***
Вымоченная в холодной воде тряпка легла на лоб Михаэля. Ночь подходила к концу, и жар спадал. Закончился и бред — слова и фразы, бессознательно оброненные вслух. Больной пришел в себя и с тихим стоном открыл глаза, по которым в тот же миг ударил солнечный луч, сквозивший через тюль маленького оконца. — А ты сильный, — поприветствовала очнувшегося Тала, отставляя ведро, полное ледяной воды, дальше от постели. — Я думала, ты не переживешь эту ночь: кого-то с настолько сильным жаром я еще не встречала, хоть и повидала многое. Линэш приподнялся, и тряпка, соскользнувшая с его лба, шлепнулась на одеяло. — Я привык: у меня каждую ночь так. Дай попить. — Каждую ночь? — Ведунья подала колдуну дурно пахнущую травяную настойку. — Давно? Из-за чего? — Пять лет. Он утопил верхнюю губу в кружке. С каждым глотком горячая настойка, напоминающая по вкусу зеленый чай, прогоняла сонливость и слабость, наполняя каждую клеточку тела силой. — Что вчера произошло после того, как я потерял сознание? — Точно не знаю, но тебя и отца я нашла у хижины вдовы Панри через час после вашего ухода. Оба были без сознания. Жители деревни помогли перенести вас сюда, где ночью я вас и выхаживала. В основном я занималась тобой — отец просто отсыпается, его жизни никакие болезни не угрожают. Чего не могу сказать о тебе… — А вдова — что с ней? И Уоткинс… Тала опустила глаза. — Любимого всеми нами старика Уоткинса больше нет — растерзан проклятым зверем. Вдова также мертва. Я бегло осмотрела ее тело: эта тварь переломала ей все кости, грудная клетка практически раздроблена. — Ясно… Михаэль откинул одеяло и потянулся к стулу с одеждой. — Куда ты собрался? — Надо осмотреть дом вдовы. Заткнув палочку за пояс, он надел штаны и в них, в нижней рубахе и сапогах вышел из ведьминой хижины. Судя по ленивому солнцу, легкому холодку и молочному туману, сейчас было не больше шести-семи часов утра. В противоположной стороне деревни звонил церковный колокол. Это из часовенки отпетых покойников понесли в закрытых гробах на кладбище. А ведь даже и не скажешь, особенно по погоде, что шесть часов назад произошла настоящая трагедия… Дверь дома вдовы Панри лежала на том же месте, что и вчера. Сейчас, благодаря дневному свету, были видны следы когтей — их, конечно, оставил оборотень, сорвав дверь с петель. На траве были щепки, более крупные куски древесины и запекшаяся кровь. Перепрыгнув через дыру в крыльце, в которую этой ночью оборотень буквально втоптал ныне покойную вдову, Михаэль вошел в дом. Свет пробивался сквозь дверной проем и открытые настежь окна, так что видимость была превосходная. Залитый золотым сиянием, дом не выглядел таким уж брошенным и пустым. Солнце все украшает. Линэш остановился у места, где вчера впервые заметил оборотня, и погрузился в воспоминания. Адреналин стер все мелкие детали, оставил только смутные обрывки. Ночью Линэшу показалось, что волк стоял здесь над кем-то, кого-то убивал, но на старых досках не было ни капли крови, значит, это была всего лишь иллюзия испуганного человека. — Он что-то рассматривал… Под подошвой хрустнуло стекло. Колдун присел. Маленькие, незаметные осколки. Но ведь ни одно окно не разбито… Поводив палочкой над широкими зазорами в полу, Михаэль магическим путем вызволил все, что там было. Сначала из-под пола сами собой выпрыгивали стекла, но вот мелькнула измятая бумага. Ухватив ее за самый край, Михаэль обнаружил старую фотографию солдата с письмом на другой ее стороне. Рассмотрев лицо улыбающегося человека и не узнав в нем никого из тех селян, с кем Линэш уже был вынужден познакомиться, он внимательно изучил письмо. «Дорогая Мирдси, Прости, что долго не писал. Со мной все хорошо. Неделю назад я по глупой случайности угодил в лазарет: неудачная охота привела к ранению руки. Рана быстро зажила, врачи пообещали, что смогу даже на музыкальных инструментах играть, так что поводов для беспокойства нет. Ужасно скучаю по тебе. Хочу увидеть… Не выдержу, сорвусь — забуду обо всех приказах и вернусь в деревню, к тебе! Поженимся тотчас! И будем жить вместе, как всегда мечтали… Но, увы, вернуться раньше срока не имею права: как мужчина, я обязан отдать долг своей стране в трудное для нее время. Дождись меня! Всего год мы проведем в разлуке, а потом — всю жизнь вместе, ни на секунду не расставаясь. Люблю тебя сильнее жизни!Том».
На лицевой стороне фотографии стояла дата, написанная совсем другой рукой — женской:«Февраль, **40 год».
Сунув письмо за пазуху, Михаэль осмотрел спальню и, не найдя больше ничего интересного или полезного, покинул вдовий дом.***
На крыльце ведьминой хижины в кресле-качалке сидел Серивель Нэтт. Укрывшись пледом по горло, он отстраненно смотрел на пролетающие над деревней косяки черных птиц. Михаэль приостановился рядом с креслом. — Вам уже лучше? Нэтт поднял еще больше выделяющиеся теперь — на фоне бледно-зеленого лица — агатовые глаза. — Не считайте меня слабаком, Линэш. Мою жену, мать Талы, десять лет назад задрал оборотень… и я был тем, кто нашел ее изуродованное тело… Михаэль похлопал Серивеля по плечу, понимая все. Ужас, выпавший на долю Нэтта, не мог пройти бесследно. И в этом виноваты проклятые чудовища…***
Тала перестала мешать что-то в котле, подняла поварешку, подула на набранное в нее варево и попробовала, что получилось. — Нет, — разочарованно сделала она вывод, — какое-то зелье, но уж точно не суп. Как же сложно готовить… — Тала. — Линэш сел за стол и вынул из-под рубашки письмо. — Ответишь мне на пару вопросов? — Конечно. — Ведунья села напротив. — Что это у тебя в руках? — Письмо. Я нашел его в доме у вдовы. Написано сорок лет назад. — Ну, что здесь особенного? Муж госпожи Панри погиб год назад, она очень скучала, и нет ничего подозрительного в том, чтобы перечитывать письма от любимого человека, которого рядом уже нет. Михаэль Талу не слушал — у него было свое мнение о полезности находки. — Мирдси — это госпожа Панри, а Том — ее муж… — быстро перечитал Линэш письмо. — Тут написано, что Том во время службы в армии сорок лет назад был ранен в лесу: «неудачная охота привела к ранению руки…». — Да, — припомнила Тала, смахивая со стола крошки, — у господина Панри на правой руке был ужасный шрам. Да и кисть вся была серьезно покалечена… Он рассказывал, что на него бросилась лисица. — Лисица? — нахмурился Линэш. — А шрам был достаточно большой, широкий? — Да… — медленно согласилась Тала. — Но он рассказывал, что это была очень большая лиса… — Это была не лиса. — А кто же тогда? — Скажи, Том Панри был суеверным? Боялся нечисти? — Да, как и все мы. Михаэль, кто его укусил, ответь?! Линэш расправил загнувшийся уголок письма. — Его укусил волк. — Какие бредни, — фыркнула Тала. — Волк бы загрыз насмерть, не пожалел… — А лиса пожалела бы? Ох уж эти сердобольные лисы… — Хорошо, допустим, что это была не лиса. Почему господин Панри столько лет всем лгал? — Боялся — так же, как боитесь все вы. Существует не одна легенда о превращении людей в оборотней после укусов обычных волков. — Линэш снял с шеи книгу и снова расширил ее до огромных размеров. — Обычных — да не совсем. — Волшебная палочка засветилась, и страницы бешено зашуршали. — Укус обычного лесного волка ни к чему не приведет, кроме как к попаданию в кровь какой-нибудь заразы и последующей ампутации конечности, разумеется. А многоуважаемый Том Панри встретил необычного волка… Страницы остановились. Тала наклонилась над книгой и прочла: — «Адлет»… Кто это? По рисунку ничем от оборотня не отличается… — Вообще-то, отличается и очень многим. Если оборотень — нарвавшийся на звериное проклятие человек, то адлет — больше настоящий волк. Предком адлета испокон веков считали огромного пса. — Что за пес? — Это одно из самых интересных мест биографии рода адлетов. Все легенды пошли с далекого севера. В один прекрасный день среди снегов возник большой пес с адски горящими красными глазами. Пса увидела девушка, пес ее тоже увидел, но вместо ожидаемого исхода — смерти… пес ее изнасиловал. Тала прижала руки к губам. — Боже… как так?.. — Девушка забеременела и родила полулюдей-полуволков. Младенцы выглядели как обычные человеческие дети, если только не считать собачьих морд и ушей. Вроде бы хвосты тоже были, но не сильно выделяющиеся. Младенцев было десять. Принято считать, что пятерых женщина отослала в Европу, и они стали прародителями белой расы, но, как по мне, так это прибаутки, потому что откуда тогда люди на Севере взялись без прародителей-адлетов? По-моему, она их просто утопила, смекнув, что о десятерых «уродцах» заботиться никак не сможет. Возвращаясь к легенде… Оставшиеся пять отпрысков с взрослением обросли шерстью и стали похожи на оборотней. Адлеты расплодились, но живут лишь в холодных странах. Из-за людского воспитания законы чести, какие есть у настоящих лесных волков, им неизвестны: они поедают людей, тех же волков и собак. И да! Размножаются они тоже по-особенному: адлеты — всегда только самцы, потому для продолжения своего рода используют… — …женщин. — Да. Но в Книге описаны некоторые случаи, когда адлеты спаривались и с простыми волчицами. На свет появлялся полукровка. С виду волк, по силам от обычного и не отличишь, но в слюне такого зверя содержится мерзопакостная зараза, которую и именуют звериным проклятием. — Так оборотни появились из-за нападений полукровных адлетов? — Ну да, — подвел черту Линэш, захлопывая и уменьшая книгу. — Все мифы и легенды тесно связаны, даже если они из совершенно разных регионов. И если ты еще не потеряла суть, к которой я пытался тебя подвести: в лесу во время войны Тома Панри укусил именно полукровный адлет. И он, боясь страха и осуждения однополчан и друзей из этой деревни, соврал про лису. В таком случае, наш жестокий оборотень и есть Том Панри. Тала подошла к котлу продолжать готовку, но мысли ее были заняты совсем другим. — Я не верю. Господин Панри всегда был ко всем добр, он до безумия любил свою жену, а ведь вчера оборотень убил ее!.. — Вдова умерла случайно: оборотень прыгнул на меня, а я увернулся — на его пути оказалась старуха Панри. Он не хотел ее убивать, этим все и объясняется. Более того, вдова палила в меня из ручного арбалета с криками: «Не смей его трогать». Тогда я и стал думать в эту сторону: она знала, кто скрывается под шкурой оборотня, и изо всех сил пыталась его защитить. Она покрывала его и днем, давала кров. — Но оборотни же становятся чудовищами только в полнолуние! — Тала взмахнула поварешкой; Линэш увернулся от брызг кипятка. — Предрассудок! — тоном ученого оспорил он. — Оборотни обращаются каждую ночь, но охотятся по-тихому, а в полнолуние лунный свет питает их, они чувствуют подъем сил и воют на всю округу. Потому, что в обычные ночи они не воют, жители близлежащих деревень могут и не догадываться, что у них под боком живет оборотень. Теперь возвратимся к разговору об огромном псе… Тебе еще интересно, кто он? — Ну конечно! — Тогда не брызгайся кипятком из котла направо и налево, — учтиво попросил Михаэль. — В некоторых преданиях прослеживается маленькое уточнение: мать первых адлетов «вышла замуж» — это они так изнасилование окрестили — не за огромного пса, а за красного волка. — И кто это — красный волк? — Тала отрезала лягушачью лапу и бросила ее в суп. Линэш поморщился. — Ты извини, но это я есть не буду, чем-нибудь другим подкреплюсь. — Отвар из слизней же пил с утра — вкусно было? Ком рвотной массы подступил к горлу. Михаэль глубоко вздохнул, не пуская его дальше, и продолжил рассказ, чтобы хоть как-то забыть о лягушачьей лапе и слизняках. — Как ты можешь не знать о красном волке? Сказок тебе на ночь не рассказывали, что ли? «Как-то раз отец-охотник вернулся домой и строго-настрого наказал своим детям — дочке и сыну — не ходить в лес, так как там объявился страшный красный волк…» Но дети, естественно, не послушали своего отца, пошли посмотреть на волка, и он их… — Съел? — предположила Тала. — Только не говори, что это был адлет, и он детишек… — Нет, нет! — рассмеялся Михаэль. — Что ты! Такие сказки бы не рассказывали малышам. У этой истории есть два конца. Где-то рассказывают, что красный — огненный, если ты еще не поняла, — волк испепелил детей. А где-то говорят, что он их забрал с собой. В любом случае, домой детишки не явились. Но стоит обратить внимание на то, что волка представляют огненным. Опережая твои вопросы, объясняю: огненным волком может быть только дух. В совсем древних сказаниях огненные волки — демоны, охраняющие Ад и его врата. — Да ты хорош в легендах, — кокетливо улыбнулась Тала, через секунду возвращая себе серьезность. — Так прародителем адлетов был дух? — Почти — Дьявольский Пес. Тут объясняется и изнасилование той девушки: адские создания всегда питали подобную тягу по отношению к людям: не только к женщинам, честно говоря, но не будем об ужасном. После обеда мы пойдем в гости к Тому Панри, — потер руки Линэш. — В лес? — Нет, не к тому Тому Панри. Мы пойдем на кладбище — будем раскапывать могилу.