Килл Валентайн

— Добрый вечер! Каждому усталому путнику, каждому отважному страннику мы желаем славного отдыха! Добро пожаловать в «Запределье». Туда, где сбываются мечты. Туда, где вас никто не потревожит! Моё имя Джек, чем могу служить? — величественной речью высоким, театральным тенором, в сравнении с которым даже пацанский тенорок Рори звучал мужественно, за стойкой ресепшн Киллиана и Дюваль встретил парень в синей форменной накидке, такой же помпезной, как всё вокруг. Киллиан не сразу понял, что говорит именно он — начиная говорить, парень не сразу поднял голову, увенчанную кипельно-белыми локонами. Однако, оторвавшись от записей в конторской книге, зашёлся в улыбке: настолько пронзительно-вежливо, что становилось не по себе. Возможно причина крылась в нарочитом почтении к гостям, возможно в абсолютно ничего не выражающем взгляде ужасно светлых — мертвенно-голубых — глаз. — Мисс Дюваль! Рад вас видеть! — он смотрел в упор и не моргал, а улыбка становилась всё более натянутой. — Добрый вечер, — сдержанно отозвалась Дюваль — недостижимая для чужих эмоций и взглядов. — Нам пришлось немного задержаться, но познакомься, Джек, это — Киллиан Валентайн — твой помощник на ближайшие несколько дней. — Чудесно! — дал петуха Джек, а губы его словно хотели вот-вот треснуть от улыбки — тем мертвее казались его глаза. — Джек Шаула! Очень приятно! — вне заученных слов он говорил отчего-то рваными, короткими фразами и словно вздрагивал от звука собственного голоса. — Полагаю, Джек, ты покажешь Киллиану, как здесь всё работает? — не меняя тона голоса спросила Дюваль с лёгким нажимом. — Конечно, мисс Дюваль! — он добродушно вскинул руки, но, видимо, забыв, выронил ручку, которую держал. Та выскользнула, с громким стуком рухнула вначале на стойку, а потом — слегка прокатившись — на пол. Джека заставил зажмуриться ещё первый удар, а второй вызвал измученную улыбку. — Прошу прощения. «Дёрганый он какой-то», — недоверчиво проворчал внутренний голос, но Киллиан лишь отмахнулся, потому как Джек резким жестом перекинул руку через стойку, словно был шарнирной куклой, но никак не живым человеком. По спине Киллиана пробежал неприятный холодок, а кончик носа отчаянно зачесался. — Привет, — коротко кивнул он, стараясь отвлечься от странных ощущений, — с чего мне начать? — и пожал руку Джека. Вначале Киллиана обдало холодом так, что потребовалось спешно искать, за что зацепить взгляд. Рукопожатие оказалось крепким: «Хоть бы руку не сломал», — с раздражением ляпнул внутренний голосок, заставляя выразительно уставиться на Джека. «Забавно», — мелькнуло в голове. Если Киллиан чему и научился через Рори и Камиля, так это отличать обычное лицо от лица, вымазанного под самые корни волос тональным кремом с неправильно подобранным оттенком: шея Джека едва не на два тона была светлее лица. Впрочем, проглядывались и весьма прозаические причины такого неумелого макияжа: даже тональник не мог скрыть круги многодневного недосыпа под глазами, а перед постояльцами «Запределья» требовалось выглядеть хорошо. Джек с добрых полминуты сжимал руку Киллиана, словно застыл в смутных сомнениях. Постепенно рукопожатие значительно теплее, словно ледяная кожа согрелась в более тёплую. Джек удивлённо посмотрел на Киллиана, растерянно охнул, сделав шаг назад — отпустить наконец-то чужую руку, а потом необычайно бодро встрепенулся. Даже взгляд, казалось, стал осмысленным. — О! — он мотнул головой, отчего локоны на голове спружинили, заставляя вспомнить Хеп — она тоже так забавно вздрагивала, заставляя волосы сопротивляться всем мыслимым законам гравитации. — Помочь? Да! Работы на самом деле полно, но под вечер — так и быть — сильно грузить я тебя не буду. Иди сюда, — Джек охотно поманил Киллиана к себе за стойку. — Начнём с азов: я покажу, как правильно завести карточку постояльца на примере мисс Дюваль. Только накинь хотя бы форменный сюртук — возьми мой. Будет нехорошо, если Антарес решит проверить, как мы тут, а ты одет не по форме. Смотреть на лобби гостиницы из-за стойки ресепшн — странный опыт. Киллиан почувствовал себя каким-то чужим и нелепым, оказавшись плечом к плечу с заметно повеселевшим Джеком, который витиевато вещал, рассказывая о туристической карте, о правильном оформлении заселения, о кодировании электронных ключей, которыми снабдили всё «Запределье» после ремонта. В какой-то момент — окончательно запутавшись — Киллиан осторожно предложил: «Давай ты покажешь, а я повторю?» Джек запросто согласился. В итоге один раз увидеть оказалось значительно легче, чем слушать сложные объяснения. Легко. Удивительным образом Киллиану казалось: с Джеком очень просто взаимодействовать. Проще, чем с кем-либо раньше. Ещё в момент рукопожатия он ощутил, словно с души рухнул огромный камень. Какая-то цепь, стискивающая желание контактировать с окружающими, лопнула, позволяя обращаться к окружающим, как к старым друзьям. Киллиан с удивлением посмотрел на Дюваль, словно она могла объяснить что-то, но та лишь терпеливо ждала, когда оформление закончится. — На самом деле, если ты не против, — болтал Джек, пока Киллиан вписывал информацию о новом постояльце, — я бы не отказался от помощи с заполнением электронной базы данных. Это новшество для «Запределья», раньше всё вообще писали вручную, но Антарес и Далан хотят, чтобы данные были отсортированы в хронологическом порядке, а потому вначале нужно вбить информацию из гроссбуха, а потом уже всё остальное, — он кивнул на толстую книгу в ярко-синем — как их костюм — переплёте. — Поможешь? — Конечно, — легко согласился Киллиан, после чего оторвал по перфорации и протянул Дюваль талон о заселении и закодированный ключ-карту. — Всё готово. — Приятного отдыха, мисс Дюваль! — просиял Джек. — Спасибо, — судя по интонации, Дюваль улыбнулась, а потом коротко взглянула — качнулась вуаль — на Киллиана. — Если возникнут вопросы — звони, пожалуйста. Вопросов не возникало. Конечно, Киллиан иначе предполагал работу детектива, но раз прикрытие требовалось, он ответственно к нему подходил. В конце концов, Джек — вопреки первому впечатлению — оказался отличным парнем. Слегка взволнованным, но отличным. С ним было на удивление комфортно. Не так, как с Льюисом, но они и лучшими друзьями не были. Во всяком случае, Джек не вызывал раздражения, пускай говорил довольно много и иногда слишком громко. — Мистер Далан щепетильно относится ко всем расходам. Пожалуйста, аккуратнее с центами, когда будешь перебивать стоимость проживания, — поспешно предупредил он, наблюдая краем глаза за тем, как Киллиан переносит данные из гроссбуха в компьютер. — Вся информация из этого столбца потом перейдёт в бухгалтерскую программу прямо мистеру Далану. — Спасибо за предупреждение, — Киллиан через паузу кивнул, зависнув длинным носом над бисерным почерком Джека. — Тогда расшифруй мне вот это… — Шестнадцать центов, — охотно подсказал Джек. — Прости, если давлю на тебя. Просто не хотелось бы, чтобы мистер Далан ворчал… — Кто такой этот мистер Далан? Который раз слышу его имя, — отвлёкся Киллиан, сжимая переносицу и сожалея, что компьютерные очки остались дома — глаза начинали неприятно болеть от мелкого текста. — Вот, возьми мои, — и здесь Джек быстро пришёл на помощь. — Прекрасно понимаю, у самого глаза болят, когда много работы. А мистер Далан — муж моего деда… — Деда? — удивился Киллиан, благодарно кивнув и нацепив очки на нос. — Ну да, — Джек вновь смешно тряхнул головой, — Антарес Шаула — мой дед, а Далан — его муж… Ну, последние лет десять. До него он пытался ухлёстывать за каким-то оперным певцом или вроде того, но не сошлись характерами… — слегка притормозив свой бездумный рассказ, он быстро встрепенулся. — Я надеюсь, что ты не… — Не-не, — покачал головой Киллиан, старательно вычитывая следующее имя из конторской книги, — без предрассудков. Просто удивился, что… Ну, то есть… муж… и, — он ощутил, как краснеют кончики ушей от неловкого разговора, — ты? — А, пустяки, — Джек отмахнулся. — С бабушкой он познакомился ещё в шестидесятые — бывает такое. Не всегда можно было выйти на Таймс-сквер и громко крикнуть: «Я люблю мужчин», — без последствий… Ох, кажется, это было слишком громко, — он глупо хихикнул, — а ведь Милли здесь установила камеры с записью звука. Вот представь, какой компромат! Киллиан улыбнулся, поддерживая лёгкое веселье Джека: «Лучше так, чем мёртвый взгляд», — здраво рассудил он, чувствуя приятное единение с собственными мыслями. Чем дольше они находились рядом за стойкой, тем больше разговаривали о мелочах разной степени важности. «Странно», — отмечал про себя Киллиан, беспечно отвечая на очередную легкомысленную шутку Джека или на его просьбу что-то ещё вписать или поправить. Они словно за секунду стали если не друзьями, то как минимум хорошими приятелями. Лишь изредка — когда Киллиан выбегал покурить — ощущение рассеивалось. Джек вновь становился дёрганным и зацикленным на идеальном выполнении своих функций. — Кажется, ты слишком много паришься, — заключил Киллиан. — Пошли, покурим вместе? — Но как же стойка? — растерялся Джек. — Смотри — лобби от желающих не ломится, здесь есть звоночек, — Киллиан опустил на него ладонь, вызывая на удивление мелодичный лязг, — а ещё, — кивок вверх, — камера. Смотри, что мы сейчас сделаем, — он обернулся к камере и нарочито-громко произнёс. — Эй, там, в сторожке. Мы покурить буквально на минуту. За это время не случится катастрофы! — Какой же ты смешной, — как-то умилённо заметил Джек. Камера едва заметно двинулась, меняя фокус со стойки ресепшн на общий вид лобби. Посчитав это хорошим знаком, Киллиан схватил Джека за руку и — через подсобку — выволок на задний двор. Опустились сумерки. В тёплом воздухе уже ощущался запах приятной ночной прохлады — сладкого отдыха от дневного пекла. Киллиан подставил лицо едва ощутимому ветерку, прежде чем достал сигареты и закурил. Джек мешкал. Он молча прошёл взад-вперёд по заднему двору, спрятав руки за спину, как преступник на прогулке. Ссутулившийся, совсем белый даже с толстым слоем смуглой тоналки, он неуловимо напоминал призрака и Льюиса — того самого терзаемого переутомлением паренька из Джорджтауна. Запуганного. Забитого. — Эй, — Киллиан подошёл к Джеку и осторожно коснулся его плеча, заставив замереть на месте, развернуться и завертеть головой в поисках гипотетической угрозы. — Не куришь? — Нет. Не курю, — честно признался Джек. — И не спишь, судя по всему, — Киллиан поджал губы. — Во всяком случае, не достаточно, чтобы выглядеть вменяемым. — Но достаточно, чтобы работать! — как-то испуганно пискнул Джек, словно сжимаясь под строгим взглядом. — Честно, — гораздо тише проблеял он, на удивление не отмахиваясь от руки Киллиана, напротив — накрыл его пальцы своей ладонью. Холодной, в отличие от рук Льюиса. — Мой дядя такой же, как и ты, — тяжело вздохнул Киллиан, — трудоголик… Правда он ещё и алкоголик — с недавних пор. То есть, не то, чтобы прям алкоголик запойный, — тут же поправил сам себя, справедливо решив: демонизировать Ника перед малознакомыми людьми — плохая идея, — но временами выпивает, когда начинает перегорать… — Нет-нет, я не пью. Правда, — ляпнул Джек, несколько раз растерянно моргнув — он словно оправдывался. — Дедушка не одобряет. Ни среди персонала, ни среди родственников. Мы все держимся. Кажется, кроме Бориса, но у него сложная история… — А не спать сутками твой дедушка одобряет? — Киллиан хмуро выгнул бровь, отмечая обязательно задать пару вопросов про прошлое Бориса, но только когда Джеку станет легче: «Утром, может быть». — Я сплю, — Джек покачал головой и кисло улыбнулся. Его улыбку не получалось назвать даже «невесёлой», потому что само наличие в этом слове корня «-весел-» перечёркивало любые попытки её описать. — Но я хочу, чтобы работа делалась качественно и в срок. Сохранить хотя бы капли репутации «Запределья» и всего парка! — неожиданно яростно воскликнул он, сжимая пальцы на руке Киллиана. — Разве для этого нужно настолько много и долго работать? — осторожно спросил он. — Боюсь, что только так дед не посчитает меня некомпетентным, — Джек закивал болванчиком, но заметно загрустил. — Хотя… Может быть ты прав, мне нужно иногда спать. Просто… Я действительно хочу, чтобы дед гордился мною. И чтобы не было никогда больше момента, в который он скажет «это меня в могилу сведёт». Они замолчали. Киллиан отошёл на приличное расстояние и всё-таки затянулся — хотя бы разок. Лонг-Айленд, конечно, не курил за него так сильно, как Манхэттен, но за время разговора сигарета изрядно истлела. Голова пухла от большого количества вопросов. Киллиан бросил беглый взгляд на экран телефона: Рори писал, что его ждут на ужин в «Приюте Абсолема», — но бросать Джека не хотелось. — Он часто говорил такое? — поинтересовался Киллиан, выбрасывая окурок в урну. — Хм? — отвлёкся Джек от разглядывание своих обкусанных до мяса ногтей. — Твой дед. Он часто говорил: «Это меня в могилу сведёт»? Джек задумался. Пока они возвращались в лобби, он всё-таки припомнил, в какой момент зацепился за болезненную фразу. Милли Лэнг тогда только начала заниматься безопасностью «Страны Небывалии» и навела немало шума. Обладая невероятным стремлением контролировать всё вокруг, она не сошлась во мнении с несколькими сотрудниками комплекса. В первую очередь — с близняшками Бэтти и Кэтти, которых взбесила одна идея поставить камеры с функцией записи звука в их подсобных помещениях. Следом, но уже из-за камер вблизи старого лабиринта, конфликт разгорелся с Борисом. «Ну, как конфликт, — растерянно хихикнул Джек, — ругалась в основном она, а Борис молчал». Свидетелем этой громкой — с одной стороны — сцены стал Далан, который передал всё происходящее Антаресу. Именно тогда он схватился за сердце и трагично выдохнул: «Катастрофа! Всё это — катастрофа! Она сведёт меня в могилу!» — И… Не знаю… — Джек покачал головой. — Для меня с того дня это самый настоящий страшный сон. Дед воспитывал меня с десяти лет, не представляю, что буду делать, если он умрёт… Наверное… Наверное, ты прав. — Пока Киллиан пытался понять, сколько раз за сутки некая мадам с невыговариваемой фамилией передумывала вписываться — и выписываться — в один и тот же номер, упустил момент, когда у Джека слёзы потекли по затонированным щекам, оставляя крупные влажные дорожки. — Я просто… Знаешь… Это состояние, когда всё против тебя. Ты знаешь, что не оправдываешь ожидания. Что становишься лишним грузом для всех… И пытаешься… Постоянно пытаешься, из кожи вон лезешь, работаешь сверхурочно, взваливаешь на себя то, что не должен… — Знакомо. — Стараясь разобрать почерк Джека, Киллиан ответил хмуро, пускай и не лукавил, но — расслышав его интонации — вскочил на ноги. — Ты чего?! — П-прости! — воскликнул Джек. — Просто… — Неожиданно он вцепился в плечи Киллиана и уткнулся носом в его плечо — незримые барьеры, за которыми люди обычно прятали лишние эмоции и чувства, прорвало. — Просто после того, как мистер Далан начал заниматься бухгалтерией парка… Знаешь… Он ведь не сразу занял эту должность! До этого он вообще работал где-то у мисс Дюваль! И вот после этого… Дед меня словно замечать перестал. Столько замечаний, столько недочётов! Мы… Когда мистер Далан сюда переехал, я честно старался понравиться ему! Я жил с дедом так долго, он для меня — самый дорогой человек в жизни. Он… он всё переживал, что парк могут прибрать к рукам эти… Эти финансисты с Лонг-Айленда… Ты ведь знаешь, как это работает! — Киллиан не знал, но внимательно слушал и кивал, неуверенно поглаживая Джека по светлым волосам. — И я переживаю… Тоже переживаю… Я не хочу, чтобы с ним что-то случилось. Он сказал, что если что… Если… Весь парк перейдёт ко мне… Но я не хочу этого! Не хочу, чтобы с дедом что-то случилось! А потом его муж… То есть… Мистер Далан… Извиняюсь… И всё. Я… Я честно не знаю, что делаю не так… — и Джек беспомощно завыл, обмякая в руках Киллиана. — Тебе нужно отдохнуть, — покачал головой Киллиан, вспоминая, как сам бился в истерике на руках Дюваль. Сердце болезненно сжалось от беспомощного сострадания. Словно по его зову, но скорее благодаря камере видеонаблюдения, снявшей всё произошедшее, в лобби обеспокоенным вихрем влетел Антарес, пристукивая по плиточному полу тростью с набалдашником в виде сферы. — Джек! — взволнованно воскликнул он, мягко, но настойчиво забирая его из рук Киллиана. — Ох, мой мальчик… Ты совсем себя утомил. — Дедушка, — всхлипнул Джек. — Ему нужно отдохнуть, — строго напомнил о себе Киллиан. — Да… Конечно, — растерянно закивал Антарес. — Я могу попросить тебя отвести его в дом? И побыть с ним немного? — А лобби? — Киллиан посмотрел на плачущего Джека. — Он в таком состоянии не сможет вернуться обратно. — И не нужно, — Антарес мягко улыбнулся. — Я постою за стойкой сам. Не сломаюсь. — Дедушка, — вновь волчонком подвыл Джек. В зал «Приюта Абсолема» Киллиан ворвался спустя полтора часа, как Рори второй раз напомнил ему про ужин. Рассматривать зал и восторгаться причудливым дизайном не осталось никаких сил — Киллиан беспомощно рухнул на диванчик и наглым образом выдернул из рук Камиля меню, кроме того задержав взгляд на циферблате его наручных часов. На счастье, всего лишь одиннадцатый час. «Если парк ещё открыт, с чего бы не работать кухне?» — успокоил он себя. — Как первый серьёзный рабочий день? — ехидно — заменяя внутренний голос — поинтересовался Рори, перемешивая трубочкой лёд в давно пустом бокале. — Лучше, чем голова Милли — это точно, — пробормотал Киллиан, нагло заваливаясь на ойкнувшего Льюиса и листая меню. — Что посоветуете? — Ну, здесь потрясающие коктейли, — хихикнул Рори. — По тебе заметно, — присвистнул Киллиан. Он никогда не задумывался о том, сколько Рори лет. Не будучи мастером в определении чужого возраста, Киллиан не так давно удивился, что Майку — оказывается — уже двадцать четыре, а потому предполагать даже не брался. Однако, если ему продали — судя по количеству пустых бокалов — около пяти алкогольных коктейлей, то двадцать один точно есть. — Не начинай, — отмахнулся Рори, — я поддерживаю своего хорошего друга, — и он едва не упал на плечо Камиля. — Поддерживаешь? — Киллиан до этого момента не замечал, насколько же Камиль выглядел печальным. Дождавшись медленного — очевидно нетрезвого — кивка от Камиля, Льюис, как единственный оставшийся в сознании, осторожно обрисовал ситуацию. Тони — супруг Камиля — впервые за несколько лет их жарких — в основном со стороны Камиля — и эмоциональных — в первую очередь со стороны Камиля — отношений спокойно согласился отправиться с ним в поездку. Человек науки — Антонио Доницетти — много времени проводил на конференциях, встречах, исследованиях. Астрофизик, он больше жил в лаборатории своего университета или в обсерватории, чем дома. Камиль не возражал, всячески поддерживал его научные изыскания, но иногда тосковал без самых обычных объятий, совместных вечеров и прочих мелочей, типичных для влюблённых парочек. И вот — когда впереди маячила неделя отдыха в Нью-Йорке — Тони огорошил Камиля новостью: «Два дня мне нужно будет присутствовать на выездном наблюдении. Где-то на Лонг-Айленде». — Поэтому ты здесь, а не на Манхеттене? — ляпнул Киллиан. — Поверь, дорогуша, — печально вздохнул Камиль, вливая в себя остатки Куба Либре, — я так долго ждал хотя бы тени выходных у Антонио, подобрал самый лучший отель… А тут, — он раздосадовано хлопнул пухлой ладонью по столу, а потом вновь меланхолично спросил. — Ты голоден? — Как волк, — признался Киллиан, без интереса пролистывая страницу десертов: чизкейк, сладкий ролл, шоколадный фондан, брауни и десяток видов мороженого — ничего интересного. — Возьми чизбургер, — посоветовал Льюис, просунув руку подмышкой Киллиана и перелистнув пару страниц. — Они здесь потрясающие. И подача классная! — Коктейли у них тут тоже ничего, — прыснул Рори, после чего бессовестно прикрикнул. — Официант! Пожалуйста! Вот ему, — тычок чёрным ногтем в сторону Киллиана, — чизбургер и попить, а мне — повторить мохито. — И ещё Куба Либре, — встрял Камиль, — тебе что-нибудь? — расплывчатый взгляд на кошачьи уши Льюиса. — Чизкейк, если можно… Он тут потрясающий, — неловко попросил Льюис. — Чизкейк, — легко согласился Камиль. — Всё в мой счёт, пожалуйста. Я угощаю, — пояснил он на скептический взгляд Киллиана. Пока готовился чизбургер, они обсуждали какую-то ерунду. Камиль красочно рассказывал о Париже, приглашал погостить летом «или когда будет время», обещая показать Монмартр, Елисейские поля, Мулен Руж и галерею Лафайетт. «С тобой мне удивительно спокойно», — вспомнил Киллиан фразу, которую перед сном произнёс Джек, крепко сжимая его руку. Тогда она прозвучала бессмыслицей, но сейчас обретала суть и форму. Киллиану тоже было удивительно спокойно — не только рядом с нетрезвыми Камилем и Рори, не только едва ли не в объятиях Льюиса и глупого огромного пончо. Нет. Киллиану было удивительно спокойно в принципе. Словно нет никаких тревог. Словно он не расследует в парке настоящее покушение на убийство. Всё казалось каким-то далёким, глупым и бессмысленным. Официант принёс заказ: выставил на стол напитки, чизкейк и — в самом конце — огромный бургер с металлическим кольцом сверху. Заинтересованный, Киллиан подобрался с диванчика и из рук Льюиса, впиваясь голодным взглядом в бургер. Официант ухватился на металлическое кольцо и медленно поднял, позволяя растекаться потокам расплавленного, невероятно пахучего сыра. «Я ведь говорил, что это потрясающе!» — воскликнул Льюис. Спросить с ним не получалось. Киллиан жадно набросился на первую за день серьёзную еду — мороженое в Центральном парке он не считал. Звякнуло стекло — Рори и Камиль принялись распивать по очередному коктейлю. — Пвофо не фуфет? — с набитым ртом поинтересовался Киллиан. — Ой, отстань, — отмахнулся Рори. — У меня, может быть, тяжёлая жизнь, детство и вообще. В ответ Киллиан лишь пожал плечами. Он ел. Камиль и Рори пили. Льюис осторожно ложечкой отламывал кусочки чизкейка. Время близилось к закрытию ресторанчика и всего парка. Камиль в очередной раз взглянул на часы и печально покачал головой. Куба Либре становилось всё меньше, пока в какой-то момент бокал не перехватили из рук Камиля. — Как же я заебался, — раздался тихий, спокойный голос. Около столика стоял крошечный — что щепочка — паренёк с коротким ёжиком светлых волос и уставшим выражением вытянутого лица. Он опрокинул в себя все остатки коктейля и беспомощно присел на краешек диванчика, тут же оказываясь в огромных объятиях Камиля. — Антонио! Mon amour! — воскликнул он, заставив Рори тихо посмеялся, Киллиана поперхнуться, а Льюиса мечтательно улыбнуться.