Самое дорогое

      Беллатриса Лестрейндж не находила себе места, Беллатриса Лестрейндж металась из угла в угол своей комнаты, нервно притоптывая ногой. Беллатриса не знала, что делать. Уже завтра она отправится в Хогвартс, в котором будут два самых ненавидимых ей человека – Поттер и Дамблдор. И если ненависть к первому была чистой, незамутненной и призывала при первой возможности избавиться от мальчишки, то ненависть к директору (от мысли, что фактически Дамблдор будет ее директором, волшебницу каждый раз передергивало) была подпорчена изрядной долей страха. Старый волшебник был великим – никаким другим и не мог быть единственный достойный соперник ее Лорда. И при всей своей вспыльчивости женщина понимала, что справиться с ним можно только за счет внезапности. Проблема была в том, что единственное гарантировано успешное заклинание – Авада Кедавра – нужно было еще успеть проговорить, а уж реакция у великого светлого с годами совсем не затупилась. Она помнила сражение в Министерстве, которого здесь еще не произошло.       Ее Лорд так же должен быть в Хогвартсе, но деталей она не знала. Повелитель лишь раз упомянул, что пытался забрать у Дамблдора какой-то артефакт, который вернул бы его к жизни, когда Поттер только начал обучение, но силы оказались неравны, и ему пришлось отступить. Беллатриса всеми силами души рвалась вернуться к Темному Лорду, снова стать его правой рукой, но как это сделать, она не представляла. И все, что ей оставалось – притворяться отвратительной грязнокровкой, в ожидании, что ее повелитель проявит себя. То же с Поттером. Откат от той противоестественной магии мог убить его, мог лишить его магии, но учитывая везение гаденыша и Старшую Палочку… он вполне мог иметь при себе воспоминания о всех грядущих событиях, а наслышанная о малоадекватности и импульсивности мальчика-который-никак-не-сдохнет Беллатриса опасалась, что он может и в первый вечер заявиться к Дамблодру со всей подноготной, что может оказать катастрофическое влияние на планы Лорда.       Ей предстояла гонка на опережение, скрытая и сложная игра, в которой придется, не выдавая себя раньше времени, и разоблачить Поттера, и найти Лорда, чтобы в нужный момент оказать необходимую поддержку. Но до тех пор нужно будет прикидываться обычной первокурсницей. Беллатриса выдохнула сквозь сжатые зубы и постаралась успокоиться.       – Герми, ты еще не легла? – Джин заглянула в комнату, – Мне хотелось еще немного посидеть рядом, если ты не против.       Лестрейндж скупо кивнула и постаралась улыбнуться. Вышло это гораздо легче, чем полгода назад. За прошедшее время она успела сделать достаточно – оформила подписку на магические газеты, использовав волос Джин в оборотном зелье, попала в собственное хранилище и оформила доступ и ключ на Гермиону Джин Грейнджер, что позволит в будущем не беспокоиться о средствах. Клятые коротышки смотрели злобно, но против магической подписи ничего не скажешь – документ был написан и заверен Беллатрисой Лестрейндж. Не обошлось без легкого Конфундуса, избавившего ее от путешествия к сейфу под обороткой, но в целом, все прошло гладко. Имея, наконец, привычные ей средства и не имея необходимости скрываться, она с большим удовольствием прошлась по магазинам как подобает настоящей Леди, приобрела несколько дорожных платьев, хорошую обувь из магической мастерской, несколько серебряных украшений, на которые после наложила легкие чары – от покупной безделушки и не отличишь, но пользы гораздо больше. Пришлось приобрести и пару комплектов более современной одежды – блузок и юбок. Грязнокровка, чье тело она последние полгода мало-помалу приводила в порядок, забила свой гардероб каким-то ужасом: брюки и безразмерные свитера. Слава богу, к моменту отправления ни одной маггловской вещи в ее гардеробе не осталось.       Джин молча присела рядом с дочерью, бережно поглаживая ее по голове и пытаясь не выказать своих чувств, которые были далеко не радужными – их дочь очень сильно изменилась. Белла аккуратно прислонилась к женщине, принимая ласку. Было ли дело в каких-то остатках сущности предыдущей владелицы тела, или в том, что Белла при помощи легилименции просмотрела достаточно воспоминаний родителей о Гермионе, чтобы было проще отыгрывать свою роль, но к присутствию конкретно этих магглов она в достаточной мере привыкла. Даже привязалась, как бывало в детстве с нянями и гувернантками, которых семейство Блэков нанимало для присмотра за шебутными сестрами. Сыграть их дочь в последний прощальный вечер не представляло трудностей. Заметив понурое состояние женщины, Белла проговорила, стараясь, чтобы голос не звучал слишком сухо:       – Не расстраивайся, я обязательно буду писать – мы же купили почтовую сову. А на рождество учеников отпускают домой, так что всего через четыре месяца мы снова увидимся.       – Я знаю, доченька, просто все еще сложно свыкнуться с этой мыслью. Ты действительно хочешь туда ехать?       – Мама, профессор Макгонагалл же объяснила, как опасно, в первую очередь для вас, если я не научусь пользоваться магией. Тем более, можно отучиться всего пять лет, и я еще успею получить маггл… обычное образование. Так что улыбнись, тут и правда не о чем грустить.       – Хорошо, дочка, не буду, – Джин действительно улыбнулась, – Но ты тоже обещай, что не будешь забывать в своей чудесатой школе о собственных совершенно обычных родителях.       – Не буду, мам. Давай ложиться, завтра нужно попасть на вокзал пораньше – я бы хотела спокойно сесть, не толпясь с другими учениками.       – Хорошо, хорошо. Спокойной ночи, малышка.       – Спокойной ночи, мама.       На следующее утро они споро позавтракали, собрались и уселись в это жуткое средство передвижения, называемое автомобилем – Беллатриса до сих пор с неодобрением относилась к грязной, пахнущей пластиком и бензином машине, которая, к тому же, заметно проигрывала в скорости даже метле, не говоря уже об аппарации. Тем не менее, к вокзалу они подъехали в половине десятого, что предоставляло достаточно времени для оценки ситуации и поиска нужных людей. В первую очередь, Поттера. Беллатриса помнила с тех времен, когда обучала Драко легилименции, его воспоминания о неловких попытках подружиться с героем волшебного мира, за которые она знатно над ним повеселилась. Даже перед самой смертью своей тетки, младший Малфой был еще слишком ребенком, не говоря уже о первом курсе. Именно поэтому нужно втереться в окружение Поттера. После заведения нужного ей знакомства, от неприятного соседства можно будет избавиться, тем более, что они гарантировано попадут на разные факультеты. А вот с Драко общение можно будет и продолжить. В конце концов, прикинуться грязнокровкой, ищущей патронажа у благородного, на первых порах будет не сложно, а сам племянничек в достаточной мере воспитан, чтобы правильно понять ситуацию. Во всяком случае, она на это рассчитывала.       Когда Джим запарковался и заглушил двигатель, Беллатриса наклонилась вперед, чтобы оба родителя ее увидели.       – Джим, Джин, большое вам за все спасибо и простите меня.       – Детка, ты о че…       –Ступефай! Ступефай!       Когда родители Гермионы замерли, Беллатриса повернулась сначала к Джин:       – Легилименс , – какое-то время потребовалось, чтобы выявить наиболее яркие воспоминания женщины о своей дочери, – Обливиэйт.       После того, как операция была повторена и с Джимом, Беллатриса вздохнула, вышла из машины, открыла ученический сундук, в котором не было ничего, кроме небольшой аккуратной сумки с чарами расширенного пространства и в одиночестве прошла на еще пустую платформу 9 и ¾. Первый этап ее плана был завершен. Эти магглы ей больше не пригодятся. Пришло время двигаться дальше. ***       Гарри смотрел, как платформа, все быстрее и быстрее скользя мимо, оставалась позади. Поведение Молли и Рона его очень удивило, но идея, отчего так произошло, все-таки вынырнула из глубин сознания. Скорее всего, в прошлой жизни директор Дамблдор, не уверенный, что Хагрид нормально объяснил ему, как попасть на нужную платформу, попросил Молли присмотреть за ним. В этот же раз его сопровождал профессор Снейп, и таких мер не требовалось. А по поводу неприязни… в прошлый раз Гарри выглядел оборвышем, в старой и потасканной одежде не по размеру, со сломанными очками и шухером на голове. Сегодня же он выглядел вполне прилично, и Уизли, которым постоянно приходилось на всем экономить, отнеслись к нему несколько предвзято. В принципе, ничего страшного, у него еще будет шанс подружиться со своим другом, как бы странно это не звучало. Вернувшегося в собственное прошлое дважды героя магического мира теперь волновало совсем другое – за прошедшие два года он практически не думал о том, что можно изменить. Единственное решение, которое он принял с самого начала – не давать никому знать о произошедшем и том, что произойдет. Скорее всего, ему банально не поверят, а юноша прекрасно помнил, насколько хрупкой была его репутация. Именно поэтому он сдержался от попыток освободить Сириуса, надеясь, что крестный продержится еще немного.       Теоретически, он знал о всех крестражах и планах Волдеморта на ближайший год-два, но события последних месяцев убедили его, что даже небольшое отклонение от событий прошлой жизни с его стороны приводит к очень непредсказуемым последствиям. До вечера у него достаточно времени, чтобы определиться с ключевыми моментами плана. Потому что основная его цель проста и честна, как и все, что он делал – он хотел не допустить гибели своих близких. В общем-то, даже гибель учеников Слизерина его совершенно не радовала. Он собирался максимально приблизить свою жизнь к жизни обычного (ну почти) ученика Хогвартса. И для этого нужно постараться. Было бы идеально не допустить раскола общества. Он помнил отношение тех пожирателей смерти, которые не были заключены в Азкабане к возвращению Волдеморта – страх, отчаянье, беспомощность перед психованным чудовищем. И в то же время, он видел в некоторых из них искру желания сопротивляться. От окончательной смерти его спасла ложь Нарциссы Малфой. В конце, даже Снейп и Дамблдор погибли в этом противостоянии, недооценив своего противника. В этот раз Гарри не собирался дать этому случиться.       Поезд потихоньку набирал обороты, и студенты начали бегать по вагонам, ища своих друзей, обмениваясь впечатлениями и заводя новые знакомства. Кстати, было бы неплохо помочь Невиллу с жабой. Именно с этой мыслью Гарри встал, собираясь выйти в коридор, когда дверь его купе открылась.       – Извините, здесь не занято? – голос вошедшей девочки Гарри узнал бы несмотря ни на что. Гермиона Грейнджер собственной персоной!       – Нет, проходи! Я – Гарри Поттер, – мальчик протянул руку. Наконец-то что-то по-настоящему хорошее. Чуть сузившиеся глаза девочки он не заметил.       Гермиона несколько недоуменно посмотрела на протянутую руку, после чего аккуратно ее пожала и проскользнула на противоположную скамью. Невилл был мгновенно забыт.       – Я представляла тебя немного по-другому.       – Эм…, а с чего бы тебе меня представлять?       – Ну как же, ты же герой волшебного мира! Тот-кто-победил самого Темного Лорда в возрасте одного года! А как ты это сделал?       – Ну…, – Гарри растерялся. Девочка разговаривала и выглядела не так, как он ее помнил, и это было странно. Уж на нее-то его действия не могли повлиять, – Если честно, я принимал опосредованное участие, если ты понимаешь, о чем я. В общем-то, я там просто был. И даже это я знаю из рассказов сопровождающего.       – Действительно, невероятное везение. Я имею в виду, тогда ведь погибли твои родители? Наверное, хорошо, что ты этого не помнишь.       Гарри неверящим взглядом уставился на собеседницу. Гермиона в прошлом ни за что бы не позволила себе подобного. Она была весьма не сдержана, и где-то даже бестактна, но чтобы настолько!       – Вообще-то, я практически ничего не помню, так что из достоверной информации у меня только этот шрам, ну и отсутствие Волдеморта, – мальчишка улыбнулся, но Грейнджер наоборот сверкнула глазами:       – Не смей произносить имя… того-кого-нельзя-называть! Я… читала, что это небезопасно, - закончила она гораздо спокойней.       – Прости, все время забываю, что волшебники не любят произносить это имя. Один хороший человек сказал мне, что если не бояться имени, то и его владельца можно бояться чуть меньше. А откуда ты знаешь про имя того-кого-нельзя называть?       – Услышала, когда была в Косом переулке. А на счет страха… волшебники действительно боятся произносить имя Темного Лорда. Ну и… он был могущественным человеком, в одиночку чуть не захватил власть, и у него было множество последователей. Если верить слухам, он не совсем умер, так что лучше… не будить лихо, пока оно тихо.       – Что-то в этом есть. Но, наверное, это не лучшая тема для первого разговора. Ты уже думала, куда будешь поступать?       – Я читала, что сейчас самый популярный факультет – это Гриффиндор, а значит, там будет больше всего детей, к тому же, декан львят еще и заместитель директора, поэтому, наверное, буду выбирать из других. Все-таки хочется, чтобы у декана было время на каждого ученика. Когтевран выглядит привлекательно, Слизерин тоже прекрасно, но он для чистокровных волшебников, поэтому туда я вряд ли попаду. А что насчет тебя?       – Скорее всего, я попаду на Гриффиндор, хотя и не задумывался о нем в том ключе, который ты описала. Наверное, в этом даже есть здравое зерно, – Гарри подумал, что Гермиона очень верно расставила акценты насчет Гриффиндора, так как профессор Макгонагалл редко находила время для личных проблем своих учеников, – но думаю, я положусь на решение шляпы.       – Может сработать… неожиданно, - девочка кивнула своим мыслям.       В дверь раздался настойчивый стук, после чего она открылась, являя двум не-детям будущую звезду (во всяком случае, так думала сама звезда) Слизерина – Драко Малфой.       – Я слышал, в этом купе едет Гарри Поттер?       «Ну хоть кто-то ведет себя так, как я от него ожидаю!» – Гарри чуть грустно улыбнулся своим мыслям и встал, приветственно протянув руку:       – Я – Гарри Поттер.