Килл Валентайн

Голод. Он вгрызается ледяными зубами, заставляя испытывать мучительную панику и боль. Когда подходит голод, остальные мысли и чувства притупляются. Остаётся лишь одно. Вцепиться зубами, оторвать огромный кусок, заполнить пустоту внутри. В глотке застревает болезненный рык. Звуки занимают всё пространство вокруг. Глаза видят лишь размытые очертания. Там — очаг. Там — люди. Там можно утолить голод. Тяжёлое тело бросается вперёд, но встречает его лишь липкая от воды древесина. Зубы вгрызаются в пустоту. В воздухе — вонь химии и сырой шерсти. Оглушительный свист в ушах причиняет боль, заставляя болезненно сжаться и безвольно откликнуться на зов. Горло хватает удушающим железом. Охота закончилась, хотя её так и не было. Постепенно отступает голод. Остаётся только страх. Бесконечный страх. — Так с каких пор вы встречаетесь? Высокое солнце играло на листьях деревьев, ныряло в тёмные воды Мичигана, силясь заглянуть на дно, радовало ранних рыбаков и первых туристов на побережье. Киллиан Валентайн и Майк Макмиллан, вооружённые рюкзаками и канистрой на четыре галлона, бодро спешили к магазину. Разговоры ни о чём помогали справиться с сосущим голодом, а мысли об огромной порции пасты карбонара подогревали шаг. — Не знаю, — честно признался Майк. — Это вообще прошло мимо меня. Так получилось: работая на отца, Майк был вынужден после дня рождения Льюиса вернуться в Джорджтаун — в мастерскую. Мистер Макмиллан и без того не восторгался общением сына с Гамильтонами, так ещё возмущался, что он начал хуже работать. На счастье, его занятия вне рабочего времени мистера Макмиллана абсолютно не волновали, потому каждые выходные Майк брал машину, ударял по газам, а спустя несколько часов оказывался в Нью-Йорке. Благо, каждый раз находился друг, готовый приютить несчастного «Ромео» на пару ночей бесплатно. Майк и Филиппа много гуляли. Даже в самую плохую погоду. Филиппа не горела желанием проводить время в общежитии — приключения, так часто переживаемые Льюисом и Киллианом, немало её будоражили, заставляя испытывать лёгкую зависть. Конечно, ввязываться в детективные расследования она разумно опасалась, но легко компенсировала всё долгими прогулками. Каждый уголок Центрального парка, закоулки Бродвея, Шестая и Седьмая до самого Хьюстона — они ходили в музеи и театры, катались на каруселях, прятались от дождя в случайных маленьких кафе. Кроме шуток, пару раз даже случайно натыкались на Киллиана, Льюиса и Рори — бывалых исследователей Манхэттена. «Да ладно! Ни разу вас не видели!» — в этот момент рассказа воскликнул Киллиан. Майк лишь улыбнулся. Каждый раз при такой встрече Филиппа просто хватала его за руку и со смехом ныряла в толпу. Считала это их личным маленьким приключением. Так продолжалось, пока в одни выходные Майк не приехал после зарплаты, которую раз в месяц ему со скрипом выплачивал отец. Каждую прогулку раньше Филиппа настаивала платить пополам: «Мне родители просто так дают деньги, к тому же, я подрабатываю после занятий, — строго замечала она, — а тебе ещё на что-то жить надо», но в этот раз Майк настойчиво хотел чем-то удивить важного для себя человека. Ресторан показался отличной идеей. Не кафе, где делают сэндвичи, бургеры или пиццу, а настоящее, хорошее заведение. Не то чтобы он сильно в них разбирался. Старательно желая показать уверенность, Майк завёл Филиппу буквально в первый попавшийся ресторан, который выглядел прилично и не требовал бронировать столик заранее. — А там, знаешь, было что-то вроде особого вечера. Парочкам дарили десерты. И Пиппа сказала, что мы — парочка, — Майк неловко посмеялся. — Вообще не удивлён, — хмыкнул Киллиан, вспоминая, как Филиппа умела найти пользу в любой ситуации. Официант легко поверил очаровательной девушке с широкой улыбкой, а как только он ушёл, Майк на нашёл ничего умнее ляпнуть: «Так ты согласна быть моей девушкой?» — И она… она сказала, что я — дурак. И что она поняла всё ещё осенью, когда я лежал в больнице, — он покачал головой. — У тебя такое бывало? — Да не сказал бы, — Киллиан дёрнул плечами. — Я встречался с одной девчонкой. Давно. Мне было тринадцать, а потом она уехала в частную школу. Они затихли. Утреннее солнце приятно пригревало, играло лучами на глади озера Мичиган. В такую ясную погоду казалось, будто города на том берегу можно не только разглядеть, но и рукой потрогать. Брошенные. Одинокие. Чикаго, Милуоки, как и стоящие на Эри Детройт и Кливленд оставались, вероятно, самыми печальными и неприкаянными из всех городов США. Пару дней нзад, когда Киллиан и Льюис только получили приглашение погостить у Хеп, Ник пустился в меланхоличные воспоминания. Он рассказывал, как молодым, не самым умным мальчишкой мечтал о гангстерской романтике Чикаго, мечтал о жизни вблизи Великих Озёр. Грезил, не задумываясь о том, как американская стальная мечта обернулась проржавевшей реальностью. «Но вы бывали там?» — поинтересовался Льюис, укладывая в рюкзак яркий жёлтый дождевик. По-обыкновенному Ник хитро сощурился, почесав бородку, а потом признался: «Бывал в Детройте. Больше не хочется, — и значительно серьёзнее добавил, — будьте осторожны, мальчики». Киллиан не задумывался о его словах до того момента, пока не столкнулся с байкерами и — чуть позже — с ночным воем. «Что это было?» — в голове пульсировала навязчивая мысль, а кончик носа отвратительно чесался. «Тебе нужна мазь от ожогов, — вспомнились слова Фипиллы перед выходом из дома, — и крем с высоким ЭсПэЭф», — три загадочные буквы ему ничего не сказали, так что сейчас Киллиан вытащил телефон и, покуда спутник показывал хорошее соединение, быстро вбил в поиск «Крем с высоким ЭсПэЭф». Из всех непонятных пёстрых картинок и строк результатов глаз зацепился за простую разгадку: «Да это просто солнцезащитный крем», — Киллиану захотелось заткатить глаза, но он сдержался. Страх. Он обхватывает колючими объятиями, заставляя испытывать мучительный ужас и отчаяние. Когда подходит страх, остальным мыслям и чувствам не остаётся места. Хочется лишь одного. Забиться в тёмный угол, где не достигает навязчивый звук. Не остаётся сил сопротивляться. Не остаётся сил напомнить о себе. Звук занимает всё пространство вокруг. Глаза ничего не видят. Где-то за пеленой пустоты то, что вселяет в тебя страх. Тяжелое тело сжимается в крохотный комок. Воздух полнится смрадом подгнившего мяса. Рык. Вой. Удушающее железо на горле стягивает. В темноте горят фонари чужих глаз. Страх заполняет без остатка, оставляя после себя лишь боль. Бесконечную боль. К магазинчику на берегу Киллиан и Майк вышли спустя минут сорок — шли быстрым шагом. Солнце лениво поднималось над Мичиганом, а пляжи неспешно заполнялись отдыхающими. — Сейчас бы в воду, — мечтательно протянул Майк. — Как насчёт искупаться, когда вернёмся и позавтракаем? — Звучит прикольно, в целом-то, — кивнул Киллиан, вспомнив, что за всё время на Гавайях ни разу даже по колено в воду не зашёл: «Обидно». Он хотел было поделиться с Майком своей досадой, но внимание привлёк высокий женский голос едва ли не над ухом — у припаркованного рядом с магазинчиком фургона разорялась возмущением благородная мать возраста от тридцати до бесконечности. Её возмутительно пышные формы сотрясались от негодования с каждой новой фразой: — Отвратительное место! Мало того, что здесь нет никакой инфраструктуры и шум стоит, как в борделе, так ещё и это! Мой шушпунчик всё ночь не мог уснуть! А теперь мы не можем уехать! Я буду жаловаться! — она размахивала огромными руками, как лопастями ветряной мельницы. — Килл, нет! — шикнул на него Майк, понимая, почему Киллиан стал похож на учуявшую добычу лисицу. — Мы здесь просто отдыхаем! — Я просто спрошу, — прошептал в ответ Киллиан, — жди здесь, — и нырнул между машинами. Бросив мимолётный взгляд в зеркало заднего вида одной из машин, он быстрым жестом прилизал волосы, чтобы лежали чуть приличнее, снял очки, сунув их в карман джинс, состроил максимально сострадающее выражение лица и взмолился всем существующим древним богам, чтобы мёртворождённые навыки актёрского мастерства очнулись. Вновь найти крупную женщину не составило труда. Ругаясь на чём свет стоит, она теснила диковатого вида парня, жесткая пакля волос которого старательно скрывала большую часть лица. Чувствуя искреннее сострадание к его неравному бою — парень напоминал хоббита, столкнувшегося с диким горным троллем — Киллиан быстро привлёк внимание к себе. — Мисс! Прошу минуточку внимания, мисс! — воскликнул он, старательно балансируя где-то между интонациями, которые слышал от Бейкера и Камиля. — Вообще-то миссис, — приосанилась женщина, но — судя по взгляду — ей понравилось обращение, как и то, что лицо нового собеседника не спрятано за волосами. — О, прошу прощения, миссис, — продолжил рисоваться широкой улыбкой Киллиан. — У вас какие-то вопросы? Я могу чем-то помочь? — А ты, собственно говоря, кто? — поинтересовалась она, очевидно, не доверяя тощему парню в тёмных джинсах и чёрной футболке. — Менеджер, — легко ляпнул Киллиан. Женщина глубоко задумалась. Посмотрела на патлатого парня, на Киллана, вновь на парня, видимо, сравнивая, кто похож на простого работягу, а кто на того самого желанного менеджера, способного даже без волшебной палочки мигом решить все проблемы. В пользу Киллиана, очевидно, сыграли зализанные волосы и чуть менее дикий вид. Она медленно, как баржа, развернулась к нему всем телом и сменила вектор напора. — Молодой человек, — интонации выдавали в ней типичную среднезападную домохозяйку, — мы с бомбончиком и шушпунчиком, — Киллиан старательно сдержал нервный смешок, — приехали в этот ваш трейлер-парк хорошенько отдохнуть, но мало, что всю ночь здесь бегают какие-то собаки и пугают моего шушпунчика, так в этой дыре ещё и невозможно заправить машину! — Невозможно заправить машину? — Киллиана пробило током, он в секунду забыл о роли улыбчивого менеджера. — Вы это у меня спрашиваете?! — расплата пришла моментально — фурия разъярилась. — Мистер Менеджер, — ляпнул парень, в полшага оказываясь около Киллиана — «хоббит» был на пару дюймов выше, что вызвало изумление, — миссис грит, мол, на заправке бензина нет. Седня, тип, все, как дикие, кинулись брать топливо. — Ага, — покивал Киллиан, стараясь сохранить лицо. — И правда! — подоспел Майк, легко прикидываясь простым механиком — он и был простым механиком. — Миссис, вы уж простите, но делаем всё возможное. Специально для вас удалось найти четверть галлона топлива. Этого хватит, чтобы добраться до ближайшей заправки! Киллиан округлил глаза и едва удержал рот закрытым, когда Майк с искренней улыбкой и заботливым прищуром светлых глаз передал женщине увесистую канистру. Ту самую, которую они тащили из дома все сорок минут пути, перекладывая из руки в руку. Уловка сработала. Недоверчиво покосившись на Майка, «горный тролль» забрал добычу и гордо удалился, покачивая своей массой. «Уходим», — одними губами приказал Майк, дёрнув Киллиана за собой. «Сюда», — предложил им парень и кивнул в сторону деревянной стены магазинчика, чернеющей от влаги и старости. Внутри встретили коробки с товарами, полумрак и приятная тишина. — Что ты ей дал?! — воскликнул Киллиан. — Канистра пустая! — Воды набрал, — неловко почесал в затылке Майк. — О Боже, — выдохнул парень, — она ж грохнет свой грёбанный фургон, как пить дать разорётся! — Не грохнет. Майк деловито приосанился, со знанием дела пустившись в простое техническое пояснение. Традиционно считалось, что попавшая в бензобак вода непременно приведёт к ржавчине, а если попадёт в мотор — немедленной смерти машины. «Это скорее защита от идиотов», — резюмировал Майк. На самом деле четверть галлона воды не могла дойти даже до бензонасоса, особенно в крупном трейлере. С каждым словом Майка, Киллиан чувствовал если не гордость, то точно счастье за чудесного мастера и его чудесный галлон воды. — И фургону ниче не будет? — парень почесал щетинистый подбородок. — Может даже на пользу пойдёт, — согласился Майк. — К тому же, вода тяжелее бензина и дизельного топлива. Главное, вам фурия больше не грозит. — Берни Донлан. Пасиб за помощь, парни. Через пару минут они поднялись наверх. В сравнении с парковкой и пляжем — на первой шумели недовольные автовладельцы, у которых пропало топливо, на втором — безмятежные отдыхающие — в магазинчике царил покой. Полки с продуктами, бытовой химией, газетами — сиротливо пустовала только ниша с канистрами. «В мелких объёмах топливо покупают обычно рыбаки, им нет смысла тащиться на заправку, но с утра и это всё разобрали», — почесал косматый затылок Берни. Он не ожидал этот топливный кризис, даже когда пару недель назад по округе пролетела новость «какой-то придурок взялся сливать бензин». Такое «преступление» — не редкость по всем штатам Ржавого пояса. Особенно в Мичигане. Кто-то таким образом собирал пожитки для того, чтобы перегнать свой трейлер в Канаду, кто-то — продать втридорога и поживиться. В Мичиган-лейк шериф даже не почесался, когда появились первые слухи о краже топлива. «Пара дней, нажрётся и свалит», — резюмировал он, выгоняя из своего офиса раздражённых рыбаков. — Как понимаю, что-то пошло не так, — кивнул Киллиан, пытаясь на глаз определить разницу между двумя упаковками бекона. — Бери со свиньёй на упаковке, эт местный, ток утром партию разобрал, — охотно подсказал Берни, прежде чем ответить. — Там не пошло. Там полетело. Первые пару дней шериф закономерно не обращал внимания на возмущение рыбаков и местных жителей. В конце концов, его из всего транспорта волновали всего две вещи: собственная служебная машина и школьный автобус, который собирал детей по всей округе, доставлял на занятия и возвращал обратно по домам в целости и сохранности. «Донни, мать твою, у тебя есть ружьё и твой грёбанный переросток, подкараульте да грохните ублюдка», — раздражённо отмахнулся он, когда отец Берни — рыбак Донни Донлан — под конец первой недели попытался намекнуть, что воришка явно прижился где-то поблизости и не планирует останавливаться. — Вау, — присвистнул Майк, вспоминая шерифа Хойта, — вот это шериф. — Добро пожаловать в Мичиган, — мрачно усмехнулся Берни. — Так значит, — Киллиан застыл около доски с объявлениями — в душу ему пустым взглядом запавших глаз смотрел мужчина с объявления «В РОЗЫСКЕ», — никто не планирует разобраться с вором? А толпа злобных туристов не смущает? — Ну типа, — Берни пожал плечами, нервно косясь на грязнющее окно магазина, за которым пока всё притихло. Киллиан лишь покачал головой, отходя к прилавку с сырами и стараясь на ощупь определить максимально твёрдый кусок. «Не думаю, конечно, что этот сыр планировался таким каменным», — прокомментировал он сам себе, усмехаясь. Выбирать не приходилось. Если бекона, колбасок и пива на прилавках было достаточно, то разнообразия сыра не наблюдалось. Спагетти вообще лежали три пачки одного производителя по баснословной цене. Киллиан задумчиво поскрёб пальцами подбородок: подушечки неприятно кольнуло пробивающимися жёсткими волосками. Последнее время он всерьёз задумывался о том, насколько ему пойдёт по примеру Ника отрастить бородку. Винс всегда брился гладко и учил его: «Если ты решил связаться с растительностью на лице, будь готов приложить большие усилия и следить за собой». Это немало — особенно последними словами — охлаждало пыл пятнадцатилетнего Киллиана, насмотревшегося на шикарные бороды и стильные усы где-нибудь в интернете. Киллиан долго мог размышлять о бороде и цене одной пачки злополучных спагетти, пока Майк и Берни с упоением разговаривали о рыбалке, но покой и благополучие магазинчика наглым образом нарушил визитёр. Никто толком не обратил на него внимания: крепенький парнишка зашёл за конфетами, в конце концов, вывеска гостеприимно приглашала внутрь словом «открыто». Мальчишка взял пару шоколадных батончиков, бахнул их мясистой ладонью на прилавок перед Берни. — Ток у меня деньги у мамы, — капризно и по-детски нелепо произнёс он. — Так пущай мама приходит, — добродушно улыбнулся Берни. — Отложим от так, — он сдвинул шоколадные батончики в сторону, — чтоб не потерять. Мальчишка легко кивнул и выкатился на улицу, откуда послышался пронзительный: «Ма-а-а-м! Сюда-а-а!» После этих слов тишину магазинчика не просто разрушили, а растоптали десятки ног и возмущённых криков. «Вот же троянский пацан!» — воскликнул Киллиан и, приметив в первом ряду знакомую фурию, схватил Майка за отворот ветровки и скрылся за прилавком с удочками и сетями. — Не толпитесь! Тишина! Пожалуйста! Вы ничего так не добьётесь! — общий шум слабо прорезал дребезжащий голос. Утомлённые отдыхом и лишней стоянкой, напуганные ночной охотой и воем, туристы сами мало отличались от диких животных. Красные, одутловатые, гневные — глядя на них, Киллиан лишь искренне сочувствовал маленькому костлявому мужчику в форме шерифа. Ему пришлось забраться на крепкий деревянный ящик, чтобы хоть немного возвыситься над толпой, но призывы к спокойствию тонули в возмущении. Берни пытался помочь, но его тихий голос никто не слушал. Или не хотел слушать. — Отдайте наш бензин! — возмущённо голосила та самая фурия, которую обманул Майк. Мальчишка — её сын, очевидно — под шумок сунул себе в карман злополучные шоколадные батончики, не удосужившись и доллара на прилавок положить. Ехидно посмеялся, нагло посмотрев прямо в глаза Берни, и скрылся в толпе под растерянным взглядом. Ситуация не то чтобы выходила из-под контроля — её изначально никто не контролировал. Пока одни рвали глотки, требуя вернуть бензин, другие деловито прохаживались по магазину, надеясь отыскать припрятанное. В голове рядового американца, очевидно, складывалась картинка: если есть магазин, в магазине должен быть товар; топливо — это товар, следовательно, точно должен быть в магазине. Пустой прилавок и пара старых канистр для антуража подливали лишь больше бензина в огонь. Спасения никто не ждал, но спаситель явился неожиданно. Краем глаза среди толпы возмущённых до глубины души туристов, наседающих на шерифа, Киллиан заметил мрачного старика. Он держался в стороне, да и зашёл значительно позже остальных, когда добрые самаритяне готовились заняться мародёрством. Спокойно, сильно прихрамывая на левую ногу, подошёл к полке, заставленной пачками с солью. Остановился, облокотившись на стену. Скинул с плеча старое охотничье ружьё. Киллиан насторожился. Его никогда не пугало оружие: у отца в ящике стола всегда лежал старенький мелкокалиберный револьвер. «На всякий случай», — спокойно пояснял он. Только это было дома — там, где Киллиан всегда чувствовал себя в безопасности. Среди шумной толпы беснующихся, раздутых от жары и самомнения людей, ни о каком чувстве безопасности речи не шло, а старик с ружьём вызывал панику. Взгляд Киллиана вцепился в его грузную, сгорбленную фигуру в старом плаще. Старик не обращал на это внимания. Он спокойно схватил узловатыми пальцами пачку соли, рванул ярлычок. Крупные белые осколки упали на тёмные половые доски, но он не заметил. Или не захотел замечать. Вытащил из огромного кармана патрон. Соль из пачки рваными комьями посыпалась внутрь. Медитативно и медленно. Движение и шум вокруг абсолютно не интересовали ни старика, ни — тем более — соль или патрон. Верное движение — закрутить и тут же отправить в патронник, переломив ружьё через колено. Упоённо: то ли издеваясь над несчастным шерифом, то ли над всеми вокруг, то ли действительно получая от этого ни с чем не сравнимое удовольствие — старик вынул второй патрон. Вновь соль. Вновь несколько верных движений. Киллиан напрягся, готовый в любой момент привлечь внимание к старику, но тот, заметив пристальный взгляд, лукаво усмехнулся и прижал узловатый палец к губам. Время застыло на месте. Он поднял руку с ружьём вверх. Момент, пока спущенный курок активировал механизмы ружья, показался вечностью. За долю секунды звуки померкли, превратились в единую кашу. Киллиан успел закрыть уши ладонями, после чего крохотный мир магазинчика разорвал грохот. За ним — возмущённая тишина. «Донни», — беспомощно проблеял шериф, вцепившись взглядом в грузную фигуру старика. — А теперь, — его густой, гулкий бас наполнил пространство, — все нахер отсель. Мы закрыты. — На каком основании? — возмутилась было фурия в первом ряду. — Крышу чиним, — хмуро ответил Донни. Боль. Она захватывает тягучей волной, погружая в бездну отчаяния и паники. Когда больно, не хочется мыслить и чувствовать. Сущее сводится лишь к одному. Размышления, повторение из раза в раз того, что же привело к боли, как можно избежать её в следующий раз. Дыхание сбивается. Нечто, причиняющее боль, где-то за гранью понимания. В трудом втянутый нозрдями воздух отдаётся в сознании запахом железа и земли. Сил вглядываться в темноту не остаётся. Глаза закрываются сами собой, оставляя наедине с пустотой. Бесконечной пустотой. Парой тяжёлых взглядов усадив всех по пригодным для сидения местам, Донни схватил банку пива и проткнул поблескивающий бочок коротким перочинным ножом. Часть бурлящей пенной жижи тут же хлынула на пол, но он заткнул дыру ртом, в несколько глотков осушив до дна. Зычно рыгнул, не беспокоясь о приличиях. Прижал к носу рукав пропахшего рыбой и илом плаща. Сдавленно выругался. — Берни, блять, напомни не заказывать эту дрянь, — Донни смял банку одной рукой и тяжело — сильно припадая на ногу — проковылял за прилавок. — Твоё дело, Донни, — согласился Берни, открывая большую конторскую книгу и что-то вычёркивая. — Берни сказал, что кто-то ворует топливо. Что вы об этом знаете? — поинтересовался Киллиан, устроившийся на низком подоконнике. — А чо, — Донни запустил руку под прилавок, пытаясь что-то найти, — шибко интересно? — взгляд ледяных глаз из-под белых кустистых бровей вцепился в Киллиана так, что стало неловко. — Берни рассказал, да и нас это коснулось, — как можно спокойнее пояснил он. — Мы отдыхаем в Мичиган-лейк — примерно час пешком отсюда… — Ближе к теме, пацан, — грубо прервал его Донни, вытаскивая наконец-то из-под прилавка то, что искал. В его огромных мозолистых руках счастливой тушкой повис грязный лохматый кот. Когда-то белая шерсть давно пожелтела и торчала неровными клоками в разные стороны, но всё равно лоснилась здоровьем и сытым благополучием. Коротколапый, без левого глаза, с огромными, но разорванными в нескольких местах ушами — он выглядел величественным хозяином ситуации, даже вися на крепкой руке старика, пытаясь схватить клыками узловатые пальцы. — Ладно, — кивнул Киллиан, удивлённо глядя на кота, — ночью нас закошмарила стая собак, а на утро исчез бензин из двух тачек. Меня это бесит, я хочу разобраться. — От оно как, — хохонул Донни, одобряя этим слова Киллиана. — Ходил я, значица, десять лет на торговом, так капитан — тож по началу молодой пацан был — всегда так. До печенок — грил — выводит, ща разберусь да спокойней станет. Уж как разбирался! — показалось, что от его громкого хохота стены начали ходить ходуном, или туристы пытались вновь взять магазинчик штурмом. — Донни, блять, — взвыл шериф, — меня твои истории о капитане доебали уже! — Да помолчи ты, Дигглс! — осадил Донни, тыкнув в него счастливо мурчащим котярой. — Пацан вон готов сделать то, на чо у тя яиц не хватает. — Готов он, — насупился шериф Дигглс, — как же. Ты вообще кто такой? — он сузил глаза, уставившись на Киллиана. — Меня зовут Киллиан. — Он на секунду осёкся, ловя на себе пристальные взгляды как шерифа Дигглса, так и Донни. Познакомившись с Дюваль, Киллиан перестал верить в совпадения и случайности. Это напоминало паранойю, но складывалось ощущение, будто весь мир вокруг необычайно маленький — протяни руку к случайному прохожему, как он окажется старым знакомым. Именно эта крохотность огромной планеты заставила его насторожиться, когда Донни вспомнил торговое судно и капитана, способного разобраться с раздражающей проблемой. Полагаясь на удачу и череду совпадений, которая никогда раньше не подводила, он решился сыграть ва-банк. — Анхем. Киллиан Анхем. — Анхем?! — Донни ударил по прилавку свободной от кота рукой и захохотал. — Ну чо, Дигглс, твои проблемы решены. Моего кэпа тож звали Анхем. Ща припомню. Точно! Вигге Анхем! Ух, огромный был, собака. Высокий, как чёрт! В плечи ажн трое вмещалось! Поди твой батя? Хотя… ему лет сток было… может и дед? — Дед, — заверил его Киллиан. — Его дочь — Анна — моя мать. — Ух! — довольно оскалился Донни, потрепав кота за ухом. — Ну раз Анхем, то точно всё будет. — Анхем или нет, мне плевать! — воскликнул шериф Дигглс. — Донни, не лезь в это. Ты здесь не родился. Ты не рос с этим в крови! — О чём вы говорите? — Киллиан насторожился, вновь ощущая себя лисицей, почуявшей мышь под метровым слоем земли. — Тфу ты! — Донни смачно плюнул на пол. — Хлебальник при себе держи, Дигглс! Меня твои сказки про собак не колышат! — Какие сказки? — не сдавался Килиан. Донни фыркнул, а шериф Дигглс охотно пустился в рассказ. В двадцатые Мичиган-лейк — город недалеко от канадской границы — облюбовал гангстер по имени Алаоис Муншайн. Доподлинно в истории не сохранилось: было ли это красивым звучным псевдонимом или настоящей фамилией, но занимался господин Муншайн — ожидаемо — незаконным производством и сбытом алкоголя. Его владения от посторонних взглядов защищали преданные псы: мрачная шестёрка свирепых, зубастых чудовищ. — Чуешь?! — воскликнул шериф Дигглс. — Чуешь, Донни, к чему всё?! Это проклятие Муншайна! Его демонические гончие вернулись с того света спустя… — Че спустя? — фыркнул Донни. — Сотни лет не прошло, не пытайся тут притягивать за уши! А ты, Анхем, слухай сюды. Обратно в Мичиган-лейк — к дому — возвращались уже за полдень. Майк на ходу пел дифирамбы, восхищаясь умением Киллиана находить себе друзей. Вот только разделить его восторг Киллиану никак не удавалось. Значок помощника шерифа — простенький щит с надписью — неприятно оттягивал карман джинс. Пускай, как выразился Донни, это было «полной хренью», но внутреннее ощущение ответственности настораживало. «Одно дело, — рассуждал Киллиан, вполуха слушая Майка, — когда всё это для друзей, другое — для посторонних. Я ведь могу ничем не помочь. Какого хрена я вообще в это ввязался?» — канонада мыслей в голове заставляла испытывать всё больше смятения. Стараясь отвлечься от неприятного яда сомнений, Киллиан попытался сосредоточиться на топливе. По словам Берни, такое на границе с Канадой происходило повсеместно и регулярно. Кто-то появлялся, сливал бензин, исчезал. Очевидная цель моментальной наживы давала сбой. Некто абсолютно нагло присосался к местным, опустошая запасы. «Зачем?» — задумался Киллиан, притормозив около информационного щита на одном из пляжей, череду которых они проходили по пути домой. — Ты чего? — поинтересовался Майк. — Да так. Кое-что проверить, — кивнул Киллиан и сосредоточился на объявлениях. Пустой взгляд с доски объявлений магазинчика Берни врезался в память. Тогда это показалось пустяком, работой местной полиции. Однако сейчас Киллиан сам стал частью этой «местной полиции». «Пора оправдывать звание», — усмехнулся он сам себе, среди прочего цепляя взглядом то самое объявление «В РОЗЫСКЕ». С фотографии взирал хмурый мужчина с пустым взглядом запавших глаз. «Маркус Даудфаттер. Пять футов, одиннадцать дюймов рост. Сто семьдесят фунтов вес. Разыскивается: побег из государственной тюрьмы штата Индиана, — прочёл Киллиан, делая пару фото на всякий случай. — Не так далёко отсюда. Интересно, нежелание работать — обязательное условие, чтобы стать шерифом?» — Какие-то мысли? — поинтересовался Майк. — Вернуться к шерифу Дигглсу и ткнуть его носом в объявление, чтобы работал, — признался Киллиан, — я, вообще-то, планировал отдохнуть, а не ловить беглых преступников, которые сливают бензин. — Мысль прикольная, — согласился Майк, задерживая взгляд на лице Маркуса Даудфаттера, — но зачем ему столько бензина? — Уехать в Мексику? Всё лучше историй о собаках-демонах, — дёрнул плечами Киллиан. — Давай домой. Я сейчас сдохну от голода.