Килл Валентайн

— Oh, Darius, tu devrais te reposer. Tu devrais prendre des vacances, pour gurir tes mains, et travailler comme quelqu'un de normal! a va te tuer! Je sais que vous tiez puis! — Coutez, Kamil, c'est pas de ma faute! Je l'avais oubli! Голоса месье Жири и Камиля за сценой заставили Киллиана броситься к ним немедленно — он нуждался в помощи. В любой помощи. С кем-нибудь ещё ему будет гораздо легче спасти Льюиса, а это сейчас важнее пустого геройства. — Камиль! Месье Жири! — крикнул Киллиан, едва не запутавшись в занавесе. — Киллиан? Где ты был? — поразился Камиль, вспоминая, как Киллиан пролетел мимо него скорым поездом пару минут назад. — Неважно. Мне нужно на колосники! Срочно! — на объяснения времени не оставалось. У него было всего пятнадцать минут. — Сегодня колосники не нужны, — пробормотал месье Жири, — лестницы подняты, чтобы никому в голову не пришло туда забраться лишний раз. Кто знает, что в головах хористов. Во время воодушевления или тревоги они могут совершать странные поступки. — И туда совсем никак не попасть?! — Киллиану показалось, что сердце готово остановиться. — Снизу лестница открывается пропуском, — кажется, месье Жири смутился. — Дюваль сказала, у вас есть пропуск! — Он… Он сегодня не совсем у меня, — месье Жири вцепился в свои руки, явно стараясь оторвать ту часть кожи, которую ещё не оторвал. — Дариус сам хотел проверить галереи и колосники, пока Кевин собирает хор, оркестр и солистов в костюмерной, — максимально спокойно, но с надломом в голосе, выдохнул Камиль, — но пропуска в его кабинете не оказалось. — Je suis fini! — ахнул месье Жири, падая в руки Камиля. — Эта лестница? — Киллиан даже не собирался проявлять сочувствие — не до того было. Он указал на поднятую лестницу. Ту самую, которую приметил ещё во время игры в хориста. — Она, — проскулил месье Жири. Киллиан встал под лестницу. «Высоковато, но…» — он оттолкнулся ногами от пола, подпрыгнул так высоко, как только смог, но за лестницу уцепился лишь кончиками пальцев. Ещё раз — ещё бы чуть-чуть выше — но никакого результата. От досады хотелось завыть, но Киллиан держал себя в руках. Найти хоть что-нибудь. Стул. Стол. Табурет. Любую подставку, чтобы добавить ещё с десяток дюймов к росту. — Давай сюда, — неожиданно предложил Камиль, опускаясь перед лестницей на одно колено и складывая ладони ступенькой. — Ты смеёшься, — растерялся Киллиан. — Дорогуша, — Камиль усмехнулся, — в тебе одни кости. Ты весишь меньше одного моего чемодана. Возьми разбег и лети. План Камиля звучал отвратительно ненадёжным. Швейцарские часы и рядом не валялись. Глядя на мягкие плечи и наманикюренные руки, Киллиан размышлял только о том, кто пострадает от прыжка больше: он сам или Камиль. Конечно, после приключений в старой гостинице прошло немало времени — его спина уже не болела с такой силой, как зимой, но что-то подсказывало: падение с высоты около десяти футов спокойно не пройдёт. — Мне не нравится эта идея, — признался Киллиан, неуверенно взглянув на Жири. Тот стоял, как вкопанный. Не мигая, глядел на Камиля, сцепив руки в замок: «Хотя бы не калечит себя», — хмыкнул Киллиан, замечая, что проникается каким-то странным сочувствием к нервному месье Жири. В конце концов он не виноват, что приходится постоянно орать на хор, напоминающий стадо овец. «Я бы тоже орал», — подытожил Киллиан, после чего взял небольшой разбег и подпрыгнул. Мир вокруг смазался в одно пятно. Вот перед глазами Киллиана руки Камиля, а вот — металлические ступени лестницы, и мозг подаёт один стремительный сигнал: «Хватай!» Мимолётный момент болезненного спазма: пальцы намертво цепляются за холодный металл, края болезненно впиваются в кожу, заставляя сжать зубы и зажмуриться, пока ноги будто сами по себе подтягиваются наверх. Когда Киллиан открыл глаза, сцена, месье Жири и Камиль оказались где-то внизу. — Получилось? — тихо и изумлённо спросил Киллиан сам себя, а потом безумно улыбнулся. — У нас получилось! — усевшись на ступени лестницы, он осмотрел руки: по форме ступеней на коже выступили глубокие красные полосы. — Там — наверху — должен быть механизм ручного спуска лестницы! — воскликнул Жири. — Не теряй времени, мальчик! Дай нам подняться! — Что? — растерялся Киллиан, а потом вдруг осознал. — Нет! Да… Да вы с ума сошли! Это опасно! — Дорогуша, — Камиль поднял голову наверх, позволяя увидеть свою усмешку, — наш маленький друг в опасности, а уж двое взрослых мужчин смогут позаботиться о себе. И о вас. Эти слова, брошенные почти что с усмешкой, пробудили в Киллиане странное чувство тепла. Будучи ершистым, резким подростком, на которого часто пытались навесить клеймо «трудный», он редко ожидал в свою сторону чего-то хорошего от взрослых. Другие подростки — чёрт с ними. С ними можно попытать удачу в драке или сбежать. Со взрослыми всё гораздо сложнее, но сейчас… Гамильтоны, Дюваль и Мэг, Ник, месье Жири и Камиль — если раньше из взрослых Киллиану готов был помогать только отец, то сейчас всё стремительно изменилось. Растерянно улыбнувшись, Киллиан дёрнул красную ручку с пометкой «Аварийный спуск лестницы». С громким, неприятным лязгом, выводящим из растерянных размышлений, лестница рухнула вниз. — Поднимайтесь! — крикнул Киллиан. — Я пойду вперёд! Если зрительный зал освещали хрустальные люстры, а сцену заливали софиты, то наверху царил полумрак: тусклые светодиоды едва просвечивали сквозь огромное техническое пространство над сценой. От лестницы, которую Киллиан спустил для Камиля и Жири, начинался другой театр. Театр, состоящий из холодных металлических коридоров, толстых канатов и неприглядных краёв декораций. Киллиан прошёл несколько шагов, прежде чем услышал встревоженное: — Mon Dieu! Здесь кто-то есть! — Что? — удивлённо обернулся Киллиан. — Откуда вы знаете? — Посмотри внимательно! Солнце качается так, будто кто-то задел ногой верёвку! — месье Жири указал на картонную декорацию солнца с подозрительной улыбкой. Киллиан списал бы это на сквозняк, но декорация и правда раскачивалась куда сильнее, чем остальные. От размышлений отвлекла вибрация телефона. Сообщение с номера Эла: «Время заканчивается», — что заставило рявкнуть: — Я здесь, придурок! Ты хотел этого? Я здесь! Оставь Эл Джея в покое! — голос отразился эхом от высокого потолка, металлических лабиринтов колосников и галерей. Мозг лихорадочно составлял план действий: раз взгляд не может выцепить Висконти на нижнем ярусе, значит, его здесь нет. «Логично. Безупречная, блять, логика», — укорил себя Киллиан, замечая лестницу наверх. Ещё выше. Благо, она не была поднята — повторить фокус с прыжком в таком узком пространстве не получится. Не дожидаясь реакции на пустой крик, он бросился вперёд, в прыжке пересёк несколько нижних ступеней, стремясь забраться как можно скорее. Лишь по шагам внизу удалось сориентироваться: Жири и Камиль идут за ним. — Многовато гостей ты привёл, — послышался голос Висконти, заставив поднять голову. Он встал прямо под светодиод, напоминая больше мрачную тень, чем живого человека. Разглядеть, есть ли рядом с ним Льюис, у Киллиана не вышло. — А тебя так тянет разобраться один на один с подростком? — рыкнул он, затягивая время и щурясь, чтобы увидеть хотя бы край алой рубашки. — Все вопросы решаются один на один, — в отличие от него, Висконти хорошо видел то, что происходит ниже. И то, как старательно Киллиан вглядывается в едва залитый светом мрак. — Удачное место, правда? — хмыкнул он. — Не порть зрение — дядюшка не обрадуется. Если что-то ищешь — вот. Иди и возьми. Короткий жест — отвратительно тусклый свет светодиода прямым лучом ослепил на несколько секунд, заставив зажмуриться, инстинктивно закрыть глаза рукой и резко опустить голову. Свист свободного падения. Глухой удар. Киллиану потребовалось несколько секунд, чтобы справиться с паникой и понять: вниз упал всего лишь мешок-противовес. По сцене рассыпался мелкий песок. Не кровь. Вместо крови — кусок алой тряпки, в которой с трудом угадывалось очертание рубашки. — Тебя посадят, если ты что-нибудь сделаешь Элу! — прорычал Киллиан куда-то наверх. — Зато накормят, — легкомысленно донеслось в ответ. — Если эти педики хотя бы шаг сделают выше, твой приятель полетит вниз следующим. Поднимайся! Горло перехватило от болезненного спазма: слишком живо воображение нарисовало, как вместо мешка с песком падает Льюис. Нервно взглотнув слюну, Киллиан крикнул вниз: — Месье Жири, Камиль… Оставайтесь внизу, пожалуйста. Я сам поднимусь выше… — Киллиан, дорогой… — Не. Поднимайтесь, — проговаривая каждую букву, рявкнул Киллиан. Он готов был сам сорваться вниз с высоты колосников, но спасти Льюиса. — Мальчик, — голос месье Жири прозвучал неожиданно спокойно, будто он вовсе и не был трясущимся невротиком, — высота колосников Петит-Опера восемь и десять метров. Нижний для декораций — похож на мосты. Верхний для задников — сплошной… Если у тебя всё получится… Храни тебя Бог. — Я скоро вернусь, — нервно двигая желваками, произнёс Киллиан, — спасибо, месье Жири… Я скоро вернусь. Камиль и месье Жири остались внизу — в рабочей галерее. Как ни на что и никогда, Киллиан надеялся: они шага с места не сделают, пока он не найдёт способ отвлечь внимание Висконти от Льюиса. Он наблюдает. Сомнений не было — Висконти наблюдает сейчас за каждым его шагом. Контролирует каждый жест. Оставалось только прислушиваться к скрипам, наблюдать за мельчайшими движениями подвесных декораций. Качнулось крупное облако, заставив Киллиана тут же броситься по шаткому мосточку в другую сторону, скрываясь за неровной звездой и быстро выхватить телефон, прислушаться к шагам сверху: судя по скорости, Висконти не таскал Льюиса за собой. План действий складывался мелкими обстоятельствами и случайными мыслями. «Сцена. Быстро. Тихо», — улетело краткое распоряжение для Рори. Мелькнула тень под светодиодами, качнулась звезда. Киллиан, стараясь нашуметь как можно больше, кинулся вперёд. Вылететь на рабочую галерею. Увидеть лестницу выше. Он сорвал с шеи бабочку и наспех обмотал её вокруг поручня лестницы: опознавательный знак для остальных. Даже если с Висконти придётся встретиться один на один, кто-то должен вытащить Льюиса. От резкого подъёма выше слегка зазвенело в ушах. Киллиан никогда не жаловался на здоровье, но стресс и очередной всплеск адреналина брали своё: сердце колотилось где-то в глотке, а полумрак полностью отключал боковое зрение. Он чувствовал себя зашоренной лошадью: оставалось лишь ориентироваться по звукам. «Главное — не смотреть вниз», — выдохнул Киллиан, сглатывая вязкую, отвратительно-сладкую слюну. — Я здесь! Один! — крикнул он в темноту. — Славно-славно, — Висконти возник перед носом. — Поговорим? — Где Льюис? — подражать в интонациях Дюваль оказалось куда сложнее, чем ожидалось. — Ближе, чем ты думаешь, — ответ звучал удивительно спокойно и адекватно для человека, которого хотелось заклеймить психопатом. — Я пришёл. Отпусти его, — резкие, конкретные просьбы, которые — как представлялось — должны звучать приказами. — Да уж, ты и правда тупой подросток, — протянутые руки и резкая боль: Висконти схватил его за волосы и потянул наверх. — Мне до сих пор нужно выбраться из этого театра. Твой дружок мне нужен, как разменная монета, когда я закончу с тобой. — Обижаешься на увольнение? — зашипел Киллиан. — Дам тебе совет: не кусай руку с едой. — Некстати вспомнился глупый мультфильм про говорящих животных, который Льюис показывал им с Рори. — Ты всерьёз думаешь, что твой ненаглядный дядюшка — рука, которая кормит? — Висконти рассмеялся. — Ты не только тупой, но ещё и очень наивный, — он покачал головой. — Дюваль, Валентайн — им всем неплохо бы гнить в тюрьме вместо тех добрых людей, что там сидят. У тебя так чешутся руки причинять добро? Помогать дядюшке-мошеннику? — Знаешь, не припомню, чтобы Старик похищал людей… — И не припомнишь. Резкий толчок опрокинул Киллиана на холодный металл. От столкновения воздух выбило из лёгких. В лопатки впилась металлическая сетка покрытия. Память о всех прошлых драках подсказывала: лучше бежать, но когда вокруг только узкие гремящие проходы, а под тобой почти тридцать футов пустоты, план побега никак не складывался. Случайный удар ногой куда-то вперёд: судя по препятствию и болезненному крику, Киллиан попал. Куда? В темноте не видно. То ли в колено, то ли в пах. Лучше — второе. Так можно выкроить чуть больше времени. О том, чтобы подняться на ноги, речи не шло: хватило сил лишь перевернуться на живот и практически на четвереньках рвануть прочь. Выпрямился Киллиан уже на середине пути. Бездумное действие — он перемахнул на другой колосник, силясь не спотыкаться о крепёж декораций. Где-то на другом конце — бесконечно далеко — в темноте мелькнул кусок белой майки. — Эл! — крик. — Эл Джей! — ещё громче, чтобы привлечь внимание, если он в сознании. Грохот металла. Киллиану едва хватило реакции, чтобы перемахнуть на следующий колосник. Тёмная фигура пролетела вперёд: Висконти попытался его схватить, но промахнулся. Секундное замешательство: они посмотрели друг на друга, а после синхронно рванули в сторону Льюиса. Снова грохот. Сразу понять, что звук идёт откуда-то спереди, не смог ни Киллиан, ни — на счастье — Висконти. — К-камиль! — вырвался из груди хриплый крик. Киллиан не сразу осознал, как руки обхватили Льюиса и притянули к себе. Он вжался в стену, боясь потерять самую ценную ношу в мире. — Прочь с дороги, пидор! — с ненавистью выплюнул Висконти. — Или полетишь вниз первым! — О, могу лишь пожелать удачи, — до этого всегда насмешливый и доброжелательный, голос Камиля звучал сейчас с ледяным холодом. — Знаешь ли, дорогуша, я полтора месяца на массе. — F-fermi!.. Halte! Maledizione!.. Не двигаться! — наконец подобрал нужные слова на нужном языке месье Жири — его тощий, длинный силуэт вырисовывался в полумраке за спиной Висконти. — Никто не смеет в моём театре похищать мои вещи, моих актрис и моих зрителей! Адреналин стремительно отступал — ресурсы организма заканчивались. Прижимая к себе Льюиса, Киллиан всё меньше слышал разницы между голосами в полумраке. Свирепый крик Висконти, ледяное урчание Камиля, надрывные приказы Жири. В какой-то момент из полумрака вылетел яростный звук удара. Висконти — фигура в центре — шарахнулся к поручню колосника. «Хороший удар, — лихорадочно, чтобы не потерять сознание, подумал Киллиан. — Камиль отлично бьёт. Что он там сказал? На массе?» — К-килл? — голос Льюиса подействовал отрезвляюще. — Эл Джей… — Ч-что ты делал на сцене?.. — кажется, он не совсем понимал, что происходит вокруг. — Да так, — попытка рассмеяться провалилась, по лицу гуляли странные гримасы, — решил попробовать себя в новой роли. — Х-хорошо смотришься на сцене… — Да я и не на сцене хорош. — И правда… Очень хорош… — и вновь тишина. «Уильям Висконти! Немедленно замрите, чем бы вы ни занимались. У вас есть право хранить молчание. Всё, что вы скажете, может быть использовано против вас», — усиленный микрофоном голос снизу подарил странное успокоение. — Камиль, свяжи его, — мстительно предложил месье Жири, — чтобы не дёргался. — Но тогда он не сможет спуститься, — изумлённо заметил Камиль. — Он смог похитить детей, сможет и спуститься, — месье Жири остался непреклонен. Осознание, что всё закончилось, наступило только когда подошвой неудобных туфель Киллиан коснулся деревянного пола сцены. Всё ещё шокированный, Льюис медленно спускался следом, поддерживаемый месье Жири. До того Камиль волок перед собой связанного Висконти. — Имя? — строго спросил офицер. — Камиль Трюффо. — Он? — Уильям Висконти, — после небольшой паузы и хорошей встряски от Камиля. — Имя? — чуть мягче, с каким-то сочувствием. — Киллиан Валентайн. — Имя? — совсем заботливо и спокойно. — Л-льюис Гамильтон. — Дариус Жири. Пока оркестр брал первые ноты второго акта, в просторном кабинете художественного руководителя Петит-Опера кипел чайник. Николас Валентайн — необычайно старый сейчас — стоял около окна и пристально смотрел на прячущего взгляд Висконти. Внутри разрывали эмоции, но при офицере полиции он хранил молчание. Виктор Гамильтон — узнав от Ника обрывки информации: с детьми что-то не так — он моментально прибежал, отдав супругу под заботливое внимание Филиппы и Майка. Рите не стоило волноваться лишний раз. Эрика Дюваль — Джерри Мэг пришлось остаться с гостями, сохраняя лицо без лишнего беспокойства, но дела театра касались обеих. — Уильям Висконти, значит, — медленно произнёс офицер. — Интересно-интересно. Дебби — стройная шатенка — стояла чуть позади месье Жири, стараясь смотреть куда угодно, но не на своего похитителя. Сложно сказать, почему офицер настоял на её присутствии. Казалось, жертву логичнее держать дальше от зверя, но против слова закона никто не вздумал идти. За плечи Дебби обнимала белокурая Лотта, непонятным образом увязавшаяся следом. — Он похитил двух человек в этом театре, — голос Киллиана прозвучал невероятно по-взрослому, словно ему было не восемнадцать, а не меньше сорока. — Надеюсь, офицер, этого достаточно, чтобы надолго избавить нас от его общества? — Как резко вы рубите, молодой человек, — покачал головой офицер. — Надо ведь провести обыск, допросить свидетелей и потерпевших. Вы лично видели, чтобы мистер Висконти кого-либо похищал? — Он угрожал скинуть меня с колосников! — возмутился Камиль, до того молча стоявший около двери. — Г-господин офицер! — воскликнул Висконти. — Этот человек ударил меня по лицу! — Ай-яй-яй, — покачал головой офицер. В этот момент Ник и Дюваль переглянулись. Заглянуть в голову незнакомцу нельзя, но у них, кажется, получилось. Синхронно они потянулись: Ник к внутреннему карману пиджака, Дюваль — к клатчу. Синхронно они вытащили чековые книжки. Синхронно расчеркнули посеребрённый паркер и погрызанная ручка из переработанных материалов. — Полагаю, этого хватит. — Думаю, достаточно. Чеки оказались на столе перед офицером. Короткий взгляд. Короткий кивок. Слушать Висконти никто больше не стал, как и расспрашивать потерпевших или искать свидетелей. Спустя несколько минут полицейская машина увозила арестованного Уильяма Висконти. В кабинете воцарилась тишина — лишь тикали часы на разный лад. «Немного раздражает», — заметил для себя Киллиан, сидя на полу около стены в тщетной попытке расслабиться. — Так что, всё-таки, произошло? — тихо спросил мистер Гамильтон, за которого, как маленький, цеплялся Льюис. — Это долгая история, — в тон ему ответила Дюваль. — И нашей с Николасом вины, наверное, здесь поровну. Вздохнув, она начала рассказ. Проблемы часто возникают от недостатка информации, невнимательности, недопонятости. Для всех Уильям Висконти выглядел приличным человеком, хорошим адвокатом, отличным специалистом. Из всего вышеперечисленного оказался он только адвокатом. И то не хорошим, а потрясающим. «Потребуйся Дьяволу адвокат, Висконти стал бы лучшим вариантом», — раздражённо прокомментировал Ник, пытаясь закурить. Без тяги к азартным играм — возможно — всё могло сложиться иначе. Огромные долги, отсутствие удачи — и вот приходится искать способы лёгкой наживы. Махинации с фишками — выбор простой, но опасный. Висконти повезло в том, что его схватила полиция, а не владельцы казино. Уйти от закона можно, от пули — сложнее. После ареста путь обратно в Вегас оказался закрыт — пришлось ехать покорять Восточное побережье. — В это время он успел поработать со многими фирмами, набрал себе отличное портфолио, но хотелось денег, — в интонациях Дюваль сквозило презрение. — Он попал в «Ви-энд-Ви» не случайно? — догадался Киллиан. — И да, и нет, — Ник откровенно смутился. — Я тогда искал хорошего адвоката для дел, на которые не хватало времени самому. Вообще-то многое я решаю через человека Эрики, но навязывать на него всё — неприлично… Висконти откликнулся на вакансию, показал себя отличным соискателем и приятным собеседником. Отчаянно нуждавшийся в компании после исчезновения Винсента Ник легко проникся общительным, деловым человеком. Он хотел бы назвать Висконти своим другом, но после всего случившегося язык не поворачивался. Висконти оказался обыкновенным наглым предателем. Откровенно говоря, он никогда и не становился другом на самом деле: улыбался в лицо, а сам постоянно что-то выискивал. Упорная работа — по сути — оказалась обыкновенным шпионажем и попытками найти как можно больше документов, пригодных для шантажа. — Не могу понять, — нахмурился мистер Гамильтон, когда Ник припомнил о записках. — Если этому Висконти хотелось получить денег шантажом, зачем записки с угрозами? — Азарт, — пояснила Дюваль. — Как у Чайковского… Три карты, — ляпнул месье Жири. — Три карты? — не понял Киллиан. — «Пиковая дама», — пояснила Дюваль. — Дариус говорит про оперу «Пиковая дама». Главный герой — карточный игрок. Его вёл азарт. Как и Висконти. Полагая, что подошёл близко и набрал достаточно материала, перед шантажом он решил немного поиграть с твоим дядей. Измотать морально. Чем слабее противник, тем легче согласится сдать позиции. Тем больше с него можно взять. — А тут появился я, да? Ник кивнул. С того момента, как Киллиан приехал из Джорджтауна в Нью-Йорк, планы Висконти не то чтобы рухнули, но пошатнулись. Одно дело — играть против стареющего рассеянного человека, другое — молодого, только попробовавшего себя в новой роли. Детективный подвиг Киллиана в Джорджтауне не столько поразил Висконти, сколько испугал. Потребовалось быстро пересматривать концепцию шантажа: убедить Ника, что записки не представляют никакой угрозы, и с удвоенной силой собирать досье. — Тогда — в кабинете, — неуверенно произнёс Льюис, — он искал не что-то конкретное, а всё сразу? — Чем больше — тем лучше, — подтвердила его догадку Дюваль. — И сейчас всё это произошло из-за того, что я… — прохрипел Киллиан. — Нет, мой мальчик, — неожиданно Дюваль подошла к нему, опустилась рядом и по-матерински погладила по волосам, — я ведь сказала, что это всё — наша общая ошибка. Висконти долгое время общался с человеком по имени Роберт Леру… — Леру? Как «Призрак Оперы»? — вновь невпопад ляпнул месье Жири. — Дальние родственники, — хмыкнула Дюваль, полноценно усаживаясь на пол рядом с Киллианом: от неё пахло нежными цветами и терпкой свежестью, напоминая о воздухе после летней грозы. — Слава Гастона Леру не давала ему покоя, сколько я помню историй про него. Роберт Леру попал в тюрьму, когда пытался подставить моего отца, обвинив в убийствах. — Я помню что-то такое в газетах, — заметил мистер Гамильтон. До сих пор это считается одним из самых странных и скандальных дел восьмидесятых. Предполагают, что настоящего маньяка — убийцу пяти молодых певичек — найти так и не удалось, поскольку за Робертом Леру — подражателем — установили лишь одну. Он пытался выставить Эрика Дюваль убийцей, хладнокровным душегубом, чьё внешнее уродство распространилось глубоко в душу. Немало сил потратили Эрик и Мэг, чтобы очистить его имя и отправить Леру за решётку — личность маньяка они оставили на полицию, которая… «Вы сами видите, как работает», — презрительно хмыкнула Дюваль, а Ник покосился на дверь, за которой уже минут двадцать, как скрылся офицер. — Наверное, этот Леру не очень рад, — мрачно посмеялся Киллиан. — Во время заседания он всё проклинал отца, твердил, что невиновен, что настоящий монстр остался на свободе. В какой-то мере это оказалось правдой, но монстром не был мой отец — это главное, — согласилась Дюваль. — И что, так никого и не нашли? — Это не наше дело, — она передёрнула плечами. В тюрьме Роберт Леру показал себя образцовым заключённым: работал, строго соблюдал дисциплину. Он даже нашёл себе нескольких друзей. В том числе — по переписке. В том числе — Уильяма Висконти. — Думаю, Висконти стал ему особенно интересен после того, как рассказал, что работает на «Ви-энд-Ви», — подытожила Дюваль. Чувствуя невероятную усталость, Киллиан не выдержал и положил голову на её плечо. «Странно, — пронеслось в его голове, — даже с матерью никогда не сидел… Вот так». Но сил размышлять больше не было. Хотелось вернуться в зал и спокойно посмотреть хоть что-нибудь из постановки, но гораздо лучше — домой. Принять ванну и забыть неудобный костюм, режущий глаза свет софитов и удушающее чувство страха. Забыть, как страшный сон.