Призрачная власть стереотипов и убеждений

«Кучики? – думала Рукия и глядела на юношу широко раскрытыми глазами. – Что здесь забыл столь чудный отпрыск нашего благородного семейства?» Удивительное сходство этого парня с Бьякуей ясно говорило о их родстве, но маленькая синигами не знала, что именно ей нужно спросить у таинственного незнакомца, чтобы уточнить, кем именно он приходится её брату. — В чём дело? Тебя что-то беспокоит? – продолжал спрашивать Соджун, который был сбит с толку её молчанием. — Спасибо, что перевязал меня, — задумчиво проговорила девушка, заметив, что её живот чем-то перетянут. — Это сделал не я. Любой надсмотрщик, нашедший новичка, обязан не только притащить его на плантацию, но и перевязать раны. — На плантацию? – лишь успела переспросить Рукия, прежде чем к ним подошёл огромный мужчина, вырвавший из-под неё Соджуна. — Что ты здесь делаешь, жалкий пёс? Твой перерыв кончился десять минут назад, отправляйся работать, пока я не заковал тебя в колодки! — рявкнул он басом и скинул юношу на пол. Тот послушно кивнул и ушёл, попросив Рукию подождать его возвращения. Испуганная девушка подняла глаза на великана, который только что кричал на её нового знакомого. Детина достигал ростом чуть ли не двух метров и был настолько широким, что закрывал ей весь обзор. Он пренебрежительно глядел на неё сверху вниз, затем медленно наклонился, крепко схватил её руку за запястье и, осмотрев рану на ладони, тихо ушёл за Соджуном, не сказав ни единого слова. Немного оклемавшись, Кучики осмотрелась вокруг. Она сидела в большом тёмном помещении, в котором почти не было окон и пахло глиной. Справа от неё стояло несколько длинных столов, на которых были раскиданы грязные глиняные плошки. Заметив, что в этом месте, похожем на столовую, никого нет, синигами встала и направилась к огромной дыре в стене, являющейся выходом из помещения. Злое полуденное солнце сразу дало понять, что находиться в хижине, слепленной из глины и сухих тростниковых веток, намного приятнее, чем на улице. Рядом с тем сооружением, из которого она вышла, располагалось ещё штук пять точно таких же хижин; всё это небольшое селение было огорожено довольно-таки высоким забором, в котором виднелись закрытые на данный момент ворота. Убедившись в том, что она не сможет выбраться за пределы «лагеря», Рукия зашла обратно и уселась на то место, где очнулась. Ей не давало покоя множество вопросов, которые она решила задать своему «родственнику» после того, как он вернётся. Прохлада в хижине сменилась на чуть ощутимый холод, когда она потихоньку начала наполняться народом. Усталые, почти валившееся с ног и потирающие запястья люди, в большинстве своём — мужчины, медленно плелись вглубь помещения и занимали места за столами. Рядом с наблюдавшей за ними Рукией тихо присел Соджун. — Как ты? – спросил он, вглядываясь в её лицо. — У меня есть к тебе несколько вопросов, — задумчиво ответила она, в который раз проигнорировав беспокойство юноши. — Спрашивай, — спокойно ответил он. — Мне показалось, что рана, которую мне нанесли с утра, была смертельной. Почему я всё ещё жива? — Ты в Эйене. Здесь нельзя умереть. Неужели тот, кто отправил тебя сюда, не упоминал об этом? — Что значит «нельзя умереть»? – заинтересовано пролепетала она, широко раскрыв глаза и приготовившись слушать. — То и значит. Изначально это место считалось раем, но те, кто попал сюда первыми, давно превратили его в ад. Прожив здесь около пятисот лет, ничем не занимаясь, получая гору удовольствий от существования в лоне девственной природы, наблюдая за тем, как погибают животные и растения, они начали задумываться о смерти, но так и не смогли найти решения, которое привело бы их к нужному результату. Заметив, что население Эйена увеличивается с каждым десятилетием, первопроходцы пожелали сделать этот мир похожим на тот, в котором они жили раньше, и начали порабощать вновь прибывших, применяя грубую силу. Позже они разделили некоторую часть Эйена на сферы влияния. Благодаря чему, здесь появилась некоторая цивилизация, которая немного смахивает на земную, периода шестнадцатого-семнадцатого веков... Ты заметила клеймо на правой руке? – спросил он, резко прервав свой рассказ. Рукия, только сейчас обратившая внимание на странные ощущения в области, располагавшейся чуть выше запястья, закатала рукав своего кимоно и с ужасом уставилась на огромную букву «Т», которая была выжжена на её коже. — Буква «Т» обозначает первую букву фамилии того человека, чьей собственностью ты являешься. Нашего хозяина зовут Рентаро Тайзо, увидишь его позже. Он один из тех, кто оказался здесь первыми. Сейчас в его собственности находится около девятисот человек, включая нас с тобой. Рукия помолчала некоторое время, а затем, переварив полученную информацию, продолжила спрашивать: — Неужели они прожили здесь столько времени и не нашли способа умереть? Разве смерть не наступила бы, если бы они поотрывали друг другу головы? — Убедительно прошу тебя не повторять ошибок тех, кто вытворял подобные вещи. Насколько бы удивительным это ни казалось, но ты не умрёшь, если я отрублю тебе голову. Твоё тело с удивительной скоростью полностью восстановится всего лишь через пару месяцев. Ты не сможешь умереть, даже если тебя пропустят через какую-нибудь мясорубку, оставив от твоего тела лишь жалкие клочки. Из одного из них ты непременно возродишься вновь. — Поразительно! — Так кажется только поначалу... Представь, как больно было бы ощущать, что тебя режут на тысячи маленьких кусочков? Боль никуда не девается, и этим пользуются здешние властители. Тех, кто посмеет ослушаться, истязают до такой степени, что на их теле почти не остаётся кожи и бросают гнить на палящем солнце без воды и еды до тех пор, пока они не восстановятся. Чувствовать боль, желать смерти, но не получать её – это ещё не самое ужасное из того, что можно испытать в этом чокнутом мире… — печально сказал Соджун, опуская глаза. — Выходит, что, попав сюда, я стала рабом какого-то старика, которому больше пятисот лет? – спросила Рукия, пытаясь держать себя в руках и не давая воли отчаянью, захватывающему её после рассказа юноши. — Не совсем. Тайзо живёт тут около полутора тысяч лет, но он не старик. Люди здесь не могут постареть, иначе бы они умирали от старости. — Где мы сейчас? — На нашей плантации. Здесь мы выращиваем сахарный тростник, который раз в пару недель развозим по соседним островам, а там закупаем продукты, которые производят другие рабовладельцы. Здесь работают все без исключения. Обычно рабочий день длится от рассвета до заката. После захода солнца, мы собираемся ужинать в этой хижине. За едой мы общаемся, болтаем на отвлечённые темы, — довольно проговорил своим бархатным голосом Соджун и, улыбнувшись, добавил: — это самое лучшее время дня. — И тебе нравится такая жизнь? – с упрёком произнесла Рукия, заметив его довольную улыбку. – Неужели ты никогда не думал о том, чтобы сбежа… Он резко нагнулся к девушке и прервал её на полуслове, закрыв рукою рот. Она испуганно посмотрела в его серые глаза, которые находились в паре сантиметров от неё и, сообразив, что начала говорить о лишнем, раздвинула свои тонкие чёрные брови. — Не произноси это слово, если не хочешь оказаться в колодках и кормить здешних мух своей кровью. За всю тысячу лет существования рабовладения никому так и не удалось вырваться на свободу. Относительно свободными здесь являются только близкие к пяти лордам люди, которых, кстати сказать, не так уж и мало. Помнишь того громилу, который притащил тебя сюда или того, что приходил за мной днём? Это надсмотрщики, они охраняют рабов и занимаются поиском новых. После самих рабовладельцев они являются самым привилегированным классом и, соответственно, обладают свободой. — Почему тот здоровяк, который отправил тебя работать, ничего со мной не сделал, несмотря на то, что я сидела без дела? — Наверное, он заметил раны на твоих руках, у всех новеньких такие есть. Тем, кто прибыл сюда, дают несколько дней на то, чтобы привыкнуть. — Весьма гуманно, — заметила она, немного обрадовавшись. — Не думаю. Им просто не нужны рабы, которые будут плохо работать, из-за того, что находятся в смятении, — грустно промямлил юноша, обратив внимание на человека, затащившего в хижину большую кастрюлю. — Неужели эти рабовладельцы настолько сильные синигами, что могут держать под контролем такое количество народу? Соджун широко раскрыл глаза и снова повернулся к своей собеседнице: — Ты ещё не заметила? Здесь нет синигами. Рукия была поражена, словно ударом молнии. Немного призадумавшись, она заметила, что совсем не чувствует ничего, хоть чуть-чуть похожего на реяцу. В спешке ощупав левый бок, она с ужасом поняла, что её занпакто нет на месте. Девушка закрыла глаза и судорожно начала звать Соде но Сираюки, которая ни в какую не хотела отвечать на её отчаянный зов. — Не зови его. Он не ответит… — прервал её мысли юноша и указал в сторону столов, откуда доносились радостные вопли. – Каждый вечер нас кормят. Обычно, всем хватает, чтобы наесться досыта. Я бы не советовал тебе кушать сегодня: в твоём желудке огромная дыра, и я не думаю, что он обрадуется, если ты предложишь ему работу. — Почему ты позаботился обо мне? – расстроенно спросила девушка, устало разглядывая довольно-таки ухоженных рабов, которые, увлечённо беседуя, за обе щёки уплетали какую-то похлёбку. — А почему бы и нет? Мне совсем не сложно рассказать тебе о том месте, куда ты попала. К тому же, ты показалась мне такой маленькой и беззащитной, что я не мог представить, как ты истекаешь кровью у всех на виду за какое-нибудь неосторожно сказанное слово. — Пожалуй, ты самый благодушный одуванчик из всех людей с фамилией Кучики, которых я когда-либо встречала, — с улыбкой ответила маленькая синигами и с благодарностью во взгляде посмотрела на юношу. — Ты до сих пор не назвала мне своего имени, — улыбнувшись в ответ, сказал Соджун. — Кучики Рукия, рада знакомству.