— Почему мы не занимаемся сексом?
Этот вопрос прогремел в воздухе и невидимым грузом повис над нами. Почему? Может, потому что не в моих правилах трахать мужские задницы? Или, возможно, причина в том, что я не настолько низко пал, чтобы удовлетворять себя посредством Бёна.
Тишина начала давить с такой силой, что дышать стало трудно не только Бэкхёну, но и мне.
— Ч-чанёль? — негромко заикнулся он.
Я бросил на него нечитаемый взгляд. И снова, тупой интерес заставляет меня открыть рот:
— Ты знаешь… я люблю пожёстче. С ударами и удушением, после такого больно не только сидеть, а ещё и лежать, любое действие причиняет боль. — парировал я, наблюдая за реакцией растерявшегося парня, — До сих пор хочешь заниматься со мной сексом? — с ухмылкой выпалил я, не отрывая взгляда от его испуганных бегающих глаз.
— Я… я тоже так люблю, — запинаясь, соврал он. Я более, чем уверен, что додик Бён Бэкхён девственник и весь сексуальный опыт, который у него когда-либо был, происходил непосредственно с правой рукой под просмотр второсортного гейского порно.
Что-то внутри подбивает меня резко вскочить на ноги и, грубо схватив Бэка за руку, перейти в спальню. Парень дрожит и боится, но всё равно подчиняется моим рывкам, покорно пробираясь в тёмную комнату. Я отбрасываю его руку и разворачиваюсь к нему. Он робко тупит взгляд, пряча его в ладонях, перебирающих полы светлой рубахи, не заправленной в штаны.
Во мраке комнаты, освещённой лишь светом уличного фонаря, едва пробивающимся сквозь старый тюль, были почти не различимы очертания фигуры Бэкхёна. Я могу угадывать, что он делает, по только силуэту и видеть, как блестят линзы его очков, отражая рассеянный свет.
— Раздевайся. — приказал я.
Минутная заминка. Он сглатывает тугой ком в горле. Ему страшно, и он не знает, что делать. Вернее, он будет слушаться, но его сознательная сторона говорит о том, что лучше этого не делать. Но всё же перебарывая смущение, неуверенность и страх, Бэкхён стягивает очки с переносицы, аккуратно оставляя их на комоде, стоящем рядом. Дрожащими, едва слушающимися пальцами он начинает расстёгивать пуговицы на рубашке, стараясь не пропустить ни одну. Это длится слишком долго.
— Быстрее! — диктую я, всё ещё наблюдая за тёмной фигурой передо мной.
Парень снимает рубаху через голову, оставаясь только в светло-синих джинсах. Мягкое освещение серебрит его позвонки, когда он сгибается, стягивая носки со ступней. Следом шуршит ткань джинсов, обнажая тонкие бледные бёдра, покрытые слоем редких волос. Выпрямившись, он неуверенно передёргивает плечами, глядя на меня.
— Трусы тоже. — чеканю, он понятливо кивает, украдкой смотря на то, как я усаживаюсь на край кровати и избавляюсь от футболки.
Не знаю, откуда он набирается смелости, но тёмные боксёры, до этого несчастно висевшие на его небольшой заднице, соскальзывают по его ногам и приземляются на пол. Бён переступает через хлопчатую ткань и прикрывает своё скудное достоинство, выглядя при этом, как мальчишка, впервые попавший в общественную баню.
Привыкнувшие к полной темноте глаза уже ясно могут разобрать его фигуру. Тонкие руки, протянутые к паху, покрылись мурашками, как и всё тело в целом. Парень смущался и явно не знал куда податься.
— Ч-что мне д-делать? — продрожал его голос.
А я и сам не знаю что. Почти все мои сексуальные партнёры — женщины. Лишь однажды был парень. В тот день я накурился травы, и он отсосал мне.
— Иди ко мне.
И Бэкхён идёт, замирая в нескольких сантиметрах от меня, так, что мой нос почти упирается ему в живот. Я резко поднимаюсь, от неожиданности Бён вздрагивает. Теперь я стою прямо перед ним, прессом ощущая тепло чужого тела. Парень боязливо поднял глаза, в которых наверняка всё плыло из-за отсутствия очков, и коротко вдохнул мой запах. Почти невесомое жаркое дыхание коснулось моей кожи. Мы просто стояли друг напротив друга, ощущая малейшие импульсы наших тел. И от того, что это казалось мне на порядок интимнее всего, что происходило в моей жизни, я почувствовал, как нервы внизу живота спутываются, образуя тугой узел.
Я легко толкнул Бёна на кровать, и он негромко ойкнул, приземлившись на матрас, стянутый скомканной простынью. В очередной раз вглядываюсь в Бэкхёна, закусившего нижнюю губу и не знаю, как приступить. Заранее стягиваю штаны с ног, чтобы ничего больше не мешало и сажусь на кровать, глазами упираясь в Бёна. Парень без слов понимает, что от него нужно, и осторожно придвигается ко мне. Сам, без слов, он припадает к моим губам, будто измученный жаждой человек к долгожданному источнику с водой. Чувственно, слишком мягко и аккуратно он целует меня. Без намёка на что-то пошлое или неправильное. Я, поддавшись его ласкам, заваливаю парня на кровать, придавливая хлипкое тело своим. Его руки накрывают мои плечи, плавно оглаживая их. Холодные пальцы пробегаются по позвоночнику, увлекая за собой волну мурашек. От непривычного ощущения рычу в поцелуй, опускаясь на шею. Бэкхён откидывает голову на подушку и отчаянно старается подавить стон, зародившийся в горле. Его кожа немного солоноватая на вкус, приятно прохладная и мягкая. Кусаю, но тут же зализываю покрасневшее место. Парень, разметавшийся подо мной, трепещет мелкой дрожью и разводит колени в стороны. Его небольшой член стоит; Бэкхён возбуждён. Гребаный Бён хочет, чтобы я выебал его. И снова мне на удивление хорошо. Мне нравится это. Совсем не брезгуя, касаюсь ладонью его налитого кровью органа. Парень, негромко простонав, выгибается, поджимая пальцы на ногах. Охватываю ствол и начинаю ему дрочить, размазывая выступившую смазку по всей длине. Бэкхён едва ли не кричит, когда второй рукой я задеваю его крошечный сосок, а губами ласкаю шею.
Член его напрягается, пульсируя, а ко мне приходит осознание: да у меня ведь самого ткань трусов натянута до предела. Стояк топорщится так, что возбуждение почти болезненно. Я отталкиваюсь от раскрасневшегося Бёна. Мои непонимающие глаза застыли на его теле с выступающими мышцами, тонком и хрупком, но всё-таки мужском. Стало противно. От себя. От своего желания,которое я никак не мог понять. Надо поскорее с этим закончить.
Бэкхён, до предела разомлевший, наконец, понимает, что что-то не так, и находит в себе силы, чтобы поднять голову.
— Почему ты… -начинает он.
— Переворачивайся и вставай на колени! — почти кричу я, боясь того, что мне нравится. НРАВИТСЯ, ЧЁРТ ВОЗЬМИ, ТРАХАТЬСЯ С ПАРНЕМ. Я не под кайфом и совершенно трезв, но
член стоит из-за Бэкхёна, распластавшегося подле меня.
Парень на секунду замирает, испуганно моргая, а потом, покорно встаёт на колени, подставляя мне свою задницу. Оперевшись на вытянутые руки, он время от времени через плечо поглядывает на меня, натягивающего на всё ещё крепкий член презерватив. Пристраиваюсь к нему сзади, рассматривая раскрасневшиеся упругие ягодицы. Я занимался анальным сексом с девушками и знаю, что без смазки и предварительной подготовки — это больно. Чертовски. До сорванных, от истошных криков, связок. С одной стороны, я не хотел, чтобы ему понравилось, с другой, не хочется, чтобы он откинулся прямо здесь.
Бэкхён послушно стоит раком и, когда я подношу пальцы к сфинктеру, несильно вздрагивает. Интересно.
— Хочешь? — почти рычу, разбивая тишину, нарушаемую рваными вздохами Бёна.
Тот кивает, дрожа. Снова боится и врёт. Оно и правильно. Наверное, после подобного опыта у него напрочь отпадёт желание трахаться. Я резко вставляю в него сразу два пальца, и Бэкхён не выдержав вскрикивает. Не вижу, но знаю, что он морщится от боли, когда я наспех растягиваю его стенки. Как и знаю то, что он сдерживает всхлипы, старясь проглотить позор.
— Нравится? — с иронией спрашиваю, понимая, что он не этого ожидал от первого секса.
Парень спешно трясёт головой вверх-вниз, ожидая, что это как можно скорее закончится. Вытаскиваю пальцы, и замечаю, как сокращается распухшее колечко мышц.
— В-всё? — дрожащим голосом говорит он, но тут же душераздирающе вскрикивает, потому что я вошёл в него. Полностью. Руки, которые до этого он старался держать вытянутыми, предательски сгибаются, и парень падает на локти, упираясь лицом прямо в матрас. Неразработанный проход неприятно сжимает член, отчего я с остервенением, до побелевших костяшек, сжимаю его худые бока и сильнее вбиваюсь в его тело. Бэкхён дрожит, глотает слёзы и подавляет всхлипы, маскируя их под стоны, но очевидно, что он делает это, только для того, чтобы удовлетворить меня. В его заднице начинает хлюпать что-то горячее и липкое, судя по всему, кровь. Она позволяет мне легче двигаться в нём, чтобы, наконец, кончить. Я хватаю его волосы и оттягиваю тяжёлую голову на себя, втрахивая Бёна в матрас. Он плачет, наверняка, считая секунды, ставшие для него бесконечностью, и ждёт. Ждёт, когда это всё прекратится, чтобы прекратить чувствовать это. От этих ощущений по телу пробегается волна садистского удовольствия, я ускоряю темп и, рыча, кончаю, выходя из Бэкхёна.
Тот без сил валится на подушку, пряча лицо в мягкой ткани, а я, стягивая презерватив, завязываю на нём узел и кидаю рядом с кроватью.
— Понравилось? — ухмыляюсь я, чувствуя, как простынь неприятно липнет к взмокшей спине.
Кивок.
— Я рад, — сухая ирония, — Спокойной ночи, милый. — шепчу я и отворачиваюсь к стене.
Бэкхён молчит, старается не рыдать громко, чтобы я не слышал. Спустя примерно полчаса Бён думает, что я уснул. На дрожащих ногах парень перебирается в ванную и включает воду на полную. Глушит в звуке стекающей воды свои слёзы от боли и унижения.
***
Я проснулся от трели будильника на телефоне Бэкхёна. Тот, прижавшись к моей спине, негромко простонал, распахивая глаза. Пары в субботу никто не отменял, поэтому я, не без труда, поднялся в кровати и сморщился от стянувших кожу кровавых разводов на бёдрах. Без слов пройдя в ванную, я принял душ и, наспех вытеревшись полотенцем, вернулся в спальную. Бён по-прежнему лежал в кровати, натянув одеяло по шею.
— Вставать не собираешься? — спросил я, заведомо зная ответ. Если он сможет подняться — это уже хорошо, а вот ходить… это вряд ли.
— Я, кажется, заболел, — вякнул парень, картинно покашлял, прикрыв руку ладонью, — Не пойду сегодня на пары. Можно остаться? — на его вопрос я лишь сухо кивнул, покидая комнату. Надо же, чтобы он научился врать, стоило только порвать ему жопу.
***
Когда я вернулся домой, Бэкхён всё так же валялся на кровати, оберегая свою израненную задницу, но при виде меня, он приподнялся на локтях и заулыбался, словно придурок.
— Как учёба?
Отвечать не хотелось.
— Раздевайся. — говорю я и вижу, как его лицо испуганно вытягивается.
— М-может, н-не н-н-надо, — взмаливается он, сквозь линзы очков смотря на меня.
— Снимай штаны. — сквозь зубы шиплю я и, не снимая куртку, сажусь на кровать. Бэкхён вновь начал крупно дрожать, наверняка, представляя, как его искалеченную дырку терзают во второй раз. Но он всё же повиновался мне, стянув мои домашние штаны вместе с трусами до колен. Его плечи начали быстро вздыматься, и, кажется, я слышал, как небольшое сердце, словно испуганная птица, начинает биться о хрупкий каркас рёбер, будто об прочную клетку.
— Перевернись и встань на колени. — парень хотел возразить, но мой строгий взгляд приструнил его, и он послушно выполнил мои указания, встав раком и заметно напрягшись.
Я знал, что он безумно напуган, и предугадал то, как он вздрогнет, когда мои пальцы с заживляющей мазью коснутся его сфинктера. Почувствовав прохладу на воспалённом проходе, Бэкхён негромко, вряд ли желая, чтобы я услышал, прошептал:
— Спасибо…
