I'm thinking If torpor had left my soul, Voices would sing! I would submit my heart To the sentiment within, And let go of the night that is abiding here. [Я думаю, Если бы оцепенение покинуло мою душу, Голоса бы запели! Я бы подчинил своё сердце Чувству внутри, И отпустил бы ночь, что живет здесь.] Katatonia - The Night Subscriber ©
Ему снилась вода. Она была повсюду. Куда бы он не рвался плыть, её толщи оставались нескончаемы. Поэтому он всегда очень быстро терял ориентацию и уже не разбирал, где верх, где низ. Все путалось в этом странном кошмаре. И хотя он плыл так долго, как мог, никогда не достигал поверхности, даже близко не видел хоть что-то, что не было бы темной и ледяной водой. Наверное, поэтому он сдавался. В дальнейшей борьбе не было никакого смысла. Он останавливался, и, раскинув руки, отдавался на милость неминуемой кончины как бы добровольно. На удивление, перед глазами не проносилась вся жизнь. Это медленное умирание захватывало все внимание его пока еще не угасшего сознания. В самый последний момент жжение в легких становилось до того сильным, что вопреки установке не усиливать свои мучения, тело совершало последний, непроизвольный вдох. Он чувствовал, как жидкий холод врывался в грудную клетку, заполняя собой легкие. А потом просыпался, держась за горло, словно из-за этого сна, тело забывало как дышать в реальности. Мгновением позже, хватая воздух ртом, Дон понимал, что тот самый холод в груди, это не наваждение, он продолжал чувствовать его. И он прекрасно знал это чувство. Тысячи раз, оказавшись в опасности, он ощущал, как пресловутый холодок, вызванный резким выбросом адреналина в кровь, пробегал от пальцев рук ко всем внутренностям. Этим холодом был страх. Страх бывал сиюминутный, быстро проходящий. Такой пробегал по телу волной и растворялся практически без следа. А иногда он был иного рода. Слабый, таящийся и незаметный, он терпеливо рос, подпитываясь и укореняясь все крепче. Такой страх отравлял носителя толерантностью к дискомфорту. Но однажды день приходил, и не замечать его становилось сложно. Именно этот страх гнездился в его груди.***
— Нужно не просто встряхнуть этот пряничный домик, а убедиться, что хозяин заведения и дилер, о котором говорил Кейси, точно задержатся в гостях у полиции. Дон чувствовал себя немного странно, встав у руля этой маленькой планёрки. Странно в первую очередь потому, что Лео не пытался перехватить инициативу, принадлежащую ему по праву, но, вместе с тем, положение, которое брат занял, казалось Донни самую малость оппозиционным. — Да, и сделать это лучше, как можно скорее, — сказал Лео, гипнотизируя пламя свечи, — Хочу покончить с этим делом, я не уверен, что нам вообще нужно было браться за ночной клуб. Майки взглянул на брата, но мысли и слова оставил при себе. — Эйприл права, парни, в каждом клубе города, при желании, можно найти наркоторговца. Но их слишком много. Открывая охоту на таких мелких преступников, мы растрачиваем силы, которые пригодились бы для поисков первоисточника. Благородно, но глупо. Лео оставался верен себе, но к аргументу подруги прибегнул, так как знал, что, в случае с Майки, его словам не хватит убедительности. — Мы делаем это для Майки и Кейси, — Донни протянул руку и сжал плечо Микеланджело, если бы и второй живой аргумент присутствовал во время разговора, он сжимал бы сейчас и его плечо тоже, — и Джонс прав, если мы знаем наверняка, что в этом клубе нечисто, игнорировать данный факт — все равно, что позволять злу твориться дальше. — Зло творилось там уже давно, — покачал головой Лео, — и творилось бы дальше, мы, конечно, можем поспорить о непредсказуемости последствий, даже самых незначительных поступков, но покончить со Шреддером, например, было важнее, чем с любым из солдат в его клане. А этот Джерри… Кто стоит за спинами у него и хозяина клуба? Вряд ли мы это узнаем, если сцапаем их. — Но речь не о продуктивности, речь о помощи. — Я же не отказываюсь помочь. Атмосфера пропиталась едва заметными нотками недовольства. Лео не отказывался очень уж со скрипом. Донни настаивал так, словно ему было больше всех нужно. Майки, на котором все произошедшее совершенно на первый взгляд не сказалось, цепенел, стоило только завести речь о предстоящей операции. Но как Лео мог сознаться, что ему и минуты жаль для посторонних задач. И как мог Донателло подтвердить, что он нарочно настаивает на любом занятии, которое отвлечет брата от его собственных. И как мог Майки сказать, что ему тошно, от самого себя, потому что оба брата впутаны в то, что не должно было их коснуться. Что его тошнит от себя, потому что он буквально силой впихнул в их закрытый мир и семью проблемы постороннего человека. И теперь тоже самое происходит в обратную сторону. Бруклин не просила вмешиваться. Лео и Дон наверняка думают, что дело затевается только ради его каприза, а Майки единственный, кто, в самом деле, поддерживал Кейси в его настойчивом желании наказать наркоторговцев. Не более. — Я займусь проработкой плана, если хочешь, — сказал Дон, понимая, что вопрос решен, и результат его устраивает. — Да, займись и не забудь уточнить, что там за мистер загадка на красном авто, — Лео небрежно махнул рукой, весь его вид стал выражать крайнюю усталость. Дон нахмурился и нехотя поделился новостями о парне, которого он и сам не забыл бы проверить. — Я не могу найти его. Машина зарегистрирована на фальшивые документы, адрес фиктивный, имя и фамилия просто выдумка. А концы очень хорошо спрятаны в воду. Я, честно говоря, не ожидал ничего подобного. Пару секунд Лео смотрел на брата, скрестив руки на груди. Должно быть, раздумывал, стоит ли повторять свою мысль о том, что плотнее заняться этим Кайлом и то было бы полезней, чем клубом. По крайней мере, не так уж и просто стереть себя из системы, где каждый шаг требует отражения в документах, базах данных и прочее. — Так или иначе, мы приступим как можно скорее, — Лео поочерёдно посмотрел на братьев, ожидая возражений и предложений. — Я за, — проголосовал Майки. — Ну что ж, я, в таком случае, тоже, — кивнул Дон.***
Бруклин неслась по сумеречным улицам так, словно за ней гнались. Словно животный ужас внутри оставлял какой-то видимый или осязаемый след и прямо сейчас по этому следу крался безжалостный охотник, который подстрелит ее, как зайца, если не бежать со всех ног, петляя. Она почти не отдавала отчета своим действиям. Ноги несли ее так быстро, как никогда прежде, но не в полицию, и ни куда-либо еще, где могли хоть что-то предпринять, она бежала домой. В ноябре дни стали совсем короткими. И словно этого оказалось мало, всю последнюю неделю туман укрывал город густым и влажным мороком. Белый, как молочная пена, он размывал мир будто акварельный рисунок на котором огромные силуэты зданий нависали бесформенными глыбами, люди и собаки стали просто хороводом теней, и только рассеяный свет машинных фар обозначал дороги. В этой неразберихе ей казалось, что туман укрывает все, кроме неё. Возможно, лучшей идеей было бы постараться поймать такси, чтобы уехать куда-нибудь подальше отсюда. Но конечной точки назначения не было и ни единой души, кто протянул бы руку помощи, тоже. Именно эти значительные в экстремальных условиях обстоятельства гнали её к забытому дома телефону. Она запретила себе связываться с ним с того дня, как он её бросил. Но сейчас было не до соблюдения клятв и уличения себя в поисках повода. Он нужен ей. Он так жизненно необходим ей сейчас, когда в клубе остывают тела директора, Джерри, а ещё охранника и Бритни. Бруклин казалось, что холодный пот от прошибающего страха, ручьем течет между лопаток, но как только она пыталась представить, что пришла немного, самую малость раньше, как и Бритни, ноги ее становились непослушными, и она едва сохраняла способность ими шевелить. Она могла быть там. Она могла быть там вместе с ней. А Бритни не могла быть причастна к чему-то, за что убивают. Она знала, что у города есть другое лицо. Она даже видела эту таинственную теневую сторону Нью-Йорка. По крайней мере, так она считала из-за Кайла. А еще задолго до него, будучи студенткой колледжа, она держала в своем мобильном несколько номеров надежных источников кайфа, потому что так делали все. Даже ее последний бойфренд, золотой мальчик, не нуждавшийся в лишней паре сотен баксов, развлекался игрой в дилера и всегда держал немного травки на продажу. Все студенты жаловали легкие наркотики. Везде, где есть вероятность тусовки, их жалуют. Но ни у одного из тех, кто толкал травку или таблетки на вечеринках, не было оружия. Даже Джерри никогда не носил с собой пушку. Бруклин понимала, что толкать наркоту противозаконно. Но если речь шла не о тонне кокаина, в ее голове это никогда не было связано с убийствами, кровью, резней. Джерри не очень хорошо обошелся с Кайлом. А потом появился Мел и забрал Кайла, словно тот принадлежал ему по праву. Через неделю не стало Джерри. Несмотря на эту ассоциативную догадку, единственной установкой в голове было во что бы то ни стало добраться до мобильника и набрать цифры стертого контакта по памяти. Он точно знал, что происходит, и, возможно, мог сказать, как ей быть дальше. Если же он не знал, то ему непременно нужно было сообщить о том, что произошло.***
In Flames - Metaphor
Кайл почти не удивился, когда неделю назад они оказались на самом юге Бруклина, в районе под названием Брайтон-Бич. Место, куда жители других районов Нью-Йорка приезжали как на экзотический курорт. — Здесь у нас кое-какая недвижимость. А вообще район странный. Словно кусок России на берегу Атлантического океана, — пояснил Мишель. — Не думал, что доведется тут пожить, — Блэйк осматривался вокруг, отмечая, что не понимает примерно восемьдесят процентов того, что написано на рекламных плакатах, вывесках и зданиях, с речью окружающих оказалось так же. — Ты и в Вудсайде среди ирландцев жить не планировал, но завела ж кривая американской мечты. Кайл ему на это не ответил. И целая неделя в мелких заботах и непривычной среде пронеслась, как один день. Странный, сумбурный и как никогда туманный день. Мел оказался счастливым владельцем лофт-апартаментов. Нет, это не была модная художественная галерея с мастерской и студией для отдыха в бывших производственных цехах. Нежилое строение, вместе с прилегающей территорией не трогали руки дизайнеров, и оно являло собой не самый уютный уголок в первозданном виде. Однако, в немногочисленных помещениях, отведенных под офисные нужды, Кайл нашел все необходимое: кровати, столы, обогреватели, холодильник и кулер с изрядным запасом воды в больших пластиковых тарах, а так же исправный санузел. В общем, здесь вполне можно было жить. — Нам немного удалось сохранить, — рассказывал Мишель, пожимая плечами, — из недвижимости практически ничего. В основном, только такие вот склады или цеха в нескольких точках города. И что? Хотел было спросить Блэйк, но прикусил язык. Все, что его волновало, это желательное отсутствие большого количества посторонних людей рядом. Однако, у Мел была задумана какая-то своя игра. Все огромное здание пустовало. Может, он и до того обитал в нем сам, а может, попросил какой-то абстрактной помощи лично для себя и поэтому спрятал Кайла от своих. Роман появился на второй день, он пригнал тот самый додж, что Мишель щедро отписал Кайлу, и привез кучу разного оборудования. Сам он нисколько не поменялся, с тех пор, как Блэйк видел его в последний раз. Но так показалось лишь на первый взгляд. Большой парень стал куда тише и мрачнее. Он и раньше-то не был эмоциональным. А сейчас и вовсе сделался как ледяная глыба. Он говорил, что все так же загружен по яйца, но лицо его не выражало ничего. Как у человека, который спекся, выгорел подчистую, но пока еще функционирует на автомате. Кайл мог поклясться, что в этой чугунной голове зреет крамола. Однако, лезть не спешил. Роман, как оказалось, тоже иногда жил здесь. Большую часть времени он отсутствовал, разъезжая по делам, и даже когда появлялся, беспрерывно был на связи. Мишель же, наоборот, безвылазно находился с Кайлом, а его мобильный оживал от силы раза два. И хотя это выглядело странно, никто ничего не объяснял. Под конец недели большой парень снова заявился поздно утром — если не сказать днем — изнуренный до предела, он решил не сопротивляться усталости и лечь спать. Кайл бодрствовал всю ночь и сам уснул бы с превеликим удовольствием, не будь бессонница его постоянной спутницей. Мел еще спозаранку зарылся в кипы каких-то бумаг и к вечеру все ещё не планировал заканчивать работу. Кайлу по-прежнему не спалось, но он наконец-то понял, что готов совершить свою первую вылазу в наружность. На самом деле, у него просто кончались припасенные сигареты, хотя побродить по улице и подышать свежим воздухом, так же было не во вред. Лучше, чем маяться в кровати от безделья и бессонницы. Кайл стал молча собираться. Надел теплую парку, и уже зашнуровывал кеды в излюбленной манере, сидя задницей на полу, когда Мишель спросил: — Можно мне с тобой? Нервный и загруженный он, как и Кайл, знал, что не уснет. Эта бесцельная прогулка растянулась на несколько часов. Не сговариваясь, они шли к океану и долго любовались темными языками ледяной воды. — После тюрьмы отец совсем помешался, — рассуждал Мишель, отпивая горячий чай из картонного стакана с надписью «кофе». Он был очень не доволен тем, как все сложилось. — Никто так и не узнал, кто убрал Шреддера, только китайцы впаривают друг другу какую-то чушь про ночных демонов. Тупое, суеверное стадо. У воды, разумеется, было особенно холодно, и только общество Мел удерживало Кайла от возвращения в их теперешнюю берлогу с обогревателями, где благоразумно отсыпался Роман. — Отец хотел провернуть все так, чтобы как можно быстрее восстановить силы, вернуть все, что у нас отняли. Когда я ушел… Ты просто не представляешь, как тяжело нам приходилось, мы заново поднимались практически с нуля. Я, наверное, не хотел, чтобы ты видел все это дерьмо. И ты не представляешь, как мне надоело вмешиваться в чужие дела, подставлять конкурентов, травить крыс среди своих, пока мы вновь не стали способны соперничать. Но теперь, мне мало быть на равных, и просто следить за бизнесом, я хочу сыграть по-крупному, поставить раком всех и этих хитрожопых китайцев, и ебанутых ирландцев, хочу, чтобы все они, как итальяшки, промышляли только ресторанами с национальной жратвой. Хочу заставить их раз и навсегда уяснить, кто тут главный. — И как же ты порушишь все синдикаты, да еще и одним махом? — Кайл усмехнулся от дерзости его плана, хотя и нисколько не удивился масштабу. — У нас есть оружие, много оружия. Есть люди. Наемники. Все как на подбор. Один взгляд на эти рожи жуть наводит. И еще босс перестраховщик. Этот старик зациклился на том, что он главный. Будет доказывать, что он все еще решает, даже если это идет в ущерб делу. Теперь! Когда мы худо-бедно вернулись к тому, что имели. Когда нужно пойти на риск. Ты представить себе не можешь, какие результаты приносит грубая сила, если помножить ее на скорость и применить в нужный момент. Какой же он босс, если не способен разглядеть возможности у себя прямо под носом? — Хочешь убрать собственного отца? –мысль о том, что Мел, все детство почитавший родителя, словно Бога, способен теперь рассуждать в таком ключе, оказалась дикой и какой-то несъедобной, словно Кайл пытался проглотить горсть гаек и шурупов. — Нет, только намекнуть, чтоб не тянул, пока кто-нибудь из конкурентов не отобрал у него все вперед меня, как это уже проделал японец. Мы справимся. И ты мне поможешь, вот почему я нашел тебя именно сейчас. Ты нужен мне для себя, а не для того, чтобы, как и я, быть у старого козла на побегушках. Раньше я не смог бы тебя спрятать и защитить. И снова что-то новое и странное в суждениях. Кайл не был козырем в рукаве, чтобы его прятать. Смысл их подростковых мечтаний в том и заключался, вместе добиться, чего бы там не желал Мишель. Или же все, наоборот, было более чем логично, сначала Мел приложил все усилия, чтобы восстановить силы семьи, только он ничего не делает просто так, и теперь пришел черед его собственным мечтам воплотиться в реальность. Кайл просто по-прежнему одна из оставляющих его грандиозного плана. Как ингредиент в рецепте. Не основной, а тот, что добавляет вкусу некую специфику. Что-то вроде цедры лимона или ванили. — А что Роман? — У Романа дочь от постоянной подруги, уже три года, и закидоны старика его тоже достали, пока что мы заодно, но ты же понимаешь, это равновесие шаткое. Сейчас все дела ведем преимущественно мы, поэтому придумать, как подвинуть старого маразматика, не трудно. — И когда это случится, а господа первый и второй претендент не смогут договориться, придётся идти и против брата, тебе нужно заранее подумать, как удержать Романа на поводке. — Правильно мыслишь, Кайл, — остановившись, Мел приподнял в воздухе свой стакан с чаем словно для тоста, и, отпив сам, вручил его Кайлу, так как у того уже знатно заледенели пальцы, но ничего согревающего он себе не купил. — Это бесконтактный поцелуй, ты в курсе? — сказал Кайл, прежде чем приложиться губами к крышечке, пусть знает, что он вовсе не против его микробов. — И как, это приятней, чем обычный? — спросил Мел, а после отобрал свой стакан назад и тоже отпил, теперь уже после Кайла. — Я сказал это на случай, если ты стал брезгливым, — ничуть не смущаясь, Кайл смотрел на него самым наглым своим взглядом, ведь если эта эстафета с чаем не намек, то, что тогда? Мел усмехнулся, немного смутился, открыл было рот, чтобы ответить, очевидно передумал говорить то, что собирался, потупил взгляд, снова набрал в легкие воздуха и… тут он услышал и оценил просто невъебическую громкость динамика на мобильном у Кайла. Сигнал входящего заорал композицией одной из его любимых металл групп. Как и раньше, он предпочитал динамичную, агрессивную музыку, которая расшевеливала его и задавала нужное настроение для работы, и общения с миром. Момент был упущен, даже если бы Блэйк попытался проигнорировать звонок. Но он не стал. Его номер не доступен кому зря, игнор мог быть чреват последствиями. Кайл нехотя полез за телефоном. Когда он увидел, от кого звонок, с досадой решил, что ничего не разрешается само по себе. И с чего только взял, что Бруклин вот так просто воспримет его молчаливое исчезновение. — О нет, я не хочу ей отвечать, это продлится целую вечность, — сказал он, подумав, что она, должно быть, ведьма, надо же было так угадать момент. — Подружка твоя? — спросил Мишель. — Ага, — Кайл сбросил звонок, запихнул телефон обратно в карман, и они продолжили идти вдоль берега, — Так что там насчет поцелуев с парнями? — Если ты пытаешься подъебать меня прошлым, то зря стараешься, считай, что мы просто выручали друг друга. Но у Кайла и в мыслях не было издеваться, ну целовались они на заре своей юности, так что ж теперь? Хотя, надо признать, смысл в это можно было вкладывать разный. — Значит, дело было во взаимовыручке, — глубокомысленно изрек он и тут же не удержался от шутливого хвастовства, — но согласись же, я был клёвым учителем, все мои девчонки говорили, что я круто целуюсь. — Возможно, — бросил Мишель, загребая горстку мокрого песка носком ботинка, — у меня как-то не было возможности испытывать унаследованное мастерство. Кайл замер на секунду, ожидая услышать следом: «Да ладно, ты что повелся?». Но Мел молчал, а значит, его слова чистая правда. — Океееей, с девчонками, значит, тоже не сложилось. — Слушай, это только тебе нужно, чтобы с кем-то обязательно складывалось. Мне и так нормально. — Так ты не врешь? Ты, правда, ни с кем и никогда больше?.. — Да, Кайл, ни с кем и никогда. — Почему? — Потому что не тянет, — просто ответил Мишель и, предвосхищая дальнейшие глупые расспросы, добавил, — ни к кому. Да и работы много. Это важнее. — Выходит, только ты выручал меня, — Кайл, выбил из пачки последнюю сигарету и прикурил, жадно затягиваясь. Мысль о невзаимности показалась ему неприятной, но Мел не дал ей развиться и решительно качнул головой: — Нет, мне хотелось, иначе ничего бы и не происходило. Кайл взглянул на друга как-то по-новому. После восьми лет знакомства, пять из которых они провели бок о бок, открывать в нём что-то принципиально новое — удовольствие на любителя. — Логично, — кивнул он, как будто и не сомневался секунду назад, — осталось только найти в википедии, как называется твоя чудна́я ориентация, и я отстану. — Боже, далось тебе всему искать названия, хотя знаешь, какая-нибудь демисексуальность вполне подходит. И ничего чудно́го не вижу. Уж получше, чем волочиться за каждой юбкой. — Я по этой причине чуть глаза не лишился, налетел на колючую проволоку, когда удирал от ревнивого бойфренда. Миллиметром бы ниже и все, прощай зрение! — Я наслышан о твоем прошлом во Флориде, отморозок. — Ты впечатлен? Мустанг, между прочим, сувенир из тех райских мест. — О, еще как! Настолько впечатлен, что занимаюсь с тобой тут этими чертовыми бесконтактными поцелуями, — он допил последний глоток чая и смял пустой стаканчик, но взгляд его светлых глаз остался направлен на Кайла. Зря ты играешь с огнем, Мел, подумал Блэйк, не зная, как поступить лучше, доканать намеками или просто рискнуть сейчас, ведь он так кстати стоит в полушаге от него. Конечно, нужно было быть сумасшедшим, чтобы решиться… Но их снова прервал телефон. На этот раз драматично взвились скрипки, это значило, что крошку Мишеля кто-то потерял. И если Кайл ждал, что друг проигнорирует входящий, как и он, минутой ранее, то он ошибся. Потому что звонил Роман. Пока Мел жал на сенсорную зеленую трубку и кнопку громкой связи, Кайл почувствовал себя так, словно очень стремительно трезвеет. — Что случилось? — сказал Мел, вместо «привет», и Роман пробурчал почти сердито: — Где ты шляешься в такой дубак? Машины на месте, а еще жрать совершенно нечего. — Были кое-какие дела, — соврал Мишель, подмигивая Кайлу, ведь последний час и правда, в каком-то смысле, был уделен нерешенным делам. — Не забывай, отец думает, что ты должен вернуться из Вегаса сегодня, не испытывай его терпение. — Так для того я и попросил тебя прикрыть, если что. Скажи, что сделка еще не закрыта. Соври что-нибудь. — Боюсь, даже я ничего уже не могу поделать, вам двоим лучше вернуться, а потом тебе нужно к отцу. После того, как Мел положил трубку, они оставили разговор о пустяках, а расслабленное настроение улетучилось, как и не было. Дела не ждали. В отличии от всего остального.***
Placebo - Requiem For A Jerk
В одну секунду она переосмыслила свое положение, словно кто-то переключил в её голове невидимый рубильник. Темнота и одиночество квартиры показались теперь страшнее уличного тумана. Его тут не было, но пока оставалась хоть какая-то надежда на возвращение, это место вселяло в неё ощущение мнимой безопасности. Поэтому она не звонила ему, не хотела наткнуться на автоответчик или отключенный номер абонента. Не хотела знать наверняка, вот так сразу. Номер не был отключен, даже бесцветное «оставьте сообщение» не прозвучало с пронзительным писком сигнала после. Длинные гудки, как добрый знак, бодро звучали один за другим, пока абонент на том конце связи не прервал их, сбрасывая звонок. Короткие гудки означают, что он не придет на помощь. Но главное не это. В клубе четыре трупа. Если, конечно, она видела всех. В клубе, где она танцевала уже год, четыре мертвеца. Даже одного хватило бы, чтобы распрощаться с этим местом навсегда. Но мертвый директор значит — у нее больше нет работы. А мертвая Бритни значит — у нее теперь нет подруги. Нет единственного человека, к которому она могла бы обратиться в этом городе. Джерри и охранник её не волновали. Схватившись за волосы, она пыталась понять, как быть дальше, в первую очередь, как не сойти с ума от кошмарной картины, которую теперь никак не вытолкать из головы. Что если ничего еще не закончилось? И тот, кто убил тех четверых, явится и за ней? Может, единственный способ сохранить себе жизнь — немедленно вызвать копов? Хотя она понятия не имела, что там вообще произошло. Может, это было ограбление. К счастью, Бруклин работала не официально, и едва ли полиция найдет способ связи со всеми сотрудниками заведения. Быть втянутой в расследование — последнее, что ей нужно. Копы обязательно свяжутся с ее семьей, ведь здесь в Нью-Йорке она все еще несовершеннолетняя. И это было бы чересчур. Умирая от страха, она решила ничего не предпринимать. Просто остаться тут, пока не найдет в себе силы подумать над тем, как узнать о случившемся. Не включая свет из страха слежки, она прошла на кухню и вытащила из верхнего ящика бутылку джина. Кайл оставил не только алкоголь, который поглощал в моменты хандры. Он оставил здесь много чего. Отчасти, она верила в его возвращение еще и поэтому. Конечно, бритва, зубная щетка и пара футболок не такой уж весомый повод. Как и повсюду распиханные пачки сигарет. Однако, в ящике стола она нашла пачку налички. Что-то около трех тысяч долларов мелкими купюрами. Сумма, ради которой он не надрывался на работе, как она. И в то же время, трудно было поверить, что деньги предназначались ей. Он не из тех, кто подумал бы об этом, скорее всего просто забыл. И последняя, самая убедительная находка — остатки товара, что он брал у Джерри незадолго до появления своего закадычного друга. Травка, ЛСД, экстази, маленький пакетик с белым порошком — вероятно кокаин — и кое-что из таблеток. Не так уж много, но разве он не забрал бы с собой то, что ему так нравилось? Может, Мишель не одобрял этого? Иначе невозможно представить себе ситуацию, где Кайл заботливо оставляет для нее все, что, на его взгляд, необходимо для жизнедеятельности. Алкоголь, наличка и кайф. Бруклин откупорила бутылку и сделала несколько крупных глотков прямо из горла. Спиртное обожгло пищевод, а страх так сильно сжимал желудок, что джин чуть было не пошел обратно. Запоздало пришла мысль: если шанс увидеть на своем пороге офицеров полиции существует, наркотики вовсе не к добру находятся у нее дома. Телефон вдруг вжикнул долгой вибрацией. Бруклин схватила его со стола и не поверила своим глазам, когда увидела, что сообщение от Кайла. Краткое, написанное явно на ходу. «Забыл сказать, на кровати конверт, нашел в почтовом ящике, он открыт, не знал, что это для тебя». Она понимала, что поступает нелепо, пытаясь дозвониться, в ответ на смс, но то был порыв отчаяния. Абонент наверняка знал, что так будет и сделался недоступен. Горячась, она начала набирать ответное смс со всеми подробностями сегодняшнего кошмара, а когда поняла, что именно собирается доверить мобильной связи, стерла все слова. Могло ли быть так, что он пустился в бега, потому что имеет отношение? Джерри мерзкий тип, рядом с таким можно оставаться спокойным, только утешая себя мыслью об убийстве. Алкоголь ни капли не действовал. Бруклин перечитала последнее входящее и только на этот раз вникла в его содержание. Какой еще, черт подери, конверт пришел по почте? На какой такой кровати он его оставил? Всю эту неделю она спала на своей кровати и уж точно увидела бы оставленный сверху конверт. Либо он скинул это сообщение по ошибке, либо это какое-то зашифрованное послание. Только сейчас совсем не время ошибаться номерами или играть в агента. Едва сдерживая злые — словно после унизительной шутки — слезы, она вернулась в комнату и стащила на пол покрывало, которое заправляла сегодня днем. Потом на всякий случай припала грудью к полу и, подсвечивая фонариком на телефоне, заглянула под кровать. Там были пыль, несколько утерянных резинок для волос, даже кружка с высохшими остатками кофе и никакого конверта. Неизвестно, как она держалась до этого момента, но тут резьбу сорвало, и найденная под кроватью кружка полетела в стену. Бруклин даже не поняла, когда она успела вскочить и кинуть. Едкие и горячие слезы все же пролились, а руки стремились разрушать, неважно что. Она сорвала с кровати одеяло, бросила его на пол, а потом со всей силы отпинала ногами подальше. Не заботясь о длинных ногтях, впилась в простыню, стянула её, и скомкав, бросила куда-то, не глядя. Подушки, хоть и съехали, все еще лежали на матрасе, с ревом Бруклин схватила их за углы, собираясь распотрошить набитые синтетическими волокнами туши, да так и замерла, недоверчиво глядя на большой коричневый конверт, лежащий на голом матрасе. Значит, Кайл не врал и не путал. Конверт действительно лежал все это время спрятанный под подушками. Но что в нем? И кто его прислал, если адрес она никому не давала. Боже, этот день, должно быть, решил стать последним в ее жизни. Разве вида четырех мертвых тел было не достаточно? Теперь еще и странная почта? Дрожащими пальцами Бруклин коснулась грубой бумаги. Краткосрочная истерика все еще билась внутри, бушуя и требуя выхода. Но новый страх одним дуновением заморозил стихию. Затаив дыхание, она подтянула к себе конверт и взяла в ледяные руки. Заметила на одном из углов подпись, вгляделась в буквы, что расплывались в темноте комнаты. «Майки». Это имя застряло в горле. Майки? Тот самый? Он все еще помнит её? Она даже вскользь не вспоминала о нем уже очень давно. И как он узнал, где она живет? Её вновь тряхнуло, так ощутимо, что конверт выпал из непослушных пальцев. Бруклин опустилась за ним на пол, и последние силы покинули ее там. Все, что она могла сделать, это снова дотянуться до конверта и вытряхнуть из него содержимое. Листы разлетелись, и Бруклин долго, практически вечность, просто смотрела сама на себя. Эмоции сменялись внутри, как слайды в проекторе. Паника, ужас, непонимание, абсурдность, и желание ухватиться за кого-то, кто даст ей почувствовать хотя бы каплю облегчения. Она помнила, как Майки недвусмысленно дал понять, что с ним не все в порядке. Но почему она решила, что он ограничен в передвижении, было теперь не ясно. А еще он знал её адрес и истратил столько бумаги, рисуя её. Пережитое сегодня очень усугубляло картину. Пусть даже конверт пришел неделю назад, когда Кайл был тут. Майки иногда казался ей чудаком, но мог ли он быть опасен? Голова шла кругом. Дотянувшись до бутылки, Бруклин снова попыталась залить свои мысли и страхи джином. Прошло примерно полгода с тех пор, как она его оттолкнула, Майки всегда казался ей славным, даже слишком и, наверное, она скучала бы по их разговорам, не появись в её жизни Кайл. Шокированный, и до предела загнанный, разум не мог сложить все детали. Все так перепуталось в голове. Кого ей бояться и у кого искать поддержки? В любом случае, кем бы ни был Майки, он уже знает, где её искать. А Кайл, наоборот, не даст себя найти, если сам того не захочет. Никого кроме у нее теперь не было. Стоит ли попытаться поговорить с Майки? Или же правильней всего будет запить горсть таблеток джином. Мысли гудели в голове, пока она продолжала сидеть на полу у растерзанной постели, среди по меньшей мере двух сотен своих копий.***
Утро не задалось. Проснувшись с головной болью, Донателло обреченно застонал. Снова весь день коту под хвост. Братья тихо переговаривались на кухне, когда он нашел их. Нехитрый завтрак остывал по тарелкам. Донни улыбнулся сам себе, а может все и не так уж плохо в этом дне? Пока никто никуда не бежит сломя голову, не брызжет слюной, убеждая в чем-то. Возможность просто провести время в кругу семьи. Привычным образом. Но прежде, конечно, надо избавиться от болезненной пульсации в висках. Они поприветствовали друг друга, и Дон направился к подвесным шкафчикам, чтобы найти что-нибудь от головы. Когда он присел, Майки и Лео уже почти заканчивали есть. Еще с порога он отметил, что рядом с тарелками стоят не чашки с чаем или кофе, а простая питьевая вода в высоких стаканах. Нужно проверить, может, чай закончился? Впрочем, Майки не очень уж любит чай или кофе, а Лео предпочитал питаться очень и очень просто. По сути, он пил только чистую воду или зеленый чай, игнорируя газировку, против которой не мог устоять Микеланджело, и кофе, без которого жить не мог Дон. Без Рафаэля они как-то плавно ушли от большей части своей привычной продуктовой корзины. Дон даже не вспомнил бы сейчас, когда в последний раз кликал в онлайн доставке по яйцам или молоку. Зато сейчас он вспомнил, как в детстве учил фокусы, чтобы развлекать Майки, когда тот никак не хотел отвлечься от чего-то, что ему было запрещено, и хныкал. А ведь ему было нужно и интересно все, включая любой опасный мусор из канализации… Фокус с монетками Дону долго не давался, банально не хватало пальцев, но именно его он мог проделывать до сих пор, только благодаря тому, что так упорно разучивал и тренировал движения и уловку в прошлом. — Ну-ка, парни, что у меня в руках? — обратился он к братьям, и те, не совсем понимая, о чем речь, уставились на протянутые к ним пустые ладони. — Эээ… — Майки еще только подыскивал слова, чтобы ответить, а Дон вдруг слегка крутанул кистями и, материализовавшись словно из ниоткуда, в оба стакана плюхнулось что-то плоское и круглое. Только это были не монетки. Кругляши зашипели, окрашивая воду в яркий оранжевый цвет. Запахло цитрусом. — Витамин С! — Майки выглядел восхищенным, как и двадцать лет назад, — Вот хитрый, а я думал, у тебя что-то болит, и ты себе брал лекарство. Донни промолчал. В принципе так и было, но жаловаться на головные боли ему не хотелось. Лео его отвлекающий маневр хоть и раскусил, но сейчас тоже улыбался. В основном, его умиляла не столько забавная выходка Донни, сколько реакция на нее Микеланджело. Они закончили завтракать, вымыли посуду, подмели пол, протерли стол и столешницы. Лео впервые не настаивал на тренировке, но впервые никто и не отпирался. Их маленький мирок складывался всего из пяти деталей. Четырех сыновей и отца. Каждый привносил в повседневную рутину свое. Голос отца не звучал больше в додзе. И Донни порой казалось, что Лео, копируя некоторые его привычки и черты, выражает так свою тоску. Но сейчас он понимал, брат скорее заполнял пустоту на месте привычных вещей. Хотя бы в мелочах. Отец жег свечи, теперь их зажигал Лео. Отец выстраивал тренировки в определенном порядке, и Лео следовал этим правилам неукоснительно. Отец напоминал им об осторожности и о готовности защитить себя. Лео стал говорить на эти темы в два раза больше. А еще о режиме, о питании, уборке. Он взял на себя эти привычки, чтобы их дом оставался похож на себя, насколько это возможно, без двух его частей. Тренировка традиционно заканчивалась серией спаррингов. Или же желающие могли заняться оттачиванием своих умений. Без Рафа и отца разбиться на пары не выходило, как ни крути. Поэтому Дон с тенью задумчивости на лице тянул поперечный шпагат. По крайней мере, пытался вернуться к тому, что имел примерно пару лет назад. Порванные связки долгое время не давали ему заняться растяжкой. На самом деле, ему просто нравилось быть сейчас тут, в обществе братьев, в относительном покое. Привычное место, привычное занятие дарили спокойствие и уверенность. Лео и Майки сошлись в рукопашной. Такие схватки всегда были менее серьезными, чем те, что с оружием. Что-то вроде забавной соревновательной игры. И Дон не хотел сейчас быть участником, ему просто нравилось смотреть. Это тоже напоминало о прошлом. Отец не поощрял соперничество. Разве только в разумной форме и количестве. Он не приберегал секретов и поровну делился мастерством с каждым учеником. И все же разное оружие, разные характеры… Каждый из них страшно гордился успехам именно со своим оружием, потому что этими знаниями не нужно было делиться, их можно было применять для собственных побед. Сражаться с Лео было приятно. В смысле, Лео был приятным соперником. Честным, сдержанным и сильным. Его сила была сравнима с глубиной и водоизмещением. То есть он не сбивал с ног, как струя кипятка под напором. Погружение в противостояние с ним выплескивало ровно столько ресурсов, сколько требовалось. Спаринги с Майки заставляли испытывать азарт, и Дону не было обидно продуть младшему брату, Майки, в свою очередь, тоже умел достойно проигрывать. Драться в паре с Рафом Донни не любил, по факту, Рафаэль был сильнее и злее. Но дело было не в этом. В паре с ним гений чувствовал себя не соперником, а препятствием, целью для уничтожения, как дощечка или кирпич на показательных выступлениях по карате. И не смотря даже на веру в то, что брат никогда не причинит ему вреда, мысленно Дон всегда добавлял слово «намеренно». Зато он любил смотреть, как Раф дерется. С Лео, как Раф дерется именно с Лео. На него он не бросался будто бешеный, по крайней мере, не делал так постоянно. Сходясь в рукопашную, они могли обмениваться совершенно очевидными ударами, которые встречались с такими же предсказуемыми блоками. Казалось, им просто нравится взаимодействовать. Привычно и вроде как с пользой. Раф ловил кулаки Лео в свои ладони, отпускал шуточки, Лео позволял себе дерзкие ответы. Потом они, конечно, распалялись. И не в их правилах было заканчивать ничьей. Леонардо до последнего держался по струнке, это было красиво. А Раф отпускал себя, и надеялся на то, что способен вытерпеть достаточно урона, пока не нанесет сопернику еще больший. И это так же было красиво. Хоть и жутко расточительно. А Донни был одновременно похож на Лео и Рафа в их ключевых характеристиках. Как и Лео, он предпочитал использовать в бою холодный разум. Правда, разум Лео настраивался на нужный лад, словно по щелчку пальцев. А Донателло, как и Раф, нуждался в адреналиновом пинке. Только вот словно какой-то условный датчик в его голове не срабатывал на братьев, как на соперников. — С тобой не интересно, ты все время выигрываешь, — протянул Майки. Похоже, они закончили. — Ну, так что поделать, если руки прямые, — хмыкнул Лео. Майки в ответ лишь фыркнул и, посмеиваясь, проковылял несколько шагов от центра додзе. Плюхнулся недалеко от Дона, со стоном облегчения вытянул натруженные ноги. — Он только что назвал меня криворуким. Донни, встань и наваляй ему за меня. Дон усмехнулся, пытаясь унять дрожь в гудящих от напряжения ногах. Было стойкое ощущение, что после сведения конечностей воедино, встать ему не светит. — Майки, прости, но я не рвану в бой на четвереньках. Даже ради тебя. Лео уселся рядом по-турецки. — Как колено? — спросил он. — Мне жаль, — ответил умник, изобразив скорбное лицо, — но чемпионат по художественной гимнастике придется пропустить. Майки прыснул в кулак. — Снова? Это уже входит в привычку. — Полагаю, все хорошо, раз уж ты шутишь, — улыбнулся Лео. На этом Донни решил оборвать свои мучения и тоже сел, оставив связки и сухожилия в покое. — У кого какие планы? — Лео часто задавал этот вопрос по окончанию тренировки, иногда, чтобы заранее организовать вечерний патруль или миссию, а иногда, как сейчас, его слова звучали с надеждой на совместное времяпрепровождение. — Если скажу, что хочу весь день есть попкорн и смотреть сериалы, вы будете меня отговаривать? — робко уточнил Майки. — Уникальный случай, лично я готов напрашиваться, чтобы присоединиться, — улыбнулся Дон. Как мало нужно для счастья. Всего-то закончить с растяжкой. — Что ж, большинством голосов, — подвел итог Лео. — Я тогда готовить попкорн, — Майки подскочил так легко, словно тренировки и не было. — Я с тобой, мне нужен кофе, — Дон поднялся не так прытко, но все же был благодарен, что не придется добираться до кухни ползком. — Ну, а я пока наведу тут порядок. Донни догнал брата у выхода, и они с Майки ушли, прикрыв седзи. Лео, мурлыча под нос песню, что слышал утром по радио, критически оглядел помещение. Всего-то и нужно было поправить циновки.***
Майки хлопал дверцами шкафчиков в поисках какой-то специально отведенной им лопатки для попкорна. Донни ждал, пока закончит трудиться кофеварка. — Какой сериал будем смотреть? — поинтересовался он. — Лично я не против ужастика. — Забудь. Мы никогда не сможем договориться. Знаешь же, маньяки и экзорцизм не встречаются в одном тайтле. — Тогда не отказался бы сейчас от чего-нибудь комедийного. — Я тоже, — кивнул Дон, ему хотелось сохранить приподнятое настроение как можно дольше. — Главное, никаких розовых соплей. Секунду Дон колебался, правильней ли сделать вид, что пропустил мимо ушей. Последняя реплика не относилась к сериалу. Майки, можно сказать, прямо указал причину, по которой он нуждался сегодня в терапии комфортом и обществом близких. — Уверен, что ей не стоило как-то помочь? Не отворачиваясь от плиты, Майки неопределенно пожал плечами. — Помнишь, как мы впервые нашли это место? — спросил он, вместо ответа, — Мы тогда были совсем детьми, но я помню наш грандиозный переезд, и как мы расставляли тут свои пожитки. Под крышкой взорвалось первое зернышко, знаменуя собой первый шаг в, очевидно, тяжелом разговоре. Потом бахнуло снова. И снова. Словно цепная реакция. А из Майки посыпались слова. — Я тогда хотел сделать что-то полезное. Помочь, поучаствовать в общем деле. Помнишь, я взял пиалу сенсея? Именно ее хотел отнести, куда там ему было нужно. Помнишь ту пиалу? — Да. Вроде, — Дон попытался воскресить в памяти ее вид, — Одна из немногих вещей, что сохранилась у отца с того времени, когда он был человеком и жил в Японии. — Именно. Это было большой ответственностью, я понимал. Он доверил мне ценность. И, конечно, я её разбил. Даже не помню как. Но, разумеется, не специально. Помню только осколки на полу. И как мне было стыдно и страшно. Зерна взрывались и взрывались, невольно наводя на ассоциации с петардами или выстрелами. Этот звук раздражал сейчас. Или же фокус раздражения переместился на него специально. — Тебя ведь никто не ругал за тот случай. — Нет, — Майки отрицательно помотал головой, — никто не ругал, только Раф назвал как-то обидно, не помню даже, да это и не важно. — Так что не так тогда с той пиалой? — Она не идет у меня из головы, каждый раз, когда я пытаюсь взять на себя ответственность. Если у меня не получается, вина, которую я чувствую, выглядит как та пиала. В смысле, это сравнение постоянно приходит мне на ум… Трескотня зерен понемногу сходила на нет. И Дон стал понимать, к чему ведет Майки. — Я не хочу прикасаться к хрупким вещам. Донателло вглядывался в спину брата, но тот прижимал крышку к сковороде, так ни разу и не повернувшись. — Я бы мог защитить её от кого угодно. От хулиганов, грабителей, насильников. Но у неё кажется проблемы посерьезней. Дать в морду обидчикам иногда не достаточно. А вмешиваться в её жизнь — это как снова вызваться нести пиалу.***
Лео быстро закончил приводить додзе в порядок, потом отправился в оружейную. Там, на его взгляд, тоже нашлось, что поправить, ну и, по такому случаю, он заглянул даже в кладовую, убедиться, что на полках с точильными камнями и прочими вещами для ухода за их оружием полный порядок. Братья все никак не появлялись, и Лео хотел уже сам отправляться за ними на кухню, как вдруг углу на циновках ожил чей-то телефон. Зажужжал вибрацией. Определенно, звонок, а не смс. Лео приблизился к мобильному с уверенностью, что его оставил именно Донни, а звонит, скорее всего, Эйприл, либо это по работе, кто-нибудь из заказчиков, на которых Дон трудился разработчиком. Но телефон принадлежал Майки. Сначала Лео хотел крикнуть брату, но вместо этого поднял мобильник и взглянул на дисплей. Не страшно, если это все же Эйприл, и он ответит за него. БиДжей. Именно так называл ее Майки. И под этим именем её номер был записан в телефоне. Лео удивленно смотрел в экран. С тех пор, как он перестал быть врагом номер один для неземной любви брата к этой девушке, его снова охотно посвящали во все тревоги и переживания. И именно поэтому он отлично знал, что этот звонок первый с тех пор, как она, ничего не объяснив, пропала, изводя Майки молчанием. Он знал обо всем: о странном бойфренде, не внушающей доверия работе и о кипе рисунков, что Майки запихнул ей в почтовый ящик на прощание. Единственное, чего он не знал, так это что ей было нужно от Майки сейчас. Сейчас, когда брат благополучно решил отпустить ситуацию. Лео хотел положить телефон обратно, откуда взял, но злость и обида за Микеланджело решили по-своему. — Майки? Майки, это ты? Послушай… — зашептала она, когда Лео взял трубку, её голос был странным, словно она плакала или была нетрезвой, но слушать он не собирался. — Ты уже получила от моего брата все, что хотела, — сдавленно ответил он, от гнева его зубы сжимались все крепче, делая голос действительно недоброжелательным, — А теперь, будь добра, оставь его в покое! Лео сердито нажал на отбой, не дав ей возможности ответить, и положил телефон на место. Он еще с минуту сурово глядел на мобильник, чтобы удостовериться, что она поняла и повторять не нужно. Телефон молчал и злость, вспыхнувшая в душе так ярко, понемногу отступала. Лео чувствовал себя никудышным защитником. Ради Майки, ради любого из братьев, он сделал бы что угодно. Но как, как он мог защитить их от чего-то вроде этого?***
Майки занял мягкое кресло. Дон и Лео расположились на диване. Как они договорились пересмотреть поттериану не смог бы толком объяснить никто. Майки в относительном уединении таращился в экран, на автомате погружал руку в глубокую тарелку с попкорном, жевал его, но выглядел вовсе не так радужно, как утром или во время тренировки. Лео казалось, что, в его отсутствие, у них что-то произошло. Или же ему только казалось, потому как он сам был раздражен. Донни не выглядел странным, только немного рассеянным. Забравшись с ногами на диван, Лео постарался отвлечься на засмотренную до дыр историю. Донни пах кофе. Огромная чашка с попкорном стояла нетронутой на полу. К концу второй части, Лео удалось вернуться в относительную норму. Дон под боком был теплым, дышал глубоко и ровно, сейчас это почему-то успокаивало. Рука, что гений забросил на спинку дивана, позволила Лео сесть поудобней, сначала расслабленно откинуть голову назад, а потом и вовсе сползти еще ниже и почувствовать себя под крылом. Да. Это точно его успокоило. К середине третьей части, тучи разошлись окончательно. Майки погрузился в просмотр по-настоящему. Дон не проронил ни слова, только иногда касался сухими губами виска или макушки Леонардо, кажется, он тоже в тысячный раз увлекся тем, что на экране. Лео сторожил этот хрупкий покой. Но гром грянул, как это всегда и бывает, совершенно неожиданно. Лео не сразу понял, почему Дон вдруг так активно заворочался, причиняя ему неудобство. Но умник и вовсе высвободился из-под тяжести корпуса Леонардо, чтобы, наконец, достать свой телефон, который, как оказалось, звонил. — Слушаю, Эйп, — произнес он, и голос его от долгого молчания был немного хриплым. Эйприл что-то говорила, слов было не разобрать. Зато по лицу Дона все было понятно без слов. — Погоди, — сказал он, — я передам трубку Лео. Лео напрягся и взял телефон брата. — Лео, катастрофа! — О’Нил казалась очень взвинченной, — Клуб, где мы были с Майки, его больше нет. — Что значит, больше нет? Его что взорвали? — Хуже, там была перестрелка. Кто-то убил владельца и нашего нового друга, — глаза Лео, помимо воли, распахнулись от удивления, а Эйприл тяжело вздохнула и продолжила, — В здании были охранник и одна из танцовщиц, их тоже застрелили. Большего я пока не знаю. Но думаю, нам стоит выяснить подробности. Лео встревожено покосился в сторону Майки. Страшная догадка закралась в душу. — Понял, сейчас будем, — выдавил он, и Эйприл отключилась. Майки был уже на ногах. Глядя на него, Лео подумал, что не простит себе, если убитой девушкой окажется Бруклин. — Парни, операция с клубом отменяется, кто-то застрелил там четырех человек, директор и наркоторговец в их числе. Конечно, Лео смог угадать отражение знакомой мысли на лице брата. Только вот Майки еще не знал, он не знал, что она звонила. Лео, не теряя больше ни минуты, пошел в оружейную, он не знал, как быть дальше. Что делать, если все обернётся вот так. Дон молчаливой тенью проследовал за ним. Взял свой посох и нунчаки Микеланджело. Должно быть, вид Лео его озадачил. Потому что от вопросов он явно сдерживался. — Я бы подумал, что ты напуган, если б не знал тебя, — уже на ходу бросил он. Лео пристегивал вдетые в ножны клинки к портупее, изо всех сил борясь с накатывающим отчанием. Он тысячи и тысячи раз гнал от себя назойливые мысли о том, какой же именно будет его следующая роковая ошибка. Дон знал его отлично. Это подтверждалось постоянно. Но Дон не знал про звонок. Даже если Майки простит, Лео не сможет сделать то же. Леонардо решительно шагал через додзе, когда навстречу вылетел Майки. Брат бежал к нему, в руках перед собой он держал свой мобильник. Лео почувствовал, как его сердце забухало в груди, заглушая шумом разогнавшейся крови все прочие звуки. — Парни, это БиДжей. Я должен пойти к ней, немедленно! Лео, как и Дон, не особенно понимая, что происходит, уставился в текст сообщения на дисплее. «Если ты не придешь сегодня, я покончу с собой». Лео снова и снова вчитывался в короткое предложение. Новость принесла и тут же обнулила облегчение. Девчонка не мертва по его вине. Но собирается стать мертвой. И если он не отпустит Майки, она, выходит, умрет по его вине. Час от часу не легче. Но что, если это ловушка? Такую вероятность нельзя исключать. А если и нет. Она ведь не знает, что шантажирует своим угрозами совершить самоубийство черепаху мутанта. Слишком много вопросов, решать которые не было времени. — Пойдёшь с ним. Вдруг ей потребуется помощь, — приказывать дважды не пришлось, Дон пулей бросился в лабораторию за необходимым. — Я вам там не нужен. Постараюсь выяснить, что случилось в клубе. Но, пожалуйста, будьте предельно осторожны, — Лео крепко сжал предплечья Майки, а тот, вместо ответа, накинулся на него с объятиями. — Спасибо, Лео.Да, я ушел на дно, да, я тебя понял, А ты не поняла, тебя не называл дурой. И если так думал, если хуже я думал, Это не для нашего мира, не твоему слуху.
© Александр Жвакин