Около сетки: Весенняя хризантема

      Утро встречалось в этой семейке очень странно, по мнению Кикучи. Но кто она такая, чтобы судить о привычном утреннем завтраке в обществе родных, верно?        У Хару уже давно не было настоящего завтрака, приносящего радость и улыбку. Давно девушка не чувствовала тепла от пробуждения, ведь, как бы отец не наговаривал на неё и мать, обвиняя их в сговоре против него, а общаться они действительно не общались. Да, второкурсница хорошо относилась к Сэнго Кикучи, не собираясь даже допускать мысли о том, чтобы обвинять её в уходе от мужа. Ведь кто в здравом уме останется с таким, как он? Лично Хару думает, что вряд ли нашлась бы такая женщина. Даже она, его родная дочь, просто мечтала убежать из дома, но не могла. Было некуда бежать. А теперь… Теперь…       «Я свободна…»       Приоткрыв один глаз, Кикучи нежно улыбнулась, потягиваясь в уютной кровати. Поначалу она даже забыла о том, что находится в комнате не одна. Все её мысли крутились лишь возле освобождения от отца, и радость теплилась в груди, порываясь вырваться на волю. Вздохнув, Хару осторожно поднялась, принимая сидячее положение на чужой кровати, и невольно скосила взгляд к небольшому и вряд ли уж слишком удобному диванчику. Оттуда слышалось тихое сопение парня, который даже во сне умудрялся немного порыкивать. Синие глаза девушка засветились изнутри от странной и всепоглощающей заботы, и старшеклассница осторожно двинулась к дивану, перед этим убрав кровать. Взгляд её не отрывался от спинки дивана ни на секунду, а шума она старалась производить как можно меньше. Не очень-то хотелось будить волейболиста из-за одного неосторожного движения. — Тише… — прошептала сама себе девушка, садясь напротив лица Кьётани.       Кикучи слегка склонила голову в бок, рассматривая парня и тихо, почти незаметно хмыкнула, будто и ожидала этого. Брови его всё так же нахмурены, как и во время бодрствования, верхняя губа чуть вздернута, оголяя клыки. Даже не видя его глаза, можно понять, что сейчас они могли бы прожечь кого-нибудь насквозь. Вздохнув, девушка осторожно прикоснулась к волосам Кьётани, задевая его щеку кончиками пальцев. Прикусив нижнюю губу, Хару задумчиво улыбнулась и скосила взгляд на часы, стоящие на тумбочке. Глаза её испуганно сверкнули, и Кикучи слабо затормошила внезапно успокоившегося и расслабившегося волейболиста, переходя на громкий шепот: — Кьётани… Кьётани, вставай… Школа.       На это Кентаро лишь рвано рыкнул, переворачиваясь на другой бок, заставляя девушку замереть в удивлении. Кикучи ещё раз взглянула на часы, прикусила нижнюю губу и уже повернулась обратно к парню, дабы продолжить свои попытки разбудить его, как внезапно в комнату буквально залетает уже одетая мать Кьётани. С женщиной вчера Хару поговорила немало, а потому уже немного привыкла к её резким, каким-то даже слишком ярким движениям, но сейчас девушка лишь шокировано моргнула, смотря на хозяйку дома и приподнимая одну бровь в немом вопросе: — Кьётани-сан, Вы… — Доброе утро, Кикучи! Не можешь разбудить? — перебивая юную особу, ослепительно улыбается той женщина, резко вскидывая одну руку вверх и подмигивая девушке. Та осторожно кивает, не зная, как реагировать на подобное поведение матери Кьётани. Акеми как-то коварно скалится после кивка Хару и быстро, даже рвано, указывает на дверь, ведущую в ванную, лукаво улыбается, слегка наклоняясь вперёд и откидывая свои длинные темные волосы назад: — Иди, приведи себя в порядок. Вещи там твои есть, я уже положила, завтрак на столе. Мы с Кентаро придём минут через, хм, — женщина на мгновение сделала вид, что задумалась, затем весело засмеялась, качнув головой и блеснув своими лукавыми желтыми глазами, — Через 20 минут, хорошо? А то не очень удобно получится, если он увидит тебя в пижамной одежде, верно?       Хару нервно пискнула, краснея под цвет собственных волос и яро кивая на слова Акеми. Та вновь залилась задиристым смехом, с материнской лаской подтолкнула девушку к двери, а после повернулась к собственному сыну. Идя в душ, Кикучи краем глаза успела заметить поистине хищную ухмылку на лице женщины, а потому невольно побледнела и ускорилась, жмурясь и виновато улыбаясь.       «Прости, Кьётани…»       Уже в душе девушка услышала шокированный рык парня, а после его болезненный вой от встречи с полом. Что было дальше, Хару, краснея, предпочитает не вспоминать, упоминая лишь то, что столько нового о Кентаро она не узнавала никогда. А особенно о том, сколько нецензурных выражений она теперь знает…

***

      Жизнь девушки потекла в привычном русле, немного изменив её маршрут после школы. Теперь она ходила не той дорогой и совсем не к себе домой. Акеми, мать Кентаро, сразу же предложила пожить у них, не особо вдаваясь в подробности проблемы Хару, за что та была ей благодарна, а Кьётани ещё и сжал в объятьях, шумно дыша в макушку, будто бы боялся, что она куда-то уйдет. Но Кикучи определенно никуда не собиралась. За тот небольшой промежуток времени дом волейболиста стал для неё родным. После того предложения прошла уже целая неделя, и вроде бы ничего не изменилось, кроме, пожалуй… — Кэзу-чан!       Прикрыв глаза всего на секунду, Хару обреченно покачала головой, поворачиваясь к спешащей к ней подруге. Сзади неё, продолжая о чем-то скулить и бормотать, шёл Ойкава, на этот раз не сопровождаемый вице-капитаном. Кикучи помассировала виски, мельком взглянула на Кентаро, который, услышав голос капитана, раздраженно оскалился и даже напрягся, делая незаметный шаг в сторону девушки. Хару возмущенно шикнула на Кьётани, обошла его и направилась навстречу лучшей подруге, краем глаза замечая, как волейболист, тихо рыча себе под нос, направился следом за ней.       Тоору стал неотъемлемой второй тенью Кэзу. Девушка не один раз пыталась отвадить от себя капитана волейбольной команды, однако всё было безуспешно. Ойкава начал демонстрировать поистине дикое упрямство, проявляющееся у него ранее лишь во время игр. Кикучи невольно улыбнулась, заметив недовольное выражение лица своей лучшей подруги. Упорство третьекурсника явно действовало ей на нервы. Вздохнув, Кикучи встала около Кэзу и еле заметно улыбнулась раздраженному Кьетани. Тот улыбку заметил, скрестил руки на груди и отвел взгляд, нарочно громко фыркая и хмурясь. Волейболист внимательно взглянул на Ойкаву и тихо, в привычной для себя рычащей манере протянул: — Что тут опять произошло?       Ответить капитан команды мужского волейбольного клуба не успел. Кэзу раздраженно цокнула, повернулась полубоком к не менее рассерженному Кентаро и неохотно бросила: — Ничего нового. — Вы опять довели Кэзу-чан своими расспросами, Ойкава-сан, — тихо пробормотала Кикучи, желая хлопнуть себя по лбу. Однако она лишь прикусила нижнюю губу и задумчиво покачала головой, невольно скашивая взгляд на Кьётани. парень, не отходя от неё ни на шаг, упорно делал вид, что происходящее теперь волнует его мало. Задал один вопрос и хватит, он принял в этом участия. Невольно хихикнув от выражения лица Кентаро, девушка ласково толкнула его в плечо и тихо поинтересовалась: — Есть хочешь, Кэзу-чан? Ойкава-сан?       Хара недовольно поморщилась, когда Тоору, не обращая внимания на её предостерегающий взгляд, довольно улыбнулся и кивнул. Кикучи с трудом сдержала хихиканье, когда её подруга попыталась незаметно ударить Ойкаву. Тот, казалось, уже наизусть выучил все действия девушки в таких ситуациях, а потому увернулся без особых усилий. Его искрящиеся карие глаза заставили менеджера волейболистов улыбнуться. Хару покачала головой, оттянула низ своего пиджака и прикрыла глаза, невольно облокачиваясь о Кентаро. Кьётани закатил глаза, но сдвигаться не стал, позволяя девушке стоять таким образом. Его глаза полыхнули плохо скрытой заботой, и волейболист тихо пророкотал: — Что такое?       Кикучи лишь молча покачала головой, улыбаясь легко и непринужденно. Она так и не раскрыла глаз, не желала куда-то идти, хотя и сама предложила пройтись до столовой. Кентаро тоже чувствовал это, а потому бросил угрюмый взгляд на Ойкаву и Кэзу. Подруга Кикучи угрозу не почувствовала, но понимающе кивнула и уже хотела с ней попрощаться, как раздался телефонный звонок. Хару поморщилась, приоткрывая один свой синий глаз. Рвано выдохнув, девушка потянулась за своим телефоном и тихо произнесла, нажав на принятие вызова: — Да? — Хару, это ты?       Телефон чуть не выпал у девушки из рук. Дыхание её сбилось, а глаза стали похожи на два блюдца, заставляя Кьётани невольно напрячься. Кентаро осторожно положил руку на плечо замершей девушки, и та вздрогнула. Взгляд её стал более осмысленным. Еле заметно кивнув парню в знак благодарности и не обращая внимания на остальных свидетелей этой сцены, Хару выдавила резко охрипшим голосом: — Мама?