Самое дорогое

      Беллатрикс с удовольствием скинула тяжёлую шубу и пристроилась вместе с остальными дурмстранговцами за столом Слизерина. Студенты негромко перешептывались между собой в ожидании приветственной речи директора и с интересом поглядывали на гостей. Сами гости, ещё толком и не отошедшие с дороги, с интересом оглядывались, подмечая богатое парадное убранство Большого Зала, пока ещё пустующую золотую посуду и парадные школьные мантии местных студентов. Блэк про себя посмеялась выбору столов — воспитанники Каркарова, которого в прошлом объединяло с родителями нынешних слизеринцев многое и многое, очевидно выбрали стол серебряно-зеленых, а вот французы, похоже, выбирали исключительно по цвету, так как ориентироваться больше было не на что. Гриффиндорцы и Хаффлпаффцы разочарованно глядели на другие столы и перешептывались на порядок громче.       Девушка перевела взгляд на свой стол. Дурмстранговцы сели на ближний к преподавательскому столу край, и возле них сидели старшекурсники, пятый-седьмой курс. Чуть дальше расположился четвертый, всего через пять человек от нее сидел все такой же массивный на фоне одногодок Крэбб, так и оставивший себе короткий ежик волос. За ним, естественно, Гойл. А вот студент, вызывавший наибольший интерес у многих присутствующих, и при этом имевший вид лишь в меру заинтересованный, сидел сразу за ее племянником в ожидании речи от профессора Дамблдора. Гарри определенно научился держать лицо.       Наконец, директор убедился, что все присутствующие расселись и более ли менее успокоились. Бобатонцы, вставшие при появлении мадам Максим и, под смешки остальных студентов, стоявшие, пока монументальная дама не опустилась в свое кресло, наконец-то уселись.       — Добрый вечер, леди, джентльмены и привидения, а главное, наши гости, — наконец начал он, лучезарно улыбнувшись иноземным ученикам. — С превеликим удовольствием приветствую вас в Хогвартсе! Уверен, что вы хорошо проведете у нас время. Не сомневаюсь, вы уже успели оценить удобства нашего замка! — Директор проигнорировал саркастический смешок одной из французских девушек и продолжил, — Официальное открытие Турнира состоится сегодня вечером, а сейчас угощайтесь, дорогие дру­зья, на славу. Ешьте, пейте и чувствуйте себя как дома!       Блюда на столах привычно наполнились едой, но сегодня Хогвартские эльфы превзошли сами себя. Столы ломились от угощений, среди которых наравне с обычной праздничной едой присутствовали блюда, более привычные гостям. Минут двадцать все присутствующие не отвлекаясь набивали животы. Через двери Большого Зала просочился, если можно так сказать, Хагрид и занял свое место. Рон Уизли в компании друзей достаточно громко прошлись по каким-то питомцам лесничего и его перебинтованных пальцам. Совершенно неожиданно для Беллатрикс, которая проголодалась с дороги не меньше других студентов прозвучал громкий, но вполне мелодичный девичий голос:       — Будьте доб’гы, передайте, пожалуйста, касуле, — давешняя француженка, снявшая с головы шарф, от чего шикарные, не без легкого раздражения заметила Белла, длинные светлые волосы рассыпались по плечам. Девица стояла за плечом Поттера и взглядом указывала на что-то на столе.       — Пожалуйста, — Гарри спокойно улыбнулся и подал блюдо.       — Вы уже поели?       — Еще нет, но раз уж на вашем столе не оказалось этого, без сомнения, изысканного блюда, то я буду рад проявить гостеприимство.       — Благодарю вас.       Девушка осторожно понесла блюдо к своему столу, не забыв бросить на Поттера еще один взгляд. Беллатрикс проводила француженку взглядом, и только потом обратила внимание, что Гарри легонько щелкнул Драко по лбу, от чего тот на секунду впал в ступор, а после благодарно кивнул. До них было далековато, но Блэк смогла прочитать по губам, как Поттер проговорил «Вейла». Племянничек принял вид недовольный, но все-таки еще пару раз глянул на стол Рейвенкло. Пока окружающие отвлекались на странноватый демарш вейлы, надо же, двери снова открылись, впуская последних участников пира: Людо Бэгмена, круглолицего здоровяка в чем-то, отдаленно напоминающим торжественную мантию странной желто-черной расцветки, и Сириуса Блэка. Кузен, по-щегольски одетый, скользнул взглядом по столам и едва не запнулся, когда встретился взглядом с Беллатрикс. Девушка знала, что за два года ее внешность окончательно изменилась, и теперь внимательный взгляд легко узнал бы в ней если не саму Беллатрикс, то ее ближайшую родственницу точно. Это определенно нужно использовать, нужно только обсудить кое-какие моменты с парой человек. Сириус тем временем, добрался до стола и с удовольствием приложился к золотому кубку, после того как вежливо поприветствовал директоров. Ему определенно пошла на пользу новая должность. Несмотря на затянутую в перчатку правую руку, он вполне ловко управлялся левой, и Белла была уверена, что палочкой он научился владеть не хуже, чем столовыми приборами. Это было странно признавать, но бывший несносный мальчишка действительно выглядел как Лорд Блэк, от чего сердце немного резануло тоской по родителям. Жаль, что на студенческих столах не найти вина.       Когда тарелки опустели, Дамблдор приподнялся со своего стула:       — Итак, торжественный момент уже близок. Турнир Трех Волшебников начнется, но прежде, чем внесут ларец, я хотел бы представить тем, кто не знает, мистера Сириуса Блэка, главу Департамента международного магического сотрудничества и мистера Людо Бэгмена, на­чальника Департамента магических игр и спорта.        Обоим достались щедрые аплодисменты, при этом Сириусу хлопали преимущественно девушки старших курсов. Блэк расплылся в довольной улыбке и подмигнул кому-то из студенток, на что внимательная Макгонагалл недовольно поджала губы. Людо так же получил свою долю оваций и помахал рукой, приветствуя студентов. Для него это был, практически звездный час.       — Мистер Блэк и мистер Бэгмен без устали работали над организацией Турнира, и поэтому войдут в судейскую бригаду, — Дамблдор выдержал паузу и продолжил, — мистер Филч, будьте добры внести ларец, пожалуйста.       Филч, который до этой минуты прятался где-то в даль­нем углу зала, тут же явился к профессорскому столу, неся в руках старинный деревянный ларец, инкрустирован­ный жемчугом. Зал, зашумев, всколыхнулся. Какой-то гриффиндорец даже встал на стул, чтобы лучше видеть, но был так мал, что все равно едва возвышался над соседними головами. Филч осторожно поставил ларец перед Дамблдором, и тот продолжил объяснения:       — Инструкции к состязаниям мистером Блэком и мистером Бэгменом уже проверены. Для каждого тура все готово. Туров — три, состязания основаны исключи­тельно на школьной программе. Чемпионам предстоит продемонстрировать владение магическими искусства­ми, личную отвагу и умение преодолеть опасность.       При последних словах зал притих, затаив дыхание. А Дамблдор невозмутимо продолжал:       — В Турнире, как известно, участвуют три чемпиона, по одному от каждой школы-участницы. Их будут оце­нивать по тому, как они справились с очередным состя­занием. Чемпион, набравший во всех турах самое боль­шое число баллов, становится победителем. Участников Турнира отбирает из школьных команд беспристраст­ный выборщик — Кубок огня. Дамблдор вынул волшебную палочку и стукнул по крышке ларца три раза. Крышка медленно, со скрипом открылась. Дамблдор сунул внутрь руку и достал боль­шой, покрытый грубой резьбой деревянный Кубок. Ни­чего примечательного — не будь он до краев наполнен пляшущими синеватыми языками пламени. Дамблдор закрыл крышку, осторожно поставил на нее Кубок, что­бы все хорошо его видели. — Желающие участвовать в конкурсе на звание чем­пиона должны разборчиво написать свое имя и назва­ние школы на куске пергамента и опустить его в Кубок, — сказал он. — Им дается на размышление двадцать четы­ре часа. Кубок будет выставлен в холле. И завтра вечером выбросит с языками пламени имена чемпионов, которые примут участие в Турнире Трех Волшебников. Конечно, избраны будут достойнейшие из достойнейших. Кубок на всю ночь останется в холле и будет доступен всем, кто хочет участвовать в Турнире. По настоянию моего коллеги, — Дамблдор кивнул Каркарову, — к участию в Турнире будут допущены студенты, которым исполнилось четырнадцать лет. А чтобы младшие студенты не поддались искушению, я очерчу вокруг него запретную линию. Всем, кто младше указанного возраста, пересекать эту линию запрещено, хотя я очень удивлюсь, если кто-то попробует нарушить это правило. И последнее: желающие участвовать в конкурсе, прими­те к сведению — для избранных в чемпионы обратного хода нет. Чемпион будет обязан пройти Турнир до кон­ца. Бросив свое имя в Кубок, вы заключаете с ним маги­ческий контракт, который нарушить нельзя. Посему хо­рошенько подумайте, действительно ли вы хотите уча­ствовать в Турнире. Ну, а теперь, кажется, самое время идти спать. Всем, всем доброй ночи.       Зал взорвался гомоном. Никто всерьез не ожидал, что участвовать смогут не только старшие курсы. Близнецы ликовали за своим столом, даже Рон радостно подпрыгивал, тряся за плечи сидящего рядом Дина Томаса. Когда шум наконец-то немного утих, студенты и гости засобирались на ночлег. Каркаров шустро оказался рядом со своими студентами.       — Всем обратно на корабль, — распорядился он, — Виктор, как ты себя чувствуешь? Может послать на кухню за глинтвейном?       Крам, к слову, действительно выглядел неважно, но отрицательно качнул головой.       — Я надеюсь, вы разрешите помочь?       Каркаров удивленно обернулся и с удивлением уставился на подошедшего мальчишку. А потом заметил бледный, но все еще приметный шрам и замер истуканом. Остальные студенты Дурмстранга зашептались и сгрудились вокруг своего директора, беззастенчиво разглядывая наглого мальчишку. Заметив какую-то неразбериху, другие школьники тоже не торопились покидать Зал и внимательно прислушивались к происходящему.       — Мистер Каркаров?       — Да, мальчик, что ты хотел? — бывший пожиратель смерти взял себя в руки.       — Я хотел предложить Виктору бодроперцовое зелье — простуда в это время года в Шотландии — не самое приятное заболевание.       — Спасибо, мистер… — директору даже удалось весьма правдоподобно изобразить незнание.       — Гарри Поттер, — хриплый голос неожиданно раздался из-за спины Каркарова, от чего тот ощутимо вздрогнул, а узнав, побледнел и яростно бросил:       — Ты!       — Я, я. И возьми уже зелье у Поттера, все ждут, когда вы закончите представление.       Последняя фраза была сказана для Гарри, не сомневалась Беллатрикс, неприязнь старого вояки к Поттеру было видно по его жуткому взгляду, да и интонацией, с которой Грюм произносил фамилию мальчика-который-выжил. Каркаров молча направился к выходу, ведя за собой своих подопечных. Проходя мимо развернувшегося к друзьям Гарри, она протянула руку, и записка скользнула в карман мантии. Прежде, чем выйти из зала, Беллатрикс успела услышать, как Грюм коротко бросил:       — Поттер, за мной.       Гарри вошел в кабинет вслед за аврором и тут же уселся в кресло. Грюм садиться не спешил, расхаживая туда-сюда по кабинету. Наконец, он собрался с мыслями и развернулся к Поттеру:       — Ну что, мальчишка, рад?       — Чему именно, профессор?       — Не прикидывайся идиотом. Твоя сучка здесь. В компании с этим слизняком Каркаровым.       — Я удивлен не меньше вашего, — Гарри спокойно достал из кармана записку, — но, надеюсь, сегодня мы проясним, что это значит.       — И когда она успела? — старик все-таки грузно рухнул на свой стул и вытянул покалеченную ногу, — слушай, я все еще тебе не доверяю, но похоже до этого никому нет дела.       — Я ценю эту честность, профессор. И все-таки настаиваю, что не замышляю ничего, что могло бы повредить Хогвартсу или кому-то из студентов или преподавателей.       — Это только слова. Но ты пока ничего не натворил, и я хочу предупредить тебя. Я буду следить за каждым твоим шагом, и не дай Мерлин я решу, что ты не такой белый и пушистый, каким хочешь казаться.       — Даже в мыслях не было давать вам повод.       — Ладно уж. Я хочу тебя предупредить еще кое о чем. Я успел перекинуться парой слов с директрисой Бобатона. Она уверена, что чемпионом от ее школы станет либо девчонка-вейла, либо этот Тессье.       — Интересно…       — Более чем. Она боится его. Сильно боится, хоть и пытается не показывать этого. Я следил за ним весь ужин, и могу кое-что сказать. Этот пацан, кем бы он ни был, очень опасен. Он силен настолько, что мой глаз дергается, когда я смотрю на него, и он умеет защитить свой разум. Если он станет чемпионом, остальные участники окажутся в опасности.       — Поэтому я и буду участвовать в Турнире.       — Уверен в своих силах?       — Послушайте, Грюм. Мне на самом деле уже двадцать три года, и я успел как следует повоевать. В том числе с Волдемортом. Я был под Империусом, получал Круциатус, блядь, я был живым крестражем! И уже в этой жизни я лицом к лицу встретился с духом Тома и смог его изгнать или что-то в этом роде. Кого еще можно выставить на Турнир и быть уверенным, что никто непричастный не пострадает?       — Не психуй, — Аластор сложил руки домиком и как-то по-новому посмотрел на Гарри, — Я не сомневаюсь, что это лучшее решение. Дерьмо, ты бывал в серьезных переделках и не только пережил их, но и остался цел. Я не сомневаюсь в твоих силах.       — А в чем тогда? — Гарри действительно надоели эти придирки. Почему-то именно во время разговоров с Грюмом его самообладание давало сбой.       — Слушай, я видел таких, как ты. Среди них были неплохие ребята, но в погоне за силой они обращались к вещам настолько темным, что уже было не важно, чего они изначально хотели. Ты слишком сильно погряз во всем этом слизеринском дерьме, да и Сириус наверняка не следит за книгами, которые ты таскаешь из его библиотеки.       — А вы откуда знаете?       — Ты забываешь про то, что стены для меня не преграды. Стоило бы аккуратнее обращаться с такими ветхими фолиантами, и уж точно не носить их в сумке.       — Только так я могу быть уверен, что они не попадут в руки другим студентам.       — Справедливо, но ты уверен, что они не влияют на тебя?       Вместо ответа Гарри вздохнул и сосредоточился, собираясь с мыслями. Грюм с удивлением наблюдал, как воздух вокруг пацана наливается светом. Легкий серебристый оттенок навевал мысли о Патронусе. Мрачноватый кабинет неожиданно стал абсолютно обычной комнатой с деревянной мебелью. Ничего не исчезло и не пропало, но атмосфера стала совершенно другой. Когда воздух насытился магией настолько, что вокруг стали появляться едва заметные серебристые искры, Поттер открыл глаза и легко коснулся лежащей на столе ладони Грюма. Старик отдернул руку, готовясь разразиться гневной тирадой, но с удивлением увидел, как шрамы на руке теряют четкость и рассасываются.       — Эффект временный, но я еще работаю над этим.       — Что это за магия? — Аластор удивленно смотрел на исцеленную, пусть и временно, ладонь, — Я такого никогда не видел!       — Я не просто так изучаю самую темную и злую магию, — молодой волшебник устало усмехнулся, — Это позволяет мне глубже понять саму магию. Как и почему работают заклинания, руны, проклятия… У меня нет еще ни одного ответа, но вот такие вещи, — он кивнул на ладонь, целебный эффект с которой понемногу спадал, — Этими конкретными чарами я смогу продлить чью-то жизнь до прихода помощи. Есть еще пара наработок, но там все очень сложно, а помочь мне никто не сможет.       — Даже Дамблдор?       — При всем моем уважении, директор — великий волшебник, но приставка «светлый» помимо избегания темной магии означает только его противопоставление Волдеморту. Политика. Я не разу не видел, чтобы он использовал действительно светлые заклинания, кроме Патронуса, естественно. Он алхимик, а не целитель или боевик.       — Хах, — Грюм хохотнул, — вот такого я точно не ожидал. Альбус был бы в восторге от такой характеристики.       — Я надеюсь, что он не узнает о произошедшем хотя бы до первого испытания.       — Ладно. Убедил ты меня. Иди, мне нужно подумать.       Когда дверь за Поттером закрылась, Аластор с сомнением посмотрел на почти вернувшуюся в норму ладонь.       — Фините максима!       Чары рассыпались окончательно, но зоркий взгляд Грюма отметил, что пара самых мелких шрамов так и не вернулась. Неужели пацан действительно разработал это заклинание сам? Полноценные светлые чары, созданные на основе знаний, полученных из самых темных книг коллекции Блэков? Он недооценил сына Поттеров. Очень недооценил.       Астрономическая башня — любимое место для свиданий у студентов Хогвартса, несмотря на постоянно дежурившего и ловящего нарушителей Филча. Сегодня ночью здесь никого не было, так как все разбежались по гостиным и спальням обсуждать грядущий турнир. Тем более, отбой прозвучал уже достаточно давно. Завтрашний день обещал быть богатым на события, и многие решили лечь пораньше, чтобы с самого утра оказаться у Кубка. Но совсем пустой площадка не была. У парапета стоял, покачиваясь с носка на пятку, черноволосый студент с зажатой между пальцами сложенных на спине рук запиской. В круглых очках отражались яркие огни корабля Дурмстранга и кареты Бобатона, отчего звезды на ясном небе казались тусклее обычного. Казалось, он не обращал внимания на пронизывающий холод, но внимательный взгляд заметил бы тонкую дымку согревающих чар. Он не дернулся на легкий шорох за спиной, хотя и расслышал, как скрытые мантией каблуки аккуратно ступают по камням. Только когда невидимая фигура встала возле его плеча, он расширил границу действия согревающих чар, чтобы два человека могли с комфортом стоять рядом.       — Не ожидал, что студентки Дурмстранга знают про это место. Здравствуй, Беллатрикс.       — Традиции проведения здесь приватных встреч, наверное, столько же лет, сколько самому Хогвартсу. Здравствуй, Гарри.       Волшебница скинула мантию и аккуратно сложила ее на сгиб локтя. Какое-то время они молчали, разглядывая окрестности замка. Благодаря чарам холод их не беспокоил, а яркие огни внизу добавляли очарования виду и чего-то неощутимого настроению волшебника и ведьмы.       — Тебе идет эта форма. Добавляет нотку строгости.       — Строгость — их коронная особенность, — Беллатрикс улыбнулась, — Но спасибо. Хочешь знать, как я оказалась среди студентов северной школы?       — Было бы интересно послушать.       — Когда я ушла, какое-то время мне потребовалось, чтобы разобраться с мыслями и планами. Тогда, в Албании, я оказалась сломана. Потеряла что-то важное.       После затянувшегося молчания Гарри все-таки спросил:       — Тебе удалось найти потерянное?       Девушка кивнула и впервые больше, чем за два года, посмотрела в глаза Гарри.       — Удалось. Я нашла себя саму, как мне кажется. Пускай для этого пришлось умереть и вернуться в прошлое, но мне это удалось. И это того стоило. Я… — Беллатрикс глубоко вздохнула, — И именно ты показал мне меня, со всеми недостатками и ранами. И именно благодаря тебе мне удалось вернуть себе… не могу подобрать слов. Я снова стала цельной. Мне не хватало только цели.       — Судя по тому, что ты снова здесь, ты ее нашла?       — Несомненно. У нас с тобой осталась еще пара незаконченных дел, как мне кажется.       — Волдеморт, — в этот раз Гарри не спрашивал.       — Да. Я много времени посвятила изучению крестражей, и смогла кое-чего достичь. В ту ночь мы не довершили начатое. Том Риддл жив, и, я боюсь, он в полной силе.       — Почему? — Гарри был очень неприятно поражен, но повода сомневаться в заключении Беллатрикс у него не было.       — Мы освободили его. Учитывая, что крестражи все еще существовали в тот момент, он определенно мог добраться до самого могущественного из них.       — Дневник. Единственный, который я не нашел и, соответственно, не смог уничтожить.       — Это плохо. Если я все рассчитала правильно, он смог получить мои воспоминания, и, возможно, часть твоих, что делает его гораздо опаснее.       — С одной стороны, да, — Поттер, на удивление девушки, улыбнулся, — с другой стороны, мы точно знаем, какую именно информацию он мог получить. Это преимущество. Но, я так понимаю, у тебя есть план?       — Вроде того, — она достала из кармана неказистый кулон с грубым прозрачным камнем на серебряной цепочке и одела себе на шею. Камень засветился красным светом, — Этот артефакт показывает, была ли душа человека, надевшего его, расколота. Попробуй.       Гарри принял цепочку и накинул на шею. Камень оставался прозрачным, только в самой глубине зажглась пара алых искр.       — Ты использовал убивающее проклятие дважды, и сам был крестражем, но твоя собственная душа практически не повреждена. Если одеть этот кулон на человека, у которого есть крестражи, или который убивал при помощи Авады Кедавры не более шести недель назад, огонь камня будет очень ярким.       — Жаль, что он не сможет указать, где именно находятся крестражи, — Гарри решил не комментировать цвет камня, когда его одевала Беллатрикс.       — Я этого не говорила, — ведьма лукаво улыбнулась, — Если после того, как камень окажется на груди волшебника, имеющего крестраж, применить на нем чары поиска, он укажет направление и к самому магу, и ко всем частям его души, даже если их несколько.       Гарри снял артефакт с шеи и задумчиво качнул цепочку. У этой вещи был потенциал. Огромный потенциал. Если бы что-то похожее удалось использовать в прошлом, то с крестражами Волдеморта получилось бы разобраться гораздо проще.       — Знаешь, я тебя недооценивал, Беллатрикс. Ты невероятно талантливая волшебница.       — Ну спасибо, Гарри. Хотя, если быть честной, я жутко горжусь этим артефактом. Он способен рассмотреть душу волшебника. Не думаю, что кто-то когда-нибудь создавал что-то подобное.       — Осталось придумать, как его применить.       — Тебе придется захватить Волдеморта в плен, Гарри Поттер. Или обездвижить его на достаточное время.       — Ну тогда все в порядке, как я сам не догадался, — Гарри невесело рассмеялся, — Но если быть серьезным, то это все равно упростит нам жизнь. Я уверен, что Том проявит себя на этом турнире.       — Ты планируешь участвовать?       — Естественно. Даже в прошлой жизни погиб один из студентов Хогвартса. Если Волдеморт сейчас в полной силе, убиты могут оказаться не только участники, но и другие люди. Так я хотя бы немного отведу опасность от непричастных.       — Знаешь, Поттер, несмотря на зеленый галстук, ты все еще тупой гриффиндорец.       — Эй!       — Ну, зато тебе это идет. Придает определенный героический флер, на мой вкус.       Какое-то время они смотрели друг на друга, после чего почти синхронно тихонько рассмеялись. Гарри прислушался к своим чувствам и понял, что впервые за много месяцев постоянное напряжение отпустило его. Это все еще казалось диким, но Беллатрикс Блэк стала его соратницей, и в ее присутствии он чувствовал себя спокойно. Практически противоестественная связь, но… Сама волшебница, отсмеявшись, легонько стукнула Гарри локтем.       — Ладно, посмеялись и хватит. У меня есть кое-что, о чем я хочу тебя попросить.       — Слушаю, — Гарри подобрался и посерьезнел. Тон Беллатрикс к этому располагал.       — Я не просто так заставила Каркарова сделать меня студенткой его школы и потребовать у Дамблдора изменить ограничения по возрасту. Что ты знаешь о магическом контракте Кубка?       — Если ты был избран, то ты обязан участвовать и дойти до последнего испытания. Или умереть в процессе.       — Какой ты мрачный. Вообще, ты прав, но есть еще одно условие: никто из организаторов турнира или студентов школ участниц не может навредить Чемпиону. Чемпион так же неподсуден ни одному суду до завершения Турнира. Ты понимаешь, что это значит?       — Ты сможешь восстановиться в правах!       — При этом под своим собственным именем. Если кубок выберет мое имя, это автоматически подтвердит его подлинность.       — Ты уже придумала, как ты…       — Оправдаю свое существование? Я долго думала об этом. Беллатрикс Лестрейндж всегда хотела дочь.       Гарри удивленно замолчал. Не привык он к таким откровенностям от бывшей сторонницы Лорда.       — И никого не удивит, если выяснится, что прежде, чем сесть в Азкабан, она успела выносить ребенка и родить в тайне от всех. Все-таки я никогда не была публичной персоной, если дело не касалось стычек с Министерством и Орденом. Так что с этой стороны все хорошо. Остается только один момент.       — Сириус?       — Да, глава семьи Блэк должен признать мое с ним кровное родство. Ты сделаешь это для меня?       — Естественно. Ты же помнишь, это мое обещание, а я стараюсь их выполнять. Но у меня вопрос, по поводу твоего, якобы, отца. У людей возникнут вопросы.       — Я думаю, это будет Рабастан.       — Брат твоего мужа? Тебя не смущает, что он все еще жив?       — Это… не так. Ты же видел цвет амулета.       — Ты… — взгляд Гарри скользнул по Мантии в руках девушки, — вот оно что. Это было обязательно? И почему никто не знает?       — К сожалению, да. Никто не знает, потому что это произошло чуть больше двух часов назад. Ни один волшебник не сможет ничего прояснить.       — Я бы сделал это заранее. Теперь все проведут параллель между твоим прибытием и его смертью.       — Это не важно. Помнишь, с завтрашнего вечера я буду неподсудна, а когда Турнир закончится… если Лорд все-таки проявит себя, и мы как-то с ним справимся, мне уже никто не посмеет ничего предъявить. А если не справимся, что ж. Никому не будет до этого дела. А то, что «родилась» я вне брака объяснит, почему я ношу фамилию матери. При этом я все еще чистокровная волшебница, — она победно улыбнулась.       — Ты коварная женщина, Беллатрикс. Но, признаю, это достаточно хитро и в чем-то изящно. Прими мое восхищение. Значит, с завтрашнего вечера мы станем соперниками?       — В каком-то смысле, да. Мне даже интересно, чего ты достиг за эти два года.       — Мне почему-то жаль студента Бобатона. Не повезло ему с противниками.       — Не зазнавайся, Поттер. Лорда Волдеморта в свое время одолел семнадцатилетний студент. У тебя перед этим студентом такого преимущества не будет. Подумаешь, пяток лет.       — Будем считать, что я внял предупреждению, — Гарри тепло улыбнулся и легко прикоснулся к руке Беллатрикс, — Я рад, что ты вернулась, Беллатрикс Блэк.       — Я тоже рада, Гарри Поттер, — ответная улыбка была абсолютно искренней.       Утро субботы для Гарри началось, в отличии от прошлой жизни, с напряженной воспитательной беседы. Возбужденные однокурсники, в частности, Драко, с полной серьезностью собирались участвовать в жеребьевке Турнира. Если бы не профессор Снейп, многие из них определенно попытали бы шансов. Слава Мерлину, зельевар доступно объяснил всем, что позориться никому из своих подопечных не даст. Некоторым старшекурсникам он все же разрешил попытаться, тому же Уоррингтону, но предупредил, что директор Дамблдор не зря предупреждал об опасности. В общем, за завтраком все более ли менее успокоились. Гарри с легким весельем наблюдал, как в зал заходят светящиеся от гордости Уизли, смущенная Анжелина Джонсон, преисполненный собственного достоинства Диггори. Поттер про себя извинился перед студентами. Но в этот раз Турнир уж точно не место для студентов, как ни странно. Свое имя он вместе с Беллатрикс бросил в Кубок еще ночью. Остальные студенты Дурмстранга чинно по очереди подходили к Кубку на рассвете. От французской школы счастья попытали все участники делегации, включая Флер Делакур и Томаса Тессье.       Весь остальной день Гарри провел, как на иголках. Чувствуя его состояние, друзья сделали выводы и тоже начали нервничать. В его праве участвовать никто не сомневался, хотя, кажется, Малфой немного обиделся. До ужина Поттер провел в время в библиотеке, пытаясь отвлечься от мыслей и спрятаться от встреч. С Сириусом он переговорил сразу после завтрака, и Сириус, обычно многословный, только сжал плечо крестника, согласно кивнул и проговорил: «Удачи, сохатик». Он тоже понимал, какие ставки были на кону. Сейчас глава семьи Блэк с сосредоточенным видом ковырял тарелку, как все ожидая результатов жеребьевки.       Ужин, казалось, никогда не кончится. От совершенно неожиданного волнения ему кусок в горло не лез. И не ему одному, все вокруг ерзали на стульях, тянули шеи, вставали на ноги, всеми овладело нетерпение: скоро ли Дамблдор завершит тра­пезу? Кто будет Тремя Волшебниками? Наконец золотые тарелки засияли первозданной чи­стотой. Зал шумел, гудел и вдруг смолк — Дамблдор под­нялся с места. Сидящие по обе стороны от него профес­сор Каркаров и мадам Максим замерли в напряженном ожидании. Людо Бэгмен, как всегда, сиял, подмигивая то тому, то другому в зале. У Блэка вид был напряженный и сосредоточенный.       — Кубок огня вот-вот примет решение, — начал Дам­блдор, — думаю, ему требуется еще минута. Когда имена чемпионов станут известны, попрошу их подойти к сто­лу и проследовать в комнату, примыкающую к залу, — он указал на дверь позади профессорского стола, — там они получат инструкции к первому туру состязаний. Он вынул волшебную палочку и широко ей взмахнул; тотчас все свечи в зале, кроме тех, что горели в тыквах, погасли. Зал погрузился в полутьму. Кубок огня засиял ярче, искрящиеся синеватые языки пламени ослепитель­но били по глазам. Но взгляды всех все равно прикованы к Кубку, кое-кто поглядывает на часы…       — Осталась одна секунда, — сказал Ли Джордан за гриффиндорским столом. Пламя вдруг налилось красным, взметнулся столп искр, и из Кубка выскочил обгоревший кусок пергамен­та. Зал замер. Дамблдор, протянув руку, подхватил пергамент, осве­щенный огнем, опять синевато-белым, и Дамблдор гром­ким, отчетливым голосом прочитал:       — «Чемпион Дурмстранга — Беллатрикс Блэк», — директор выглядел удивленным.       Зал взорвался криками, на фоне которых спокойное лицо поднявшейся Беллатрикс казалось фарфоровым, настолько неестественно невозмутимо она выглядела. Девушка уверенно прошла к директору, улыбнулась ему и свернула в комнату справа. Преподаватели и директора двух других школ вскочили было, но Дамблдор что-то тихо сказал, и они расселись. Каркаров с силой ударил по столу и в раздражении смахнул кубок с вином со стола. Красная жидкость потекла по скатерти.       — Какого Мордреда?! — Драко пораженно раскрыл рот, — Кто это такая? Гарри, ты что-то знаешь?       — Позже, Драко. Я расскажу.       Шум стих, только когда Кубок в очередной раз заалел.       — «Чемпион Бобатона — Томас Адриан Тессье», — Дамблдор благожелательно улыбнулся подошедшему изящному юноше, но Гарри почудились искорки тревоги в его глазах.       Зал отреагировал гораздо спокойней. В отличии от прошлого раза, французская делегация относительно спокойно отнеслась к выбору Кубка. Откровенно раздосадованной выглядела только Флер, украдкой утирающая слезы. Остальные студенты с каким-то странным спокойствием восприняли эту новость.       Напряжение в воздухе усилилось. Гарри заметил кривую ухмылку Сириуса, когда кубок вновь налился алым. Дамблдор развернул полоску пергамента и с непонятной интонацией прочитал:       — «Чемпион Хогвартса — Гарри Поттер»!       Гарри поднялся под ликующие крики Слизерина, аплодисменты Рейвенкло и недовольные выкрики Хаффлпафа и Гриффиндора. На лица близнецов Уизли и Седрика Диггори было больно смотреть. Гарри пообещал себе, что обязательно все им объяснит, как только представится возможность и скрылся в комнате чемпионов. Дамблдор стоял и ждал, когда шум утихнет. Вот наконец зал угомонился, и он, чуть скованно улыбаясь, заговорил: — Превосходно! Мы теперь знаем имена чемпионов. Я уверен, что могу положиться на всех вас, включая уче­ников Шармбатона и Дурмстранга. Ваш долг — оказать всемерную поддержку друзьям, которым выпало защи­щать честь ваших школ. Поддерживая своих чемпионов, вы внесете поистине неоценимый вклад не только в достижения собственной школы, но, я смею надеяться, в наше общее дело сотрудничества и товарищества между всеми участниками. Первое состязание состоится двадцать четвертого ноября в присутствии судей и зрителей. А теперь я прошу моих коллег проследовать за мной.       Гарри, зайдя в кабинет, приветственно кивнул довольной Беллатрикс. Стоящий под одной из картин Тессье обернулся на звук открывшейся дверей и с широкой и, как показалось Гарри, довольной улыбкой протянул руку:       — Я не секунды не сомневался, что именно вы станете чемпионом Хогвартса. Мои поздравления. Рад снова встретиться с вами, Гарри Поттер.