера тех из Телери, что некогда не пожелали пересекать Мглистые горы, тем самым образовав в предгорьях народ, позже прозванный Сильванами и Нандор. Эрин Гален и Лотлориен изначально были их землями, Фангорнский лес тоже их заслуга, они, небось, еще предков перианнат у Андуина в живую видели. Также на юге Амана в полной лесной глухомани поселились разномастные племена эльфов Авари, заодно занявших ущелья где-то в пределах южной части горной гряды Пелори, откуда Моргот в свое время привел Унголиант. На контакт они шли весьма неохотно, иногда выставляя своих представителей, вряд ли способных считаться лидерами. — Что ж, я рад узнать, что срок блуждания этих квенди в залах Мандоса истек и они вновь вернулись к жизни. Но что с Нолдор? — спросил я эльфийку, и Маглор тут же весь обратился во слух. — Финарфин, то есть Арафинве, как и прежде правит, но что же с его братьями и иными знатными Домами? — Его братья… — чуть замялась эльфийка. — Даже не знаю, как вам сказать… Глава Первого Дома, как и его сыновья, так и не вышел из Чертогов, о Нолофинве и его старшем сыне от Валар тоже нет вестей. Наверно, их срок еще не пришел… Турукано и его супруга Эленве, Идриль и тот странный человек Туор ныне живут в своем собственном дворце, в северной части пляжей Арамана. Говорят, леди Ириссэ с ними, но не ее… муж и сын. Эльфийка нахмурилась на этом моменте, очевидно, как и большинство эльдар, не слишком восторженно относясь к истории, стоявшей за браком Белой Леди. — Зато Третий Дом полностью вернулся к нам! — в противовес той мрачности, что напустило на нас одно только упоминание Аредель, воскликнула эльфийка. — Последней прибывшей была Леди Артанис… Хотя, наверно, вам это уже известно. Я кивнул в знак подтверждения, мыслями уже улетев куда-то в заоблачные дали. Финрод жив, и Ородрет с супругой и дочерью тоже. Хорошо… Враз накатившей на меня волной облегчения Маглора сдуло куда-то в сторону окна, да и Майрон начал вещать что-то про розовые сопли, радугу и слезливый потоп, в котором он грозится утонуть. За гибель Финрода мы несем вину не меньшую, чем Гортхаур и его оборотни. «Упрямый идеалист, полезший на вражескую территорию, пойманный с поличным и плененный, но все равно бросивший вызов превосходящей силе и закономерно проигравший. К тому же свое горло под волчью пасть он подставил сам!» «Желая спасти смертного. Я знаю эту историю не хуже тебя, Майрон. Знаю первопричины, потому и испытываю вину, хотя казалось бы — все ранее испытанные муки моей совести уже давно должны были привести оную к смерти». — …К сожалению, все они уже отошли от дворцовых дел, но они часто гостят друг у друга в землях Йаванны, по праздникам посещая Тирион, — закончила Элин свое повествование. Ну, тому, что они решили отпуск взять я не удивлен: кроме Артанис, среди них никто особо к власти не тянулся, по крайней мере после того, как узнали настоящий вес тех обручей, что они носили на челе. — А Нерданель, вам известно что-нибудь о ней? Супруга Феанаро и дочь Мастера Махтана Урундиля по прозвищу Руско. — Вопрос задал Маглор, и мне пришлось слово в слово повторить его. — Я знаю немногое, дом Урундиля находится недалеко от мастерских Господина Ауле, Мастер Махтан и его дочь много времени проводят в тех залах, граня самоцветы или работая над камнем, создавая из него удивительной красоты статуи. Хотя сама Леди Нерданель, как говорят, часто приходит к берегу Великого Моря на Востоке или к дому Госпожи Эсте на Западе. По крайней мере в то время, когда она не занята работой в мастерской или поиском новых материалов в горах… Уточнив некоторые интересующие меня и Маглора подробности, вроде адресов и жизни менее знатных Домов, я и стража со спокойной душой взялись за еду. О своей матери я не спрашивал, да и о Нердандель, если бы не Маглор, я тоже скорее всего не спросил бы. Бабушку я видел от силы пару-тройку раз, когда меня представляли всем родственникам и я был еще совсем карапузом, также на паре дней рождений и последний — после ссоры Феанора с Фингольфином, повлекшей за собой изгнание из Тириона. Нерданель хотела примирить братьев, но и это едва не закончилось скандалом. Что я могу сказать о ней? Только внешность и описать. Рыжие, хотя скорее красно-коричневые волосы, высокий рост и атлетическое телосложение, не самый редкий типаж в общем-то. Отличительной чертой можно считать одну интересную особенность цвета лица, передающуюся по наследству. Это было у Махтана, наблюдалось у самой Нерданель и передалось Карантиру, за что тот и получил свое имя — Краснолицый. Все не так плохо, как я ожидал, но и хорошего мало. Махтан, видно, решил вернуться к истокам и подался в камнерезы, а Нерандель, съедаемую тоской по семье, теперь носит по всему Аману, в остальное же время она с головой погружается в работу. Ситуацию с Первым Домом, как и с Финдекано — он же Фингон, я, допустим, еще могу понять — поучаствовали в Первой Резне и запятнали себя братоубийством, что Валар не слишком-то понравилось. Но Фингольфин-то с какой радости в Чертогах застрял? «Слово — тверже твердого Было сказано и услышано, Словно цепью черною Скована им жизнь.» «Нолдор и их Клятвы… Старая песня. Первый Дом поголовно загнал себя в ловушку, Второй тоже… как и Третий.» Не сдержавшись, я ментально пнул Майрона за подобное отношение к нашим бедам. Руны на кольце вспыхнули синим и тут же угасли — ответ последовал незамедлительно, но, к счастью, более никак внешне не проявился. Я чуть поморщился от незначительного укола боли и пригубил вина, подавляя желание прислониться виском к холодному хрустальному бокалу. В чем-то Дух может быть прав, но помимо клятвы, с которой тут тоже масса проблем, и не понятно, кто кого предал, есть многое другое, что Валар вполне могли бы поставить этому нолдору в вину. Нолофинве отнюдь не невинный агнец. Высокомерен, горд, упрям и своеволен, в общем, образцовый представитель нашей породы. Он, как и прочие нолдор, по причине наветов Моргота роптал против Валар и часто грызся со старшим братом за отцовское внимание и титул короля. В тот роковой день он, Феанор и главы других Знатных Домов, по воле Валар находился на вершине Таникветиль, чтобы отпраздновать День Урожая, где они, по просьбе Манве, должны были примириться друг с другом и решить между собой все свои споры. Таким образом народ Нолдор вновь станет един, а Феанор будет освобожден от своего изгнания и вместе с отцом сможет вернуться в Тирион. Феанор согласился покончить с враждой, но выставил брату одно условие, с которым Фингольфин, верно из любви к отцу, согласился, дав клятву верности перед троном Манве, согласно которой право первородства и лидерства отныне в их семье принадлежало Феанору, в то время как Фингольфин становился его верным последователем. Дальнейшая история известна: Затмение Валинора, смерть Финве и кража сильмарилей. Идея Исхода в целях праведной мести и обещанной независимости многим пришлась по душе, но также подразумевалось, что в таком случае Феанор станет королем над нолдор-изгнанниками в Эндоре, что не понравилось многим подданным Фингольфина, уже привыкшим к власти Финве и его самого, временно занимавшего этот пост по выбору Валар. Сам Фингольфин тоже не слишком-то желал расставаться с короной, что шло вразрез с его обещанием Феанору быть После него. Более того, после учиненной Резни многие проникшиеся речью Феанора эльфы стали подумывать о смене лидера их грандиозного похода, а то и вовсе возжелали повернуть обратно, услышав Пророчество Севера. Феанор узнал об упадническом настроении, царящем в рядах своих последователей, и, естественно, ему это не понравилось… Как самая душа огня, Вступали нолдоры на Ло́сгар. Над ними провозвестьем дня Кипели, вспыхивая, звезды. Их вождь в сияющей броне Стоял на обретенной суше И старшего средь сыновей Внимательно, казалось, слушал. Но не слыхал. Любую молвь И острый звук свирепой стали, И даже гнев морских валов Два голоса перекрывали. Он оба ведал наизусть, К любому слову привередлив: «Куда бы ты ни шел… Клянусь! Веди, мой брат, я не промедлю!» И голос — вдохом ледяным, Внезапной темнотой сквозь веки: «Все, кто последует за ним. Навеки прокляты. Навеки.» И все. И бешенство морей. И гор молчание сурово, И сказка-стая кораблей, Таких уже не будет снова. Два берега, один позор… «Я тоже знаю, что мы братья!» И рассмеялся Феанор, Найдя решение проклятья. — Поджечь! И отныне, «недовольные» были предоставлены сами себе. Оставшись на том берегу, они вполне могли развернуться и пойти назад в Тирион, как это сделал Финарфин, или же продолжить путь так, как они теперь сами того захотят. Ту клятву верности можно было снять двумя способами: примирением братьев, целью которой эта клятва и была, или же Феанор сам мог бы освободить от нее Фингольфина. Что, по сути, он и сделал столь экстравагантным способом. Сработало или нет, да и была ли вообще действительна эта клятва, я не знаю, но отступать от намеченных целей никто из «преданных» нолдор так просто не захотел, потому Фингольфин, его дети, дети Финарфина и их народ решились добираться до Эндоре через Хелкараксэ… Для многих этот поход в итоге оказался смертельным, а обратный путь был отрезан — Запрет Валар вступил в силу, и иначе как через Чертоги Мандоса попасть в Аман стало практически невозможно. Помимо очевидного отсутствия знаний о логистике, географии, метеорологии и полнейшего топографического критинизма, приведшего эльфов к путешествию пешком по арктическим льдам, Фингольфин сделал очень многое для укрепления позиций нолдор в Смертных Землях. Хотя тут не обошлось без Фингона и Маэдроса — лишь благодаря им Братоубийственной Резни между встретившимися в Эндоре Нолдор, принадлежавшим нынче двум разным фракциям, удалось избежать, и Фингольфин стал первым официально признанным Верховным Королем Нолдор-Изгнанников. С помощью родственных связей, существующих между Третьим Домом и Телери, нолдор взялись наводить мосты с местными обитателями — мориквенди, а также наугрим, и спустя двадцать лет на Пиру Воссоединения — Мерет Адертад — объявленном Фингольфином, было заключено множество союзов между эльфами Белерианда, и к нолдор в их противостоянии с Врагом присоединились силы синдар и союзных им лайквенди. Ангбанд же был взят в кольцо из расселившихся по округе и понастроивших своих крепостей нолдор, многие годы Враг находился на осадном положении. Пусть штурмом пики Тангородрима в ту пору взять было невозможно, войскам Моргота так же не позволяли покидать Севера. Позже в Белерианде обнаружились люди, которым также было предложено вступить в Союз, но уже в качестве вассалов, так как раса была довольно молодой и неопытной. Но эти люди Трех Племен, прозванные Эдайн, были далеко не единственными представителями своей расы, все прочие Атани большей частью присоединились к Морготу, хотя эльфы в ту пору об этом не знали, так как еще долгое время не встречались с ними. За триста шестьдесят два года с начала осады, время, прозванное Долгим Миром, силы нолдор возросли в достаточной степени, чтобы можно было с помощью союзных войск начать атаку на Ангбанд. Но желание нолдор воевать к тому времени уже пропало, многие обрели желанную независимость, привыкнув к мирной жизни на просторах Белерианда. И потому никто не поддержал идеи Фингольфина начать штурм, кроме сыновей Финарфина — Ангрода и Аэгнора, да и то преимущественно лишь потому, что их земли могли пострадать при возможной атаке Врага больше всего. При всех его выдающихся организаторских способностях, ораторскими талантами брата, способными расшевелить упрямых соплеменников, Фингольфин не обладал. И спустя тридцать три года, зимой, когда дозорных было мало, а сигнальные костры были едва различимы вдали, Моргот выпустил из жерл Тангородрима потоки огня и ядовитого дыма, заполнившего собой воздух, моментально ставший смертельным и непригодным для дыхания. Равнины Ард-Гален, чьи зеленые травы пожрало жаркое пламя, были обращены в пепел, все превратилось в безжизненную пустыню, исполненную удушающей пыли, опустошенную и безжизненную, лишь высокогорья Эред Ветрина и Дортониона сумели остановить огненные потоки. Анфауглит — Удушающая Пыль, с тех пор только так называлось это место. Так начался Дагор Браголлах — Битва Внезапного Пламени. Следом за извержением Черное воинство, состоявшие из Балрогов и огромного количества орков, возглавляемых Глаурунгом и Гортхауром, разорвали кольцо осады, одним мощным ударом разгромив армии эльфов и людей. Хитлум — земли Фингольфина удалось отстоять, но Дортонион, Тол Сирион, почти все владения сыновей Феанора — пали, а Ангрод и Аэгнор были убиты. Союзные армии оказались разобщены и отрезаны друг от друга, с тех пор войны в Белерианде не прекращались, дни мира закончились и начались Дни Утрат. Значительная часть Синдар бежала на юг и больше в войнах на Севере участия не принимала, многие из них получили убежище в Дориате, под Завесой Мелиан, защищавшей границы царства Тингола от всякого зла. Остальные беженцы нашли приют в прибрежных крепостях и Нарготронде, некоторые эльфы и вовсе бежали из Белерианда в Оссирианд или даже перешли через горы на восток — в Эриадор, а то и дальше. Знать, сколько времени и усилий было потрачено нолдорами на то, чтобы обрести подобную мощь, и стать свидетелем того, как за какие-то жалкие мгновения все это обращается в прах, было очень… больно. Потери были ужасны, но и не столь велики, как думал Фингольфин, посчитавший, что наступило окончательное поражение эльфов и людей в войне с Морготом, так и не успевшей толком начаться. Отчаяние и ярость овладели Нолофинве, и в тот момент его огненный дух ничем не уступал Феанору. Оседлав своего коня, он поскакал в сторону Ангбанда, одним своим видом пугая попадающихся на пути врагов. Он желал вызвать Моргота на поединок и сразиться с ним один на один, дабы отмстить и закончить эту войну. Вспоминать об этом событии среди эльфов не принято, да никто и не знал, что в точности происходило у врат Ангбанда, разве что Орел Торондор, как беспристрастный соглядатай Манве, да обитатели черной крепости. Майрон же не поскупился показать мне тот бой. Фингольфин свое прозвище Сильный носил не зря, удивительное было зрелище и страшное. Можно смело ставить знак тождественного равенства между словами «героизм» и «самоубийство». И тот бой стал для Фингольфина последним, его тело Торондор отнес к горным пикам, окружавшим Гондолин, где эльф и был похоронен, хотя никто не узнал точного месторасположения могилы. Однако и Моргот впредь не покидал своей крепости — в результате поединка он стал хромым. Так погиб Первый Аран Этьанголдиан, правивший Нолдор четыреста пятьдесят шесть лет из прожитых им почти трех с половиной тысяч. Хотя с учетом «умственного развития» и отсутствия хоть какого-то опыта жизни в «полевых условиях», эти «тысячи» в Эндоре ничего не значили. Что мы получаем в сухом остатке? Фингольфин — властолюбивый ревнивый бунтарь, потворствующий началу Исхода, возможный клятвопреступник, одержимый местью и впавший в отчаянное безумие, приведшее его к фактическому самоубийству, что еще больше подорвало боевой дух Нолдор. Разумеется, это далеко не все его регалии, к тому же далеко не самые лицеприятные, но Валар в первую очередь обратили бы внимание именно на это. «Ты и ему помочь желаешь?» «Желать я много чего хочу, но я не знаю точной причины его заточения, чтобы пытаться в это лезть. Личность он выдающаяся, народное достояние, родич, в конце концов, однако не он один, к тому же он мне не друг и даже не союзник. Вот узнаю, тогда и буду думать, многие в Чертогах сами должны разобраться со своими внутренними демонами, может статься так, что ничего делать вовсе и не нужно.». По детски облизав ложечку от остатков мороженого, что явно повеселило эльфийку, я встал из-за стола и направился к выходу из таверны, которая понемногу стала заполняться клиентами, жаждущими внимания Элин. Напоследок я лишь спросил, где находится мастерская, в которой создали тот чудный музыкальный ящик, к звукам которого ни я, ни Маглор не остались равнодушны. В Амане явно есть масса всего интересного, стоит прошвырнуться по рынку — с пустыми руками возвращаться в Форменос я не собирался.