Самое дорогое

      Когда они выехали из Лондона, дорога стала посвободней, и Вернон немного расслабился, стараясь, впрочем, не прислушиваться к разговору на заднем сиденье. По радио как раз начались деловые новости, что позволяло сосредоточить внимание на нормальных вещах.       Сириус, просто светящийся от радости, как раз слушал об успехах крестника в учебе. Когда Гарри договорил, Бродяга прихлопнул ладонью по ноге:       — Да ты хорош, Гарри, я даже немного удивлен, что ты с виду так похож на Джеймса, а вот умом выдался в Лили.       — А отец разве не был одним из лучших учеников?       — Был, конечно, был! Ты вообще хоть немного в курсе, что мы вытворяли, пока были студентами?       — В общих чертах. Не скажу, что сложил однозначное мнение. Что-то рассказал Ремус, что-то догадался сам… Но вы точно не скучали, да?       — Это ты верно подметил, мы с твоим отцом были теми еще сорванцами, Лунатик нас постоянно одергивал, но повлиять на двух избалованных наследников не мог, куда уж там.       — Сириус, слушай, я не хочу портить атмосферу, но должен спросить.       — Спрашивай, Гарри, никаких секретов.       Гарри поморщился от необходимости манипулировать крестным сейчас, даже мысль о скором раскрытии карт не помогала, но это было важно. Нужно было перенести все разговоры на то время, когда он сможет говорить на чистоту. Дядина машина для этого точно не подходила.       — Почему ты ушел из семьи?       — Ох, крестник… не самая простая тема. Давай так. Это разговор не для автомобиля. Мы сейчас доедем до дома твоего дяди, обсудим вопросы попроще, и я обещаю, найдем время и для этого, — мужчина ответил не сразу, но зато именно так, как ожидал Гарри.       — Хорошо, Сириус, — следующие двадцать минут они молчали, — мы уже почти приехали, это Тисовая.       Вернон высадил их перед домом и запарковал машину в гараж. Петуния, услышав шум двигателя, поспешила встретить гостей. Тетушка была в привычном аккуратном фартуке, несмотря на недавнюю готовку, выглаженным и опрятным.       — Вернон, дорогой! С возвращением. Как дорога?       — Эти идиоты в Лондоне совершенно не умеют водить, на выезде был затор из-за какой-то девицы, не справившейся со своей машиной. Зачем покупать машину, если ездить не умеешь?       — И правда, нужно было бы отобрать права у таких, как они!       — Точно-точно! Что у нас сегодня на ужин?       — Я приготовила ростбиф и картофельный салат, сегодня же понедельник, ты, наверное, устал, нужно пополнить энергию, — Петунья шутливо хлопнула мужа по изрядному животу, после чего все-таки повернулась к Гарри, — Ты приехал.       — Да, тетя, рад тебя видеть.       — Да-да, кто это с тобой?       — Это…       — Гарри, позволь я сам. Давно не виделись, миссис Дурсль.       — Сириус Блэк?! Какого черта ты тут забыл?!       — Спокойнее, Петунья, не здесь. Давайте все зайдем внутрь, я не займу много времени.       — Вернон, что это значит? Он приехал с тобой?       — Да, дорогая, мы встретились на вокзале. У него есть что сказать, поэтому я решил, что лучше будет обсудить это семьей.       — Но он же…       — Я помню, что они с Поттером устроили на нашей свадьбе, это к делу отношения не имеет, заходим в дом. Мистер Блэк, будете виски?       — Не откажусь, разговор не из простых.       Рассевшись в гостиной, они дождались, пока Вернон достанет из серванта бутылку хорошего шотландского виски, плеснет в два бокала на палец.       — Лед?       — Нет, спасибо. Такой напиток лед только испортит.       — Разбираетесь?       — Ни в коем случае, слышал от друга.       — Что ж, на вокзале ты сказал, что у тебя есть разговор касательно нашего племянника? Малец что-то натворил?       — Нет, Гарри отличный ученик, один из двух лучших на курсе. Никаких нареканий, — сам Гарри в этот момент незаметно усмехнулся, — Я хотел поговорить о другом. Дело в том, что я — крестный отец Гарри, и по нашим законам, его законный опекун.       — Где ж ты был десять лет, опекун?! Мы приняли его в семью, но никто ничего не объяснил, не поддержал, не…       — Я был за решеткой, Вернон.       Петунья прижала ладошку к лицу.       — Так ты еще и уголовник?! Вон из моего дома! Немедленно!       — Дядя Вернон! — Гарри решил, что лучше вмешаться, — Дайте ему договорить, под мою ответственность. Он ничего не натворит.       Мужчина немного пожевал усами, после чего молча рухнул обширным задом в любимое кресло, из которого начал подниматься.       — Спасибо, крестник. Итак, я думаю, что вы в курсе произошедшего с родителями Гарри?       — Да, — Вернон стрельнул взглядом на племянника, — В общих чертах. Ваш брат не особо старался нам что-то объяснить.       — Водится за нами такой грешок. В ночь, когда погибли Джеймс и Лили, я погнался за виновником их смерти. К моей большой неудаче, ему удалось не только ускользнуть, но и повесить вину на меня. Я тогда был… вне себя от горя и не успел прийти в себя до того, как попал в тюрьму. А уже оттуда никакой возможности выбраться или попытаться оправдаться не было.       — И как же ты выбрался?       — Меня вытащил Гарри.       Дурсли удивленно посмотрели на племянника, Вернон плеснул себе еще немного виски.       — Каким же образом ты это провернул, мальчишка?       — Дело в том, что мои сокурсники упомянули, что среди них много дальних родственников — они увлекаются генеалогией. Я тогда узнал про семью Сириуса, они достаточно известны среди таких, как мы. Потом одна из школьных профессоров, миссис Макгонагалл, рассказала, что Сириус был другом моего отца, а потом предал его.       — Какая-то ахинея, малец. Ты мне сериал пересказываешь или что?       — Ни в коем случае, дядя. В общем, если короче, я выяснил, что Сириуса осудили с нарушениями.       — Что у нас, что у вас, одни и те же проблемы. Некомпетентные судьи и продажные бобби.       — Именно, — Гарри искренне надеялся, что детали этого разговора никогда не попадут к директору или Скримджеру, — В общем, я раскрутил дело, мне помогли родители друзей: они достаточно известные личности.       — К сути, Гарри, у меня ростбиф стынет.       «В жилах», — подумалось Гарри, но все-же он закончил:       — Сириуса оправдали по всем статьям и признали, что он был несправедливо осужден. Настоящего преступника нашли и казнили.       — Не прошло и десяти лет, да?       — Точно, Вернон, — Сириус одним глотком допил виски, — Собственно, с причинами моего отсутствия мы разобрались. Теперь к последствиям.       — Без документов я его тебе не отдам. Мне не нужны проблемы.       — Это не проблема. До семнадцати лет Гарри лучше жить здесь. Потом по нашим законам он становится совершеннолетним. Меня вполне устроит возможность навещать его и иногда забирать в гости на уикенд, если Гарри не против.       — Я бы с удовольствием, если дядя с тетей разрешат.       — Без проблем, хоть каждые выходные. Правила жизни в нашем доме не поменялись, так что сможешь уезжать, если к тебе не будет вопросов.       — Спасибо, дядя.       — Теперь второй вопрос. Из-за того, что близких родственников, кроме меня и вас, у Гарри не осталось, тебе пришлось содержать его самостоятельно, как я понял?       — Да, было дело.       — Мне выплатили компенсацию, немаленькую, за годы, проведенные в тюрьме, и мне кажется, что было бы честно возместить твоей семье хотя бы денежную часть затрат. Внимание, воспитание и вложенные усилия — твои и Петуньи — я оценивать в деньгах не посмею.       — О какой сумме идет речь? — Вернон повеселел, хотя весь разговор в целом вызывал чувство дискомфорта. Мальчишка получал необходимое, но кое-какие вещи были… сложно объяснимы.       — Эм… я слабо разбираюсь в ваших деньгах. Гарри, пятнадцать тысяч галеонов, это сколько в магг… обычных деньгах?       — Где-то семьдесят пять тысяч фунтов.       — Вот. Не уверен, что смогу сразу все завезти — все-таки немалые деньги, но за лето все будет.       Вернон сидел не жив, не мертв. Сумма действительно была большой, можно было бы прикупить еще один дом или что-то сравнимое. Гарри оценил изящество, с которым Сириус заранее предупредил любые возражения и торги, и при этом не выглядел так, словно откупается от проблемных родственников крестника. Интересно, что такого произошло с Бродягой, что он стал себя вести гораздо более сдержано и продумано? На суде он не сцепился ни со Снейпом, ни с Малфоем, хотя прежний Сириус уж точно бы не упустил случая устроить склоку. Было даже обидно, что какие-то незначительные изменения способны так сильно менять людей. Поттер задумался, насколько гениальным и страшным человеком был Дамблдор, если он более полувека варится во всем этом с непременным успехом, успевая направить и повлиять на всех важных людей, оставаясь верным своим устремлениям. Из задумчивости его выдернул голос тети:       — Мужчины, Гарри, давайте за стол. Дадли! Кушать!       Гарри как-то умудрился пропустить смену настроения с настороженно-враждебного на внимательно-вежливое. Со второго этажа послышались тяжелые шаги. Когда Дадли спускался по лестнице, Гарри чуть не споткнулся о табурет. Он ожидал увидеть чрезмерно раскормленного, розовощекого мальчишку, которого он помнил по прошлому лету после первого курса, а вместо этого в гостиную спустился крупный, но подтянутый парень.       — Кто ты такой, и куда дел моего кузена? — Гарри был в изумлении.       Дадли окинул взглядом Поттера, отметил осанку, расправленные плечи, дорогую одежду и проговорил ломким баском:       — Тот же вопрос.       — Так, — Петуния дождалась, пока мальчишки обменяются рукопожатиями, — Хватит нахваливать друг друга. Садитесь есть. Гарри, Сириус, руки!       Ужин прошел в спокойной и вежливой обстановке. Гарри все-таки узнал, что Дадли, после почти года беготни с ним за компанию начал регулярно заниматься бегом и записался в секцию бокса. Ему попался хороший тренер, сумевший замотивировать неповоротливого Дурсля на регулярные занятия. Результат, как говорится, был на лицо. Сам Гарри старался не рассказывать многого, отделался несколькими нейтральными замечаниями, аккуратно переводя тему. Сириус откланялся уже ближе к одиннадцати вечера, договорился заехать за Гарри вечером пятницы и был таков.       Неделя проскочила незаметно и ушла, в основном, на приведение мыслей в порядок и уход за розовыми кустами. От друзей уже пришло несколько писем, обычная детская переписка. А вот с Беллатрисой возникла проблема. Гарри просто не знал, что ей писать: на самом деле никаким упаси Мерлин «темным лордом» он себя не ощущал, и совершенно не представлял, как и какие давать указания ведьме. Сначала он хотел, чтобы она занялась проблемой Лонгботтомов, но как к ней подступиться, совершенно не представлял. Да и не был Гарри уверен, что Лестрейндж действительно настолько хороша, что может переплюнуть целителей Мунго. Видимо, придется дать ей умчаться в Албанию, и ловить уже после. Поттер был практически уверен, что Том не будет вселяться в тело своей сторонницы. Он, возможно через часть души Риддла, чувствовал тогда, во время стычки с Квирреллом, что Волдеморт не понял, что перед ним не Беллатриса, а кто-то другой. Учитывая, какой характер был у предводителя Пожирателей, он попытается убить строптивую ведьму, обрекшую его на продолжение бесплотных скитаний по диким лесам. Интересно, к слову, а почему именно Албания? Что там такого важного было для Темного Лорда, что он перенесся туда аж из Годриковой Лощины? Возможно, есть смысл копнуть это дело поглубже. Может быть, они с Дамблдором что-то упустили в прошлой жизни, какую-то значительную деталь.       Но на самом деле, больше всего Гарри волновал предстоящий разговор с Сириусом. Когда он об этом думал, то казалось, что дни пролетают мимо быстрее снитча, не углядеть. Утром пятницы у него даже разболелась голова от волнения, и пришлось потратить добрый час на дыхательную гимнастику, которой его когда-то научил Крауч-младший перед вторым испытанием Турнира. К обеду Поттер все-таки взял себя в руки и мысленно пробежался по списку дел, которые было необходимо выполнить, чтобы со спокойной совестью отправляться на все выходные к крестному. В общем-то оставалась только поливка сада и уборка в своей комнате, которую он планировал закончить уже перед отъездом, когда переоденется и упакует вещи заново. Большую часть магических вещей он планировал оставить у Сириуса, чтобы не таскать их каждый раз.       Собственно, во время поливки газона Гарри и очнулся, если можно так сказать. Мысли, крутившиеся в голове словно встали на место, и парень ясно осознал, какой ерундой занимается. Какие, мать их, газоны, какие уикэнды с друзьями? Волдеморт никуда не делся, ни одного крестража не было собрано или найдено, Беллатриса без присмотра где-то чем-то занимается, а он тут отыгрывает приличного племянника. На то, чтобы успокоиться и все-таки поднять брошенный шланг ушло несколько минут. Он расслабился. Неожиданно лёгкая победа над Квирреллом расслабила его, и он погряз в недопустимом бездействии. Дьявол, он собрался отпустить Лестрейндж в Албанию без присмотра, совершенно не представлял, как рассказать Сириусу свою историю, как добраться до крестражей.       Хотя… С последним было проще. Он знал местонахождение четырех из шести существующих. Точнее, пяти, если учитывать его собственный. Нагайна ещё не была создана. Вне доступа оставалось только кольцо Гонтов, которое в прошлый раз нашел директор: Поттер знал точное место, где находилось кольцо Гонтов, но соваться туда… не стоило. Дамблдору неосторожность стоила жизни. Сам Гарри своей жизнью раскидываться не спешил. Начать можно было с простого: медальон должен быть на Гриммо. Где находится Диадема он знал, и вполне можно будет разобраться с этим осенью. С дневником тоже не должно быть проблем, Малфой приглашал в гости, и там можно будет его или найти или выторговать. В крайнем случае, можно будет дождаться начала второго курса и отобрать дневник у того или той несчастной, кому Люциус его подкинет. Чаша должна быть в хранилище Лестрейндж, и это было наибольшей проблемой. Беллатриса должна провести его туда и вынести чашу. Убедить ее будет нелегко. А пока она не ударит в спину, обманом Гарри не собирался получать желаемое. Его слово должно быть нерушимым. Он принял ее в качестве последовательницы и не собирался даже в малом походить на Волдеморта с его закидонами.       Мысли о Беллатрисе подтолкнули мысли в другом направлении. «Орден» в который он принял Беллатрису, был по большей части шуткой, но сейчас он ощутил острую нехватку идентификации. Он чувствовал, чего он хотел добиться, но словно не хватало какого-то ядра, вокруг которого бессистемные стремления можно было бы выстроить в строгую систему. Что-то, ради чего он будет идти вперед. Что-то, что оправдает гибель Гермионы.