***
Тихонько отворив дверь, Рубин зашел в их общую комнату. Сапфир лежала на левом боку, отвернувшись к окну; сквозь тюль прорезалось призрачное сияние, совсем не похожее на солнечный свет. Казалось, и погода обратилась против этого городка, а не только вампиры и прочая нечисть. Голд отогнал от себя эту мысль и мягко присел за спиной Сапфир. Он сидел молча, даже зная, что сестра уже не спит. Просто первым заговорить должен был не он. — Где ты был? — разлепила сухие губы Сапфир. — Во вместилище джина вместе с Линэшем. У него есть отличный план, как спасти весь город… Девушка медленно перевернулась на спину и посмотрела на брата усталыми темными глазами. Здоровая рука, бледная, как и вся Сапфир, оторвалась от постели и погладила Рубина по покрытым мягкой щетиной щекам. — С каких пор у тебя так быстро растет борода? — приподняла брови она, чуть улыбнувшись. — Там время шло несколько иначе… — Рубин вздохнул и помрачнел, как только взглянул на перебинтованную руку Сапфир. — Нам нужно поговорить… Сапфир позволила здоровой руке безвольно упасть на одеяло, поверх которого лежала синевласая красавица Голд, но Рубин вновь поднял ее и заключил в свои ладони. — Я не знаю, что тебе сказать по поводу произошедшего… — А и не нужно, — неожиданно для нее дал ответ он. — Линэш считает, что это Тоби во всем виноват. И я начал верить в его слова, ведь после того, что случилось с тобой, я чуть сам не убил его. Когда — будучи не под действием каких-нибудь чар, а самим собой! — я сидел возле тебя, не отходя ни на миг, целуя твои руки и моля Господа не забирать тебя у меня так же, как наших родителей!.. — Рубин… — растрогалась Сапфир. — Подожди. Это все — не то, о чем я хотел с тобой поговорить… Приложившись для смелости губами к ее руке, Рубин начал бессвязную спутанную речь, в которую, несмотря ни на что, вложив всю свою за многие годы измучившуюся душу. Он рассказал про ужасный сон, насланный Фобосом, о том, что говорил ему Тобиас Ноу, и кого узрел, как только оказался на скале во Флаконе, окруженный зло торжествующим морем. Ни одного раза больше не прозвучало имя Линэша: Рубин боялся лишний раз напомнить сестре о человеке, сравниться с которым он сам не сможет, наверное, никогда, как в сражениях с чудовищами, так и в ее сердце. Наконец, он дошел до того момента, который прокручивал в своих самых смелых мечтах снова и снова. Слова предательски забывались, подсовывая себе на замену и вовсе не подходящие по смыслу. Рубин сам не заметил, как стал отчаянно жестикулировать, стараясь тем самым хоть немного отвлечь Сапфир от того бардака, что внезапно образовался в его голове, стоило ему раскрыть рот. В конце концов все то, что последние годы он так хотел ей сказать, в обмотке из совершенно иных слов было выложено на стол, и внутри не осталось ничего. Почти ничего — кроме нескольких заветных слов, застрявших комом в горле. — Я не понимаю, — потупила взор Сапфир, обнимая колени. — Если бы не понимала, не сделала бы сейчас такое лицо. — Объясни, чего ты хочешь… — Не знаю, — солгал, пожав плечами, Рубин. — Ну а если по-честному?.. Рубин до боли сжал собственные пальцы. — Я хочу тебя. Если бы ты была моей, ты бы не мучилась из-за Линэша. Если бы ты была со мной, Тоби не смог бы заставить тебя совершить подобное. Если бы мы были вместе, я бы сделал все, как ты хочешь: мы бы перестали охотиться, осели в каком-нибудь городке и жили в полной безопасности, без всех этих ужасных переживаний. — То есть поступили бы так, как сказал тебе Тоби? — Нет, он… Я же не слушаюсь его, это он взял все это, будто прочел, вырвал из моей души! Я думал об этом! Я хочу, чтобы ты была счастлива!.. — Так я и счастлива, — тепло улыбнулась Сапфир. — Рядом с Линэшем… — Рядом с тобой. С тобой и Изумрудом — спасая тех, кто в этом нуждается, помогая людям. Я никогда не хотела жить на одном месте, обзавестись домом, детьми, стоять целый день у печи или на рынке — это ж кошмар! Зачем мне такая серая, скучная жизнь, если я могу каждый день наблюдать, как в сражениях ты закаляешься и становишься настоящим мужчиной? С каждой своей победой ты сияешь все ярче. — Сапфир подвинулась ближе. Нежные фарфоровые руки легли на его колени. — Я не знаю, что произошло за то время, пока ты помогал Михаэлю, но сейчас ты сверкаешь как подлинный рубин. Поддавшись атмосфере, Рубин двинулся вперед, как вдруг его сбил с мысли нескромный смешок Сапфир. — Что?.. — У тебя штаны мокрые, — рассмеялась она. — Это не то, что ты подумала! Во Флаконе я падал в воду раз двадцать. С последнего купания и десяти минут не прошло. — Да-да, конечно! — Сапфир!***
Со второго этажа таверны послышался сначала женский, а потом и мужской задорный смех, и Линэш повеселел. — Какие молодцы, — не ясно кому сказал он и поднял со стола чужую трубку. На конце влажной волшебной палочки с третьего раза вспыхнуло пламя, Михаэль поджег трубку и прикурил. Лицо его тут же исказилось гримасой отвращения, и трубка была откинута прочь. — Хм, выходит, я все же не курю, — сделал вывод Линэш. — Что ж, одной пагубной привычкой меньше. Вниз по лестнице сбежали Драк и Мирада, пребывающие в полном восторге от «Коня без седла». Следом за ними несся взмыленный Вольф с круглыми глазами-блюдцами. Этот день мог стать лучшим и одновременно худшим в его жизни: хозяин вернулся из полного опасностей похода целым и невредимым — и даже привел с собой прекрасную Мираду, но именно сейчас его любимую гарпию уводил, держа за руку, высокий мускулистый красавец-блондин, и у Вольфа просто не было слов, чтобы выразить крайнюю обеспокоенность таким состоянием дел. — Прости, — искренне посочувствовал ему Михаэль. — С возвращением, хозяин, — потухшим, вовсе безрадостным голосом поздоровался щенок. Линэш потрепал его по макушке и перешел к сути: — Пока нас с Рубином не было, Тоби не появлялся? — Тоби? Нет, я его не видел. Как и Жизель, — тихо добавил Вольф. — Что ж, пойдем, проверим. Они поднялись на второй этаж ровно в тот момент, когда от Сапфир выходил счастливый и румяный, словно спелое яблоко, Рубин. — Отдыхай, — радостно бросил он в проем закрывающейся двери. Как только облезлая круглая ручка повернулась до упора, Голд обратил все внимание на Вольфа и Михаэля, громко топающих по коридору в сторону комнаты Жизель. Не издавая ни звука, будто его прогнали бы прочь, если б услышали, Рубин прокрался следом за колдуном и адлетом и вместе с ними замер у покрытого выщерблинами дверного косяка. Линэш постучал трижды, но никакого ответа из-за двери не последовало. — Она точно там? — усомнился он. — Я чую ее, и она за этой дверью, — пояснил адлет, подергивая измазанным в саже носом. — Ну хорошо. Жизель, я вхожу! Дверь оказалась заперта. Раньше Линэш подергал бы ручку пару-тройку раз, чтобы удостовериться наверняка, а следом стал бы искать какие-нибудь спицы, дабы взломать ими замок. Сейчас же все почему-то было иначе. Его переполняла мощь… Не особо разбегаясь, он со всей силы толкнул дверь плечом, и та, точно картонный муляж, пушинкой слетела с петель. Падая, она все-таки наделала шуму, да такого, что весь дом заходил ходуном, а коридор аж до самой лестницы заполнило плотное облако пыли с кружащимися в нем желтыми травинками сена, которые так и норовили воткнуться кому-нибудь в глаз. К слову, именно это и произошло с Рубином, который после звонкого оханья начал усиленно тереть покрасневшие глаза. Когда пыль рассеялась, все (Рубин лишь наполовину) увидели Жизель. Она сидела на кровати напротив окна с совершенно отсутствующим выражением лица. Растрепанные волосы, шею и плечи покрывал черный траурный платок, оттеняя чудовищно бледную кожу хозяйки таверны. — Что с ней? — шепотом спросил адлет, словно боялся ненароком разбудить спящую. — Пока что не знаю, — ответил Линэш, пройдя по треснувшей двери в комнату. Он продолжил осмотр, посветил женщине палочкой в глаза. — Кто же мог сотворить с ней такое? — с болью на лице прикрыл глаза Рубин: от одного взгляда на такую Жизель, его сердце обливалось кровью. — Тоби?.. — Нет, не думаю, что Тобиас Ноу способен на подобное, а вот его господин… Двумя пальцами Линэш приподнял край черного платка. На шее Жизель виднелись два темных пятна с легкими кровоподтеками. — Каин… — процедил Михаэль, опуская платок на место. — Но как он смог пробраться в дом? Жизель не выходила наружу, он не смог бы поймать ее за пределами «Коня без седла», как и войти сюда без приглашения. В памяти Михаэля всплыла последняя реальная встреча с вампиром, и мысленно он поругал себя за самонадеянную глупость. Это он навел Каина на мысль о Жизель, это он сказал ему, что пригласить вампира в таверну сможет лишь ее хозяйка!.. И вот плачевный итог… — Окно… Он постучал. Она открыла окно, и он явил себя. Он заставил ее впустить его, убедил, подчинив ее разум своей воле, и она сделала все, что он потребовал. После чего заслал в «Коня без седла» своего прихвостня, Тоби. Ох… — Линэш горестно вздохнул, устремив взгляд фиолетовых глаз в покрытый паутиной потолок, и взлохматил огненные космы. — Желтые цветы, которые он везде носил с собой, — я думаю, это какой-то дурман. Из-за этих цветов мы все были как не в себе и верили каждому его слову. Безвольные куклы, мы делали то, что нам приказывал наш кукловод. Он даже поил нас отваром из этих цветов. Вот почему все думали, что знакомы с Тобиасом Ноу, что ему можно доверять, но на деле никто ничего о нем не мог вспомнить — потому что воспоминаний с его участием у нас и быть не могло. Мы видели его впервые. Спрятав палочку, Линэш быстрым шагом удалился от полуживой Жизель. — Надо найти мерзавца. — Постой, хозяин! А как же Жизель?! — Я ничем не могу ей помочь. Бросив на хозяйку таверны последний сочувственный взгляд, адлет побежал за своим господином. Рубин не спешил присоединиться к Линэшу. Он бережно уложил Жизель на кровать поверх одеяла и мягким движением тонких длинных пальцев прикрыл ее глаза, не вкладывая в это никакой лишний смысл. Потрудившись до первого пота, Рубин все-таки смог поднять дверь и поставить ее на место. В широкие щели по бокам проникал посвистывающий сквозняк, но это большее, что смог сделать Голд для Жизель. Стремглав он сбежал по скрипучим ступенькам и бросился на улицу, зная, что именно туда направился кипящий от ярости Линэш.***
Сквозь густой туман разлетались три абсолютно разных звука. Упругая походка Михаэля. Шаркающие шаги поникшего из-за сердечных мук Вольфа. И шелест метлы о влажные после дождя камни. Линэш настороженно присмотрелся к своему спутнику: уж слишком долго Вольф молчал, а ведь обычно его не заткнуть — трещит о всяких глупостях без умолку. — Знаешь, что это? — неуместно беззаботным тоном задал вопрос Линэш, на который уже заранее знал ответ щенка. — Конечно, знаю — метла. Я же не дурак. — Да, не дурак. Но это не обычная метла, а волшебная. Она умеет летать. — Хозяин, не нужно придумывать небылицы только для того, чтобы меня поддержать. — Ты обвиняешь меня во вранье? — с наигранной суровостью осведомился Михаэль. — Да, — уныло подтвердил адлет. Раньше он бы себе такую дерзость не позволил, но теперь ему на многое было плевать. Жизель — та, кто кормила его вкусным мясом, наливала ему молоко, заботилась о нем и расспрашивала, если щенок становился печальным или угрюмым, — по вине худшего из существ потеряла саму себя. Потеряла свою душу. И на это он не мог закрыть глаза. В одном этом его «Да» Линэш увидел все: и злость, и обиду, и ненависть к себе за то, что не смог уберечь добросердечную хозяйку таверны. Дальнейшие попытки вернуть ему разговорами беспечность были бы тщетными, и Михаэль просто оставил эту затею. Почувствовав атмосферу угнетения собственными чувствами, и Рубин не стал зазря открывать рот, лишь бесшумно шел за колдуном и адлетом их объединенной тенью. — Почувствуй его, — наконец, произнес Линэш, и Вольф встрепенулся. Это был далеко не приказ, но и не обычная, не свойственная властному Михаэлю просьба. Скорее милосердная возможность для Вольфа сделать хоть что-то, выполнить свой долг. — Я не принюхивался, когда он был рядом, я не знаю его запаха. — Сконцентрируйся на затхлости и запахе смерти. Как на кладбище, только без разложения и гниения. Щенок кивнул, мягко прикрывая глаза и втягивая носом белесый от тумана воздух. — Есть такой запах… Но он очень слабый — ему несколько дней. — Значит, это то, откуда Тобиас Ноу к нам пришел. Веди. Вольф вдохнул искомую вонь еще раз и побежал вперед, только за ним и поспевай. Он петлял по узким улочкам туманного города, два раза оббежал вокруг покосившегося столба, в который, судя по его виду, когда-то очень давно ударила молния. Долгие минуты Вольф петлял по полуразвалившемуся подвалу, заваленному разломанной лет пятьдесят назад мебелью. Когда он покинул темный сырой подвал, кишащий крысами и мокрицами, адлет замер, глядя на покосившийся, но вполне еще целый дом по соседству, — будто гончая, указывающая хозяину, в каком направлении искать подстреленную перепелку. В грязном окне горел неясный свет, но комнату не было видно за белыми узорчатыми шторами. Компания охотников на нечисть поднялась на три широкие ступеньки, и Линэш отчетливо постучал в дверь. Послышались шаги, какое-то поскуливание. Загрохотал тяжелый засов. На улицу высунулось бледное вытянутое женское лицо с острыми скулами, проступающими сквозь тонкую, точно бумажную, кожу, и темными кругами вокруг опухших красных от рыданий глаз. — Чем могу помочь?.. — тихо спросила она, переводя мутные глаза с одного нежданного гостя на другого. — Мы ищем Тобиаса Ноу. Вы знаете такого? — Нет, — честно ответила женщина, попытавшись тут же захлопнуть дверь, но всунутая за порог нога Линэша помешала ей уединиться. — Юноша, высокий, чуть сутулый, блондин, глаза голубые. Вы знаете этого человека, — прочел по ее лицу Линэш, открывая дверь нараспашку. Считанные секунды женщина стояла и глядела на Михаэля, как вдруг разразилась самыми громкими в его жизни рыданиями, упала на пол, скуля раз за разом всего одно имя: «Сэм». Знакомый не понаслышке с подобными ситуациями, Рубин впихнул в дом растерянного Вольфа, вошел сам и захлопнул за собой дверь, чтобы не будить лишний интерес в головах немногочисленных соседях. Линэш тем временем, не произнося ни слова, силой, но без грубости поднял безутешную женщину с колен и усадил на пыльный диван, где ее рыдания стали несколько тише. Только сейчас троица заметила, что хозяйка была одета в траурное платье. Комната была темна и грязна. За рваной ширмой коптил потухший камин. На подоконнике, покрытом точно саваном легкой серой вуалью, в сырой рамке стояло фото, но на стекле было так много грязных разводов от смешения пыли и слез, что разглядеть лицо было невозможно. Линэшу это было и не нужно. Посидев в ногах рыдающей женщины с минуту, он направил на нее волшебную палочку, и после короткой белой вспышки ее лицо прояснилось, а слезы — высохли. — Вы узнали человека, которого я описал? — Да, — бесплотной тенью кивнула она. Даже звуки, слетающие с ее губ, казались иллюзией, призрачной и лживой. Рубин и Вольф замерли в темном углу, не решаясь мешать Линэшу. — Кто он? — Сэм Лоррел. Мой сын. — Как он умер? — Я не знаю. Никто не знает. Ему было плохо. Он болел. Несколько дней, — продолжала мать, глядя в одну точку. — Умер, так и не придя в себя. — Как именно он болел? — нахмурился Линэш. Все его опасения вот-вот должны были подтвердиться. — Он был слаб. Угасал. Не мог ни есть, ни пить, ни даже встать с кровати. Был смертельно бледен. — Где он был за три дня до смерти? Ночью. — Вечером помогал гробовщику. Вернулся домой — был бледен и слаб. На следующий день не встал. Линэш встал и убрал палочку за пояс. — Вам спокойно и хорошо. Вы ляжете и проспите несколько часов. А проснувшись, будете знать: Сэм в лучшем мире. Он счастлив и желает того же Вам. Женщина мягко улыбнулась, прикрыла повлажневшие глаза и легла на диван. Мгновенно она погрузилась в сладкий сон… Линэш склонился над ней, словно хотел поцеловать в лоб, но всего лишь задул на подоконнике свечу. Его дыхание сдуло пыль с фотографии, и с нее на тройку охотников за нечистью посмотрел Тобиас Ноу. Нет, Сэм Лоррел: веселый жизнерадостный мальчуган, стоящий рядом со своей матерью. — Еще одна жизнь, загубленная Каином… — Почему ты использовал палочку? — подступил к Михаэлю Рубин, с такой же печалью разглядывая фото. — Ты ведь умеешь делать это и без помощи колдовства. — Без палочки на этот раз ничего бы не получилось. Человек должен хотеть поддаться влиянию, желать облегчить свои муки забвением, но ни одна мать ни за что не захочет забыть свое дитя. Идемте, я узнал все, что мне требовалось. После пыльного и темного жилища семьи Лоррел, в живых из которой, похоже, осталась всего одна душа, наполненные туманом улицы показались компании охотников Раем. Прохладный воздух мягко проник под воротники, гуляя по спинам, а вечно моросящий дождь увлажнил щеки. Линэш стоял возле подвала, не собираясь никуда отсюда уходить. Что-то незримое тянуло его вернуться туда, в сырость, заваленную старой, никому ненужной поломанной мебелью, населенную крысами и мокрицами. — Там, — указал он пальцем на подвал. — Этот мальчик был там в тот момент, когда Каин напал на него в первый раз. — В первый раз?.. — спросил у него из-за спины Вольф. — Но с чего ты взял, что нападений было много, хозяин? — Не много, всего два. В первый раз что-то остановило его, и мальчик смог сбежать. Он добрался до дома, в шоке лег спать, но Каин навестил его снова, выпил его не до конца, и тот стал его слугой. Мы должны найти его. Усилием воли Линэш отвернулся от подвала и рванул было в другую сторону, к таверне, но пальцы Рубина сжали его запястье, и рыжеволосый колдун обернулся. — Когда мы найдем его, ты сможешь что-нибудь сделать? Обратить превращение, как-нибудь его спасти? — Лекарства не существует, Рубин. Это смерть. — Тогда такой вопрос: ты сможешь убить Каина? Ведь он в своем зле, по твоим же словам, не виноват… — Иногда… переучить кого-то без потерь невозможно, и тут уже встает вопрос: чем именно надо будет пожертвовать? В случае с Каином, спасти невинных людей от него же самого важнее, чем спасти его душу… Мы должны торопиться. Раз Тобиас Ноу не появлялся в таверне, он может не знать о том, что мы поняли, кто он. У нас есть шанс застать его врасплох.***
— Когда появится Ноу, ведите себя как ни в чем не бывало, говорите с ним как всегда. Он не должен понять раньше времени… — раздал четкие указания у двери «Коня без седла» Линэш, наконец толкнул ее и зашел. — Долго вы, — холодно улыбнулся бармен из-за стола в окружении Дракона, Мирады и Сапфир. — Не думал, что для Великого Михаэля Линэша будет такой проблемой разыскать дом Лоррелов. Или время ушло на то, чтобы утешить рыдающую гусыню-мать? — Ублюдок, — не поверил своим ушам Линэш, проходя с Рубином и Вольфом к столу. — Каин не мог подчинить себе твой разум настолько: всегда остается след прежнего человека, особенно когда речь идет о том, что было дорого ему в его человеческой жизни. Стало быть, мерзавцем ты был еще тогда? Глаза Тобиаса Ноу округлились, а брови в то же время нахмурились. Какое-то время он сидел с этим неоднозначным выражением лица, переводя полный недоумения взгляд с Линэша на его друзей, как вдруг его озарило. Облокотившись на спинку скрипучего стула, он по-звериному расхохотался и вальяжно закинул ногу на ногу. — Действительно, что же вы еще могли подумать: очевидно, заметили это? — длинными бледными пальцами он опустил воротник рубашки, оголив две темные раны на шее. — Нет, — угрюмо ответил Линэш, занимая стул напротив. — Не заметили. — Тогда дивлюсь, откуда взялась эта ваша несообразительность. — Я не собираюсь больше играть в твои игры. Где мой плащ? — В твоей комнате, на кровати. Он мне не нужен. Там я не нашел того, что мне было интересно. — Флакон. — Именно, твой хваленый Флакон, — раздражающе растягивая слова, согласился юный мертвец. — Ты оттуда достал этих двоих, блондина и мулатку? По перьям второй могут сразу сказать, что это гарпия — впечатляет. Но вот кто же этот новый персонаж, — с каким-то диким, неуместным акцентом произнес он последнее слово, — остается загадкой. Но магией от него несет за версту, хоть он и не тот, за кого ты так отчаянно себя выдаешь. Кто же он такой? Какую тварь ты на этот раз выудил у себя из рукава? Когтистая рука дракона с силой хлопнула по столу, и тот заметно покосился. — Ох, какие когти! — в притворном страхе воскликнул бармен, болванчиком болтая головой. — Это слегка сужает круг возможных существ, однако ты по-прежнему остаешься тайной для меня. Может, ответишь сам, кто ты такой? В ответ дракон вложил максимум эмоций, повторив слово в слово все то, что ранее услышал от Линэша, когда колдун сломал ногу. Рубин зажал побелевшему адлету уши; Мирада в мелодичном вскрике приложила звенящие перьями ладони к губам; Сапфир оценивающе закивала головой как истинный знаток словесной брани. Тобиаса Ноу перекосило еще больше, чем минутой ранее. — Кто Вас научил такому, молодой человек? — Но ответ на этот вопрос не заставил себя ждать: растерянный взгляд Драка указал на Михаэля, и Тобиас Ноу оскалил клыки. — Ну конечно, с псом поведешься — блох наберешься. Это так вы решили меня расколоть? Бранью и разговорами по душам? Слабый ход. Я ожидал пыток. Таких же, какие испытал на своей шкуре твой поганый кот. Стол с грохотом опрокинулся, чуть не отбив бармену ноги, которые тот вовремя поджал. Палочка Линэша, скрипя и искря, глубоко впилась ему в скулу. Все присутствующие затаили дыхание, только Тобиас Ноу расслабился, точно в этот самый миг все пошло именно так, как и было задумано с самого начала. Его глаза блеснули адским огнем, и рокочущий, как эхо грома в глубоком ущелье, смех заставил пульс всех присутствующих споткнуться и понестись во весь опор. — Этой ночью ты должен будешь дать свой ответ, Михаэль, — предельно четко произнес Тобиас Ноу, небрежно отодвигая палочку от своего лица. — И никакие разговоры этого не изменят. Вонючий городишко — или твой блохастый кот, отринувший все, что от природы не должно быть ему чуждо? Решай, — непоколебимо добавил он и поднялся со стула. — Думаешь, мы тебя отпустим? — вновь направил на бармена палочку Линэш. — А ты, очевидно, наивно полагаешь, что сможешь мне как-то помешать уйти отсюда невредимым? — Сделай только шаг — и мы узнаем, кто на что горазд. Бармен хитро усмехнулся и стукнул каблуком о пол. Из волшебной палочки Линэша посыпался град алых искр, но Тобиаса Ноу уже и след простыл. Под скрытым тьмой потолком таверны прозвучал все тот же ледяной смех, который Михаэль слышал всего от одного «человека». — Если ты так много узнал о наших планах, почему ты вернулся? — выкрикнул вверх Михаэль, слепо водя палочкой из стороны в сторону. — Каин приказал тебе напомнить мне о сроках? На балке под самым потолком возник Тобиас Ноу, надменно глядя вниз, на Линэша. — Ты очень умный мальчик, Михаэль, но порой не видишь ничего дальше собственного носа. — Глаза мертвеца воссияли рубиновым огнем, вся его кожа побагровела, покрылась пузырями и в один миг схлынула прямо вниз, на столы и стулья, морем кипящей крови. В простой одежде Тобиаса Ноу над компанией колдунов и существ возвышался Каин с привычным жестоким блеском в стеклянных глазах. — Зачем мне создавать себе слугу, если я сам могу влиться в вашу дружную семейку чудовищ? — Как он смог пройти?.. — вскрикнула Сапфир, хватаясь за бессильную против этого вампира волшебную палочку. — О, я сам могу ответить на этот вопрос, — сыграл любезность вампир. — Михаэль. Именно Михаэль подсказал мне «выторговать» приглашение от хозяйки этого… мягко сказать, заведения… — с отвращением обвел он длинным когтистым пальцем все то запустенье, что видел внизу. — А дальше — сущий пустяк: личина этого мальчишки, чтобы вы не узнали мое лицо, желтые цветы… Одно я не предусмотрел — тупость второй твоей шавки… Услышав обращение к себе, Вольф гневно зарычал. — …Он должен был вернуться к колдуну-вдовцу и его дочурке в прошлую деревушку, но кто бы мог подумать, что эта вонючая псина заберет с собой ваш спасительный волшебный флакон. Синеволосая девчонка не смогла убить себя, ее красноволосый братец не вынудил тебя убить его. Это бы точно разбило твое сердце: друг, ополчившийся против тебя и ставший в одночасье врагом… А потом — трупом! Но сестричка-развратница решила прихватить с собой и тебя, а когда у нее это не вышло, Рубин не захотел уезжать и в итоге тебя не бросил. Никто из них тебя не бросил, — поправился он. — Но это вовсе не доказательство их безмерной любви к тебе, Михаэль. Они слабы… Все пошло не так, как я планировал. Скука. Одна лишь польза: теперь вы наверняка не сможете обвести меня вокруг пальца. Спрятать весь город в одном крошечном флаконе… Стоит отметить, Михаэль, это умно. Просто гениально. И если бы я обо всем не узнал, твой шедевральный план бы удался: я бы напустил монстров на пустой город, ты бы спас своего кота… Только вот несколько значимых «но». Ты всерьез думал, что я после всего пережитого вот так просто отдам тебе твоего милого котенка? М? — безумно улыбнулся Каин, присаживаясь на балку. — Ни секунды, — из-под маски бесчувствия ответил Линэш. — Тогда, очевидно, ты пытаешься отделаться малой кровью. Что же, неплохо выходит. Только ты не сумеешь спрятать всех во флаконе: один человек всегда может потеряться… Его смех был пропитан кислотой, но на лице Линэша не дрогнул ни один мускул. Нет, он не доставит этому садисту удовольствие ни своей паникой, ни ненавистью, ни отчаянием, ни злостью. Сейчас важнее было выяснить… — Что ты сделал с Талой и ее отцом? Вольф вздрогнул, наконец-то услышав родное имя. — Ничего особенного. Несмотря ни на что… они все же остались живы. Но я ведь могу при желании и вернуться к ним. Подумай об этом в следующий раз, прежде чем пытаться морочить мне голову. Каин встал и, судя по внешней деловитости, явно собрался уходить, тем более что даже воздух этого места был ему омерзителен. — Если ты не собираешься просто так возвращать мне Найта, — взрываясь от злости, заговорил Линэш, — то к чему весь этот фарс? Чего ты хочешь добиться и какого ответа будешь ждать от меня с наступлением темноты? На минуту Каин задумался, по крайней мере с талантом истинного актера сделал соответствующий вид. — Этой ночью ты поймешь мою задумку, а вот в следующую — будешь выбирать на самом деле, кому жить, а кому умирать мучительной, как само пребывание в Аду, смертью. И на этой прекрасной ноте — à bientôt! Взмах невидимых крыльев оторвал Каина от опоры, унося в темноту. — Какого черта… — на грани истерики выкрикнула Сапфир и растерянно упала на стул. — Как мы могли ничего не заметить?.. Рубин беззвучно похлопал сестру по плечу; внешнее спокойствие было сплошь напускное: внутри его разъедало такое же едкое отчаяние, как и всякого, кто видел сегодня Каина не впервые. Только Михаэля поглотили совсем иные чувства. — Все очень плохо, — упершись взглядом в ножку опрокинутого стола, сказал Линэш. — Еще бы, — безрадостно согласился Рубин. — Да нет, вы не понимаете! Каин молчалив, он никогда не говорит что-то совершенно неважное, а тут болтал без умолку столько времени! В каждом его слове подсказка, он хотел проверить, смогу ли я расшифровать его послание, понять его умысел. — Он собирается заставить тебя выбирать одного из двух или более родных тебе людей — кто из них спасется от смерти. Какое тут еще может быть послание? — озадаченно спросил Драк Онн, крепче прижимая к себе испуганную Мираду. — Ты его вообще видел сегодня в первый раз — ты понятия не имеешь, какой он и что творится в его голове. Почему он сказал «à bientôt»? Почему именно это, а не «au revoir» или «à demain»? Это было бы более уместно. Или нет… — В миг озарения глаза Линэша будто обратились в стекло. — Он вернется. Очень скоро он вернется. Но зачем?.. — Колдун попытался мысленно повторить каждое слово, сказанное Каином, но несовершенная человеческая память просыпала все больше воспоминаний, теряя их для сознания навсегда. Точно сон: чем больше усилий Михаэль прикладывал для того, чтобы вспомнить, тем больше из речи Каина он забывал. — Он вернется этой ночью. Он задумал что-то такое, что совершенно точно прояснит все его планы, и это обязательно привлечет мое внимание. Но что это может быть?.. «Ты очень умный мальчик, Михаэль, но порой не видишь ничего дальше собственного носа…» — отозвался запоздалым эхом в голове Линэша бархатный голос вампира, сбивая с почти найденной мысли. — Заткнись, заткнись, заткнись… — прошептал Линэш, по-детски закрыв уши руками. — Я и без тебя это знаю… — Линэш… — осторожно позвал его Рубин. — Линэш… Михаэль! Рыжеволосый колдун возвратился в реальность, но на этот раз вернуть себе невозмутимость не сумел: на нем не было лица. Краски глаз, губ и волос померкли, словно колдуна обсыпали мукой. Даже дракону, знающему Линэша меньше всех остальных, его состояние казалось тревожным. — Я должен забрать плащ, — оправдал свой скорый уход Линэш. Он поднялся по лестнице и проскользнул в отведенную ему и Вольфу комнату. За спиной стучала волшебная метла, раз за разом задевающая древком перила. Линэш впустил ее, как наполовину домашнюю — наполовину дворовую кошку, и закрыл за собой дверь, давая понять тем самым любому из его свиты, что хочет побыть один. После несчастного случая с Сапфир комната была убрана: кровавые простыни заменены, мебель возвращена на прежнее место; только на некоторых досках между кроватью и окном можно было заметить не выведенные до конца багровые пятна, въевшиеся в древесину. — Тебе всегда эта комната будет напоминать о том ужасе, что ты испытал, — с жалостью прозвучал голос Найта у Михаэля над ухом. — Я рад, что мне мерещишься ты, а не Каин, — со вздохом упал на кровать Михаэль. Он приоткрыл один глаз, дабы убедиться, что сгорающий от температуры мозг придумал не только голос, но и тело боготворимого Линэшем кота. Закинув ногу на ногу, Мид Найт примостился на подоконнике, следил за завихрениями тумана за стеклом. — Та же поза, в какой сидел «Тобиас Ноу», — вслух подметил Линэш, и кот мягко усмехнулся: — Естественно. Ты ведь сейчас думаешь именно о нем. О том, что замыслили тараканы в его голове. — Но здесь ты, а не он. — Конечно. Галлюцинация не особенно бы помогала, если бы вызывала только ярость да желание растерзать кого-нибудь, чтобы еще долго глумиться над трупом… Но здесь я, а стало быть, тебе важнее знать, что со мной все в порядке, нежели раскрыть загадку этого мерзавца. Я рад, что человека в тебе больше, чем гения. — Найт, что я должен делать?.. — «Спасать меня». Это — первая мысль, которая приходит тебе на ум. Но а если забыть о чувствах и начать думать? Куда обязательно ударил Каин? Кто может стать его целью — кто всегда становится его целью? Перед закрытыми глазами колдуна промелькнули образы. Найт. Тала и Серивель, Вольф. Голды. Родители… — Дорогие мне люди. — Правильно, — пружинисто кивнул кот, слезая с подоконника и ложась рядом с Михаэлем. — Каин неизменен в своих привычках, в этом вы похожи. Значит, и в этот раз он поступит как всегда. Кто может стать его целью? — Я не знаю. — Что для Каина важнее: ненависть или интерес? — Я не знаю… — Кто завладел любопытством Каина настолько, что не отпустит его, и Каин обязательно захочет им обладать? «…магией от него несет за версту… Кто же он такой? Какую тварь ты на этот раз выудил у себя из рукава?.. Ты по-прежнему остаешься тайной для меня…» — Драк Онн! — вскочил Линэш. — Правильно, — улыбкой похвалил его за сообразительность Найт. — Но ведь это еще не все. Если бы Каин атаковал только с одного фланга, он бы ничем не отличался от тех монстров, которым ты рубишь головы. Что еще? «…сестричка-развратница решила прихватить с собой и тебя, а когда у нее это не вышло, Рубин не захотел уезжать… это вовсе не доказательство их бесконечной любви к тебе, Михаэль. Они слабы…» — Нет… — сосредоточенно отсеял лишнее Линэш. «…Все пошло не так… теперь вы наверняка не сможете обвести меня вокруг пальца. Спрятать весь город в одном крошечном флаконе…» — Снова не то… «…твой шедевральный план бы удался: я бы напустил монстров на пустой город, ты бы спас своего кота…» — Эврика! — воодушевленно воскликнул Линэш, снова обрушиваясь на кровать. Рядом с ним расхохоталась столь же довольная собой иллюзия Найта. — Монстры! Он хочет напустить монстров на город — но как? Михаэль повернул голову набок и уткнулся в разноцветные глаза кота. — Действительно. Как? Он же не умеет создавать чудовищ из ничего. — О, Найт, как же ты гениален! Или я, раз сейчас ты плод моего перегретого мозга? С завидными скоростью и грацией Михаэль Линэш спрыгнул с кровати и накинул на плечи такой родной плащ. Метла сама легла в его левую руку, оставив правую свободной — на случай, если вдруг придется быстро браться за волшебную палочку. — И куда же ты собрался? — задал Найт вопрос, на который они оба и так прекрасно знали ответ. — К Анжелике и Ниаму, естественно. Спасибо за подсказки, Найт! Честное слово, я тебя люблю! — улыбнулся Линэш, выходя из комнаты. — Я знаю, Михаэль, — тоскливо опустил голову на подушку Найт, растворяясь в тумане. — Я знаю…***
Под вывеской «Коня без седла» ближе к вечеру собрались шесть человек и собака, и все (кроме, разве что, последней) точно знали, что им требовалось сделать. Этот город был не так уж и велик, но для шестерых человек найти всех его жителей и привести в конюшню, где, по уверениям Линэша, безопаснее всего будет совершать вход во Флакон, — задача, мягко сказать, непростая. Самой большой проблемой для Михаэля стало разделение его команды на пары. Безусловно, Голды прекрасно бы управились со всем, даже разделившись и действуя по одному, но отпускать бродить по городу в одиночку Вольфа, а уж тем более Мираду с драконом, которые впервые за многие века ступили на не наколдованную кем бы то ни было землю, было бы просто верхом идиотизма. Отправлять Вольфа в паре с Мирадой или Драком было нельзя по весьма понятным причинам. Разделиться на пары было бы несложно, если б Линэш мог взять кого-то с собой. Но он решил не терять ни секунды драгоценного времени и начать спасать этот город хотя бы силами других, пока сам будет разбираться в замысле врага и заботиться о спасении Анжелики и ее сына. Путем нехитрых вычислений Линэш определился и отправил Рубина (который нашел-таки себе новый плащ на замену тому, что пошел ко дну внутри волшебного флакона) с Вольфом и Изумрудом в одну сторону по главной улице, а Сапфир с гарпией и драконом в другую. Как бы усердно Линэш ни напрягал мозг, он не сумел найти такое решение, чтобы разделить не только Вольфа с Драком и Мирадой, но и саму эту сладкую парочку, так что приставил к ним Сапфир: она-то уж лучше любого добермана проследит за дисциплиной во время наиответственнейшего поручения. Договорившись действовать без лишнего шума, оба спасательных отряда растворились в тумане, а сам Михаэль бегом, без оглядки, отправился к дому семейства Наин. Он долго колотил в дверь, пока, наконец, его терпение не лопнуло. Через пропитанную влагой и туманом древесину волшебная палочка безошибочно нашла легкий тонкий засов и сдвинула его в сторону, открыв своему хозяину и метле, держащейся чуть позади, проход внутрь. Волшебное сияние скользило с одного предмета на другой, со стен на пыльный пол, с доски на доску, но как ни старалась палочка, она не могла рассеять царящую здесь удушливую темноту. Анжелика Наин сидела за столом, уронив на него покрытую то ли мукой, то ли пылью голову, и мирно спала. Даже шум упавшего на пол засова не пробудил ее ото сна, настолько глубоким он был. Не пытаясь разбудить молодую вдову, Линэш стремглав бросился на второй этаж, в комнату Ниама. Дверь была закрыта, но не заперта. В промежуток между ней и полом пробивалась уличная прохлада, и когда Михаэль толкнул дверь, заходя, он уже знал, что именно там увидит. Окно было раскрыто настежь. Тяжелый туман переваливался через подоконник и стелился по полу, топя в себе деревянных солдатиков и лошадок, — точно лунная тропа, по которой мальчик выбрался из дома. Конечно. Он не мог пробраться внутрь. Явившись Ниаму, говорил с ним через окно. И мальчик впустил его… Линэш развернулся — его необъятный плащ породил волну тумана, обрушившуюся на сундук с игрушками Ниама, — и быстро вернулся на кухню. Спрятав волшебную палочку, он бережно поднял Анжелику на руки; спящая красавица прильнула бледным лицом к его груди. Почти рысцой, словно статный мерин, Линэш шел к «Коню без седла». Он бы бежал, но драгоценная ноша этого не позволяла. Мимо по улице, как восставшие мертвецы, шли первые «уговоренные» Голдами жители города: глядя в одну точку, они шаркали ногами, натыкались на стены домов, спотыкались, падали, но поднимались и двигались вновь, следуя к затопленной конюшне. Обойдя пару таких зачарованных путников, Михаэль ногой распахнул входную дверь таверны и нырнул с холодной сырой улицы в уютное тепло. Раздались неспешные шаги… У начала лестницы показалась Жизель все в том же траурном платке. — Я услышала шум, — тихо сказала она. Спускаясь, хозяйка таверны твердо держалась за перила, будто боялась упасть, однако ее бессилие внешне было вовсе не заметно. — Ее нужно куда-нибудь положить, — бойко вымолвил Линэш, проходя мимо Жизель и уверенно направляясь к ее комнате. — Но дверь… — попыталась вставить хоть слово хозяйка таверны. Пройдя по снова лежащей на полу поломанной двери, колдун уложил вдову Наин на постель Жизель и медленно разогнулся. Из-за бега трусцой по улицам со взрослой женщиной на руках у него разболелись плечи, хотя ныло вообще все, каждый мускул и в особенности голова. Вероятно, его тело опять обуял жар… Михаэль двинул ногой, и носок сапога уткнулся во что тяжелое, мягкое… — Как ты чувствуешь себя, Жизель? — осторожно произнес колдун, незаметно для нее доставая волшебную палочку. — Мне уже чуточку лучше, — ответила она из-за его спины. — Но я совершенно не помню, что произошло… — У тебя траурный платок на голове. Это из-за того, что таверна лишилась своего любимого бармена? — Конечно же… Мне будет ужасно его не хватать… Все-таки столько лет мы жили бок о бок… — всплакнула в край платка Жизель. — Как его звали? Всхлипы оборвались, и наступила давящая тишина. Линэш чувствовал, как в голове этой женщины впустую скрипели мысли. В этой комнате не только он не знал ответа на поставленный вопрос. Они бы долго еще могли там стоять, не шевелясь, терзаясь от неизвестности, кто же первым сделает шаг, приближающий второго к смерти. Однако Михаэль понимал, что даже с палочкой в руках пред этим существом он — бессилен… — Было бы разумнее не убивать их, а обращать, — ледяным голосом, так похожим на бархат Каина, заговорил Линэш. — Тогда бы никто не начинал подозревать в каждом из них не-человека. — Но в таком случае я бы не смог увидеть выражение твоего лица, когда ты узнаешь об их кончине, — став самим собой, величаво ответил вампир. В комнате резко похолодало, и сдавленное волнением и ненавистью дыхание Линэша обратилось в пар. — И так не увидишь, — по-прежнему стоя к нему спиной, отрезал Линэш. — Убирайся. Сейчас же. Повторять не буду. А за похищение мальчика ты ответишь вдвойне. — У-у, я не сделаю ему худо. Мы просто поиграем. Почитаем кое-какие книжки, — протянул каждый гласный звук вампир; под его ногой скрипнула снесенная дверь, ранее балансирующая на ручке, а теперь со стуком касающаяся пола. — Тебе ли не знать, что я не обижаю маленьких мальчиков. В памяти рыжеволосого колдуна возникли лица родителей: бледные, лишенные крови и тепла — безжизненные кукольные маски, надетые на них самой Смертью. Нет. Надетые на них Им… Раньше чем Линэш успел подумать, волшебная палочка нацелилась в спину вампира, и темно-бордовые, практически черные молнии стеганули его от лопаток до колен. Крупные брызги смолянистой крови попали на лежащую дверь, пол и волшебную метлу. Каин с рыком боли перевалился через перила и плашмя упал на пол первого этажа. Задетые ногами и руками стулья откатились прочь. — Разучил новые приемы? — в кашле рассмеялся Каин, глядя в потолок. Под его спиной медленно расползалось темное покрывало, топя в крови мертвеца пол и солому. Линэш беззвучно спускался по лестнице, выжигая взглядом заклятого врага. Палочка искрилась и подергивалась в его руке: шоколадная древесина словно бы изгибалась, двигаясь среди его пальцев волнами, как змея. — Посмотрим, что случится, если я отделю твою голову этим заклинанием, — жестоко произнес Михаэль, направляя плюющуюся раскаленными вспышками волшебную палочку на бледную тонкую шею вампира. За спиной Михаэль вовсю дымилась солома, тщетно боролась с разгорающимся от магических искр огнем. — Как будто я позволю подобное, — опасливо поджал губы Каин. Его ладони соединились в хлопке, и тело вампира рассыпалось на десятки тысяч черных жуков. Живой рекой они хлынули к ногам Михаэля, стремились покрыть каждый сантиметр его одежды, продвигались все выше — к горлу!.. В секундно охватившей Михаэля панике колдун заметался, попытался как-то их скинуть, прикрыл ладонями лицо. Жуки жалили его руки и шею: из мелких, но глубоких ран молниеносно начинала сочиться кровь. Линэш упал на пол, крича. Он катался по полу, словно старался сбить с себя огонь; откинутая им в ужасе палочка валялась неподалеку, с шипением и тихим хрустом, не слышимым за криками Михаэля, поджигала солому… — Колдун! — донесся до Михаэль мощный глас дракона. Михаэлю даже показалось, что жуки замерли в этот миг, недоумевая из-за появления героя так же, как и сам Линэш. — Может быть больно — терпи! Из разомкнувшихся губ дракона хлынул волшебный огонь, охватывающий тело Линэша целиком. По ушам ударил истошный писк тысяч черных жуков, ссыпающихся с одежды и кожи Линэша, стремящихся протиснуться между старыми досками, забиться в щели в полу. Дракон больше не выдыхал зачарованный огонь, но пламя все с большей силой выжигало руки, шею и лицо Линэша. Драк Онн взмахнул пальцами — и языки погасли. На коже Линэша остались бордовые ожоги, из оголенной плоти выходили тонкие струйки клубящегося белого дыма. Линэш без сил упал на солому — ровно на то место, где лежал истекающий смолой, циркулирующей в его венах, Каин. — Не похоже… на обычный огонь… — сглотнул кровь из прикушенного языка колдун. — Это волшебный огонь. Он ранит только нечисть, — без толики участия ответил Драк Онн, оглядывая пол в поисках жуков. — Тебя он ранил не так, как это отродье, ведь ты еще частично человек. А он сбежал. Опять. Что-то трещало над ухом Линэша, и он нехотя повернул голову направо. По глазам хлестануло рыжее зарево разгорающегося в «Коне без седла» пожара. Самый обыкновенный бесконтрольный огонь вовсю пожирал уже стены и верхние балки, стулья и столы, перекидываясь на лестницу и ползя все выше по ступеням. — О Боже, палочка! — воскликнул Линэш, забыв о всякой боли. Он даже не помнил, как обронил оружие!.. Михаэль подскочил к огню, туда, где в последний раз видел свою верную подругу, однако жар и коптящий дым откинули его назад. — Нужно выбираться отсюда. Это место уже не спасти. Сильный как Голиаф, Драк Онн схватил Линэша в охапку и, несмотря на его крики и просьбы оставить его там — дать забрать палочку, вынес наружу сквозь дымовую завесу. Бросив Линэша прямо на дорогу, дракон вернулся в заполненную ядовитым дымом таверну (почувствовал жизнь на втором этаже) и вышел через минуту с Анжеликой Наин на руках. В этот момент ненасытное, вечно голодное пламя как раз добралось до запасов выпивки за барменской стойкой, и в сердце таверны грянул стеклянный взрыв, разбрызгавший огонь по всему первому этажу! Окна лопнули, из черных глазниц дома повалил дым. На порывистом ветру вывеска неустанно качалась, скрипя и стуча о стену таверны, как бы зовя на помощь, прося потушить разъедающий ее пожар. Линэш отчетливо видел в своем воображении, как огонь проскальзывает на второй этаж, оказываясь, в том числе, и в комнате Жизель, как начинает гореть ее мертвое холодное тело, оставленное Каином под кроватью, словно игрушка, больше не приносящая морального удовлетворения. Таверна, ставшая для Михаэля вторым настоящим домом; место, куда, наверняка, ходил старик Тюр, где работал безымянный бармен, где жила и заботилась обо всех посетителях и жильцах «Коня без седла» добрая, простодушная, сердобольная, как мать или тетушка, Жизель, — и сама хозяйка этой неповторимой таверны — все это обратится в пепелище. Лежа в широкой неглубокой луже, Линэш смотрел на то, как очередная веха его жизни исчезает без следа. На поверхности воды отражались языки огня, лижущие крышу «Коня без седла», и сверху казалось, что не только таверна охвачена пожаром, но и сам Линэш — в центре этого жаркого Ада. За Михаэлем уже стояли Сапфир, Рубин, Вольф, Мирада и Изумруд, глядящие на таверну во все глаза и не желающие верить в происходящее. Рядом с собакой, точно взаправду считая себя домашним питомцем, дребезжала-подпрыгивала на невидимых воздушных ухабах метла. Позади шествовали жители туманного городка, слепо бредущие к заброшенной конюшне. Под действием сильных чар ни один из них не оглянулся на старинную таверну, ни один не заметил, как с последним скрипом отвалилась почерневшая подобно углю вывеска и этим навсегда ознаменовала смерть «Коня без седла». Внимание Михаэля Линэша и его друзей всецело было приковано к падению таверны — никто и не заметил, что два черных, как смоль, жука прошмыгнули по плечу рыжеволосого колдуна и надежно спрятались в складках его одежды.