Кактус

Сайтаме не по себе. Одно дело играть, как с «йо-йо», с глазом монстра, висящим на соплях. Другое дело – смотреть, как малявки в подворотне играют с глазом Геноса. Швыряют его об асфальт и об стенку и весело перескакивают через него. Сайтама скрежещет зубами от такого надругательства, покрывается холодным потом и забывает, куда шёл. Никому он не позволит так обращаться со своим… точнее, с тем, что было Геносом. Все мысли напрочь выпадают из головы. И пускай глаза у Геноса искусственные и отлично пружинят, и старик Кусено, наверняка, может выпускать их в промышленных масштабах. Но, чёрт возьми, эти глаза самые живые и самые выразительные, какие Сайтама только встречал! И не благодаря талантам Кусено. Просто больше никто и никогда не смотрел на Сайтаму с таким восхищением и обожанием. Нет, было однажды, когда в начальной школе он снял жука-рогача с девчонкиной юбки. Но то было один раз, а Генос так смотрит постоянно. Поэтому с грозным кличем «Это вам не игрушки!» Сайтама кидается грудью защищать осквернённый глаз. В итоге он получает оттоптанные ноги, расцарапанные руки, замаранный плащ, живописный фонарь под собственным глазом и то, что показалось ему глазом Геноса – маленький чёрный резиновый мячик-попрыгунчик с жёлтым вкраплением. – Я тут малость обознался, – извиняется Сайтама, разворачивается спиной к обалдевшей детворе и берёт направление к дому. – Ну и натерпелся же я страху. Зато теперь благодаря этому «глазу» Сайтама прозрел. Всё время он говорил только про то, какой ад пришлось преодолеть ему, а Генос ведь не машина, у него тоже есть болевые рецепторы. Его разрывали до костного мозга, жгли кислотой и огнём. И он никогда, никогда не жаловался. Попрыгунчик выпадает из рук, катится вниз по улице и бултыхается в сточную канаву. Сайтама понуро сутулится и провожает его взглядом. Ему ещё нужно свыкнуться с тем, что теперь он не сам по себе, теперь он за кого-то волнуется. * Когда он возвращается домой, Генос сидит в прихожей. Не в своей привычной позе прилежного ученика, а в какой-то неуклюжей и мучительной, как поломанный робот. И на лице выражение соответствующее. Из одного плеча вместо руки торчат искрящие проводки, из другого – оплавленная культя. Сайтама знает: в последнее время доктору Кусено нездоровится, и Генос не хочет напрягать его работой без продыху. – О, на этот раз тебя превратили в древнее искусство, – изо всех сил пытается разрядить обстановку Сайтама, и понимает, что делает только хуже, но его уже несёт: – Ну, я о той тётке без рук, что в музее стоит. Как её? Венера. Ваш класс не возили в тот музей, где… – Учитель! Монстр едва дотягивал до тигриного уровня, но ему удалось меня достать, – рапортует Генос бесцветным голосом, не поднимая взора. – Ну и флаг ему в лапы. Всё равно ты победил. Сайтама опускается рядом с ним на корточки, касается оголённых проводков, морщась от щекотки, и заглядывает в его глаза. В целые, слава богу, глаза. – Сильно больно было, приятель? Генос теряется с ответом. Ровный ряд синтетических ресниц взлетает мило и совсем по-детски, глазища сначала расширяются от удивления, а потом трогательно отсвечивают нежданным счастьем, от которого меркнут все координаты и графики в зрачках. – Всё нормально. – Если всё нормально, чего ты тут сидишь, как бедный родственник? – ворчит Сайтама. – Не пройти, не проехать. – Простите. Ну правда, чего это Генос не прошёл в комнату? Тоже теперь экономит, дорожит своими фирменными «конверсами» и боится порвать их, стягивая нерасшнурованными? Или подумал, что Сайтама выгонит его беспомощного, не станет с ним возиться, заклеймит позором за то, что отхватил от низкосортного монстра? Если последний вариант – хреново дело. Не такой же Сайтама мудак. Поможет ведь. Конечно, поможет. И Сайтама берётся за шнурки Геноса. Стягивает с него кеды под нескончаемый раздражающий поток смущённых извинений и благодарностей. – Кончай меня бесить. Всё нормально. Я тебя сегодня ещё с палочек буду кормить. И зубы чистить, и умывать. Отняньчу по полной, понял! – Мне перед вами очень неудо… – Заткнись уже. – Но я ещё хотел сказать... Вернее, я хотел спросить: а где получили урон вы, учитель? Сайтама уже и забыл, что сам выглядит, как общипанная ворона. Он чешет затылок и суетится. Не говорить же Геносу, что полез в разборки из-за него. И с кем? С малышнёй. – Я? Я это… Упал. Поскользнулся, потерял сознание, очнулся – фингал. Больше ничего не помню. – Странно. – Генос смотрит на него недоверчиво, но больше не докапывается. – Всё нормально, – не устаёт внушать Сайтама, ставя на полку его кеды рядом со своими сапогами. * – Зуб даю, завтра твой Кусено будет как огурчик, – успокаивает Сайтама перед сном, сердобольно укрывая Геноса одеялом по самый нос. – Все старики ипохондрики и любят придумывать себе болячки. – Таки все? Вы тоже таким станете? – искренне уточняет Генос, даже не думая подкалывать. – Хрена с два. Я помру на пике славы молодым и красивым. Не веришь? – Скорее, я этого не хочу. Но пусть будет по-вашему: вы помрёте молодым. – И красивым, я сказал! – И самым красивым лично для меня. – Вот гадёныш. Мог бы и не прибавлять «лично для меня».