Самое дорогое

      Две недели пролетели почти незаметно. Статья Скиттер оказалась удивительно сдержанной, хотя Гарри и ожидал возможных неприятностей. Все-таки очень неоднозначные суждения касательно темной магии и великих волшебников оказались у чемпионов. Так что он был рад, что в этот раз ему не придется разбираться с последствиями неудачного интервью.       Другое дело — разговор с Северусом. Для декана Слизерина он удивительно нетерпимо отнесся к самой идее переноса Метки на другого волшебника. Да, для этого требовалась ритуальная магия, более того, ритуал включал использование крови того, кому планировалось передать рабское клеймо, но, с точки зрения Поттера, в одном Азкабане сидело достаточно людей, кто определенно заслужил подобное украшение. Впрочем, к Мордреду. Он оставил Снейпу пергамент с описанием ритуала — захочет, договорится с Фаджем или Дамблдором и избавится от ненавистного клейма. Его, Гарри, долг был закрыт, и Поттер с удовольствием провел две недели, продолжая изучение библиотеки крестного и наслаждаясь вечерними прогулками по замку.       Наследие Блэков оказалось еще более впечатляющим, чем можно было ожидать. В каком-то смысле Гарри даже понял желание Сириуса уничтожить большую часть этих книг. Попади они в недобрые руки — и остановить мага, владеющего арсеналом настолько темных чар и ритуалов было бы действительно непросто. Удивительно, но оставшиеся в живых Блэки в свое время не получили доступ к этим книгам — даже Вальбурга посчитала своих детей и племянниц слишком юными для подобных знаний. Сириуса пришлось не один день убеждать, что он не собирается применять ничего из этих книг. То, что Гарри действительно не планировал использовать хоть что-то определенно упростило дело. Если задуматься, Волдеморт получил малую часть своих сил за счет буквально десятка ритуалов, бывших по-настоящему темными. Все остальное — это его личная сила, харизма и воля. Если бы не крестражи, калечащие душу и, как следствие, эмоции, чувства и способность к эмпатии, которые жизненно необходимы для поддержания социальных связей и уз, основанных не только на страхе, сейчас он вполне бы мог быть министром Магии или директором Хогвартса, в зависимости от собственных стремлений. Хорошо, что в прошлое попал Гарри Поттер, а не Том Риддл. Парня даже передернуло от этой мысли.       Возвращаясь к книгам Блэков, основной целью Гарри поставил понять и осознать непреложные законы сложных чар, которые достаточно наглядно прослеживались именно в темных чарах. Месяцы напряженной работы не оказались безрезультатными — все, что использовали волшебники, как оказалось, можно было условно разделить на несколько ветвей магии, творящихся абсолютно по разным законам. Заклинания римской школы и большая часть как повседневных, так и боевых чар относилась к магии контроля. Для того, чтобы заклинание сработало, нужно было знать, что оно может сработать, знать как его сотворить и знать базовые законы для таких чар. И это волшебство творилось за счет магии, разлитой вокруг, буквально в воздухе. Личная сила волшебника тоже играет значение, но не то, которое кажется очевидным. Собственная сила нужна для контроля заемной силы мира — не больше, не меньше. Именно этим объясняется то, что половозрелые маги, вошедшие в силу, могут перебрасываться большинством стандартных заклинаний буквально бесконечно.       Ко второй категории относились чары трансмутации и трансфигурации, включая зельеварение. Превращение одного в другое. Энергия для такого превращения уже содержится внутри материи, но для направления и задания формы нужны уже силы самого мага. Именно поэтому превращение спички в иголку многим давалось куда сложнее даже Левиоссы — это другой тип магии, и он требует не только собственной силы, причем в куда больших количествах, чем для чар, но и определенного понимания того что и во что нужно превратить. Отсюда и многофутовые эссе в процессе учебы — студенты должны понимать законы, иначе в лучшем случае никакого превращения не получится. В худшем, можно слечь с невероятным истощением, попытавшись провести трансмутацию только за счет собственных сил.       К третьему типу магии относились заклинания, опирающиеся на эмоции. Сама концепция все еще была неясной, но уже определенно можно было сказать, что именно эмоции являются и источником силы заклинания и непреложным условием осуществления заклинания. Сложность была в том, что вывести хоть какие-то закономерности и правила было почти невозможно. Есть эмоция — есть заклинание. Нет эмоции — нет заклинания. Вот и все. Даже вербальная составляющая нужна только для эмоциональной привязки и дисциплины собственного разума мага. Интересно, что из известных Гарри заклинаний, к этому типу относятся Авада Кедавра, Круцио, чары Патронуса и, как не странно, Ридиккулус.       Для Гарри чары Патронуса были едва ли не самыми важными в его жизни. Научившись в любой ситуации призывать защитника, вызывать нужные эмоции счастья, он получил не просто средство для борьбы с дементорами. Он впервые на самом деле поверил в себя, когда спас Сириуса, и смог пронести эту веру дальше, до момента, когда в туманных болотах Албании его Патронус надолго изгнал душу Тома. К сожалению, не навсегда.       Дневник, отследить который так и не удалось, даже несмотря на попытки выудить информацию напрямую из Малфоя, осел где-то в континентальной Европе, и, судя по всему, нашел своего хозяина. Не мог не найти. И теперь где-то в этом мире жив и неплохо себя чувствует если не самый могущественный, то определенно весьма безумный и опасный темный маг. Известные сторонники здесь, на островах, вели свою обычную жизнь. — Твою же мать Моргану! — от мыслей о сторонниках Волдеморта вообще, Поттер переключился на вполне конкретного сторонника и в очередной раз подумал, что слишком уж он расслабился. — Поттер, ты чего орешь? — Тео, будь другом, — Гарри наколдовал темпус. До завтрака оставалось еще полчаса, — прикрой мое опоздание на завтрак. — Ты с ума сошел?! Сегодня же первое задание Турнира! Тебя с первой минуты будут искать. Как я это прикрою? — Теодор, это просьба. От друга.       Нотт нахмурился, мотнул головой, словно в отрицании, но после кивнул: — Мордред с тобой, Поттер. Что-то придумаем. Ты хотя бы к концу завтрака успеешь показаться? — Постараюсь.       Ближайший камин был в гостиной Слизерина, но путешествовать через него, очевидно, было нельзя. До восьмого этажа он бы не успел добежать, да и исчезательный шкаф был все еще неисправен. А ему нужно было немедленно выбраться из замка чтобы…       Стоп.       Гарри замер испуганной тенью самого себя и оглянулся на мрачные, пахнущие мокрым камнем подземелья вокруг. А собственно, куда он собрался? Барти Крауч младший, который не был замечен во время инцидента на матче по квиддичу, не явился в Хогвартс. И здесь Гарри умудрился допустить серьезную оплошность. Он банально забыл. Сначала знакомство с настоящим Грюмом, потом появление Беллатрикс, потом Турнир и все это на фоне постоянного изучения чар и условий их применения и попытки разработать свои чары, на новой, еще не использованной системе так его загрузили, что он банально забыл про безумного и талантливого сторонника Тома, оставшегося на свободе. Несколько минут Гарри пытался вспомнить, давно ли он видел сводки по поискам Крауча-младшего. Получается, что за последний год новостей по этому вопросу не было.       Ему нужно успокоиться. Поттер оттянул галстук и выдохнул сквозь зубы. Это было смешно, но он переживал по поводу драконов. Точнее, поводов для переживания хватало. Намеченный политический курс на консолидацию британских магов требовал времени и банального взросления его и его окружения. Сириус проделал огромную работу, но пока что все происходящее — игра в поддавки. Старые семьи, не имея никаких гарантий и, будучи вынуждены поддерживать Сириуса как представителя старых семей, сидели тише воды, ниже травы. Из-за этого все получилось легко, но мир был шатким. Как только Волдеморт объявится, банальный страх выдернет многих под его контроль, и сделать ничего будет нельзя.       И при всем этом он, Гарри, должен, вынужден будет молча ждать проявления своего врага, стараясь быть готовым хоть к чему-нибудь. Возвращение Беллатрикс в каком-то смысле встряхнуло его, выбило из привычной рутины. Но сейчас нужно взять себя в руки, привести парадную дуэльную мантию в цветах своего Дома в порядок и идти воевать дракона. Способ был выбран давно. Забавно, что «секретное заклинание» Сириуса, которое он из-за Рона не услышал в прошлой жизни, оказалось банальным «конъюнктивусом». Методика рабочая, хоть и рискованная, что доказал тогда же Виктор Крам. Хорошо, что воспользовавшись подсказкой Барти, Гарри выбрал свой способ, оказавшийся едва ли не самым зрелищным из всех. В этот раз у его выступления было гораздо больше целей чем выжить или захватить яйцо.       Большая часть сверстников и, соответственно, их родителей были в курсе его настроений, желания объединить разрозненное и поднять планку среднего уровня для британских магов. Сегодня был повод показать, чего стоит он сам. Выбор был велик — он мог проявить любые качества из традиционных для Хогвартса — смелость, хитрость, изобретательность или смекалку. Но еще сегодня он должен будет показать, кто он такой. Он мог быть Поттером — устроить шоу, выкрутиться с базовым набором чар. Он мог быть Блэком — в его арсенале очевидно хватало интересной и не запрещенной, в силу неизвестности широким массам, магии. Он мог быть слизеринцем, или даже наследником Салазара Слизерина — драконы весьма сносно понимали парселтанг и договориться с диковатыми, но разумными тварями было вполне возможно. А еще он мог показать что-то новое.       И все же, есть кое-что, что важнее всего этого. Главный зритель его выступления — Волдеморт. Естественно, его не будет на состязании, но информация так или иначе дойдет до Риддла, и он будет действовать исходя из этой информации. И у Поттера был план.       На возвращение к остальным у него ушло немного времени — выторгованное у Нотта опоздание он потратил, чтобы набросать несколько строк Сириусу и отправить совой — пускай Министерство взбодрит команду, занимающуюся поиском Крауча. Удивительное дело, но даже такая маленькая уступка своей паранойе его весьма успокоила и настроила на рабочий лад. В Большом Зале гудели люди.       Альбус уже давно не переживал и не нервничал. Когда тебе столько лет, сколько было ему (директор на самом деле не всегда помнил, сколько именно), большая часть происходящего казалась не стоящим внимания. Он искренне переживал за своих подопечных и ничего не делал спустя рукава, так что обвинить его в халатности вряд ли кто-то осмелился бы. Но некоторая рассеянность была позволительна старому волшебнику. Впрочем, рассеянность эта все еще легко сменялась решительной кипучей деятельностью, если подобное было необходимо и уж точно не мешала уделять внимание важным вещам.       Невероятная история Гарри Поттера, мальчика из пророчества, к становлению которого приложили руку одни из самых могущественных магов современности, к которым Альбус вполне обоснованно причислял себя и, с куда меньшим энтузиазмом, Томаса, стоила всего внимания, которое можно было уделить. Директор не сомневался в правдивости истории — для понимания, что Гарри в здравом уме и не врет, не нужно было быть легилиментом — достаточно было быть достаточно старым и провести в окружении детей добрых полвека. Для Дамблдора эта история означала только одно — воспитание героя закончено.       Задача героя всегда заключается в том, чтобы победить злодея, и Гарри Поттер был старательно обтесан, отшлифован и огранен именно для этой задачи. Огранен другой версией директора Дамблдора. Той версии, которая сейчас наслаждалась утренним чаем с большим количеством мяты и воздушным омлетом, оставалось лишь следить, чтобы огранка эта не убила человека, вынужденного быть героем. Альбус видел, что мальчика готовили к смерти. Самопожертвованию во имя любви и добра. И, судя по всему, подготовка была выполнена отлично. Даже лучше, чем можно было ожидать. Потому что герой выжил. Герой выжил и вернулся в прошлое, чтобы еще раз победить злодея. Только теперь это не вынужденная мера. Не подвиг, совершаемый ради родных и близких. Это задача. Герой превратился в солдата. А солдат — в политика. Мальчик действительно был талантлив, так быстро пройдя путь, на который у других уходила вся жизнь.       Альбус не хотел, чтобы этот талант был потрачен на очередную войну и очередную победу над злом. Неизбежность подобных событий могла бы раздражать, но была неизбежной, как ни странно. У сегодняшнего Гарри Поттера, в отличии от того, каким он приехал в Хогвартс в первый раз в этом воплощении, был шанс пережить столкновение. Стать взрослым и прожить сложную и интересную жизнь. Директор Дамблдор, смазывая тост апельсиновым джемом, напомнил себе, что мальчику непременно нужно в этом помочь.       Гарри вошел в Большой Зал неспешным шагом, отдавая себе отчет, что если не все, то почти все взгляды обращены к нему. Нотт смотрел с облегчением, Драко с ревнивым интересом. Француженки тоже с ревнивым интересом смотрели на него и косились на соседок. Остальные откровенно пялились. Гарри передернуло. За свою жизнь он видел множество взглядов, но вот такие, не видящие в нем ничего, кроме мантии определенного цвета и символа, знакомого с раннего детства. ненавидел больше всего. С другой стороны, ему не привыкать. Проходя мимо стола, Гарри дружелюбно кивнул Дурмстранговцам, выделив взглядом Беллатрикс, спокойно готовившую многослойный сэндвич и Виктора, хмурой вороной примостившегося рядом. Интересно. Друзья молча подвинулись, уступая место и давая несколько минут тишины, чтобы заняться завтраком. Дафна подвинула кофейник поближе и участливо спросила, не поднимая голоса: — Ты готов? — Более чем, — Гарри кивнул. — Спасибо что спросила. Сегодня вас ждет захватывающее зрелище, пожелайте мне удачи.       В палатку чемпионов он заходил последним — Тессье ушел с завтрака первым, Беллатрикс почти сразу за ним. Сам Гарри спокойно допил кофе и встал со своего места еще до того, как декану пришлось бы его торопить. Повидать Сириуса до начала не получилось, но теперь это было не так уж и важно. Вряд ли что-то успеет произойти за те пару часов, которые потребуются чемпионам для добычи золотого яйца. Людо Бэгмен вошел палатку внося с собой шум собиравшейся толпы и памятный мешочек. Поттер усмехнулся, подумав, что в теории никто из участников не должен был знать про драконов до начала испытания, но судя по спокойному лицу француза, будущее его так же не сильно заботило. — Итак, все в сборе. И я сейчас сообщу вам, что де­лать! — бодро заявил Бэгмен. — Он поднял небольшой мешочек из красного шелка и потряс им. — В ней копии тех, с кем вам предстоит сразиться. Все они разные. Каждый по очереди опустит руку и достанет, кого ему послала судьба. Ваша задача — завладеть золотым яйцом. Леди, зрители уже собираются, поэтому прошу вас, — он протянул мешочек Беллатрикс, невольно отводя взгляд.       Блэк вынула фигурку с двойкой на шее. — Китайский огненный шар! Отлично. Теперь вы, мистер Тессье.       Томас с несколько брезгливым видом запустил руку в мешок и вынул свою фигурку с номером три. Гарри удивленно хмыкнул. Похоже, ему идти первым. — Шведский тупорылый. Мистер Поттер, ваша очередь.       Гарри вынул последнюю фигурку. Интересно. Значит, венгерская хвосторога была привезена специально для него. Не в этот раз. — Валлийский зеленый! Прекрасно! На шее ваших дракончиков номера — это порядок выступлений. Мистер Поттер, вам открывать турнир, поздравляю! — Спасибо, мистер Бэгмен. — Удачи вам, Гарри! — с этими словами Людо покинул палатку.       Поттер вздохнул, встряхнулся, вынул палочку и вышел из палатки. Трибуны взвыли и заулюлюкали — он был знаменитостью. Дракон ждал его на груде камней, нервно подергивал изящными крыльями и озирался на шумные трибуны. Когда Гарри сделал несколько уверенных шагов, желтые с прозеленью глаза с суженным вертикальным зрачком замерли на маленькой фигуре, спокойно идущей по полю. Волшебник не видел в глазах дракона ни гнева, ни кровожадности. Только опаску и готовность защищать кладку. — Прости девочка, я постараюсь быть аккуратным.       Волшебная палочка взметнулась вверх, заставив трибуны замолчать в ожидании. Он позволил себе немного помедлить, вспоминая те немногие моменты, в которых видел в деле профессора Дамблдора. Сейчас юный слизеринец должен был донести до нужных людей очевидное, хоть и не озвученное, и тем более не имеющее к реальности никакого отношения, послание. Со спокойным лицом Гарри широким размашистым жестом обвел палочкой арену перед и вокруг себя, сосредоточился и чуть помогая себе жестом левой руки громко и уверенно произнес: — Вингардиум Левиосса!       Добрых два десятка камней, разбросанных тут и там, поднялись в воздух, зазмеились, повинуясь движению палочки волшебника. Ему важно было показать шоу, и при этом зародить нужные мысли в паре голов. Дракон следила за камнями настороженно — хоть чары и не могли пробить шкуру, физические объекты представляли угрозу. А хоровод булыжников, иных размером с голову дракона, опасно приближался. Поттер повел палочкой, заставляя камни ускориться, немного даже опережая по скорости квиддичные бладжеры. Потревоженный воздух загудел разозленным роем шмелей-переростков. Бэгмен что-то вещал, но слов Гарри не слышал. Зато увидел краем глаза где-то скучающие, а где-то напряженные лица судейской коллегии. Пора переходить к следующему шагу. Камни, набравшие изрядную скорость, двинулись к дракону, заставив ту угрожающе зашипеть и забить крыльями. — Ну же, девочка, давай. Покажи нрав.       Словно услышав его, дракон ударила хвостом по земле и выпустила длинную струю белого пламени, раскалившего, но не остановившего камни. В ответ несколько булыжников ударили в землю в опасной близости от лап, выбивая фонтаны пыли и искр. Дракон отпрянула, зашипев яростнее, но тут же снова склонилась над кладкой. Не дав ей времени на еще один залп, Гарри снова метнул несколько камней, теперь слева от дракона, заставляя ту поджать крыло и сместиться в бок. В отвоеванное место тут же ударило несколько особо крупных камней. Контролировать вращающийся рой булыжников было непросто, но Гарри достаточно практиковался, чтобы ощущать тот момент, когда напряжение станет чрезмерным. Дракон продолжала неохотно пятиться от града опасных камней, Бэгмен звучал восторженно, хоть слов было не различить за гулом камней, криками толпы и клекотом дракона. Когда из-под крыла дракона показалась кладка, Гарри метнул разом все камни, резким движением стряхивая напряжение в руке с палочкой. Валлийский зеленый был драконом относительно небольшим, хоть и считался опасным, как и все драконы. Но Поттер готовился к встрече с хвосторогой. Отпрянувшая дракон выпустила длинную струю пламени в попытке достать волшебника, но языки огня развеялись в нескольких ярдах от него. Голос человека раздался неожиданно громко, сопровождаемый сложным движением палочки: — Инкарцио пролонга максимум! Ферруфорс!       Пыль, взбитая падающими камнями, за время, необходимое на один удар сердца, стянулась в десяток плотных жгутов и оплела шею, лапы и морду дракона и застыла стальными канатами. Масштабная трансфигурация заставила Гарри пошатнуться, но не упасть. Спеленутый дракон уже не представлял угрозы, и под ликующие крики толпы Поттер спокойно подошел к кладке, чтобы забрать свой приз. — Прекрасная работа! — Бегмена стало отчетливо слышно, — Кто бы мог ожидать от четырнадцатилетнего волшебника такого изящного решения! И ни единой царапины! Время для оценок судей.       Мадам Максим подняла палочку и в воздухе зависла золотистая девятка. Следующим палочку поднял крестный, выставив десять баллов. Стало немного стыдно, хотя оценка была объективно заслужена. Дамблдор бросил долгий оценивающий взгляд, кивнул чему-то своему и выставил девятку. Бэгмен выставил восьмерку. «Видимо, в этот раз не поставил на меня деньги», — решил Поттер. Каркаров, даже отсюда выглядевший злым, задумался и взмахнул палочкой. Семь баллов. — Итого сорок три балла! Поздравляю мистер Поттер, отличное выступление!       Стражи драконов на противоположном конце загона начали освобождать дракона, на что им потребовалось определенно больше одной «Финиты». Ну что же, Беллатрикс, теперь твоя очередь. Гарри усмехнулся, слегка поклонился судьям и отправился в палатку, ждать остальных участников.