Самое дорогое

      Беллатриса смотрела в такой знакомый потолок слизеринской спальни для девочек и сосредоточенно обдумывала события прошедшего месяца. Раздражавшая ее проблема была в том, что событий, как таковых, не было. Поттер вел себя сдержано, общался преимущественно с соседями по комнате, и иногда снисходил до приятельской перепалки с Малфоем. Племянничек вроде как немного успокоился и вел себя почти подобающе своей фамилии, что положительно сказалось на отношениях на их курсе. Лестрейндж отметила, что по сравнению с ее временами, дети вели себя дружелюбней, мало-помалу собираясь вокруг Поттера, который скоро станет лучшим учеником курса. Дело было не в знаниях, как таковых – пацан чувствовал магию, понимал, как она работает и легко осваивал новые заклинания. Пожирательница Смерти была практически уверена, что он все помнит, но почему-то медлит, не предпринимая никаких подозрительных действий. Сначала он присматривался к серебряно-зеленым, что-то решая для себя, а потом начал заводить ни к чему не обязывающие разговоры то с Малфоем, то с Гринграсс, и это не считая того, что Нотт и чернокожий Забини постоянно вертелись рядом. С другими факультетами у него складывалось гораздо хуже – вороны и барсуки держали привычный нейтралитет, но вот гриффиндорцы… Рон Уизли, этот выплодок предателей крови, постоянно действовал на нервы окружающим, пытаясь то ли подружиться в своей отвратительной манере, то ли нажить себе врага в лице Поттера. Последний, в свою очередь, относился к происходящему с выдержанным спокойствием и практически Дамблдоровского, не будь он к ночи помянут, уровня всепрощением. Ну или лицемерием, как считала ведьма.       Сама Беллатриса успешно прикидывалась амбициозной магглорожденной, которую под ненавязчивый патронаж взяла чистокровная Дафна. Несмотря на юный возраст, светловолосая волшебница оказалась приятной собеседницей, имеющей свое собственное мнение на каждый счет. В прочем, в копилку ее плюсов Белла с удовольствием отнесла безукоризненное поведение и ценности присущие настоящим благородным магам – бережное отношение к чистоте крови и трепетное к магии. Жить с ней в одной комнате было комфортно – личное пространство все выходцы благородных семей ценили. Подобная жизнь одновременно и расслабляла ведьму, последние восемнадцать лет проведшуют в Азкабане, а после – на поле боя, и нервировала. Беллатриса чувствовала, что без должной цели она теряет себя в ежедневной рутине и перестает быть той великолепной ведьмой, которую сам Темный Лорд сделал своей правой рукой. Игра в первокурсницу выматывала моральные силы и подтачивало самообладание. И она слишком сильно вживалась в роль - уже несколько раз Беллатриса ловила себя на том, что не притворяется, когда смеется над шуткой Дафны или подкалывает Драко. Однажды, ей на секунду стало стыдно, когда Макгонагалл отчитывала ее за невнимательность!       Поиски Темного Лорда пока не дали результатов – никаких зацепок не было, а его магии Лестрейндж не ощущала. Оставалось уповать на то, что повелитель еще не в школе.       Но больше всего ведьму выводило из себя ее лицо и тело. О, она хорошо поработала за те полгода, которые у нее были до Хогвартса, чтобы привести аморфное тельце хоть в какое-то подобие порядка, но детский возраст накладывал свои ограничения. Теперь она хотя бы не чувствовала себя изнеженной девчонкой – магия и правильное питание творят чудеса. В прямом смысле слова. Вот только с магией были некоторые проблемы. Лестрейндж чувствовала, что новое тело не способно быть проводником ее мощи в той мере, к которой она привыкла, и это доставляло почти физический дискомфорт –словно не могла вдохнуть полной грудью. Занятий по чарам и трансфигурации явно не хватало, чтобы нормально загрузить ведьму, а о ЗОТИ и думать не хотелось – первые уроки у этого ничтожества окончательно убедили Беллу, что Дамблдор чокнутый. Большинство слизеринцев смирились и уповали на домашние занятия, а полукровки и не знали ничего. Вот только Поттер периодически бесследно пропадал на пару часов после ужина, после чего магия его тускнела, а сам мальчишка светился от довольства. Вывод сделать было просто – он нашел место, где можно безбоязненно тренироваться. Белле же оставалось только максимально часто использовать бытовую магию, для чего на прикроватной тумбочке поселилась книга "150 чар и заклинаний, которые сделают жизнь проще", которой всегда можно было бы объяснить чрезмерную образованность грязнокровки.       Женщина вздохнула, в который раз поморщившись от собственного голоса, и вылезла из кровати – ее ждал душ и сдвоенная пара трансфигурации, на которой снова придется сдерживать себя и допускать глупые ошибки, чтобы драная кошка ничего не заподозрила. После бодрящего душа Белла подошла к зеркалу и рукой протерла запотевшее стекло. На нее смотрело лицо, до ужаса похожее на ее собственное, но чужое. Другой цвет кожи, нос крупнее, не такие выраженные скулы. Но в целом, девчонка действительно была похожа на нее. Беллатриса вгляделась в отражение повнимательней, и ее глаза расширились. Движением палочки очистив стекло, девочка-женщина внимательно вглядывалась в такую привычно черную прядь волос, которая заметно выделялась в густой копне каштановых волос. Еще раз вглядевшись в собственные глаза, она отметила, что цвет чуть сменился, став ближе к ее собственному. Улыбка загуляла по ее лицу: возможно, влияние ее души позволит вылепить из этого тела что-то приемлемое и, как в тайне надеялась Лестрейндж, привычное.

***

      Гарри Поттер вышел в гостиную факультета и привычно поздоровался с несколькими учениками старших курсов, которые так же имели привычку рано вставать. Часы перед завтраком были самыми тихими и идеально подходили, чтобы освежить в памяти темы сегодняшних уроков или просто почитать. На трансфигурации они не проходили ничего сложного – нужно было превратить монету в пуговицу, что поднаторевшего в магии Поттера даже смущало своей простотой. Вот после обеда предстояла сдвоенная пара зельеварения, воспоминания о чем заставили парня слегка поморщиться. Отношения со Снейпом… не заладились. Зельевар не третировал его так же непримиримо, как в прошлый раз, все-таки он стал учеником его факультета, а образ злодея, подыгрывающего своему факультету нужно было поддерживать, но вот эссе весьма часто возвращались с «троллем», что выводило волшебника из себя. Несмотря ни на что, он пытался писать нормальные работы, но профессору каждый раз что-то не нравилось. Слава богу, с практикой было полегче. Все-таки шесть курсов он закончил, а год обучения у Слизнорта придал ему некоей уверенности в собственных силах, и за свои зелья Поттер чаще всего получал "выше ожидаемого". Гарри, тяжело вздохнув, раскатал чистый пергамент и сел переписывать работу за прошлое занятие, внимательно высматривая скрупулезные росчерки преподавателя в очередном неудачном эссе, периодически сверяясь с расширенным справочником по зельеварению.       К сожалению, с остальным в его жизни все было не так просто. Для начала, никаких новостей об ограблении Гринготтса за это время не было, что серьезно удивило – на эти события его появление ну уж точно не могло повлиять. С другой стороны, Квиррелл так же прикидывался заикающимся параноиком с неуемной страстью к чесноку, а его затылок доставлял герою магической Британии головную боль, в самом прямом смысле слова. Однако на проверку, профессор защиты был не так прост. Попытавшись отследить самого близкого приспешника Волдеморта, Поттер позорно попался и еле выкрутился, сбивчиво объясняя, что не совсем понял тему последнего урока, одновременно старательно удерживая начавшие получаться окклюменционные щиты.       Щитами в полной мере это назвать было бы сложно – все-таки сознание волшебника – не поляна, которую можно окружить стеной, но вот создавать своеобразный «белый шум» из ярких, но ничего не значащих воспоминаний он научился, хоть для этого и требовалось некоторое усилие. Квиррел назначил отработку после уроков, провякал что-то про необходимость учиться вместе со всеми, и скрылся в своих покоях. Скрылся, теряясь в ногах и руках, открыв дверь со второй попытки. Совершенно не похоже на хищное движение, которым он вынырнул из-за угла, чтобы буквально упереться в затаившего дыхание Поттера. Жуть. Но главное, сладкая парочка пока ничего не предпринимала, а комната с цербером оставалась «тайной» для Гарри. Учитывая, что никакой полночной дуэли не случилось – инцидент с напоминалкой Невилла, который в этот раз так же свалился с метлы, хоть Гарри и успел чуть-чуть смягчить падение слабеньким невербальным спанджифаем(который позволил Невиллу не сломать руку, а только слегка вывихнуть запястье), завял в самом начале, пришибленный язвительным комментарием Поттера. Когда Малфой, подобрав выпавшую у Невилла вещицу, решил с ней поиграть, Гарри так и сказал:       – Драко, неужто родители тебе не купили напоминалку, которая за тебя помнила бы о должном поведении слизеринца? – сказано это было очень тихо, чтобы никто из гриффиндорцев, не дай Мерлин, не услышал.       Малфой скривился, но шар отдал, чуть заметно кивнув – оба мальчишки быстро привыкли, что Поттер ненавязчиво осаживает Малфоя, не выставляя того в плохом свете, и не давая опозориться. Остальные ребята на факультете со временем заметили вполне нормальное общение брюнета и блондина и потихоньку начали общаться с Гарри на отвлеченные темы, прощупывая почву.       Сделав несколько шагов к шепчущимся гриффиндорцам и найдя в толпе Рона, Гарри достаточно громко сказал:       – Мне кажется, это выронил мистер Лонгботтом, ты не мог бы отдать ему при случае?       Рон протянул руку за напоминалкой, но когда Гарри выпустил волшебную вещь, резко отдернул ладонь, и неприятно скривившись, закричал:       – Я никогда не приму что-то от грязного слизеринца! Предатель!       Пока Уизли кричал, Поттер поймал напоминалку у самой земли и сокрушенно вздохнул – Рон не поддавался перевоспитанию, серьезно обидевшись на него за поступление на «неправильный» факультет. В отличие от его братьев-близнецов, которые на следующий день после распределения отловили Поттера в коридоре, и, явно кривляясь, разыграли шутливую сценку.       – О новый темный лорд!       – Мы, недостойные…       – …хотим с тобой познакомиться. Я Фред.       – А я Джордж. Хотя мы не всегда уверены кто из нас – кто.       – Я Гарри Поттер, очень приятно. Вы же с третьего курса Гриффиндора, если я правильно запомнил?       – Фред!       – Джордж! – близнецы переглянулись, изображая крайнюю степень изумления.       – Он нас знает! – Джордж чуть наклонился, и с самым заговорщическим видом проговорил, – Гарри, ты не думай, на Гриффиндоре не все думают, что ты плохой, раз попал на факультет сам-знаешь-кого. Лично мы считаем, что ты решил лично проследить, чтобы они ничего не натворили. Поэтому, если тебе вдруг будет необходима какая-нибудь вредилка или шумелка, смело обращайся к любому из нас.       – Ведь мы – самые отъявленные весельчаки Хогвартса!       – Приятно было познакомиться, Гарри Поттер!       – Мне тоже, Фред, Джордж, - Гарри с улыбкой пожал руку обоим и уже шепотом проговорил: если вдруг мне что-то понадобится я вас обязательно найду. Надо же держать этих змеек в ужасе перед новым Темным Лордом?       В общем-то вполне довольные собой, все трое разошлись каждый в свою сторону, и после вполне нормально здоровались при встрече. А вот Рон окрысился серьезно и надолго, что сильно ранило Гарри – несмотря на новую манеру поведения, ему не хватало шумного друга.       Когда Гарри выпрямился, к нему подошел Симус Финниган и протянул руку:       – Я Симус. У тебя классная реакция, как ты поймал этот шар, а?       – Я Гарри, рад знакомству. Природный дар и никакого мошенничества. Отдашь ее Невиллу?       – Конечно, спасибо.       – И тебе.       На этом мальчишки разошлись каждый к своему факультету, а занятие продолжилось через несколько минут в нормальном режиме.       Из воспоминаний Гарри вырвала Гермиона, которая стремительной походкой влетела в гостиную с довольной улыбкой на лице и так же уселась за пергамент. Если у него некоторые проблемы вызывало зельеварение, то его бывшей подруге никак не давалась трансфигурация. Задания она всегда выполняла одной из последних, а полученный результат едва тянул на "удовлетворительно". Подобная ситуация серьезно удивляла Гарри, который прекрасно помнил острый ум подруги и ее жажду знаний. Видимо, упомянутая болезнь сказалась очень сильно. В принципе, парень догадывался, как все могло быть – тяжелая болезнь, депрессия родителей, потеря отношений с подругами – все это могло привести к серьезным изменениям в характере и смене приоритетов. С другой стороны, он был рад, что девочка осталась волшебницей – месяц учебы на Слизерине заставил его много думать, отслеживая причинно-следственные связи, в результате чего он решил, что при переносе его в прошлое могла использоваться сила как из того времени, так и из этого, а он был еще совсем слаб как волшебник в свои девять. Можно было допустить и то, что Старшая Палочка начала тянуть недостающие силы из близких ему людей, что привело к болезни Гермионы. С Роном все было проще - заметив магическое истощение у сына, Молли, скорее всего, выдала тому восстанавливающее зелье и забыла о случившимся. Все-таки магическая семья. А вот Гермионе пришлось восстанавливаться самостоятельно, что привело к болезни. Неожиданная мысль вдруг озарила Гарри. Конечно! Есть еще один человек, сильно с ним связанный – сам Волдеморт! Возможно именно поэтому никакого ограбления так и не произошло – просто не хватило сил. В конечном итоге, это ни на что не повлияло, и Философский камень все равно оказался в Хогвартсе. Найдя разгадку к некоторым из накопившихся странностей, волшебник довольно улыбнулся. Хорошо, когда есть время со всем разобраться. Учитывая, что Квиррелл только к концу учебного года набрался смелости попытаться украсть Камень, времени все еще предостаточно.       Гермиона тем временем застрочила пером, дописывая эссе по трансфигурации, судя по лежащему рядом открытому учебнику. Гарри помялся минуту, но все-таки встал со своего места и подошел к девочке.       – Гермиона, можно спросить?       – Что такое, Поттер?       – Я видел, как ты колдуешь, и с чарами у тебя никаких проблем нет. Почему с трансфигурацией такие проблемы?       – А тебе какое дело? Мои проблемы, это мои проблемы, и я могу с ними справиться, - Беллатриса внутренне сжалась в предвкушении - вот сейчас Поттер раскроет ее, и наконец-то можно будет действовать, как она привыкла. В конце концов, доступ к деньгам у нее был, а еще одно образование ей будет не нужно, когда Лорд добьется своего.       – Я мог бы помочь, - пацан сказал это чуть вопросительно, но смотрел прямо в глаза вполне уверенно. Невербальное беспалочковое легиллименс было слабеньким, но для первокурсника должно хватить. Должно было хватить.       Ведьма с удивлением поняла, что Поттер прямо сейчас думает о какой-то ерунде, вроде квиддича и воспоминаниях о вчерашнем завтраке, приправленными стойкой неприязнью к тыквенному соку. Вроде ничего подозрительного, но дальше этих образов ничего разобрать было невозможно. Простенький, но качественно выполненный окклюменционный щит!       "Все-таки он помнит!"       Беллатриса откинулась, стараясь выглядеть озадаченной неожиданным предложением, и решила все-таки не раскрывать себя. У Лорда есть шпион в Хогвартсе, но еще один, о котором не знает первый, лишним не будет как минимум еще четыре года, до полноценного воскрешения повелителя. Если, конечно, не удастся приблизить этот восхитительный момент.       Поттер тем временем продолжил:       – А ты бы могла взамен помочь мне с теорией зельеварения. Профессор Снейп постоянно возвращает мои эссе с "троллем", и мне уже надоело переписывать каждый раз по пять футов текста.       – Звучит честно. Давай попробуем.       – Что именно у тебя не получается? Я наблюдал за тобой на занятиях, и выглядело все правильно.       – Я не уверенна, но такое ощущение, что моим заклинаниям чего-то не хватает. Я никогда не ошибаюсь в формуле и движении палочкой, но превращения не происходит.       – Можешь показать?       Беллатриса усмехнулась про себя – как же, даже кошка не разгадала, что она делает не так, а тут сопляк хочет, только посмотрев, разобраться в проблеме. Выложив на стол измученную попытками пуговицу, девочка взмахнула палочкой, одновременно произнося заклинание, но не вкладывая желания, и пуговица осталась собой.       Поттер постоял, внимательно глядя на нее, и попросил:       – Еще раз, пожалуйста.       Гостиная постепенно наполнялась студентами, которые в присущей им тихой манере заинтересовано наблюдали за происходящим. Беллатриса повторила баловство, и в этот момент Поттер чуть повел рукой, едва заметно, но ведьма удивленно увидела, как пуговица превращается в кривобокую медную монетку.       "Беспалочковая невербальная магия?!"       – Вот видишь, у тебя получается! Попробуй еще раз. Фините, – в этот раз пацан выполнил заклинание с палочкой, вернув пуговице первоначальный вид.       Шокированная ведьма кивнула и, забывшись, выполнила заклинание нормально, превратив пуговицу в идеальную копию серебряного кната. Естественно, только внешне, внутренняя суть не менялась. Гарри кивнул своим мыслям и проговорил:       – Тебе нужно хорошо представлять результат, и не задумываться о том, что это невозможно. Тогда все получится, - он снова поднял палочку и уверенно произнес:       – Орнатусфорс!– монетка превратилась в небольшую брошку-бабочку, которую волшебник протянул Гермионе, – Если не сложно, оставишь себе? Мне интересно, сколько продержится трансфигурация.       – С таким апломбом мне еще никто не дарил пуговицу, – Беллатриса взяла брошь и приколола к воротнику, – мне тоже интересно, так что оставлю. Что там у тебя не получается с зельеварением? Профессор Снейп, как я заметила, весьма попустительски относится к наказаниям нашего факультета. Так что твои эссе должны быть вершиной глупости, чтобы с такой регулярностью получать "троллей".       Гарри молча сходил к столу и принес исчерканное домашнее задание, которое сейчас переписывал. Гермиона бегло пробежалась глазами по написанному и потом еще раз, гораздо медленнее и внимательнее. Беллатриса ничего не понимала. Эссе было написано не идеально, с ее точки зрения, но вполне неплохо даже для четвертого-пятого курса, однако внизу почерком Снейпа была выведена "Т". Еще раз внимательно вчитавшись в поправки и перечеркнутые места, ведьма ухмыльнулась.       "Вот что ты задумал, Северус. Неплохо для одного месяца и при твоем отношении к мальчишке".       – Ну, что скажешь? - Поттер покачивался с носка на пятку, выжидающе глядя на ведьму перед собой.       – Мне кажется, что профессор хочет, чтобы ты думал своей головой. Здесь все правильно, но в целом, переписано из учебника. Попробуй развивать свою мысль дальше написанного в справочнике, и посмотри на результат.       – Оу. Об этом я как-то не подумал. Спасибо, Гермиона!       – Не за что. Кстати, уже давно пора на завтрак, Поттер.       – Точно! И, еще... называй меня Гарри.       – Хорошо, Гарри, идем уже, - в этот момент Беллатриса практически ненавидела себя.