Самое дорогое

      Рождественский ужин прошел спокойно: вероятно, Дамблдор решил дождаться начала учебы, прежде, чем оповещать студентов об изменениях в преподавательском составе. Те из учеников, которые остались в школе, с удовольствием наслаждались праздником, взрывали хлопушки и распевали гимны. Гарри внимательно отслеживал поведение профессоров, после чего сделал вывод, что кроме Снейпа, Альбус никого не поставил в известность о произошедшем. Тем лучше для всех. Северус выглядел задумчивей обычного и, кажется, немного сильнее налегал на алкоголь. Беллатриса всем своим видом давала понять, что ничего необычного сегодня не произошло, старательно отыгрывая выбранную ей роль. Хотя казалось бы – непримиримая Пожирательница Смерти играет в снежки с гриффиндорцами! Кому расскажешь – не поверят. Сам Гарри немного расслабился, хотя сегодня хотелось чего-то крепче, чем сок. Он даже немного позавидовал Снейпу.       Клетка с Петтигрю была надежно спрятана в сундуке, а сама крыса постоянно находилась под оглушающими чарами, для безопасности. Гарри надеялся, что тот не умрет за пару дней без воды и еды, кажется, человек способен продержаться что-то около трех дней. Как обстоят дела с анимагами, волшебник не знал, но излишне рисковать не хотелось – предатель должен дожить до суда, а дальнейшая его судьба будет зависеть уже от других людей.       На следующее утро парень проснулся отлично отдохнувшим. Впереди были свободные от забот каникулы и возможность посвятить время тому, что ему было действительно интересно. Раскладу сил в магической Британии. Структуру Министерства он уже уяснил в той или иной мере, и теперь прикидывал, где можно было бы приложить свои силы. Так или иначе мысли волшебника возвращались к этому вопросу. Сомнений в будущем роде занятий не возникало, он планировал заняться наведением порядка в магическом обществе, как только разберется с остро стоящими вопросами. Может факультет так влияет? После завершения утреннего моциона, Гарри относительно неторопливо собрался на завтрак, чтобы на выходе столкнуться с Блэк, которая сегодня выглядела чуть нарядней, чем обычно.       – Доброе утро, Поттер. На завтрак?       – Доброе... Гермиона, – все-таки смог выговорить Гарри, – хорошо выглядишь.       – Леди не имеет права запускать собственный внешний вид, но спасибо. Ты думал о вчерашнем разговоре?       – Естественно. Но выводы пока не делал. У меня есть еще один вопрос по поводу обсуждаемых событий.       – В чем дело?       Гарри убедился, что никто из студентов в коридоре не прислушивается к их разговору, и продолжил:       – Что думаешь о родителях Невилла?       – Это большая трагедия. Несмотря на то, что они боролись с Темным Лордом, вряд ли он отдал бы приказ об уничтожении чистокровного семейства.       – А причины их состояния? Ты ведь читала о ментальной магии?       – Не настолько много, чтобы что-то уверенно утверждать. Знаю только, что заклинание, которому приписывают эти последствия, не имеет подобных эффектов. Ну и... специально свести с ума и довести волшебников до такого состояния можно либо неправильно выполненным обливиэйтом или очень грубым вмешательством в разум. Мне кажется, ни в том, ни в другом не было необходимости. Так что я не знаю, почему они потеряли себя. Возможно, Министерство или директор знают больше.       Гарри кивнул. Если опустить "вряд ли" и "кажется", Беллатриса утверждает, что она не знает, почему родители Невилла оказались в таком состоянии, и она не использовала ничего, что могло это спровоцировать. И намекает на следы чужого вмешательства. Интересно. Подобная манера едва завуалированного разговора была выбрана после повышенного внимания старост. Постоянно секретничающие под заклинанием беззвучия первокурсники вызывали слишком много подозрений.       – Гермиона, как думаешь, мог бы сторонний специалист, не из Мунго, помочь в этом вопросе?       – Теоретически, такая вероятность есть, но, думаешь, леди Лонгботтом не пришла к этим же выводам?       – Может быть, помогло бы вмешательство специалиста, который смог бы разобраться в том, как все случилось?       – Это будет очень дорого, Гарри. В любом случае, откуда такой интерес к семье гриффиндорца?       – Фрэнк и Алиса были выдающимися волшебниками, плюс ко всему, чистокровное семейство с почти идеальной репутацией. Жаль, что такие люди находятся в таком состоянии. Они были друзьями моих родителей, судя по фотографиям. Мне кажется, что исправление такой несправедливости невероятно увеличило бы популярность волшебника, взявшего на себя подобную ответственность.       Беллатриса задумалась. Ей предлагали вариант индульгенции. Почему? Что изменилось для Поттера, что он ищет способы оправдать ее перед... кем? Перед Дамблдором? Глупости. Старый волшебник никогда не повернется к ней спиной и не допустит, чтобы она получила хоть какую-то свободу. Ему стоит только шепнуть пару слов Грюму или кому еще из Ордена, и от неудобной волшебницы не останется даже воспоминаний. Перед магическим обществом? Тоже маловероятно. Беллатрисе это не к чему. Она не искала ни одобрения, ни признания обывателей. Леди Блэк выше этого. Перед самим Поттером?! Может ли быть, что он предлагает сотрудничество?! Беллатриса ответила, стараясь, чтобы интонация не выдала ее удивления.       – Это было бы возможно, если бы нашелся кто-то, кто выступит просителем и обеспечит доступ к пациентам.       – Хм. Спасибо за мнение, это потребует размышлений.       – Не много на себя берешь?       – Недостаточно. К сожалению, желание решать проблемы – настолько редкая черта характера, что она привела к власти большинство наших нынешних лидеров.       – У власти постоянно оказываются люди, создающие проблемы, – фыркнула Беллатриса, после чего прикусила язык: Лорд тоже пришел к власти в свое время.       Кажется, Поттер тоже об этом подумал, так как неожиданный приступ кашля выглядел весьма неестественно.       – Что, Гермиона, подводят идеалы? – голос его был до отвращения ехидным.       – Заткнись, Поттер. У меня они хотя бы есть.       – Ладно-ладно, не начинай. Есть идеи, чем сегодня заняться?       – А самостоятельно придумать не хватает мозгов, Поттер?       – Просто подумал, что тебе будет одиноко. Все-таки магглорожденная слизеринка, тебе и парой слов перекинуться не с кем, наверное.       – Если ты думаешь, что это меня хоть сколько-то задевает, то ты еще совсем сопляк, Гарри. Мальчишка.       – Все мы дети, Гермиона, хочется нам этого или нет. Я планирую поизучать вопрос населяющих МагБританию магических существ, не откажусь от помощи.       – Посмотрим. До обеда я планировала закончить с домашними заданиями на каникулы.       Поттер отвлекся, оглядывая Большой Зал, до которого они как раз дошли, и увидев кого-то в толпе, равнодушно бросил, отворачиваясь от Беллатрисы:       – Тогда не буду отвлекать, найдемся после обеда. О, Блейз! – Гарри помахал соседу по спальне, – ты сегодня рано встал?       – Ага, вроде отдыхаем всего пару дней, а я уже не могу больше спать. Крыша едет от безделья. Все-таки надо было ехать к матери.       – Не спеши отчаиваться, мой экзотический друг, – Поттер фамильярно приобнял Забини за плечо, – у меня есть прекрасное предложение. Как насчет совместной тренировки?       – Тренировке в чем? – Блейз, на самом деле, уже привык, что "неожиданный слизеринец", как его иногда называли за глаза, периодически терял берега и относился к этому со спокойствием удава.       – Кто же говорит такие вещи в слух? Это не спортивно да и... доброе утро, профессор Снейп!       – Мистер Поттер. Рад, что ваше настроение в порядке, но будьте добры быть потише.       – Простите, сэр, больше не повторится.       – Сомневаюсь. Директор ожидает вас после завтрака, возьмите пароль, – Северус протянул ему свернутый конвертом листок, – Читайте внимательно, мистер Поттер.       Гарри кивнул, уловив скрытый смысл, вложенный деканом в последнюю фразу. Резко изменившееся отношение Снейпа к нему сначала насторожило, но с другой стороны, Поттер четыре месяца работал над созданием соответствующей репутации, и уж в чем-чем, так в похожести на отца, не считая внешности, его обвинить было нельзя. Он никого не травил, не нарушал правила и не устраивал безобразий в замке, ну, не считая схватки с Квирреллом и одноразового шаловства с кнопками. Более того, к любимому предмету зельевара относился с почтением, факультет почти не позорил, в общем Гарри для себя решил, что отношение Северуса вполне обосновано. Тем более, можно сказать, это первый волшебник, которого он увидел в этой жизни, а это что-то да и значит.       – Так, Блейз. Планы меняются, тренировка переносится на после обеда. У тебя никаких планов?       – Этот вопрос следовало задать несколько предложений назад. Нет, ничего особенного. Так ты мне расскажешь в чем дело?       – Не сейчас. Приятного аппетита.       – А? Да, тебе тоже. Мордред с тобой, Поттер, на обеде все расскажешь. Я пойду, перекинусь словцом с Трейси.       – Удачи, юный ловелас.       – Ты разговариваешь, как старик, Гарри. Перестань.       – Как скажешь, как скажешь.       Гарри убедился, что внимание Забини полностью переключилось на смущенную девочку и незаметно развернул записку.

"Молчите о ТЛ. Я все объясню позже. Пароль: "Мятная карамель".

      Записка так же, как поздравление с Рождеством, свернулась в себя и исчезла. Неожиданное требование. И трудновыполнимое. Брошенный на преподавательский стол быстрый взгляд успел выхватить непривычно напряженное лицо Снейпа и пустующее кресло директора. Утренние тосты как-то сразу потеряли вкус – Гарри понял, что он выпустил нить развития событий из рук, и вернуть ее необходимо было в срочном порядке. В любом случае, нужно выяснить, чего хочет директор.       Беллатриса проводила взглядом Поттера, вышедшего из-за стола с сосредоточенным лицом и поднятыми ментальными щитами. Короткий разговор с Северусом тоже не укрылся от ее внимания, как и записка, после прочтения которой набивший ей оскомину Поттер сбросил дурацкую маску весельчака и заводилы и словно ощетинился. Для волшебницы не представляло проблемы понять, чего именно старик хочет от него – воспоминания о будущем имеют невероятную ценность, особенно, если они попадают в руки подобных волшебников. Впервые за все время Беллатриса задумалась о коррекции воспоминаний Поттеру. Сейчас она еще успеет. Но... она не знала, о чем Дамблдор с Поттером говорили в комнате с зеркалом. Знает ли он, что подобные воспоминания есть и у нее? Даже если не знает, вывернет ей мозг наизнанку, в попытках добраться до интересующей его информации. Нет уж, пусть избранный отдувается. Беллатриса с недоброй улыбкой намазала еще один тост джемом.       Гарри добирался до кабинета неторопливым шагом, приводя мысли в порядок, но любой путь рано или поздно заканчивается. Осточертевшая дверь в очередной раз самостоятельно открылась, впуская юного волшебника в святая-святых Хогвартса.       – Здравствуйте, директор. Вы хотели меня видеть?       – Доброе утро, молодой человек. Да, я решил что время сразу после завтрака идеально подходит для задушевных бесед, если, конечно, беседы не проводятся за стаканчиком Огденского. Чаю?       – Спасибо, не откажусь.       Дамблдор разлил по тонким фарфоровым чашкам напиток, сильно пахнущий ромашкой и смородиной, и пододвинул одну из них собеседнику:       – Прошу. Итак, тебе, наверное, интересно, зачем я тебя вызвал?       – Несмотря на то, что мы не так давно имели удовольствие провести приватную беседу, у вас, сэр, не было возможности задать некоторые вопросы, как мне кажется.       – Ты прав, Гарри. Ты упомянул очень интересное явление, воспоминания о будущем. Я посоветовался с профессором прорицаний Сибиллой Трелони, ты с ней познакомишься, скорее всего, на третьем курсе - она почти никогда не спускается из своей башни, ее искусство требует уединения. Так о чем это я... подобное действительно возможно, и некоторые вещие или даже пророческие сны могут охватывать огромные периоды времени, даже всю жизнь, что заметно влияет на провидца. Как далеко в будущее ты заглянул, Гарри?       – Сложно сказать. С момента того сна прошло уже много времени, но возможно, что в последнем воспоминании будущего я все еще являлся студентом Хогвартса.       – Сможешь вспомнить, на каком курсе?       – Не уверен, но, скорее всего, последнее, что я помню – конец четвертого курса.       – Как ты это понял, Гарри? Пойми, пророчества, особенно такие детальные и не имеющие двух толкований, могут оказать ужасающе разрушительное воздействие на судьбы мира, если ими неправильно распорядиться.       – Я понимаю, сэр. За год до окончания воспоминаний был Чемпионат Мира по Квиддичу. Вроде бы он планируется через три года?       – Это так, – Дамблдор поднялся из своего кресла и подошел к окну, – возможно, тебе будет проще рассказать о наиболее важных событиях?       – Конечно, директор. Наиболее важными для меня стали два события: попытка профессора Квиррелла убить меня в конце первого курса и побег Сириуса из Азкабана.       – Расскажи подробнее о Квиринусе, мой мальчик. Чем он заслужил смерть от твоей руки?       – Он был одержим духом Волдеморта, директор. Во всяком случае, именно так он считал.       – Так считала и Беллатриса, насколько я помню.       Гарри чертыхнулся про себя, мгновенно, впрочем, справившись с эмоциями:       – Я все еще не знаю, почему она вселилась в тело Гермионы и как это вообще стало возможным – в моем сне ничего подобного не было. Но я не смог вспомнить никаких доказательств активности Тома Риддла, кроме слов профессора. Мне показалось... выгодным поддержать эту ее уверенность, тем более, что вы знаете, кто находится в Хогвартсе под личиной магглорожденной первокурсницы. Если это так, она рано или поздно раскроет местонахождение своего хозяина, и тогда Вы обязательно предпримете необходимые меры.       – Что же, это немного цинично, но определенная логика в твоих рассуждениях есть. Но почему ты действовал так... жестоко, мальчик мой?       – В моих воспоминаниях из-за Квиррелла погиб Рон Уизли, он был моим другом, а Гермиона сильно пострадала и уже не могла нормально ходить, даже несмотря на помощь мадам Помфри. В реальности же... Беллатриса как-то узнала, что ее Лорд в школе и намеревалась немедленно с ним связаться. Это могло плохо кончиться, поэтому я обездвижил ее, и смог найти решимость разобраться с проблемой.       – Да, я был в том туалете – не самое очевидное, между прочим, место для битвы. И, судя по всему, у тебя не возникло проблем с убийством преподавателя ЗОТИ. Это очень высокий уровень, Гарри?       – В тех воспоминаниях я участвовал в Турнире Трех Волшебников, и меня по вашей просьбе обучал Аластор Грюм.       – Ох, Аластор! Он хороший человек и верный друг, но его методы иногда оказываются излишне жесткими.       – Эффективными, сэр. Он предпочитает это слово.       – Да-да, конечно. Что ж, – Альбус бросил острый взгляд на спокойно сидящего в кресле мальчика, – это звучит логично. Нужно будет предусмотреть ограничения по возрасту для Турнира. И, конечно же, я прошу тебя сохранить факт его проведения и любые детали испытаний в тайне.       – Несомненно, профессор. Я так и собирался сделать.       – Хорошо, что мы друг друга понимаем. К слову, я навел справки, и узнал, что дело Сириуса Блэка будет пересмотрено уже в феврале, похвальная прыть, мой мальчик.       – Он не виновен, сэр. Я не могу позволить невиновному человеку оставаться в кишащей дементорами тюрьме. Можно задать вопрос, сэр?       – Конечно. Но, прежде, чем ты начнешь обвинять старика, хочу заметить, что тогда, десять лет назад, дело Сириуса, к сожалению, не вызвало ни одного вопроса ни у меня, ни у Барти Крауча, да и сам Сириус не сопротивлялся и все время твердил, что это его вина.       – Я вас услышал, директор. Военное время, долгожданная пропажа Волдеморта... времени на презумпцию невиновности не было. Это мне понятно.       – Не злись, Гарри, гнев – плохой советчик. Как я понимаю, твой крестный сейчас в сытости и комфорте ожидает начала разбирательств, по итогам которых ему вполне положена соответствующая компенсация. Я, как Верховный Чародей Визенгамота, об этом позабочусь.       – Рад это слышать. Надеюсь, суд оправдает моего крестного так же единогласно, как осудил.       – Если будут достаточные доказательства, несомненно. У меня еще один вопрос, Гарри, прежде, чем отпустить тебя наслаждаться каникулами.       – Я слушаю, директор.       – Откуда ты знаешь настоящее имя Волдеморта?       По спине пробежали мурашки: ответ на этот вопрос как раз и был тем, о чем Снейп просил молчать, но врать Дамблдору в глаза... он не был самоубийцей.       – В моем видении мне в руки попал его дневник, в котором он умудрился спрятать слепок своей личности. Дневник мог поддерживать разговор и содержал в себе некоторые воспоминания Тома.       Директор посмотрел прямо в глаза своему гостю, и Гарри почувствовал, как чужой взгляд шарит у него в голове. Нужное воспоминание со второго курса само возникло в голове, после чего Дамблдор отвел взгляд. Вот они и добрались до допроса. Поздравь себя, Поттер!       – И что же случилось с дневником?       – Вы забрали его, как только узнали. Дальнейшая судьба мне неизвестна.       – Что же, это честный ответ, Гарри. Можешь идти, впереди еще несколько дней каникул.       – Да, директор. Спасибо за чай, – Гарри был уже у двери, когда Альбус снова его окликнул:       – И еще, приглядывай за миссис Лестрейндж, если тебе не сложно. Пока что у тебя хорошо получается.       Гарри выскользнул за дверь, тихо матерясь, и чуть не бегом ссыпался в коридор. Ситуация была аховая: он не верил, что директор покорно скушает все, что он ему там втирал. Но учитывая, как попустительски Альбус отнесся к его достаточно очевидным недомолвкам, подобные беседы еще будут иметь место. Коридоры мелькали мимо практически незамеченными, пока волшебник кратчайшей дорогой мчался в подземелья. Ему нужно было хоть немного ответов на появляющиеся вопросы.       Когда нужная дверь наконец-то показалась, Поттер, едва постучавшись, ворвался внутрь уже знакомого кабинета:       – Профессор, нам нужно поговорить.       Снейп спокойно поднял взгляд на запыхавшегося первокурсника, оценил его состояние и, закрыв дверь, заговорил:       – В первую очередь, минус балл со Слизерина за неуважение к преподавателю. Во-вторых, присядьте мистер Поттер. Присядьте и выпейте это.       На дне протянутого стакана было на палец маслянистой янтарной жидкости, которую Гарри влил в себя одним махом, после чего закашлялся, едва успев проглотить жидкость, обжегшую небо и глотку.       – Мда... вам еще только предстоит научиться пить хороший виски. Советую обратиться с этим к своему крестному. Успокоились, мистер Поттер?       – Да, спасибо, – Гарри с сожалением провел по губам, на которых осталась терпкая горечь, но Северус убрал пустой бокал и вопросительно уставился на гостя:       – И что же вы так спешили мне сообщить, мистер Поттер?       – Почему?       – Что "почему"? Изъясняйтесь развернуто, вы студент Хогвартса или домашний эльф?       – Почему вы попросили молчать о Волдеморте?       Северус свел брови от чего приобрел окончательно суровый вид и медленно, вкладывая немалый вес в каждое слово, сказал:       – Потому что вы не захотите будить старого охотника на темных волшебников, когда у него есть Философский Камень. Очень принципиального и успешного охотника, мистер Поттер.       Гарри удивленно моргнул.       – Директор...?       – Вы очень многого не знаете о том, какими методами и за какие заслуги Альбус Дамблдор получил свои многочисленные звания и должности. Поверьте, двенадцать способов использования драконьей крови и одна победа в дуэли не приносят подобных дивидендов.       Гарри устало, несмотря на первую половину дня, откинулся на спинку стула. Да что же за день сегодня?!