Темный менестрель. Последняя битва.

Эллет поудобнее перехватила поводья лошади, внимательно осматривая открывшийся ей вид на украшенную жемчугом огромную каменную арку, все еще хранившую на себе следы буйства морской стихии. Она далеко не в первый раз посещала эти земли, а если говорить правду, то она прибывала сюда каждый раз, когда фальмари объявляли о скором прибытии из-за края мира кораблей их родичей-фалатримов. И этот раз тоже почти ничем не отличался от остальных. Недавно, по дороге домой, ее острого слуха коснулась беседа двух эллет. Девушки рассуждали о новостях, хотя, скорее, о неподтвержденных слухах, говоривших о приходе в Лебединую гавань новых судов. Только заслышав об этом, та, кого рекут Мудрой, мигом спешилась и, немало напугав молодых эллет своим напором, взялась расспрашивать сплетниц, стараясь выяснить у них все подробности. А подробности эти оказались таковы, что кого другого они тут же заставили бы усомниться в их истинности. Однако эльфийка была готова поверить даже в крылатых лошадей, если слухи о том, что ее сын жив и прибыл в Аман на одном из тех кораблей, окажутся правдой. И вот теперь она здесь, но причал был почти пуст и кораблей фалатримов нигде не было видно. Ни с синими парусами, ни с белыми… И все ее многочисленные попытки воззвать к Макалаурэ через осанве, как и прежде, заканчивались неудачей. — Если это чья-то злая шутка, то к столь недостойной забаве присоединилось слишком много квенди. Нахмурившись, эльфийка направила лошадь в галоп по мощеной дороге. Прохожие с удивлением смотрели вслед огненноволосой всаднице, с головы которой поднявшийся морской ветер скинул капюшон невыразительного тускло-серого одеяния — дара Плакальщицы Ниенны, носимого в знак величайшей скорби и траура. Перед открытыми вратами Нерданель пришлось спешно остановиться. Не из страха перед выступившими вперед стражами, охраняющими единственный путь, ведущий во владения Короля Ольве, и издали заметившими ее приближение, а исходя из ее собственного желания задать им пару вопросов. — Я Нерданель, дочь Махтана Урундиля из славного Рода Мастеров Железа и Камня, и я желаю знать, какие обстоятельства послужили пищей тем слухам, что ветер приносит с ваших берегов! — Обведя стражей властным взглядом, эльфийка чуть откинулась в седле, гордо расправив плечи. Слишком долго она томилась незнанием, и потому обычно свойственные ей кротость и вежливость были на время позабыты. Стражи быстро переглянулись, и один из них вышел вперед, снимая с головы шлем и изображая полупоклон. — Я не знаю, о чем именно говорят наши братья по ту сторону гор, Леди Нерданель, но вы не будете первой, кто задает нам подобный вопрос, и потому я скажу вам то же, что говорил остальным. Да, десять дней тому назад несколько кораблей фалатримов, ведомые Владыкой Нове, пристали к нашей гавани; шесть из них шли под знаменем Первого Дома Нолдор и несли на своем борту эльдар из народа Этьанголдиан… — Был ли среди прибывших мой сын? — Обнадеженная услышанным, Нерданель поспешила задать эллону наиболее волнующий ее вопрос: — Канафинве, Макалаурэ, Маглор Песнопевец — хотя бы одно из этих имен должно быть вам знакомо! — Да, — после некоторой паузы ответил эльф. — Голос Тириона упоминался среди прибывших, правда, никто из нас не видел его. Обычно, когда из-за края мира в нашу гавань прибывают суда, помощь в поиске родичей им оказывают майар и лидеры тех из народов, к которым прибывшие имеют право быть причисленными. Думаю, я могу дать вам одного из своих воинов, который сопроводит вас к майа Конаро — он все еще занимается распределением тех из гостей, кто остался в Гавани. — Хорошо, — чинно кивнула эллет, — но лучше пусть ваш воин отведет меня к фалатримам, к Владыке Нове — если кто и знает, кто поднимался на борт его кораблей, то это он. Церемонно кивнув в знак согласия, страж врат окликнул одного из своих подчиненных, стоящих на карауле, и велел тому сопроводить гостью до белокаменных домов фалатримов, число которых на побережье с каждой новой эпохой становилось все больше. Пройдя по набережной, казавшейся столь же бесконечной, как и ряды кораблей фальмари, стоящих на приколе, Нерданель и ее сопровождающий подошли к большому особняку, на первый взгляд ничем особо не отличавшемуся от остальных. Но не из любви хозяина дома к простоте, а просто потому, что Нове, или как он сам изволил величать себя — Кирдан Кораблестроитель, за все свои визиты в Благословенный Край так и не нашел времени переделать все по своему вкусу. Сам древний телери обнаружился сидящим за столиком на деревянном крылечке и наслаждающимся каким-то напитком в компании незнакомого Нерданель эллона. А вокруг, как на каком-то складе, тут и там стояли огромные бочки. Эльфийка посмотрела на них с явным сомнением — витающий в воздухе запах дерева, смолы и морской соли смешивался с весьма характерным запахом алкоголя. Конечно, Корабел, как и многие квенди, порой совсем не прочь побаловать себя хмельными напитками, но чтобы до такой степени?.. — И не надо так морщить нос! Отличная вещь, между прочим. — Корабел, как и его гость, так же заметили подошедших эллет и ее сопровождающего и встали со своих мест, дабы поприветствовать их. — Здравствуй, Нерданель, давно не виделись! — И тебе здравствуй, Кирдан. — Нерданель поднялась по лестнице и, ничуть не смущаясь присутствующих, легонько приобняла Корабела за плечи. Сопровождающий эллет стражник, поклонился Кирдану и его гостю, но предпочел остаться у подножья лестницы. — Действительно — давно, но вижу, ты как всегда заранее ожидал моего прихода. — Эллет выразительно посмотрела на пустующее плетеное кресло у стола и одинокий хрустальный фужер, соседствующий с двумя серебряными кубками эллонов. — Да ну! — Раздраженно махнул рукой Нове и взялся отодвигать для Нерданель кресло. — В этом деле, как ты сама наверняка знаешь, никогда ни в чем нельзя быть уверенным до конца. Но в целом, да — я догадывался, что так будет, хотя и не поленился сам письмо на твое имя написать. Правда, судя по тому, что ты тут, а не там, письмо адресата все же не достигло. — Там — это где? — спросила Нерданель, желая побыстрее покончить со всем этим. — Э, нет! Давай не будем спешить, как живущие в Эндоре, а сделаем все по порядку, как полагается — присядем, поговорим… Все же есть о чем, — произнес Кирдан, садясь обратно на свое место. И Нерданель не оставалось ничего иного, кроме как присоединиться к этой странной трапезе. Нове довольно улыбнулся и услужливо наполнил пустующий бокал, после чего, взяв в руку собственный кубок с вином, указал им в сторону своего гостя, все это время молча наблюдавшего за ними. — Нерданель, позволь представить тебе — целитель Элронд Полуэльф, сын Эарендиля и Эльвинг, брат-близнец Эльроса и названный сын Канафинве. Элронд, это Леди Нерданель Мудрая, дочь Мастера Махтана и Леди Лауриен, прекрасный скульптор и мать семи сыновей. — Отсалютовав им кубком, Кирдан демонстративно пригубил вина, вынуждая его гостей сделать то же самое, чтобы хоть как-то сохранить видимость приличий, о которых сам лидер фалатримов вспоминал до крайности редко и только тогда, когда считал подобный церемониал действительно необходимым. Поставив на стол опустевший на треть бокал с неизвестным, но весьма приятным на вкус винным напитком, Нерданель вопросительно уставилась на вышеупомянутого Полуэльфа. Элронд. Эллерондо — Звездный свод. Нерданель уже слышала о нем и его родичах, но до сих пор у нее не было возможности познакомиться с ним. Внешне его лицо почти ничем не отличалось от лиц других квенди, разве что оно не было юным. Было ли это проявлением его человеческого наследия, Нерданель не знала, но видела, что перед ней действительно восседал один из величайших воителей и мыслителей своего времени. Также было в этом взгляде серых глаз что-то знакомое — не только печать горя и радости, но и некое знание, недоступное большинству… Провидец? Целитель, заметив внимание эллет, ответил ей несколько смущенной улыбкой: — Да, мне с братом довелось когда-то оказаться под опекой ваших сыновей. Пусть обстоятельства нашей встречи ни в коей мере нельзя назвать хорошими, но более преданных и заботливых родителей желать было нельзя… — Уверен, еще придет время рассказать эту историю, Элронд, но сейчас нам стоит сосредоточиться на ином, — перебил Кирдан, и на сей раз в его голосе не прозвучало ни намека на его обычную эксцентричность. — Вас обоих привело ко мне одинаковое желание встретиться с Канафинве, хотя целитель Элронд уже понял, где ныне пребывает его названный отец — все же в Амане не так уж много мест, которые Канафинве мог бы считать своим домом, чтобы попробовать вернуться туда… — И прежде чем Нерданель, осененная внезапной идеей, сорвалась с места, Кирдан добавил: — Но не он один считает так же. Скажи мне, о Мудрая, почему сейчас, придя ко мне, ты спрашиваешь меня о сыне, но не спрашиваешь меня об остальных прибывших этьанголдиан? Или ты позабыла о том, что, помимо сына, на тех дальних берегах у тебя оставался еще и внук? Нерданель тут же села, вернее, осела обратно в свое кресло. — Тьелпе. — Хриплый выдох, и перед внутренним взором тут же возникает образ нескладного черноволосого эльфлинга с яркими синими глазами, полными едва скрываемого детского любопытства. — Келебримбор, — тихо, но твердо произнес Корабел, поправляя, а может, даже опровергая что-то. Нерданель скупо улыбнулась. Все верно. Как она могла забыть? Маленький эльфлинг, отправившийся в Исход вслед за отцом, давно вырос и теперь пишет свою собственную историю. — Так значит… он тоже вернулся? — Эллет вопрошающе посмотрела на лидера фалатримов. — Вернулся? Хм. Не думаю, что это слово здесь подходит, — ответил Кирдан. — Своей жизнью в Эндоре Келебримбор вполне доволен — по крайней мере, пока мы добирались сюда, я не увидел в нем ничего из того, что видел во всех квенди, отправляющихся на Запад по зову фэа. И тем не менее — он здесь. А вот почему и как это связано с Песнопевцем… Почесав бороду, Корабел выудил из внутреннего кармана жилета трубку, мешочек трав и огниво. Совершив свой маленький ритуал под терпеливыми взглядами гостей, уже давно успевших привыкнуть к подобному, телери начал свой рассказ, периодически выпуская изо рта сизый дымок: — Дело в том, что пару лет назад Валар предложили Келебримбору и его народу отправиться в Аман, но на сей раз с заметным отличием в виде возможности прибывшим вернуться обратно в смертный край, если будет таково их желание. Отказаться от подобного предложения было довольно сложно, и несколько эльфов из числа верных Келебримбора, пусть и не без опаски, согласилось прибыть сюда. Ну а он в свою очередь счел своим долгом их сопровождать. — Нове чуть пожал плечами. — Может, за этим его решением стояли мотивы и более личные — не знаю, но во всяком случае случилось так, что в Серых Гаванях впервые за многие тысячи лет Келебримбор встретился с Канафинве… — И в этом отчасти моя вина, — вдруг произнес Элронд, обратившись к эллет. — Вынужден принести вам свои извинения, Леди Нерданель — если бы не излишняя забота моего друга и соратника, ваш сын мог бы прибыть в Аман еще два года назад, сумев избежать тех неприятностей, которые вызвал своим внезапным появлением флот Эллери. — Ты излишне драматизируешь, — не менее резко вклинился в прочувствованную речь целителя Корабел. — В конце концов, ничего непоправимого не произошло, и Песнопевец, как и все прочие созванные тобой друзья-знакомые, прибыли в Аман в целости и сохранности. Даже несмотря на то, что весть о прибытии Келебримбора оказалась для эльфов такой… неожиданностью. — Телери смерил Полуэльфа внимательным взглядом. — А ведь Белый Совет знал об этом, как и добрая половина Эндоре благодаря тебе, что уж говорить об Айнур? Тот же майа Конаро, казалось, совсем не был удивлен нашему приходу… — Действительно, — ответил Элронд, ничуть не смутившись подразумеваемых обвинений. — Олорин, от лица Повелителей, советовал нам не слишком широко распространяться о прибытии Лорда Келебримбора, дабы ужасная трагедия прошлого не повторилась вновь. Подобные опасения не были беспочвенны, в чем ты имел несчастье убедиться сам. Но знай жители Амана обо всем заранее — и к копьям фальмари на пристани вполне могли бы присоединиться луки синдар и всех прочих, кто так и не сумел одолеть в своем сердце злость и обиду. — И что? Разве никто бы не выступил в защиту вернувшихся этьанголдиан? — вскинул брови Корабел, на что целитель отрицательно покачал головой: — И тогда в возможный конфликт оказалось бы втянуто слишком много лично заинтересованных в этой ситуации квенди, и даже присутствие майар не смогло бы отвратить беды. — Элронд нахмурился и сдержал порыв раздраженно потереть пальцами переносицу. — Чрезмерная демонстративность Келебримбора так же не улучшала ситуации. Оружие, знамена, регулярные войска — в его отношении их наличие уже давно стоит принимать за аксиому, но знак Первого Дома на парусах? Почему из всего многообразия своих гербов он решил выступить в Аман именно под ним? — Хотел избежать неприятных неожиданностей, заменив их ожидаемыми неприятностями, — насмешливо ответил Корабел, чем заставил целителя нахмуриться еще пуще. — О чем вы говорите? — спросила Нерданель, понимая, что увлекшиеся своей беседой эллоны, попросту забыли о ее присутствии. — О слухах про новое вторжение хищных нолдор в Лебединую Гавань, — ответил Корабел и, увидев пораженный взгляд эллет, кратко описал события, сопутствовавшие процессу прибытия кораблей Эллери в порт. — Как… глупо, — промолвила Леди Нолдор, с трудом переварив услышанное. — Рычать и скалить зубы — не самый лучший способ увериться в добрых намерениях друг друга. — Не лучший, — согласился телери. — Больше скажу — такой удивительной смеси позора и ужаса за своих собратьев я уже давно не испытывал. И был бы рад сказать, что все закончилось, но ведь и это далеко не так. Хотя, смею надеяться, что все худшее уже позади — по крайней мере идти обозленной толпой в земли Короля Арафинве уже вряд ли кто станет, так что все возможные претензии ограничатся письменной формой и парой нелицеприятных фраз на общем собрании, что пусть и обидно, но уже не так страшно. — Если ты так говоришь… — не стала спорить Нерданель. Вся эта атмосфера тихого взаимного недоверия, царящая в Амане… Вряд ли для ее внука подобное окажется в диковинку. — Но что же насчет моего сына? Как он?.. — Он... не слишком хорошо, — сдержанно ответил Нове, уже смирившись с тем, что и эту новость придется сообщать именно ему. — Я уже рассказывал тебе, что после Войны Гнева Песнопевец отправился в добровольное изгнание, хотя он вполне мог отправиться на Запад вместе со всеми… Поэтому, когда Маглор появился в Митлонде, у меня возникли некоторые сомнения по поводу того, почему же Песнопевец решил отправиться в Аман именно сейчас. Была тому виной усталость или всего-лишь ставшее неодолимым желание завладеть Звездой Эарендиля? Клятва Феанора все еще довлела над ним, и за столько веков она сильно истомила его, подточила его разум и волю до такой степени, что большую часть времени он сам себя не помнил — грезил наяву, блуждая в собственном прошлом. И все время пел. Безумный Менестрель, так его назвали… С каждым сказанным Корабелом словом с лица Нерданель стремительно исчезал ее фамильный румянец, а пальцы все крепче сжимали тулово бокала. Но она не просила телери остановиться, а он, подчиняясь немой просьбе, продолжал говорить. — …Конечно, я не собирался отказывать ему в священном праве Эльдар отправиться на Запад, но и оставить его совсем уж без присмотра тоже не мог. Поэтому я обратился за помощью к Келебримбору. — Корабел выразительно пыхнул трубкой, сим нехитрым действием обрывая порыв целителя что-то сказать по этому поводу. — В конце концов, это был его родич, его корабль и квенди, за которых он согласился нести ответственность на протяжении всего путешествия. Но самое главное — он сам просил меня перевести Песнопевца на свой флагман, и это не был случайный каприз. Келебримбор пожелал увидеться с ним, показать, что они не враги; и то, что произошло здесь, на пирсе… Он ясно дал понять, что своего подопечного в обиду не даст — как минимум гордость не позволит, ну а там кто знает? Может отношения между ними еще наладятся? Последние слова Корабела, казалось, вернули Нерданель присутствие духа, но Элронд лишь недовольно сжал губы в тонкую полоску. От этого он даже ощутил некоторую гордость за собственную выдержку — в прошлый раз его реакция на подобное известие была более… бурной. Сама мысль о том, чтобы доверить заботу о благополучии Макалаурэ этому корыстолюбивому самодуру, до сих пор вызывала у целителя искреннее возмущение и вместе с тем немалую тревогу. — Ну, вот, собственно, и все, — подытожил Корабел, гася каким-то хитроумным инструментом все еще тлеющие в трубке листья. — Главное из того, о чем я хотел вам рассказать, я рассказал, а в Форменосе вы сами все увидите и узнаете. Так что ешьте, пейте, отдыхайте — все же дорога туда неблизкая, как я слышал… — Спасибо тебе, Нове, — сказала Нерданель уже вставая из-за стола. — Прошу, не обижайся, но я вынуждена отказаться от твоего гостеприимства. — Нет сил ждать, верно? — с понимающей улыбкой спросил Корабел, взглянув на своих гостей. Элронд молча кивнул, так же поднимаясь со своего места. — Хм, ну тогда — до следующей встречи! Передавайте мои лучшие пожелания Келебримбору. Я обязательно найду время заглянуть к нему, как только спрошу с Ольве за каждый новый седой волосок в моей бороде! Усмехнувшись и попрощавшись в ответ, Нерданель и Элронд спустились вниз по лестнице и в сопровождении стражника отправились в обратный путь по набережной. Остановившись у жемчужной арки и наблюдая за тем, как Полуэльф вскакивает в седло собственной лошади, явно подготовленной заранее для долгого пути, Нерданель не удержалась и все же задала мучающий ее вопрос: — Вам… не нравится Лорд Келебримбор, верно? Элронд вскинулся и, похоже, уже привычно поджав губы, предпочел отвести от эллет взгляд, но все же ответить: — У меня нет причин его любить. Простите, — спешно вставил Элронд, — мое общение с вашим внуком было весьма ограниченным, и я не могу назвать его не то что другом или врагом, даже просто знакомым. И все же последствия действий Менестреля затронули судьбы многих, в том числе меня и моей семьи. — Подобное можно сказать про всех моих детей, — грустно улыбнулась эллет, и еще раз внимательно осмотрела гордый профиль целителя. В глубине души она не была бы удивлена, если бы Тьелпе намеренно или же по неосторожности, тоже окропил бы свои руки кровью эльдар. — Менестрель? — Эпессэ Келебримбора, Вестрон Вторая эпоха, — быстро пояснил Элронд и шумно вздохнул. — Еще раз простите. Вряд ли это то, что вы желали бы услышать, но мои слова могут не лучшим образом повлиять на ваше собственное мнение при встрече с Королем, а потому… Не будет ли лучше, если я поведаю вам о Майтимо и Макалаурэ? — Этот вопрос целитель задал с явным нетерпением, даже чуть приостановив начавшего движение коня и повернувшись в седле. — По крайней мере то, какими их застали я и мой брат? Желая узнать хоть что-нибудь и заодно поближе познакомиться с новым членом семьи, Нерданель согласилась. Положительный ответ целитель встретил с явной долей облегчения, это было куда лучше, чем пытаться объяснить несчастной матери, что бывший Лорд Эрегиона имеет весьма специфические взгляды и устремления. И присвоение титула Владыки этой авторитарной орясине лично он до сих пор считает большой ошибкой. Нет, Тьелперинкваро не глуп, это Элронд понимал еще до их первой встречи на сборе Совета. Келебримбор не любил задавать вопросы, предпочитая делать выводы из собственных наблюдений. Видел, слушал, понимал. Только сделать мало что мог, ну а что мог — часто сделать собратья и воспитание не давали, и правильно делали. Келебримбору стоило стать советником, дипломатом, ответственным за снабжение или даже сенешалем, особенно если припомнить свойственный ему милитаризм, но никак не Вождем целого народа. Эльфийского народа. Будь Келебримбор человеком, он был бы на своем месте. Лотланн Эндор, если не брать в расчет обхват территорий, — страна довольно маленькая, закрытая и, подобно своему покровителю, весьма живучая и не стесняющаяся при выборе методов решения собственных проблем. Цена ее могущества была высока, но кто платил за него цену? И сколько будет заплачено впоследствии, дабы подобный расклад сохранялся как можно дольше? Время эльфов в Средиземье ушло, но Келебримбор относился к числу тех немногих, кто с подобным утверждением был категорически не согласен. И это же был один из основных аспектов, почему его кандидатуру все же поддержал Гил-Галад и иные отказавшиеся от возвращения в Аман эльфы. Но те времена давно прошли, а Лорд Келебримбор и его идеи остались. Будущее Средиземья предсказать нетрудно, не нужно даже опираться на Видения, дабы понять, что История повторится, и люди и эльфы не раз еще сойдутся в бою, осознавая имеющееся между ними неравенство, неспособные, но так отчаянно желающие его преодолеть… Да, будь Келебримбор человеком, он был бы на своем месте. И его время рано или поздно все же прошло бы, как прошло бы время его идей и ненависти, упорно проносимых им сквозь века. А ведь умение вовремя уйти — одно из важнейших, и многие квенди поступают так, открывая дорогу молодым. Младшим детям Эру — в том числе.

***

Чуть наклонившись в седле и вытянув руку, эллет на скаку выхватила из ветвей колючего куста огромное белое перо. Оно было шириною с ладонь, а с учетом длины и формы со стороны казалось, будто она держит в руке самый настоящий клинок. Где-то в небесах раздался орлиный крик, и Нерданель устремила взгляд вверх. Нет, такими роскошными перьями вряд ли могли похвастать любимцы Манве Сулимо, столь белоснежных Орлов в природе нет, как нет и среди лебедей Ульмо подобных гигантов. Можно было бы подумать на свору Ороме, но и среди его исполинских зверей еще не встречалось столь диковинной… птицы. Абраксаны. Нерданель было интересно увидеть их, хотя бы просто для того, чтобы потом попробовать воплотить подобную красоту в камне. Каких еще зверей создал ее внук? К сожалению, сам Эллерондо не знал ответа на этот вопрос и даже признался, что не стремится узнавать. — Мы почти на месте, — уведомила Нерданель своего спутника, когда, проследив за полетом Великого Орла, увидела возвышающиеся над заметно поредевшими деревьями белые стены Форменоса со свисающими с них цветными полотнами и различными стягами. — Рад слышать, — отозвался Элронд, наконец-то нагнав умчавшуюся далеко вперед всадницу. Много времени прошло с тех пор, как он участвовал в подобных скачках, о чем немилосердно напоминала ноющая боль в пояснице и онемение всего того, что находилось чуть пониже. Он был бы не прочь остановиться на ночь на каком-нибудь постоялом дворе, но говорить об этом вслух? Нет уж, если в его крови и есть что-то от Нолдор, то это в первую очередь чувство собственного достоинства! Мысли о том, что вот таков истинный характер огненноволосой девы, которая едва ли не втрое его старше, Элронд предпочитал гнать от себя прочь. Так как, во-первых, подобная мысль его действительно пугала, особенно при новых открывшихся перспективах вновь занять почетное место чьего-то сына, а во-вторых, обсуждать чужих жен, даже про себя, было опасно для личного счастья. Может, Келебриан у него и не ревнивая, но вот Леди Галадриэль… — Знамена. Их действительно много, — отметила Нерданель вслух, обращая внимание целителя на себя. — Но мои дети уходили в плавание под алым знаменем, а ныне звезда украшает синие полотна. Это как-то связано с отречением Тьелперинкваро? — Смею предположить, что это скорее знак почтения Второму Дому, — нерешительно ответил Элронд, прекрасно осознавая, как глупо это звучит по отношению к самому Келебримбору. — В свое время многие нолдор присягнули на верность Гил-Галаду и специально окрашивали свои знамена в его цвета. Но, если верить летописям, то впервые подобное было замечено после Праздника Воссоединения, когда Первый Дом принес присягу Второму. После свершившихся Братоубийств подобная тенденция стала практически повальной, но это уже было мало связано с желанием продемонстрировать верность роду Фингольфина. — Они желали отличить себя от «Братоубийц», — понимающе улыбнулась Нерданель и вновь устремила взгляд на приближающуюся крепость. Элронд же в это время вновь был вынужден успокаивать ту бурю чувств, которую в его душе поднял вопрос эллет. Ему было нечего стыдиться, но все же неумолимое чувство вины раз за разом давало о себе знать при разговоре с матерью Макалаурэ. Ни с родным отцом, матерью или даже любимой супругой он подобных неудобств не испытывал. Хотя, о подобных вещах они его и не спрашивали. Быть может, тоже стыдились. — А черное знамя? Эти змеи… — Вопрос эллет вновь нарушил размеренный ход мыслей Полуэльфа. — Может быть. Хотя Олорин утверждал, что, со слов самого Келебримбора, это кольцо из змей имеет совсем иные корни, нежели знак Третьего Дома, пусть в чем-то и имеет схожий смысл. А вот о рунической надписи вокруг рассуждать не возьмусь. Этот язык мне неизвестен, хотя во многом и похож на Тенгвар. — О том, что в последний раз, когда он видел подобным образом оформленную надпись, это было заклинание на Черной речи, Элронд предпочел умолчать. Собственно, подобное знание и отбивало лично у него всякое желание пытаться перевести или просто произнести написанное вслух. — Понятно, — вновь улыбнулась эллет, для которой перевести эти знаки не составило особого труда. Видимо, как и ее муж, Тьелпе всецело поддерживал понятие здоровой паранойи, в чем заключался как смысл, так и внешнее оформление подобного Девиза. «Не только паранойя, но и петушиная демонстративность», — поправила саму себя Нерданель, когда разглядела вдали массивные металлические ворота крепости с не менее узнаваемым знаком. В том, что новоприбывший Король — действительно потомок Феанора, сомнений уже не оставалось. Не то чтобы они были изначально, но все же… Мимоходом отметив присутствие над местностью каких-то чар, не несущих в себе зла и не стремящихся навредить ей или прогнать прочь, эллет спешилась, как и ее спутник, и вместе они преодолели оставшееся до врат расстояние. Дозорные на стене уже знали об их приближении, но стоило гостям пересечь невидимую границу, и казалось, что все внимание стражи тут же вернулось к осмотру окрестностей, а также к тому, что происходило внутри стен крепости и даже над ней. Нерданель с интересом осмотрела внешний вид воинов, но, к сожалению, не могла во всей красе оценить искусность работы неизвестных мастеров и лишь с пониманием отнеслась к тому спектру эмоций, что испытали Телери, увидев нечто подобное, сходящее к ним с бортов высоких кораблей. Элронд в легкой растерянности остановился перед кованными вратами, не зная, что делать дальше. Обычно в таких случаях ворота открывали заранее, либо отправляли на встречу путникам провожатого, но, похоже, в данном случае никто совершать подобного ради пары просителей не собирался. Целитель взглянул на вершины стен, уже намереваясь окликнуть кого-нибудь, как в металлических воротах открылась, будто в подражание человеческим поселениям, самая настоящая смотровая щелочка. В разыгравшемся от усталости воображении уже прозвучали такие вопросы, как: «Чьих будете?» и «Чего надыть?» Но привратник, на радость чуткой натуре целителя, выразился иначе, пусть и примерно с тем же смыслом. — Народ Эллери приветствует вас. Кто вы и с какой целью прибыли пред врата Форменоса? — Приятный слуху баритон плохо сочетался с теми осколками льда, что наличествовали в глазах обратившегося к ним эллона. — И вам доброго дня, — взяла слово эльфийка, выступив вперед. — Я Нерданель, супруга Феанаро и мать Атаринкэ Куруфинве — отца Тьелперинкваро, известного вам как Келебримбор. Я желаю с ним встречи и надеюсь на его гостеприимство. — Убедившись, что привратник продолжает внимать, Нерданель продолжила: — Также я желаю встречи с тем, кто среди вас известен как Маглор Песнопевец — это мой сын, а также названный отец целителя Элронда. — Нерданель чуть отошла в сторону, уводя с собой лошадь и позволяя привратнику осмотреть ее спутника более подробно. Насколько она понимала, неприязнь между целителем и ее внуком вполне могла быть взаимной, и за Келебримбором оставалось право отказаться от встречи с ним, будучи новым хозяином этих владений. Но вот препятствовать встрече Макалаурэ и Эллерондо он не мог. Вернее, не посмел бы. Хотя откуда взялась эта уверенность, Нерданель не знала, ведь ее Дар Предвидения уже очень давно обходит Келебримбора стороной, и, как оказалось, она была в этом далеко не единственной. Привратник кивнул. Его дальнейшую процедуру разговора с зеркалом Нерданель перенесла весьма стоически, ведь напряженное ожидание ответа уже не оставляло ей сил удивляться подобным мелочам. — Откройте ворота и впустите их, — донесся из зеркала голос, но, в отличие от голоса стражника, четко расслышать его не получалось. — Я сам их встречу… Врата Форменоса тут же пришли в движение. Отрывая взгляд от погружающейся в землю плиты, Нерданель отстраненно подумала, что своего внука она все же несколько недооценила. Появившаяся в проеме главного дома по ту сторону площади рослая фигура полностью подтверждала эти мысли. Сравнивать его с кем-то — большая глупость. Но не замечать сходства — попросту невозможно.