Килл Валентайн

«Будь проклят тот, кто придумал левостороннее движение!» — Киллиан Валентайн вцепился в руль арендованного автомобиля, нервно стуча по нему указательными пальцами. Англия — страна мечты. Для кого-то. Возможно. Сам Киллиан уже несколько раз успел проклясть эту поездку, начавшуюся с приятного снежного утра первого января, когда Николас Валентайн открыл дверь в его комнату, широко улыбаясь. Дядя умел появиться эффектно, даже если до этого посвятил всю ночь двум новым лучшим друзьям: виски и старому водителю Филу Хаале. Около четырёх часов утра Фил привёз едва разговаривающего дядюшку, который целовал его в щёки и заявлял, что после столь «вероломного, наглого предательства, сравнить которое не с чем в этом мире» Фил остался единственным его другом и надёжным человеком. Нэнси, сетуя на отвратительное поведение Ника, уложила его спать, напоила Фила горячим чаем, они мило побеседовали, после чего последний отправился через новогоднюю пургу домой. — Килл! Как спалось? — бодро поинтересовался он, садясь на край кровати и запуская руку в густые волосы Киллиана. — Кстати, это тебе. Видимо, запоздалый подарок от какого-то друга, — Ник сунул ему под нос маленькую упаковку с лаконичной надписью печатными буквами «Киллиану Валентайну». — Слишком хорошо для того, чтобы ты меня будил, — проворчал в ответ Килл, закрывая голову подушкой. — Даже знать не хочу, что это. До трёх часов ночи они с Льюисом играли в Смертельную Битву. Джонни Кейдж пять раз подряд пытался одолеть Райдена — даже персонажей не меняли, настолько это было принципиально. Впрочем, одолеть Льюиса — особенно за Райдена — в Смертельной Битве было невозможно. Килл лёг спать около пяти, когда Нэнси всё же решила разогнать их после возвращения Ника. Побеждённый и разочарованный в собственном превосходстве. — А я просил вас не сидеть всю ночь за играми, — безжалостно напомнил Ник. — Просыпайся, герой! И Льюиса подними. У меня для вас есть дело. Гудок клаксона следующего за ними автомобиля вернул Киллиана в реальность. — Ты так и не распаковал то, что дядя дал тебе в Нью-Йорке? — Льюис пустым взглядом посмотрел на навигатор, зевнул и выдал: — Не забудь повернуть здесь. — А? Да. Вижу-вижу, — кивнул Киллиан, сквозь стёкла очков и окно машины напряжённо вглядываясь в дорогу. — Неа. Прикинь, я даже закинул эту штуку с собой, но так и не открыл. Наверное, надо уже. — Есть мысли, от кого? — в ответ — качание головой. — И примерно? — Может быть… может быть от отца. Эти документы, — Киллиан вздохнул. — Теперь мне ещё больше кажется, что он жив… После безумной ночи в офисе «Ви-энд-Ви», откуда Киллиан стащил засекреченный документ на фирменном бланке некой «Маккохен Индастриз», все мысли занимала только возможность отыскать наконец-то отца. Документ казался стопроцентным подтверждением того, что он жив. Всё сходится! Что-то про работу, дата значительно после его исчезновения, его имя — возможно, он получил какую-то секретную работу? Возможно, на правительство? В любом случае, чтобы это выяснить, требовалось надавить на дядю Ника. К сожалению, надавить на дядю Ника было не так просто. Именно возможность подловить мистера Валентайна, оставив его в должниках, заставила Киллиана встать первого января с кровати и согласиться на очевидную авантюру. После Рождества дяде Нику позвонила старая знакомая — миссис Камилла Робертсон — обеспеченная вдова, не так давно решившая вложить наследство мужа в хороший бизнес: уютный отель с британским колоритом в отремонтированном особняке викторианской эпохи. По словам дяди Ника, строительство шло полным ходом уже около года — с момента смерти мистера Робертсона, — однако не так давно начались проблемы. — Спиритический сеанс? До сих пор не могу поверить, — Льюис отвлёкся от навигатора, погрузившись в изучение страницы, посвящённой особняку и отелю, на фейсбук. — То есть, я знаю, что в викторианскую эпоху это было модно, а здесь всё выдержано в старинном стиле, но чтобы они действительно вызвали дух мужа миссис Робертсон? — Бред какой-то, — пожал плечами Киллиан. — Может, фантазия разыгралась? Сколько лет этой миссис Робертсон? Шестьдесят? Семьдесят? В таком возрасте можно и не такое увидеть… — Да и не только в таком, — Льюис не сдержал смех. — Ты нашёл своего рыжего охранника? — Нет-нет, мистер, следите за каждым своим словом, — рассмеялся в ответ Киллиан. Так уж вышло: он действительно видел Иена Бейкера на посту охраны, а потом в офисе «Ви-энд-Ви», но дядя Ник в упор не признавался, что кроме него и Фила там кто-то был, а Льюис не видел рыжего парня вообще. В определённый момент Киллиан даже подумал, что помешался. Только безымянный звонок и сообщение говорили об обратном. — Прости, — Льюис примирительно погладил его по плечу, — просто мне кажется, что ты слишком много внимания уделяешь личности, которая один раз появилась, а потом исчезла. Мы ведь сожгли всё, что он или Висконти могли найти на мистера Валентайна, да? — Надеюсь, — Киллиан постарался мягко улыбнуться — вышел кривой зубастый оскал, — Бейкер слишком хорошо рассуждал обо всём, что меня волнует… отец, дела Старика… Ты прав, он исчез. Надеюсь, что навсегда. Достань мне сигареты из рюкзака. Льюис залез в рюкзак — тот самый, чёрный, который Киллиан после ночи в «Ви-энд-Ви» оставил у себя. Слишком уж удобный рюкзак. Документы на них обоих, зажигалка — старый подарок отца Киллиана, — карта Лондона и пригородов, вот пачка сигарет нашлась, жвачка, наушники, ноутбук и провода, блокнот, несколько ручек и карандашей, свёрток с надписью «Киллиану Валентайну». Передав сигареты и зажигалку Киллиану, Льюис извлёк свёрток. — Можно? — Да пожалуйста. Давно пора, — кивнул Киллиан. Зашуршала грубая упаковочная бумага. Внутри маленького свёртка обнаружилась кассета для магнитофона — пластиковый кейс со вкладышем голубого цвета. Обложка альбома — металлическая гитара на фоне неба и розоватых облаков. — Братья по оружию… Дир Стрейтс, — прочитал Льюис, покрутив пластиковый кейс в длинных тонких пальцах, открыв его и полюбовавшись на чёрную кассету. — Жаль, что здесь нет магнитофона. Послушали бы. — Отец любил плёнку. Это точно от него, — Киллиан не сдержал улыбку. — Он жив. Точно жив. Уверен, это подарок от него на Рождество. — Но почему он не дарил тебе ничего раньше? — разглядывая кассету, спросил Льюис. — Боялся? Если он работает где-то тайно, под прикрытием, он мог бояться, что отчим перехватит посылку и доберётся до него… он же федерал, забыл? — абсолютно логично и непробиваемо произнёс Киллиан, которому с получением этого подарка даже левостороннее английское движение стало каким-то знакомым и родным. Его слова Льюиса ни в коем случае не убедили. Для него, разумеется, доля логики была, но совсем маленькая. Впрочем, снимая шляпу перед непризнанным детективом Валентайном, Льюис не планировал лишний раз спорить. Оставалось надеяться, что это никак не навредит Киллиану в будущем. — Получает лёгкие деньги и доступных девчонок, — напел он себе под нос, возвращая кассету в рюкзак. — Что? — Киллиана словно пробило током. — Лёгкие деньги, доступные девчонки, — не замечая вновь воцарившегося напряжения, повторил Льюис. — Что это? — Киллиан даже притормозил. — Ну, песня Дир Стрейтс. Папа любит ставить её в эфир. Говорит, что она отлично критикует предвзятое отношение общества к тем, кто работает не только руками. Он ведь работает на радио. Не забыл? — Льюис слегка отпрянул в сторону, стараясь получше разглядеть эмоции Киллиана, которые стали слишком нечитаемы. Он вспомнил слова Иена Бейкера. — Поворачивай! Поворачивай, иначе мы пропустим нужную дорогу! — воскликнул Льюис. От неожиданности Киллиан дёрнул руль, автомобиль рассерженно буркнул двигателем, едва не уходя в занос, а после остановился, решив, что заглохнуть посреди заснеженного пути — лучший вариант из всех возможных. Одновременно ругая Англию, погоду и автомобильную промышленность, Киллиан через пару безуспешных попыток всё-таки завёл мотор. «Так это были слова из песни», — с каким-то разочарованием подумал он, стряхивая с колена упавший сигаретный пепел. Счастливое воодушевление от того, что кассета принадлежала отцу, смазалась гаденькой мыслью: всё это глупая шутка Бейкера. Появилось желание найти эту рыжую дрянь и сломать ему что-нибудь. На горизонте медленно вырисовывались очертания цели: вначале появилась башенка с флигелем на коньке, потом крыша, верхний этаж, начал прорисовываться тёмный забор на фоне заснеженных британских полей — всё выглядело удивительно мирным и пустым, о какой-либо активной жизни говорили только следы шин на снегу, строительный мусор около старого фонтана и одинокий глаз слишком примечательно торчащей над коваными воротами камеры видеонаблюдения. — Смотри, припаркованные машины, — обратил внимание Льюис на площадку слева от ворот: припорошенные ночным снегом, на площадке стояли два автомобиля. — Здесь и встанем. Не думаю, что сейчас у них парковка только для клиентов, — Киллиан хмыкнул, уверенными, давно заученными движениями паркуя автомобиль на свободном месте. Пока они парковались, к воротам со стороны двора вышли две женщины. Постарше — в норковом манто и домашних туфлях на небольшом подъёме. Помладше — в длинном чёрном пальто, широкополой чёрной шляпе и высоких чёрных сапогах на массивной платформе. — Им что, не хватило одного призрака в гостинице? — мрачно посмеялся Киллиан, выходя из машины и вновь закуривая. На улице было слегка морозно, но не то чтобы Киллиану это могло помешать щеголять кожаной курткой и покрасневшими без шапки кончиками ушей. Льюис был куда более внимателен к погоде, а потому задержался в салоне автомобиля, натягивая нелепую цветастую шапку с помпонами, купленную на ярмарке пару дней назад. Услышать, о чём говорят женщины, не получилось до момента, пока старшая — миссис Робертсон, очевидно — не заметила их. — Вот! Уверена, это они! Молодые люди! Вы — Килиан и Лювис? — вдохновлённо воскликнула она, помахивая рукой, украшенной алым маникюром. — Киллиан. — Льюис, — пришлось поправить её. — А вы — миссис Робертсон? — поинтересовался Киллиан. — Ах, нет! Миссис Робертсон принимает капли, — игриво махнула рукой женщина. — Я — госпожа Мугаббира, а это — моя духовная дочь Сайдасрор. Мы помогаем миссис Робертсон решить проблему, возникшую от злых сил, положивших глаз на эту прекрасную женщину, благословенно будет её имя и весь её род. — Я должен идти, госпожа Мугаббира, — приятным пацанским тенорком ответила духовная дочь Сайдасрор, заставив Киллиана растерянно уставиться на себя. Это был парень. На лицо и голос совершенно очевидно парень: незначительно ниже Льюиса, едва ли намного старше Киллиана. Светлые кудри торчат из-под чёрной широкополой шляпы, агрессивный тёмный макияж отвлекает внимание, слегка торчит передний зуб, когда духовная дочь открывает рот. То есть, Киллиан не особенно знал, что такое вообще «духовная дочь», может быть, этот титул у всяких шарлатанов никак не подразумевает, что находится в штанах. «Я слишком много об этом думаю», — попытался успокоить себя Киллиан. — Конечно-конечно, светлой дороги тебе, — госпожа Мугаббира расцеловала свою духовную дочь Сайдасрор трижды в щёки, после чего отпустила. Он — в свою очередь — внимательно посмотрел на Киллиана, будто изучал взглядом, после чего усмехнулся и поспешил прочь по заснеженной дороге. Киллиан посмотрел ему вслед, потом посмотрел на Льюиса, оба пожали плечами. — В ней столько духовной красоты, вы абсолютно правы, молодые люди, — весьма превратно поняла эти взгляды госпожа Мугаббира. — Что? — Киллиан растерялся. — Нет-нет… Мы… в общем… — Мы хотели бы встретиться с миссис Робертсон, — осторожно завершил фразу Льюис, стараясь не обращать внимания, как Киллиан впадает в алый оттенок. — Конечно-конечно! Хотя понятия не имею, зачем Николя так настойчиво предлагает вашу помощь. Мы с Сайдасрор провели обряд очищения и изгнания, теперь никто не потревожит этот светлый дом, но вы можете прикоснуться к его мистическому духу, ощущению тягучей старины, обволакивающей каждого, кто переступает порог… Ожидаемо, ощущение «тягучей старины, обволакивающей каждого» оказалось банальной пылью от строительных работ: холл особняка, переделанный в лобби, до сих пор пребывал в разобранном состоянии. Строительные леса опутывали стены, банки морилки напоминали свисающие масляные лампы, резные перила массивной деревянной лестницы частично покрывала белая ткань, чтобы антикварное дерево не забрызгали потолочными белилами, в наборном паркете отсутствовали небольшие досочки, на стойке ресепшн лежали инструменты, спецовки и какие-то бумаги. Как только за спинами закрылась дверь с выразительно заклеенным плёнкой местом под небольшой витраж, резные двойные двери на верху лестницы отворились, в проёме появилась высокая крепкая женщина в траурном чёрном платье. — Мальчики! Ну наконец-то! — степенно произнесла она звучным басом. — Не задерживайтесь! Внизу холод и грязь! Эти лентяи никак не могут доделать мой витраж! Это катастрофа! Через пару минут они сидели в уютном холле на втором этаже. Помещение прогревал электрокамин, задорным треском навевающий воспоминания о настоящем огне и настоящих поленьях. Миссис Робертсон — высокая женщина возрастом «слегка за пятьдесят» и выправкой гренадёра — сидела в глубоком кресле, закинув ногу на ногу, раскуривала трубку и терпеливо ожидала, пока принесут чай. Кроме треска электрических поленьев, тишину гостиной разрезало медленное качание маятника напольных часов и посапывание трубки. — Можешь закурить, мой мальчик, — благосклонно сообщила миссис Робертсон, заметив, как Киллиан нервно кусает губы. — Пока в этом месте нет постояльцев, все комнаты курительные. — Спасибо, — крякнул Киллиан, ощущая себя до ужаса неловко. — Миссис Робертсон, — неуверенно начал Льюис, — мистер Валентайн сказал нам, что в доме какие-то… проблемы? — Не сейчас, — миссис Робертсон хватило небольшого жеста, чтобы Льюис прекратил попытки приступить к делу. Всё-таки детективный опыт у них сводился лишь к двум эпизодам: поискам Филиппы, по итогам которых они едва не лишились жизней Майка и своих собственных, а преступника арестовали полицейские, и угрозам Нику, виновника которых Киллиан упустил без боя. О том, как общаться с потерпевшими на самом деле, серьёзно собирать улики и вести дело, оба имели весьма смутное представление, которое окончательно рушилось при одном только взгляде на внушительную миссис Робертсон. Спокойствие нарушила открывшаяся дверь и ураганом влетевшая в неё госпожа Мугаббира. Без шубы она оказалась тощей смуглой женщиной в цветастых одеждах. В руках — поднос с китайским сервизом, на голове — звенящий мелкими монетками платок. Следом зашла ладная девица, один в один похожая на миссис Робертсон: в одной руке электрический чайник, в другой — заварник. — Матушка, — таким же выразительным басом произнесла она. — Чай готов. — Прекрасно, — кивнула миссис Робертсон. — Вот теперь мы можем поговорить. Давайте это сюда. Милли, не мельтеши. — Мугаббира, — слегка оскорбилась та, приосанившись. — Ну-ну, — отмахнулась миссис Робертсон, разливая чай по чашкам. — Милли, — она была весьма настойчива в своих убеждениях, очевидно, — ты уже рассказала что-нибудь мальчикам? — Да нет, как-то не пришлось, — госпожа Мугаббира дёрнула плечами, от этого монетки на её платке тихо зазвенели. — И вообще, ты знаешь моё мнение. Мы с моей духовной дочерью сделали всё, чтобы в твой дом пришёл мир и покой. Мы можем вновь вызвать рабочих, завершить ремонт и торжественно открыться! — она развела руками в стороны, изображая, очевидно, открытую дверь. — Приветствовать всякого, кто входит в наш светлый дом! — Для начала, Милли, — резко ответила миссис Робертсон, — твоя дочь — мужик. Открой уже глаза… — И ничего такой, — не сдержала фразочку мисс Робертсон. — Помолчи, Валери, — отмахнулась от неё миссис Робертсон. — В общем, мальчики, — наконец-то она вернулась вниманием к Киллиану и Льюису. — Я хочу, чтобы это место стало достойным воплощением мечты моего покойного супруга о своём небольшом деле, но кто-то — мне неважно, из нашего мира или, — гневный взгляд на госпожу Мугаббиру, — нет, старается помешать. Меня втянули в глупую идею этого сеанса с этой чёртовой доской, после чего началась катастрофа. Падают предметы, хлопают двери, несколько раз мы оттирали надписи какими-то красными соплями. Эти глупости разогнали всех рабочих, они побросали всё, не закончив холл. Я не могу открыть гостиницу и теряю деньги своего супруга. Ник сказал, что вы двое найдёте и устраните причину. Настоящую причину, — очередной гневный взгляд на госпожу Мугаббиру. — То есть, — Киллиан попытался взять себя в руки и задавать вопросы по делу, — вы не считаете, что дело в паранормальщине? — Мальчик мой, я живу на свете почти шестьдесят лет. Последнее, во что я верю — всякая дьявольщина. Найди мне того, кто устроил этот балаган, — она наклонилась вперёд, так, что стал виден стальной блеск в её глазах. — Найди и приведи.