***
Пары, как и всегда, тянулись уныло и медленно, будто желая, чтобы сегодняшний вечер никогда не наступил. Прошло вот уже несколько дней с нашей встречи с Бэкхёном. Всё это время он боялся ко мне подойти, пряча стыдливо вспыхнувшие щёки в ладонях. С половины пар я уходил, поэтому пересекаться в кафетерии (единственном месте, где мы обычно встречались) стало невозможным. Бён он… странный. От таких… невинных воротит, потому что за ангельскими масками явно прячется что-то весьма отвратительное. А если вдруг нет… То становится только интереснее наблюдать, как они погружаются в пучину дерьма, которым является наша дорогая, замечательная жизнь. Сейчас я иду по полупустому коридору, ведущему к кафетерию. Есть не хочется, но я и не для этого туда иду. То есть… Вернее… Именно для этого. Да, я просто обменяюсь парой рядовых фраз с Бэкхёном и буду есть недоваренный картофель с мясом в пряном соусе (явно для того, чтобы перебить душок). В воздухе просторного светлого помещения с множеством окон витает запах еды, от которого, почему-то, тошнота подступает к горлу. Внутри немного душно, наверняка из-за десятков студентов, размеренно жующих свою еду. Беглым взглядом прохожусь по их лицам. Ни в ком нет ничего примечательного: пустые взгляды с налётом заинтересованности в собеседнике, натянутые улыбки, глупые изломы бровей, в напускном удивлении… Это их привычка, вести себя так, будто всё х о р о ш о. Хотя на самом деле, это настолько далеко от истины, насколько вообще возможно. За одним из столов девчушка показывает своим подругам золотое кольцо на пальце, те радостно взвизгивают, поздравляя «подругу». Но я точно знаю правду. Нельзя верить этому спектаклю, выказывающему счастье. Наверняка она залетела, а родители этого придурка настояли на свадьбе после отказа от аборта. Ненавижу таких людей и такую жизнь. Наконец-то взглядом выцепляю того, кого нужно. Бэкхён сидит в дальнем углу кафетерия, облокотившись на спинку рукой. Он одет в чёрную водолазку из плотного материала, воротник которой гармошкой собрался на длинной шее. Парень перевернул очки наоборот, что-то заговорил, корча рожицу, а потом рассмеялся. На лице засияла искренняя улыбка, растянувшаяся почти от уха до уха. Возле глаз, ставших полумесяцами от приступа смеха, собрались морщинки. Он выглядел мило, хихикая так. Однако, когда он меня заметил, улыбка вдруг сползла с лица, а глаза забегали из стороны в сторону, а после и вовсе уставились в стол. На подобное поведение Бёна среагировала симпатичная девушка, сидящая перед ним. Она завертела головой в поисках того, что настолько смутило Бэка. Я начал пробираться сквозь столы к сидящей в стороне парочке, всё это время прожигая взглядом дыру в голове тупого Бэкхёна. Какого хуя он сейчас так весело воркует с какой-то шлюхой. Нависнув над их столом, пялюсь на сжавшегося парня, а девушка, в свою очередь, смотрит на меня презрительно, будто только что увидела червя. — Ч-чанёль, п-привет… — Ты что тут делаешь? — зло обрываю его я, а он начинает шумно хватать воздух ртом. — А ты слепой или тупой, раз понять не можешь, что он обедает? — спрашивает девчушка, нагло ухмыляясь. Стерва. Бэкхён встаёт и подлетает ко мне, хватая за руку. — Ч-чанни, это Чхеми, моя лучшая подруга… — мягко говорит он, стараясь сменить мой гнев на милость, но выходит у него скверно. — Надо выйти. — сквозь зубы шиплю я, с трудом сдерживаясь, чтобы не придушить его прямо здесь. Он решил называть её другом? Ту, кому минутой назад строил глазки? Хватаю его за запястье, покрепче сжимая кулак, и тяну за собой. — Н-нуна, я скоро вернусь, — оправдывается он, семеня вслед за мной. Мы покидаем кафетерий, проходя в коридор. Людей мало, но они есть. Мне не нужны лишние глаза и слухи. Тяну его за руку. В ответ он негромко ойкает, ускоряя шаг. Через несколько метров мне попадается безлюдный закуток. Я отдёргиваю его к стене, потемневшим взглядом всматриваясь в его лицо. Он хочет отойти, но рядом с его головой, в выкрашенную бежевой краской стену, впечатывается мой кулак. — Что это, блять, было? — стараюсь не кричать я. — Ч-ч-что? — С чего она за тобой таскается? И на высадке, и тут. Трахаетесь? — я почти рычу, сам того не замечая. Бэкхён начинает трясти головой, растрёпывая русую чёлку. — Н-нет, Чанёль, нет. Она мой друг… Мы с младшей школы вместе… — запинается он, путаясь в словах, — Вместе — в смысле дружим, я… я никогда не думал о ней в романтическом плане. — тело его прошибла мелкая дрожь. Боится. Это хорошо. — Чтобы я тебя с ней больше не видел. — проговариваю я, отстраняясь от перепуганного парня. Бэкхён стоит молча. Обдумывая мои слова и боясь возразить. И пусть. Я разворачиваюсь, собираясь пойти домой, но звонкий голос рассекает тишину, замершую вокруг. — Чанни! — он подбегает ко мне, проглотив страх, — Хорошо. Я не буду с ней общаться, — Меня немного удивляет его преданность своим словам, неужели он променяет старую знакомую, на мою прихоть? Не хочет сдаваться, но что ж — его воля. Я зайду настолько далеко, насколько это возможно, чтобы увидеть его поражение, — Только… Можешь, пожалуйста, проводить со мной побольше времени? Я хмурю лицо. — Что ты предлагаешь? — П-пойдём на свидание? — мягко проговаривает он, со всех сил сдерживая свой взор на моих глазах. Моих губ касается ухмылка. — Когда? — Может, в пятницу? — радостно всплёскивает руками Бён. — Хорошо, в пятницу. — киваю я, после чего взволнованный додик подлетает ко мне, смазано, но более уверенно, чем в первый раз, прижимается своими губами к моим и уносится прочь. В пятницу Бэкхён будет на нашем свидании, а я, к моему превеликому удовольствию, буду на нём отсутствовать.***
Смотрю на горящий дисплей своего телефона. Двадцать два сорок три, пятнадцать пропущенных звонков. От Бэкхёна. Уведомление от синоптиков: дождь и ветер. Тыкаю на кнопку блокировки и плетусь к холодильнику за очередной бутылкой пива. Пятой за этот вечер. Наше свидание не проходило уже почти четыре часа. Двести сорок минут я тешу себя бездельем, в красках представляя себе то, как обиженный и промокший Бён плетётся домой, не в силах больше противостоять моему мудацкому нраву. Полчаса назад позвонила Хана, предложившая скрасить мою ночь сексом. Кан любит трахаться. Ей нравится, когда её бьют по лицу и оскорбляют, как последнего человека на земле. Девушка обожает, когда её голову оттягивают за волосы, а руки заламывают за спиной. Хана отбитая. Она мазохистка. А я? Мне нормально. Я сажусь на кресло, вливая в себя холодную жидкость и смотрю, как дождевые капли стекают по окну. Чем скорее она притащит сюда свой зад, тем быстрее давящая пустота внутри сменится чем-то другим. Чем-то животным и привычным. А потом… Ручка входной двери опустилась, и в квартиру протиснулась высокая девушка, на ходу стягивающая с себя плащ. Замок я открыл сразу же после того, как узнал, что она явится. Девушка улыбается. — Чай не предложишь? — заискивающе вопрошает Хана. — А ты чаи распивать пришла? Хана звонко хохотнула, проходя по коридору. — А ты не меняешься. — утверждает она, вынимая из моих рук полулитровую бутылку пива, а потом усаживается мне на колени, вцепившись в мою шею и опасно близко приблизившись к губам. — Ты тоже. — ухмыляюсь я, кусая её за губу. Девушка что-то мычит, когда я тяну её за волосы и скидываю на пол. В тёмных глазах блестит нечто нездоровое, немного отталкивающее и пугающее. — Накажешь? — мурлычет она, падая мне в ноги. Озабоченная сука. — Что сказала? — спрашиваю я, снова хватаясь за локоны и ставя её на колени. — Накажи… пожалуйста. — она закатывает глаза и звонко взвизгивает, когда моя ладонь громкой пощёчиной касается её щеки. Несколько секунд Хана ещё заходится в удовольствии, а потом становится немного напряжённой. — Подожди, — говорит она вполне серьёзно, — Я… Выгони какого-то наркомана с лестничной площадки… — просит брюнетка, — Я не хочу, чтобы кто-то слышал. Я выпутываю ладонь из чёрных прядей. Нет, мне не важны её желания. Просто что-то побуждает метнуться к выходу и распахнуть дверь. От увиденного, мои глаза широко распахиваются, а брови ползут вверх. На лестнице, прямо возле моей квартиры, обняв колени, сидит промокший и дрожащий от холода Бён. Парень поднимает на меня блестящие глаза и выглядит при этом, словно бездомный щенок. Чувствую чужие руки на спине и шепот «Выгоняй». — Проваливай, — ядовито шиплю я. Девушка ещё сильнее выглядывает из-за моих плеч, победно ухмыляясь. — Ч-что? — заикается Бэкхён, смотря на меня снизу вверх. — Проваливай, — я разворачиваюсь к девушке, — Съёбывай, Хана. — Да ты в своём уме?! — непонимающе восклицает она, на что я вдавливаю её в распахнутую дверь. — Если ты сейчас же не исчезнешь, то твой братик узнает, как сладко ты стонешь его имя, когда тебя трахают. — отрезаю я, совершенно точно зная, как это подействует. Девушка яростно вспыхивает, но понимает, что может поплатиться за любое слово, поэтому поспешно одевшись, покидает это место. Я захожу в квартиру, оставляя дверь открытой. Нет смысла её закрывать, потому что в глазах Бэкхёна просьба. Вернее мольба. Поговорить. Что-то щёлкнуло внутри, отчего я решил его выслушать. Худой парень медленно переступает порог, тихо прикрывая за собой дверь, разувается и с педантичной аккуратностью составляет промокшие кроссовки у стены. — Зачем пришёл? — спрашиваю, ведя его на кухню и делая вид, будто я не знаю ответ. — Т-ты не пришёл, и я п-подумал… — Понятно. Я уселся на стул, а Бэкхён остался стоять. Молчание медленно окутывало нас до тех пор, пока Бён не заговорил. — А эт-та д-девушка… — робко выронил он, — К-кто это? — парень спрашивал это, будто не имеет право знать правду, но всё равно безумно хочет. — Я трахаюсь с ней. — пожимаю плечами, наблюдая за тем, как в Бэкхёне что-то рушится. Он бессознательным движением нащупывает стул и придвигает его к себе, а потом молча садится на него и невидящим взглядом бороздит стену. Во мне поселяется чувство, похожее на патоку: сладкое и тягучее. Видеть, как кто-то ломается, наверное, доставляет мне намного больше удовольствия, чем что-либо другое. Парень продолжает молчать, сжимая ладони в маленькие кулачки. Я уже думал, что он не заговорит вновь, когда он выпаливает: — Почему мы не занимаемся сексом?