Килл Валентайн

— Киллиан. Валентайн! — громогласная Нэнси вещала на весь дом поставленным командным тоном, едва не сотрясая тонкие бокалы, висящие на специальной подставке. — Послушай меня! Повторяю последний раз! Надень свитер немедленно! Не будь маленьким ребёнком, мальчик мой, ты не на рождественские гулянки собираешься, никто не будет заглядывать тебе под куртку! Это продолжалось около десяти минут. Киллиан мялся в фойе, одновременно желая чихнуть и скорее смыться из дома. — Нэнси, я обойдусь… — он попытался натянуть потёртую куртку. Погода впервые за долгое время перебралась через отметку в сорок по шкале Фаренгейта. Стремясь подобраться к пятидесяти, температура застыла на сорока восьми, позволив надеяться на приятную прогулку. К тому же Киллиан уже второй день чувствовал себя значительно лучше: прошли головная боль и тошнотворная слабость. Теперь он мог назвать себя живым человеком. — Обойдёшься? — как раненая медведица взвыла Нэнси, заставив Киллиана сжаться. — Не жалеешь себя? Так хоть меня пожалей! Опять ведь столько сил и лекарств извести на такого непослушного мальчишку! — Я уже не мальчишка, — попытался отбиться Киллиан, но куда там. — Посмотрите на него! Он ещё и считает себя не мальчишкой… Ну а кто ты? Девочка, что ли? Нет, конечно, если ты ещё пару месяцев будешь отказываться остричь волосы, тебе можно будет ленты вплетать, но не настолько ведь! — грозная большая мамочка. Киллиан успел понять за половину месяца, проведённого у дядюшки: спорить с Нэнси бесполезно. — Не меня, так хоть друзей пожалей! Вот весело будет Льюису или Филиппе видеть вместо нормального, хорошего, а главное — здорового Киллиана Валентайна его бледную, тощую, чахоточную копию! — жестикулировала она в момент тирады так отчаянно, словно вот-вот готовилась случайно свалить стойку для пальто прямиком на голову Киллиана. Это заставило его тяжело вздохнуть. «Настолько тяжело, что я прямо сейчас похудел ещё сильнее, хотя куда, казалось бы», — промелькнувшая в голове мысль заставила сильно постараться, но сдержать улыбку. Впрочем, Киллиан прекрасно понимал: гнуть свою линию о том, что он здоров, когда это не совсем так, по меньшей мере глупо. Это в участке можно было изображать самоуверенного плохиша, который ничего не боится. Нэнси — не кровожадный полицейский. О нет. Нэнси — монстр куда хуже. Она Лучшая Большая Мамочка. Стереотипы в современном мире — настоящее зло, с которым требовалось бороться всеми силами. От них никому не было хорошо: женщины, мужчины, дети — все так или иначе страдали от этого. Почти все. Нэнси обожала свою стереотипную роль Большой Мамочки. «Я бы могла сыграть в кино Мамочку-два-тапочка из «Тома и Джери», — с удовольствием шутила она, вальсируя по кухне в своём безупречном домашнем костюме. Впрочем, сейчас её забота о Валентайнах заставляла Киллиана лишь нервничать. Покосившись на часы, он мысленно отмерил время до прибытия брата и сестры Гамильтонов — который раз за утро. Болезненный озноб давно сменился странным мандражом. Киллиан ощущал себя удивительно спокойно, но внутри словно содрогался при каждом вздохе. «Интересно, сильно ли они изменились за этот месяц?» — спрашивал он себя так, словно знал Гамильтонов всю жизнь. Как Нэнси верно заметила: приключения, что довелось пережить им вместе, либо навсегда разводят людей по разные стороны, либо делают их неразлучными друзьями. Стремительно в голове появлялись и исчезали мысли, которые должны были заставить тревожиться, но ничего не вызывали. Киллиан не боялся предстать перед друзьями негодяем. Не боялся опоздать. «На крайняк, уверен, дядюшка вытащит по меньшей мере телепорт из своих бездонных карманов», — это вызвало очередной смешок. С Николаса Валентайна станется и подобное отыскать для своего племянника. — Хорошо, — сдался Киллиан, — ты права, Нэнси, я немедленно надену твой клёвый свитер потеплее и прямо сейчас рвану в Ньюарк, потому что Льюис и Пиппа уже вылетели, а им лететь меньше, чем мне ехать! Нью-Йорк — забавный город. По всем картам и навигаторам, добраться от дома Ника Валентайна до международного аэропорта Ньюарк Либерти можно было лишь за полчаса — не больше. На практике — следовало выезжать минимум за час, чтобы успеть вовремя. «Мысли про телепорт неплохие, но и дядюшка не волшебник», — разумно рассудил Киллиан, натягивая забавный свитер с красноносыми оленями. Истинный символ Рождества. В какой-то момент жизни любой человек начинал понимать: без глуповатого свитера с тематическим принтом праздник просто невозможен. В продуваемом всеми ветрами Нью-Йорке метаморфозы восприятия свитеров, как самого необходимого элемента одежды, происходили с человеком куда раньше, чем во многих других городах. Особенно Рождественских свитеров. Яркие принты с елями или — а порой и — оленями согревали по-особому. Возможно, всё дело в своеобразной вязке или шерсти, но каждый Рождественский свитер с дурацким рисунком воспринимался иначе, чем любой другой свитер. И телом, и душой. Вместо ожидаемого волнения, Киллиана по пути в аэропорт больше занимали попытки вспомнить имена оленей Санта-Клауса. Он точно помнил Рудольфа. Так получилось, что именно этого безумца с красным, словно у заправского пьянчуги, носом запоминали с первого раза. Возможно, дело было в детской книжке. «Тётушка Мэй? Или как там? Нет. Вроде бы не тётушка, — Киллиан всерьёз задумался, пытаясь вспомнить автора истории про оленя Рудольфа. — Но точно Мэй. Да». Вспомнить конкретнее имя — Роберт Льюис Мэй — он не смог. Более того, сам не читал забавные стихи про оленёнка, над которым все потешались из-за его красного носа. Однако, узнай Киллиан второе имя автора, не забыл бы поддеть Льюиса, названного уже, получается, в честь двух сказочников. Самое забавное было в том, что оба этих сказочника изначально никакого отношения к литературе и не имели. Льюис Кэррол, как известно, считался долгое время математиком — в первую очередь. Литературное искусство — лишь хобби. Роберт Льюис Мэй вообще работал копирайтером в чикагской торговой сети «Монтгомери Вордс». Вероятно, такую закономерность можно было применить и к Льюису Гамильтону, но он предпочитал читать книги, а не писать их. «Не думаю, что мои скучные истории ученика школы кому-нибудь придутся по вкусу», — замечал он, когда сестра предлагала попробовать черкнуть хотя бы пару строк о природе или прошедшем дне. Сама Филиппа просто обожала что-то писать. К окончанию школы у неё одних только дневников скопилось на целое собрание сочинений. В сравнении с этим её брат — максимум — писал планер в ярком оранжевом ежедневнике с глуповатым стикером в виде котика-Гендальфа, но чаще зарисовывал там что-то, если под рукой не находилось скетчбука. Этот самый ежедневник лежал в его рюкзаке. Последняя заполненная страница с нарисованным самолётом напоминала о дате и времени вылета из международного аэропорта Ричмонда с пересадкой в международном аэропорту Вашингтон Даллес. Часы отметили девять двадцать, когда Киллиан — уже порядочным образом взволнованный и побледневший — следом за толпой встречающих рейс из Вашингтона влетел в двери терминала B. Будучи маленьким ребёнком, он постоянно воображал это место огромным замком, за стенами которого дремлют гигантские механические птицы. Однажды даже заявил, что хочет быть пилотом. При этом свято верил: пилоты живут в аэропорту, рядом со своими самолётами. Ник всегда смеялся. Трепал своего брата по волосам, замечая: «Если фантазию Килла разделить на десятерых, то получится десять маленьких фантазёров, а у него ещё столько же останется!» Узнав о том, что в аэропорту пилоты не живут, Киллиан разочаровался. Ненадолго. Как это часто бывает у детей, через неделю он уже захотел освоить другую профессию. Потом третью. Четвёртую. До степени, что к злополучным шестнадцати годам не знал, кем конкретно хочет стать. Тогда отец и решился подарить сыну автомобиль, руководствуясь мудростью своего деда — старого хиппи: чтобы человек раскрылся, ему нужно дать полную свободу. Брат и сестра Гамильтоны появились из толпы прибывших как-то неожиданно. Удивительно, как их трудно было заметить, несмотря на наличие массивного пластикового чемодана неопределённого назначения. Филиппа в стильной джинсовой куртке с нашивками, Льюис в длинном пальто. За короткий путь от самолёта их носы и уши успели покраснеть от холода. — Добро пожаловать в мой мир! — немного зловеще протянул Киллиан в качестве приветствия, разводя руки в стороны. Вместо ожидаемого трепета со стороны друзей, он получил тёплые объятия и щекочущее ощущение волос Льюиса в носу. Что-то изменилось в нём, но на раз сообразить было трудно. Встречая кого-то, по кому сильно скучаешь, в первую очередь видишь его в целом, а уже потом отдельные детали. Так и Киллиан заметил новое, но не сразу понял, что это — выбеленные и довольно значительно отросшие волосы. — Как тебе мои опыты на младшем братике? — улыбнулась Пиппа, оттягивая Льюиса от Киллиана. Взору его в полной мере предстали блондинистая шевелюра и взгляд утомлённого страдальца, которому пришлось пару часов провести в жутко неудобном кресле, пока сестрица изучала способ применения нового, совершенно безопасного порошка для осветления. Сама она тоже сменила имидж. И, если Льюис отделался просто осветлением, Пиппа изобразила на своей голове настоящую Рейнбоу Деш, разве что в нежных пастельных оттенках. — Ну… Как выразилась сегодня одна моя хорошая подруга, — Киллиан прокашлялся, чтобы лучше изобразить голос Нэнси: — Нет, конечно, если ты ещё пару месяцев будешь отказываться остричь волосы, тебе можно будет ленты вплетать, но не настолько ведь! — О да, я всегда мечтала о сестре, — ехидно заметила Пиппа. — Вы безнадёжны, — отмахнулся Льюис. — Зато ничто нам не помешает в таком случае, — широко и довольно паскудно улыбаясь, Киллиан притянул его к себе. Все трое рассмеялись. Ходуном заходил пластиковый чемодан, оставленный на полу во время приветственных объятий. Послышалось сердитое, сонное ворчание. — Вы привезли с собой Индиану? — поразился Киллиан. — Он отказался оставаться дома, — пояснил Льюис, опускаясь перед чемоданом на одно колено и открывая решётку, находящуюся наверху — оттуда тут же высунулся чёрный кожаный нос. — Поставь себя на его место! Мы уехали из Джорджтауна. Твой дядя выхлопотал нам места учёбы. А с кем Инди оставаться? Мама не очень хотела отпускать его с нами… Да и я переживал, как он перенесёт перелёт… Но, когда мы собирались, он начал так жалобно скулить… И повторял это на протяжении недели. Пришлось взять его в цену дополнительного багажа. Следом за носом появилась рыжая морда, уши, а после вальяжно вылезла и сама упитанная булка по кличке Индиана. Инди встряхнулся, поворчал на своём пёсьем наречии, сонно пошатнулся и уткнулся головой в ладони Льюиса. — Привет, самый лучший сыщик на Диком Западе, — Киллиан присел рядом с Инди, потрепать его по макушке. Уставший от долгого перелёта пёс охотно поддался. — Не таком уж Диком, — усмехнулся Льюис. — Надеюсь, ты расскажешь, по каким причинам мы сейчас не дома к Рождеству готовимся, а здесь? — он внимательно посмотрел на Киллиана, заставив его смутиться. — Расскажу… Но не здесь. Мало ли, кто услышит, — нервно огляделся Киллиан, старательно изображая параноика со стажем. Филиппа недоверчиво посмотрела на приятелей, не совсем понимая, о чём они толкуют. Для неё Нью-Йорк был сказкой на Рождество: встретиться с интернет-друзьями, повеселиться, погулять по торговым центрам и нарядным улицам — заняться развлечениями для молодых людей, а не конспирологов и доморощенных детективов. Конечно, брата своего она давно адекватным парнем не считала, но в Киллиане почувствовала лёгкое разочарование. — Я одна здесь не в теме? — недоверчиво поинтересовалась она. — Всё в порядке. Кажется, — Киллиан попытался выдавить из себя дружелюбную улыбку. — Поехали домой? Путь по Ньюарку и Джерси-сити прошёл незаметно. Под лёгкую музыку и тихий гул мотора Льюис рассказывал о последних новостях из Джорджтауна, не совсем понимая: улыбается Киллиан из вежливости или потому, что рад слушать. Филиппа изредка ему поддакивала, но в основном переписывалась с подругами, которые уже ждали её в гости. Индиана помахивал хвостом, беспокойно топтался по коленям и тыкался влажным носом в руки Киллиана. Казалось, именно пёс был самым счастливым в салоне. Стоило автомобилю выехать из туннеля Линкольна, наступила тишина. Водитель даже музыку приглушил: «Пускай детишки из провинции порадуются», — усмехнулся он в своих мыслях, через зеркало заднего вида глядя на то, как Льюис и Филиппа припали к окнам. Нью-Йорк впечатлял. Уходящие вверх небоскрёбы Мидтауна нависали над остальными районами стеклянными исполинами. Они словно потешались над жилыми домами и старыми особнячками. Огромный город. Индиана с непередаваемым собачьим интересом уткнулся носом в стекло, разглядывая машины, людей, дома. Даже заворчал на дорожных рабочих в ярких жилетах, которые что-то делали в ливневой канализации. — Пеннивайза ищут там, что ли? — попробовал пошутить Киллиан, но попытка эта не отвлекла Гамильтонов от медленно сменяющихся уличных пейзажей за окном. Для них, как для самого Киллиана несколько недель назад, это был огромный новый мир. Один лишь район Манхэттена по числу населения и количеству зданий превосходил Джорджтаун в несколько раз. Заскулил Индиана, когда по улице, разрезая плотный поток машин, пронёсся особенно наглый мотоциклист. — Что за придурок, — раздражённо прокомментировал смельчака Фил — водитель мистера Валентайна. На Третьей-авеню встали в обычную бесконечную пробку. Впечатление от города начало медленно растворяться в выхлопных газах и сигналах клаксонов. Индиана свернулся клубочком на коленях Льюиса. Жалобно заскулил, прижав уши к голове. Небоскрёбы всё чаще уступали место чинным невысоким жилым домам Верхнего Ист-Сайда. Щёлкнув пальцами, Киллиан резко выпрямился. — Фил! Останавливайся! — выпалил он. — Ещё чего, парень, — посмеялся Фил, — я остановлюсь, выпущу тебя, ты вляпаешься в неприятности, мистер Ви с меня голову снимет. Ну уж нет! — Да ладно тебе, Фил! — протянул Киллиан. — Мы почти приехали, Индиане нужно прогуляться. Мы до дома дойдём за меньшее время, чем мне нужно, чтобы вляпаться в неприятности! Фил пристально посмотрел на него через зеркало заднего вида. Чистый, искренний взгляд Килла всё же подкупал. «Да и парень уже взрослый», — рассудил он, после чего снял блокировку с дверей. — Вещи ваши доставлю домой. Смотри мне, Валентайн! Я за тебя головой отвечаю! Киллиан уже не смотрел и не слушал, выпихивая из машины Льюиса вместе с Индианой. — Нет, парни, — махнула рукой Филиппа. — Я слишком устала, чтобы шататься по улицам. Буду ждать вас в другом замке, — сообщила она, скептично глядя на то, как Льюис придерживает дверь автомобиля. Фил медленно направился вперёд после того, как вслед начали раздражённо сигналить и браниться на нерадивого водителя, решившего посреди пробки высадить двух дураков. — Конечно не то, что гулять вечером по Бродвею или Уолл-стрит, — признался Килл, вытаскивая Эл Джея с проезжей части, — но всё равно неплохо, не находишь? — Ты обещал что-то рассказать, — напомнил Эл Джей, опуская Индиану на асфальт. — М… Да… Да, обещал, — Килл слегка замялся, пиная носком ботинка попавшуюся под ноги крышку от бутылки. — Килл, — насторожился Эл Джей, поглядывая на него. — Вообще-то, если честно, вы проводите предрождественские дни вне дома даже не из-за моей прихоти, — смутился Килл. — Ник неосторожно проболтался мне о неприятностях в компании… И я подумал… — Нет! — взмолился Эл Джей, останавливаясь. — Пожалуйста, скажи, что нет! — Ничего я не могу сказать, — неохотно буркнул Килл. — Дядя запретил мне думать об этом. Сказал, что слишком опасно… — И правильно сказал, — нахмурился Эл Джей. — Вспомни, в Джорджтауне ты чуть не погиб! — Не погиб же… — Киллиан! — Льюис схватил его за руку и заставил развернуться к себе лицом. — Пожалуйста! В прошлый раз ты один сунулся к психопату, который чуть не задушил тебя! Мы несколько часов сидели около больничной койки. Боялись, что ты уже не откроешь глаза. И чего мы добились в итоге? Того, что Пиппа всё равно планировала как раз в это время пойти в полицию и всё рассказать шерифу. Ты напрасно рисковал своей жизнью! И то, это был Джорджтаун — маленький город с ленивым шерифом. Это — Нью-Йорк. Это — фирма твоего дяди. Разве любые неприятности там не должны решаться через кучу охраны? — закончив тираду, он судорожно выдохнул и чуть смутился, понимая, что всё ещё держит Киллиана за руку. Неловкое молчание прервал заскуливший Индиана. Он потыкался в ногу Льюиса. Потом потёрся о Киллиана. Будто понимал: сейчас между ними происходит неладное, а любое человеческое «неладное» нужно как можно скорее успокоить. — Эл Джей… Киллиан выдохнул, растерянно глядя на свою руку. Следы от наручников на запястье уже давно прошли, однако сейчас он вспомнил, как после допроса у шерифа Льюис помогал обработать свежие ссадины. — Килл, пожалуйста… — Льюис шмыгнул носом, но скорее из-за того, что замёрз на Нью-Йоркском ветру в лёгком пальто. Это заставило Киллиана вспомнить о свитере Нэнси, в котором было невыносимо жарко. Он поспешно скинул кожаную куртку и протянул её Льюису. — Надевай, — распорядился важно и внушительно, чтобы немного отвлечься от напряжённого разговора, но стушевался под осуждающим взглядом. — Да ладно тебе! Не хочу, чтобы ты валялся всё Рождество с соплями… — Иначе придётся в одного бороться со злом? — посмеялся Льюис, забирая у него куртку и накидывая её на плечи поверх плаща. — Так ты в деле?.. — А у меня есть выбор?