Сыграем?

Весь состав ключников сидит в небольшой комнате и молчит. Ребятам скучно. Они не знают, во что им поиграть. Бедные дети. Сидят уже минут двадцать, а никто не может вспомнить хотя бы одну игру. В конце концов, Василиса вскакивает со стула и говорит: – Придумала! Давайте сыграем в «Слабо, не слабо»? – А что, отличная идея,– сказал Фэш,– Я надеюсь, нам не придется объяснять Норту, как в нее играть, а то еще полчаса, и мы можем никуда не спешить. Нас прогонят. – Я знаю эту игру,– огрызнулся Огнев. И тут же повернулся к Марку, прошептав: – Марк, что это за игра? Да, в этом весь Норт. Ведущей на этот раз была Резникова. Она встала и сказала своим жеманным голоском: – Так, Фэш, ты первый. Слабо тебе меня поцеловать? – она порозовела. – Слабо,– тут же ответил парень.– Тогда я рассказываю секрет: Рок прячет свои кальсоны в шкафу, на нижней полке. Только никому не рассказывайте, а то его весь Орден Драгоциев засмеет, с Астрагором в придачу. – Рок носит кальсоны?– захохотал Ляхтич.– Сын Астрагора? У вас что, все Драгоции такие идиоты? – Ты бы лучше придумал, куда заныкать свои семейники со всякими животными,– спокойно ответил Фэш. Вы даже представить себе не можете лицо златоключника. Он с криками набросился на Драгоция, который смеялся во всю. Они даже чуть не подрались, слава богу, что Ярис их разнял. – Марк, слабо ли тебе пойти к Елене и признаться ей в любви?– лукаво спросила Маришка. – Конечно, слабо, что за вопрос? Только вот я не собираюсь рассказывать секреты, лучше уж желание мне загадай. – Ну, ладно. Окажись сейчас в этих семейниках со слониками – Эй! – Ты знал, на что шел. Давай, исполняй. Марк покраснел (с ним, кстати, редко такое случалось) и взмахнул часовой стрелой. Через мгновенье, он уже был в одних трусах. Все тут же залились дружным хохотом. Василиса никогда не видела ничего ужаснее и смешнее, чем это. Понятно, почему все парни стесняются носить семейники. Трусы были длинные, доставали почти до колен, если бы не собирались в гармошку. На жизнерадостно-зеленых холмах гармошки паслись слоники и жирафы. Когда все перестали хохотать, Ляхтича в комнате уже не было. Постеснялся и убежал. А игра продолжалась. Следующей по очереди была Василиса. – Раз ты посмела поиздеваться надо мной и над госпожой Мортиновой, то я тебе отомщу, тем же,– зло прошипела Маришка. Она что-то прошептала Огневой, и та, заулыбавшись, вышла из комнаты. Девушке давно хотелось поиздеваться над своим отцом. Нортон Огнев занимался обычным делом – рылся в бумажках. Он сидел спиной к дочери, поэтому даже не слышал, как она на цыпочках вошла. Василиса со всего маху дала отцу по спине. Он тут же испуганно развернулся и уставился на дочь. Василиса широко раскрыла рот и засмеялась: – А – га – га – га – а! – Василиса, что с тобой?– удивленно спросил отец. – Папашка, дай денег. – На что? – На гашиш. Хи. Отец не Мортинова, его не так просто было вывести из себя. – Как ты смеешь употреблять наркотики?! Это ужасно!– начал причитать Нортон-старший. Василиса отвела глаза в сторону, а потом резко дернулась вперед и захохотала: – О – ха – ха – уха – хуха – эхе – хе – аха – а – е! Глаз отца задергался, он откинулся на спинку стула и глубоко задышал. Оказывается, сам Нортон Огнев такой слабонервный, что не смог вынести обычной шуточки своей дочери. Василиса помогла отцу встать и повела его в одно место. Девушка привела его в кабинет к Елене, с которой сейчас занимался психиатр. – Вот, я вам еще одного подопечного привела,– сказала девушка, усаживая отца на диван, рядом с Мортиновой. Он накинулся на доктора и заорал: – Она просит гашиш, дайте ей, то, что она хочет! Девушку выпроводили из кабинета. Ну вот, теперь два сумасшедших в замке. Зато теперь скучать не будут. Василиса со всеми вернулась в комнату, и они еще долго отсмеивались по поводу сумасшедших. – Так, Ярис, ты следующий,– сказала Маришка,– Слабо ли тебе… отказаться от своего ключа? Глаза парня вспыхнули огнем, он явно хотел остаться ключником, поэтому, делать нечего, придется отвечать: – Слабо. – Ну, тогда рассказывай секрет. – А у меня нет секретов,– ответил тот. – Тогда выполняй мое желание!– произнесла Резникова. На Чаклоше появилось махровое банное полотенце и гель Палмолив в руках. Маришка пошептала что-то на ухо Ярису, и тот вышел в коридор, прижав к себе гель. Оглядевшись по сторонам, он вдруг громко запел: – О, палмолив, мой нежный гель, Ты даришь запах орхидей! Я в восторге просто таю, Удовольствие получаю И пленяю всех, нанана! Он поймал мимо проезжающего клокера и сказал: – Потрогай мою кожу, чувствуешь, какая гладкая? Чувствуешь, чувствуешь. Просто признавать не хочешь!– кричал он остолбеневшей машине. – Она ведь пахнет орхидеями? Ну, так понюхай! Пахнет, пахнет! – Вы нам всех клокеров переломаете,– сказала Василиса, когда Ярис вернулся в комнату. Оказывается, Ярис Чаклош – отличный певец! Вон, как все уши позакрывали, как только услышали первые строчки «любимой песни». – Фрезер,– начала Маришка, но в комнату влетела испуганная госпожа Фиала и сказала: – Дети, Нортон Огнев сошел с ума! У него психическое расстройство! Поэтому, марш по своим комнатам и носа из них не высовывайте, все ясно? – А почему?– удивились все. – Потому что его выпустили из комнаты!– простонала госпожа Фиала. В эту же секунду послышался дикий хохот: – Ой – ха – ху – ха – еехе – егег – хи – ахеа – хе - ха! – Так, быстро по комнатам, – скомандовала Фиала, и все разбежались, кто куда. Наступила ночь, воцарилась тишина. И только один звук нарушал тишину и покой: – Ой - ху - хе - хах - ех - ех – хе! – О, господи, да заткните кто-нибудь этого придурка!