Ручейки по щекам - это начало весны

Атмосфера в клубах всегда напоминает какое-то безумство: парни, одетые максимально «брутально», девушки, которые, как кажется, забыли, что выходя из дома надо одеваться, буйство запахов алкоголя и сигаретного дыма, смешанных с резкими ароматами дешёвого парфюма на липких от пота телах, яркие вспышки света и музыка, пробирающаяся под корку головного мозга и вибрирующая где-то в рёбрах. Я уже около получаса жду Тэён, которая увела додика Бёна «на прокачку» после того, как его не пустили внутрь. Стою на лестнице, упираясь в сырую от прошедшего дождя кирпичную стену. Курение уже не помогает снять напряжение. Когда они вернутся — прибью. Сначала мне показалось неплохой идеей взять его в какое-то людное место. Он совершенно не умеет взаимодействовать с окружающими. Я думал, что когда Бэкхён увидит, как я предпочитаю жить, он отъебется от меня. Но сейчас, прождав чёрт знает сколько времени, пришло осознание того, что следовало забить на это и катиться на все четыре стороны. В субботу, как всегда, здесь много всякого сброда. Пьяные в край то и дело выходят подышать, чтобы их не вывернуло прямо посреди толпы. Шлюховатого вида девушки, поднимающиеся по лестнице, постоянно бросают на меня неоднозначные взгляды, от которых ещё больше хочется уйти отсюда. Спустя несколько минут замечаю подъехавшее такси с довольной Тэён внутри. Она уже немного пьяна, но по-прежнему не позволяет себе быть искренней: улыбается, а внутри желает всем самой страшной смерти, которая только может быть. Девушка выскакивает из автомобиля, легонько хлопая дверцей. Единственное, что мне в ней нравится, это то, что она не такая тупая и доступная, как остальные. Как бы она ни выглядела, и что бы она ни говорила, для всего у неё есть особые причины. Увидев меня, блондинка вскидывает руки к беззвёздному чёрному небу. — Чанни! Мы здесь! А я-то, блять, не понял. Игнорирую её игру, отворачивая голову в сторону. Она радостно подбегает и, обвив мою поясницу рукой, ведёт в сторону машины. — Я такое с ним сделала, — злорадно улыбается Тэён, — Ты сейчас упадёшь. Он даже выглядит, как педик. — шепчет она, — Кстати, это забери себе. — девушка протянула мне круглые очки с толстыми стёклами и серебристой оправой. Из такси наконец-то выбрался субтильный парень. Изначально я даже не понял, что это был Бэкхён; привычные широкие джинсы сменили чёрные обтягивающие штаны, на тёмной рубашке с вырезом, оголяющим шею и ключицы, было единственное, что осталось прежним — пальто кирпичного цвета, завершали всё ботинки с тупым носом. На белом лице слишком выделялись глаза, обведённые чёрной подводкой. Непослушную русую чёлку Тэён, каким-то образом, зачесала назад. Стоило признать, что так он выглядел лучше. В каком-то роде даже привлекательно. Но не для меня, для всяких голубых. — Тэ, верни очки, п-пожалуйста. Я б-без них ничего не вижу. — Бэкхён завертел головой по сторонам, сузив глаза. — Они у меня. — Ч-чанёль? Аккуратно ступая по мокрому асфальту, будто балансируя на канате, он подошёл почти вплотную ко мне. — Д-давай. — протянул свою руку, в ожидании того, что я отдам ему их. — Не дам. Без них мне нравится больше. — ухмыляюсь. — Н-но м-моё з-зрение… — запыхтел Бён, но Тэён оборвала его. — Да не парься ты так, — хихикнула блондинка, — Просто будешь держаться Чанёля. — Она толкнула паренька на меня, а он, запнувшись, схватился руками за мою куртку, почти повиснув на ней. Ну супер. Ким уже шустро шмыгнула ко входу в здание. Посмотрев ей вслед, я опустил взгляд на Бэкхёна, который тут же отпрянул от меня, смотря в пол. — Сколько у тебя? — Ч-что? — Ну не член же. Зрение. Он поднял на меня глаза, от света уличного фонаря они были похожи на небольшие полированные блюдца. — Л-левый м-минус шесть с половиной, п-п-правый м-минус сем-мь. Блять, он же слепой как крот. Резко хватаю его за запястье и тяну за собой. Не собирался нянькаться с ним здесь. Он, стараясь успевать за мной, быстро перебирал своими короткими ножками, уставившись мне в спину. — Т-ты оч-чень хороший. С-спасибо. — почти шепот, но мне удалось его расслышать. Ёбнутый. Жду не дождусь того момента, когда он сломается. Когда я его сломаю. В клубе слишком душно и тесно, а во всём виноваты толпы липких потных людей. В зале звучит какая-то агрессивная музыка, и каждый присутствующий здесь старается дрыгаться, будто в конвульсиях, попадая в дикий ритм. Бэкхён, напуганный такой, непривычной для него, обстановкой, впился своими пальцами-иголками в ткань моего свитшота на спине. Когда же он свалит то? Сквозь толпу замечаю Чонина и Сехуна; они разговаривают с работником клуба, наверное, собираются снять столик и подымить кальяном. Тэён просто затерялась среди людей и, скорее всего, не объявится больше. Значит, я остался наедине с этим неудачником, замаскированным под другого более-менее нормального человека. Останавливаюсь у барной стойки, Бён ударяется о мою спину, а потом робко разворачивается в сторону трясущего что-то в руках мужчины по другую сторону. — Коктейли? — громко спрашивает бармен Бэкхёна, игнорируя меня. Бён испуганно вздрагивает и пялится куда-то в район моего лица. — Я-я н-н-не пью. — старается перекрикивать музыку он. — Две текилы. — кидаю бармену, устраиваясь на один из стульев. Бэкхён по-прежнему неловко жмётся ко мне, не зная, куда себя деть. — Садись. — рычу, указывая на соседний стул. Единственное, что мне правда в нём нравится — это его послушность. Он не закатывает истерики, не делает ничего, что выводило бы меня из себя, как другие девушки. Бэкхён делает то, что я от него требую. Забравшись на высокий стул, он совершенно неуклюже попытался разрядить обстановку, заболтав ногами в воздухе. Об глянцевую поверхность брякают два шота с лаймом, повисшем на краю рюмки, и солонка. — Пей. Бён с сомнением смотрит на меня, боясь протянуть руку к напитку. — Я н-никогда н-не п-пробовал. Закатив глаза, хватаю его руку и зажимаю меж его пальцев дольку лайма, насыпаю соль на внешнюю сторону его ладони. — Смотри, — грубо говорю ему, а потом слизываю соль с горячей и мягкой кожи запястья, одним глотком опустошаю рюмку и закусываю лаймом. Всё это время Бэкхён с удивлением смотрит куда-то сквозь меня; единственное, что можно понять из его выражения лица, это только то, что он шокирован, — Пей. Парень сглатывает, и неуверенно ведёт руку к рюмке, стараясь сразу взять её. Это занимает слишком времени, поэтому я нервно сую в его пальцы текилу, заталкивая в другую руку лайм и насыпаю соль. — Действуй. Он закусывает нижнюю губу и рвано дышит. Худая грудь быстро-быстро вздымается. На дне янтарных глаз плещется сомнение и что-то похожее на страх. В мерцающем свете прожекторов чётко вижу, как он сглатывает тугой ком в горле. — Неужели ты не можешь сделать это ради меня? — ухмыляюсь. После этих слов, его брови упали к переносице, взгляд стал серьёзным. Бэкхён слизывает соль, на моём лице появляется кривая, немного сумасшедшая ухмылка. Жмурясь, он вливает содержимое рюмки в себя, а потом начинает кашлять, пытаясь открыть слезящиеся глаза. — Закусывай. — командую, наблюдая за его страданиями. Наверное, горло и желудок охватило жжение, которое хочется немедленно прекратить. Он спешно суёт зелёный ломтик в рот, и глотает его, жмурясь. — Молодец. — опускаю руку на коленку, обтянутую чёрной жёсткой тканью и сжимаю её. Услышав похвалу, он начинает смущённо улыбаться. — А т-теперь п-пойдём танцевать? — Нет. — пальцами подзываю бармена, — Текилы для него. Бэкхён снова испуганно пялится в мою сторону. — Тебе стоит, как следует расслабиться, прежде, чем пойти развлекаться. Не собираюсь с ним танцевать. Пусть напивается и валит домой, чёртов Бён. Наблюдаю за тем, как он повторяет действия, которые уже делал, глотая горькую жидкость. Разворачиваюсь в сторону танцпола, сквозь лёгкую пелену дыма, лазерные лучи достигают танцующих и невесомо гладят их. Замечаю девушку, среди десятков таких же, которая танцует, смотря прямо на меня. Она привлекательная. Короткое чёрное платье почти полностью открывает тонкие прямые ноги. Заметив, что я тоже смотрю на неё, она улыбается и машет мне. Ладно. Поднимаюсь со стула, но за свитшот хватается холодная рука. Бросаю взгляд на разомлевшего Бэкхёна. — Ты куда? — на удивление, без заикания спрашивает он, почти крича. Улыбаюсь и наклоняюсь к его уху, тихо, с придыханием шепчу. — Я найду Чонина и вернусь, — вижу, как его спина и шея покрываются мурашками, — Побудь пока без меня, выпей восемь шотов. Я проверю. Он хотел возразить, но я мягко провёл языком по мочке его уха, после чего Бён оцепенел, а я скрылся из его вида. Мне пришлось сквозь толпу пробираться к девушке, которая так отчаянно искала моего внимания. Я подошёл к ней со спины и вжался в её тело. Сначала она испугалась, но поняв, кто это, она с улыбкой развернулась. — Ты пришёл. Меня зовут… Совсем не хотелось её слушать, поэтому я сразу заткнул её рот грубым поцелуем. Ей, кажется, это только понравилось, и она сама потянулась за продолжением, прикрыв от наслаждения глаза. Мы стояли посреди массы людей, которые были будто совершенно не здесь, заходясь в алкоголе и танцах куда-то далеко. А я, терзая чужие губы зубами и языком, смотрел на единственного, который был именно тут. Погрустневший, он пытался найти в смутных силуэтах меня, цепляясь взглядом за каждого, проходящего рядом. Бэкхён послушно опрокидывал в себя алкоголь, пока я, прямо на его глазах, был с другой. Пока я делал с кем-то то, чего он никогда не узнает. Я был бы рад, если бы он смог увидеть это. Смог увидеть, какой я грязный и порочный. Наверное, это было бы даже лучше оргазма. Видеть, как он страдает, сдавшись, как из его покрасневших глаз выкатываются слёзы, стекая по подбородку, и разбиваются о пол. Разбиваются, прямо как его вера в то, что любовь существует. Вера в то, что он любит. Тонкая рука опускается на пах. — Ммм, да ты возбудился. — шепчет она, поглаживая мой член сквозь ткань джинсов. Девушка хватает меня за руку и через толпу ведёт к уборной. Трахаться в туалетах. Что может быть тошнотворней. Тем не менее я, не возражая, следую за ней в кабинку. Тут пахнет помоями и чужой рвотой, сквозь тонкие стены пробивается музыка, а она, не стесняясь, стягивает с меня штаны вместе с трусами и становится на колени. Смотрю на неё, стоящую на мокром кафельном полу, сверху вниз и не могу скрыть отвращения. В это время она старательно надрачивает член, прежде чем взять его в рот с особым наслаждением. Вот шлюха. Накручиваю её волосы на кулак и с усилием притягиваю её голову ближе. Она кряхтит и задыхается, а я в это время только больше ненавижу. Иногда даю ей глотнуть воздуха, а потом снова и снова толкаюсь в этот грязный рот, до тех пор, пока не кончу. Девушка открывает рот, полный спермы, а потом глотает. — Молодец. — глажу её подбородок и, натянув штаны, выхожу оттуда. Широкими шагами направляюсь к стойке, но Бэкхёна за ней не обнаруживаю, только восемь пустых рюмок. — Эй, ты! — кричит бармен, — Плати, блять, за своего друга! — Где он? — рычу я. — Откуда я знаю? Нарвался на кого-то, Шону вроде… Короче, вытащили его на улицу, а теперь, наверное, избивают. Плати. Зло шиплю и кидаю наличку на барную стойку. Чёрт знает, сколько там денег, но хватить должно. Выбегаю на улицу, в лицо ударяет холодный ночной воздух, смотрю по сторонам. За углом слышатся пьяные крики. Иду в ту сторону и то, что я вижу, заставляет меня с силой сжать кулаки. — Какого хуя ты делаешь? — кричу я, набрасываясь на Шону, который уже несколько раз ударил Бэкхёна в живот. Никто не смеет трогать мои вещи.