Кактус

Четырнадцатого февраля почтовые дроны вылили на Геноса столько эмоциональных писем, открыток, записочек и целых томов со стихами от поклонниц, что ими можно было бы отапливаться весь следующий зимний сезон. Генос получил столько самодельных шоколадок и прочих сладостей, что даже Киборг заработал бы сахарный диабет, рискни он попробовать все эти подозрительные творения. – Вау! Мы в шоколаде, чувак! – Будем бдительны, учитель, – одёрнул Сайтаму Генос. – Кто знает, что туда подмешали взбеленившиеся девицы. Это испепелим, а это утилизируем, как ядовитые отходы. – Ни себе, ни людям, – завистливо зыркнул Сайтама, но настаивать, видимо, посчитал ниже своего достоинства. – Не задирай нос, будет и на моей улице праздник. – Вы обязательно станете популярным даже среди сумасшедших девушек. – И к чему это «даже»? – скуксился Сайтама. – И почему говоря это, ты пялился на мою лысину? Без вины виноватый Генос отвел взгляд в сторону. – Вам показалось. Учитель может легко влюбить в себя и с лысиной. – Ну вот опять про лысину. – Сами же зациклились на ней. А ведь вы и без неё можете легко вскружить голову и занять собой все мысли. – Без неё, то бишь без лысины? То есть с волосами я был бы красавчик. У Геноса шёл дымок из ушей. Его мозг откровенно не выдерживал таких атак. – Я вам про любовь, а вы мне про лысину. – Ну, мы и раньше-то всегда говорили о разном. Возразить Геносу было нечего и некогда. За ним ещё оставались важные дела в штабе. Ушёл он в растрёпанных чувствах. * Четырнадцатого февраля Геносу открылось сердце Сайтамы. Несмотря на всё прошлое недопонимание, Генос теперь видел Сайтаму почти насквозь, весь его внутренний мир. «Уч..читель… Можно ли предполагать, что тот бред про примитивные физические нагрузки и есть секрет вашей силы? По данным этих поверхностных исследований у вас обычный здоровый организм». Генос коснулся серёжки-гвоздика, сделав фото данных ЭКГ Сайтамы. Дёрганые волны и зубцы на кардиограмме были без сомнений более трепетными, чем какие-то там глупые и наивные признания – плевать, в прозе или в стихах. Это был лучший рисунок сердца, виденный за этот день. В придачу Генос заполучил общий анализ крови и флюорографию. Генос лелейно, аккуратно и заботливо уложил снимок на просвет и щёлкнул его камерой-сережкой. Лёгкие Сайтамы явились ему во всей красе: два чистых полупрозрачных крыла. «Простите, учитель. Ради этого я снова пошёл на кражу и шпионаж». Нет, не так. «Тихо стыбзил и пошёл – называется нашёл» вспомнил Генос мудрость, что часто слышал детстве. Да, именно. Просто тихо нашёл в нужных кабинетах результаты обследования Сайтамы после планового медосмотра. – Тихо сзади подошёл, осчастливил и пошёл! – пропел за спиной голос Гомо-Гомо-Зека. – Малыш Генос. Вот ты где! Я связал тебе свитерок к праздничку. Из шерстки, что растёт у меня на груди, прямо над моим наполненным страстью сердцем! Прими же! Генос резко рванул с места, оставив в воздухе своё выжженное изображение. Он бежал подальше во всю прыть, и только сверкали резиновые звёзды на подошве его кедов. * – Решил утешить меня пироженкой? Видать, жалкий был у меня вид. Генос постучал кончиками указательных пальцев друг о дружку. – Просто хотел сделать учителю что-нибудь приятное. – Тогда мне следует запомнить эту особенную пироженку. – Особенную?.. Каналы и компрессоры в ядре Геноса, в его сильном опасном сердце, раскалились и расшалились не на шутку. – Ага. Может, девчонок у меня будет много, но ты у меня всегда будешь один… – пробубнил Сайтама отстранёно, а из сопел на плечах Геноса чуть не вырвалось пламя. Сайтама хотел прибавить «Хрен я еще учеников возьму. Намаялся», но откусил кусочек пирожного – воздушного белоснежного пухляша-пушистика… и… и чуть не растаял, оставив от себя лишь пижаму на полу. – Это меренги, учитель. – Не, это кайф, ребята... Эта легкая и ненавязчивая, обольстительная сладость… Это ощущение невесомости. Что-то обволакивающее, мягкое и нежное-нежное, как прикосновение губ к лысине.