Колдун: Три Проклятия

      В комнату к своим друзьям Линэш вернулся не один, а вместе с энергичной упрямой вдовой. Все присутствующие настолько были удивлены ее эмоциональным подъемом, что просто глядели на нее во все глаза, не осмеливаясь поздороваться или даже просто кивнуть. Юную вдову такая реакция ничуть не смутила: все ее мысли были заняты милым Ниамом и тем, что она сама может сделать для его спасения.       Заняв кресло, Линэш кратко объяснил новому члену команды, в каком шатком положении они находятся и как именно собираются решить вопросы, стоящие на повестке дня. Анжелика внимательно слушала про Флакон, некогда вместилище джина, про вампира и его ультиматум, про еще одного несчастного, похищенного им, и нежелательную судьбу всего города. Другим человеком, таким же обыкновенным жителем туманного города, все сказанное Линэшем было бы расценено как бабушкины сказки, несусветная чушь, придуманная за одну минуту, только чтобы окончательно запутать; однако для Анжелики фантастичность происходящего не была непреодолимым барьером. Она смогла поверить и смириться с тем, что ее ребенок, невинный маленький мальчик, — могущественный некромант, так что теперь была способна понять и принять что угодно.       Подробно расспросив Линэша о слабых местах любого вампира, Анжелика в спешке убежала домой в поисках столового серебра и святой воды, припрятанной на кухне на всякий случай. Пользуясь отсутствием вдовы, Линэш поведал друзьям о том моменте его последней встречи с Каином, который ранее не упоминался:       — Я не знаю, что произошло, но моя палочка сотворила нечто невиданное. Это заклинание было… черное… и очень сильное. Вампирам плевать на большинство заклятий, но это действительно ранило Каина, я мог в полной мере противостоять ему.       — Черное заклинание?.. — дернув губой в отвращении, повторил Рубин.       — Ты что-то про это знаешь?       — Нет — в том-то и дело! Не бывает черных заклинаний. Нам с раннего детства это говорили. И уж тем более палочка не может делать сама, что ей вздумается, против воли своего хозяина или без его ведома.       — Но я не вру: это на самом деле было.       — Линэш, мы все верим тебе, — заменила в споре брата Сапфир, — но то, что сказал Рубин, — тоже правда. Я могу это объяснить только тем, что ты сам по себе представляешь случай, который никак не мог произойти.       — Что ты имеешь в виду?       — То, кем ты являешься, — осторожно произнесла она, косясь в сторону гарпии и дракона. — И ты не колдун от рождения, однако каким-то невообразимым образом использовал палочку все это время — это чудо, что подобное вообще имело место быть. И черные заклинания… Я думаю, они напрямую связаны с тем, кто ты есть и кем никогда быть не сможешь. По крайней мере твоя необычность абсолютно точно является причиной произошедшего, или одной из многих причин. Мне очень жаль твою сгоревшую палочку, — тоскливо добавила она.       — Да, «жаль»…       Потяжелевший взгляд Михаэль случайно упал на пыльные настольные часы и напомнил о ценности времени.       — Рубину и Драку пора готовиться. Поешьте хорошенько перед дорогой. Думаю, лучше и заранее вздремнуть: чем меньше времени вы проведете во Флаконе, тем лучше будет и для вас, и для горожан. Навряд ли это заклинание пойдет им на пользу… Надо выступить раньше полуночи, так что будьте готовы в одиннадцать.       После отстраненных холодных команд Линэш оставил товарищей по оружию и вышел на пустынную немую улицу укрытого сумерками города.       — В этих краях темнеет куда раньше, чем у меня дома, — проговорил из-за его спины Вольф, завороженно глядя на мерцающие сквозь молочный туман звезды.       — Мы не так далеко от твоего дома, как могло бы показаться.       — Это и удивительно: что уже здесь все совсем по-другому. А если уйти еще дальше? Насколько по-другому будет там?       Линэш потрепал адлета по макушке, и прогулочным шагом они направились по главной дороге из города: хотелось вырваться прочь из этого тумана, не слышать стук каблуков о мощеную дорогу, вернуться к природе, подальше от домов, окруживших как разбойники на дикой тропе. Чем больше колдун и его верный пес отдалялись от города, тем больше рассеивался туман, и дышать как будто бы становилось легче. Звезды здесь были ярче, воздух — свежее; в ушах стоял назойливый стрекот сверчков, а не пустой громкий шум, заглушающий мысли и оставляющийся в то же время бесконечный сосущий вакуум в голове. Спокойствие рождало заманчивые картины в воображении колдуна. Он явственно видел, как точно так же с Вольфом и Найтом уходит из города, закончив устроенный там Каином беспредел. Его бы ждали все приключения мира: новые люди, новые чудовища, новые кабаки и таверны, море выпивки и уйма часов, потраченных на размеренные беседы с Найтом, которых сейчас — как никогда до того — стало безумно не хватать…       Линэш не заметил, как они обошли весь город и, завидев начало главной городской дороги, свернули куда-то в кусты. Оказавшись в окружении зарослей малины, Вольф принялся заедать любовные разочарования и волнение перед предстоящими событиями. Линэша пища сейчас вовсе не интересовала: живот болел еще сильнее — что-то внутри жгло его, словно он проглотил раскаленные угли. Чтобы хоть как-то отвлечься от этой боли, Михаэль развалился на траве, безмолвно уставившись в небосвод. Время ускорилось и остановилось одновременно. Минуты бежали прочь — Вольф обрывал малиновые кусты, изредка укалывая пальцы о незаметные шипы, а Линэш смотрел на небо, все больше заполняющееся звездами. Темное полотно будто бы было проедено молью, и чем дольше на него взирал Михаэль, тем больше малюсеньких светлых пятен на нем появлялось; еще немного — и эти дыры зарастут, разорвут ткань вдоль и поперек, и через нее станут сочиться солнечные лучи, как через старую рвань, коей попытались занавесить подвальное окошко.       Впереди, за стеной из малиновых кустов, раздались неспешные шаги и тихие голоса, мужской и женский. Трава зашуршала особенно громко: возлюбленные присели или прилегли, продолжая ворковать. Вольф замер, так и не донеся спелую ягоду до перемазанных розовым соком губ. Он хотел, очень хотел подумать, что это совершенно другие люди, влюбленная пара незнакомых ему горожан, но чистый разум отринул самообман, напомнив, что все горожане в конюшне, ждут путешествия во Флакон…       Отбросив малину, Вольф подкрался ближе, чтобы выглянуть из-за кустов…       — Я бы не стал на твоем месте это делать, — шепотом попытался его остановить Линэш, но Вольф был полон решимости убедиться во всем.       На траве раскинулись Драк Онн и Мирада. Она смущенно улыбалась, положив голову на его предплечье, дракон хищно навис над ней, шептал что-то на ухо и через каждое слово целовал длинную нежную шею. Гарпия вздрагивала, томно вздыхала, заливаясь еще бóльшим румянцем и прикрывая глаза.       Вольф отпрянул от кустов, со злостью устремил потяжелевший взор на собственные ноги — будто проклинал их за то, что не помешали увидеть эту картину, послушались и привели к проклятым зарослям.       — Хочешь, уйдем отсюда? — все так же тихо спросил Линэш.       Вольф только покачал головой и бросился со злостью и обидой на траву рядом с хозяином. Он лежал на животе, с ненавистью наблюдая, как припозднившийся муравей ползет домой, преодолевая травинки возле носа адлета.       — Может, это и к лучшему, — вслух поразмыслил Михаэль, и Вольф встрепенулся. — Тебе нужна жена, которая не будет улетать зимой на юг.       Волчонок улыбнулся и спрятал лицо в траве. Однако веселье было недолгим: боль вернулась со следующей же волной прочих тяжелых чувств.       — Хозяин, почему ты взял меня с собой? Почему позволил сопровождать тебя?       — Потому что я, ты и Найт — мы трое во многом схожи… Мы изгои… Наши родные погибли, причем — уж извини — по нашей же вине. Своими неправильными поступками мы сами лишили себя нормальной человеческой жизни и семьи… С кем нам еще жить, как не с подобными, м? — Михаэль посмотрел на младшего товарища и увидел в его глазах бескрайнюю благодарность.       На душе Михаэля Линэша начало разливаться спокойствие, так похожее на сон, только вот спать совсем не хотелось. Все его тело обволакивало что-то жидкое, но тягучее, холодное и теплое в одно и то же время — и тут позади раздался звук. Неописуемый звук, самый дорогой звук для сердца Линэша. Звук, который никто и никогда не слышал, кроме него. Именно с таким звуком колдовала его погибшая в пламени волшебная палочка! Она словно шептала ему прямо в голову, исполняя его команды, отчитывалась, принимая приказы и превращая их во вспышки искр, в магию, в заклинания. Этим самым звуком она говорила ему: «Я тебя слышу».       Линэш не заметил, как вскочил на ноги. Вольф растерянно глядел на него, не понимая, что стало причиной столь странного поведения колдуна, а все внимание оного было приковано к зову волшебной палочки. О, этот звук!..       — Хозяин?..       — Я… на минуту, — как под действием гипноза проговорил Линэш. — Жди меня здесь. Я скоро.       Ноги сами начали преодолевать расстояние. Впереди уже, казалось, Михаэль видел свет, неповторимое сияние его волшебной палочки; все остальное исчезало, прекращало существовать. Трава уже не шуршала при каждом его шаге, ветер не ерошил волосы и не холодил лицо и шею. Куда-то исчезли кусты, хотя он был готов поклясться, что был окружен ими, как и на полянке, где его остался ждать Вольф. Шаги снова обрели звук, но гулкий и громкий. Под подошвами сапог был твердый камень, а окружали колдуна тьма и эхо.       Линэш замер, вглядываясь в темноту.       — Опять галлюцинации? — спросил сам себя он, как вдруг кто-то ему ответил:       — Не в этот раз.       Вокруг стало чуть светлее, и теперь Михаэль мог различить мелкие отшлифованные булыжники, из которых были сделаны своды неизвестного туннеля. Вперед и назад уходили его бесконечные темные рукава, освещаемые местами слабым мерцанием настенных факелов. Сейчас Линэш слышал треск огня и чувствовал его запах.       — Снова ты? — произнес Михаэль, глядя на колдуна в широкополой шляпе, выходящего из темноты.       — А ты ожидал увидеть кого-то другого? — усмехнулся тот, подавая что-то Линэшу.       Михаэль на автомате протянул руку, и в его пальцы легла изрядно потемневшая волшебная палочка. Та самая, по которой он так тосковал.       — Но как?..       — Она пробыла недолгое время в огне — это никак не отразилось на ее способностях, разве что внешне она уже не так хороша, как прежде. Однако смотрится куда эффектнее, согласись: не у каждого колдуна бывает черная волшебная палочка, — многозначительно посмотрел на Михаэля собеседник.       — «Черная»?.. Ты знаешь что-нибудь про черные заклинания?       Колдун в широкополой шляпе сложил руки на груди и оперся на стенку туннеля, встав подальше от света факелов.       — Никто до тебя не мог сотворить подобную магию.       — Это я уже знаю.       — Тогда что еще ты хочешь узнать, если уже владеешь самым важным знанием?       Линэш молчал. Этот человека как никто другой умел заводить Михаэля в тупик.       — Как моя палочка оказалась у тебя? — вновь заговорил Линэш. Он уже знал ответ на этот вопрос, по крайней мере предполагал, что может ответить этот колдун, однако ему было необходимо начать разговор издалека.       — Я нашел ее в горящей таверне, — честно ответил тот.       — В горящей таверне, в которую ты зашел, чтобы выпить пива…       — Понимаю, чем вызвана твоя ирония; я не собирался доказывать, что оказался там случайно. Я намеренно туда пришел и пришел именно для того, чтобы забрать твою волшебную палочку.       — И отдать ее мне…       — Да.       — Зачем? Зачем все это? Я уже не пытаюсь даже спросить: «А разве ты не умер в ту ночь, в моем детстве?» Я понимаю, что не получу никакого вразумительного ответа, ничего нового для себя не открою. Но хотя бы ответь на это: зачем столько стараний? Зачем вся эта слежка за мной, помощь — зачем?       Колдун в широкополой шляпе не шелохнулся. Недвижимый, будто манекен, он смотрел на Линэша; глаза его, как и половина лица, были скрыты тенью от шляпы, так что разобрать хотя бы малюсенькую долю его эмоций Линэш не мог; он не улыбался — вот и все, что было Михаэлю видно.       — Боюсь, у нас нет времени, чтобы это обсудить, — с глубокой печалью в голосе проговорил колдун, двигаясь обратно в темноту. — Судьбу не изменить, как бы сильно этого ни хотелось.       — Это чушь! — выкрикнул ему вдогон Линэш, и колдун остановился. — Где бы я был, если бы верил в подобное?! Все что угодно возможно — надо только прикладывать усилия, не оставлять попытки, и в итоге все получится.       Кажется, колдун усмехнулся, но до Линэша долетел лишь тихий вздох из-под полей шляпы.       — Страшное уже случилось. И чем больше песчинок времени просыплется вниз, тем страшнее, трагичнее, ужаснее будут события. Из этой боли соткана твоя судьба. Крепись. Но ты убедил меня: ты сможешь исправить все к лучшему, пусть не сейчас, но позже. А пока — иди. Времени почти не осталось. Ты должен взять след.       Невообразимо громкий шум ударил Линэша по барабанным перепонкам: то ли писк, то ли гул, то ли оглушительная давящая тишина — беззвучная настолько, что мозг Михаэля не смог оставить ее такой и сам заполнил воображаемым звуком. Все в голове запульсировало, перед глазами появились темные пятна. Туннель подернулся мелкими белыми искрами, и тут же накатила темнота. Пошатываясь, Линэш шел, сам не зная куда, но вот зашуршала трава под подошвами его сапог, а ноющие, словно израненные уши начал ласкать мягкий ветер. Медленно вернулось зрение: перед Линэшем вновь были густые кусты, светло-синяя трава и темное бездонное небо.       Он вернулся.       А уходил ли он?..       На этой самой поляне его должен был ожидать Вольф, но адлета нигде не было, как и милующейся парочки за кустами. Куда же все делись? Сколько времени прошло? Сколько Линэш находился в том холодном туннеле?       — Вольф? — огляделся Михаэль, крутясь на месте волчком. Ответа не последовало; нигде не было следов адлета. — Вольф!       Что-то необычно громко зашуршало под ногой, и Михаэль опустил глаза на траву. Из-под носка правого сапога торчало нечто почти выцветшее, но пока еще угадывался желтый цвет; сухое, скукоженное. Линэш поднял с травы желтую, некогда пышущую жизнью розу, представляющую сейчас собой жалкое зрелище: крупный бутон давно засох, помялся, скрючился, истончился и больше походил на недогоревшую скомканную бумагу. Единственный листик сжался, сплющился, и на его коричнево-зеленой поверхности залегли глубокие морщины.       Этот жалкий, давно умерший цветок, был по-прежнему ярким. Несмотря на время, частично высосавшее из него цвет, Михаэль бы точно заметил, будь эта роза здесь с самого начала. Выходит, кто-то ее сюда принес. Линэш осмотрелся и нигде, ни поблизости, ни вдалеке, не смог найти место, где бы росли такие же розы. Что же это все значит? И куда делся Вольф? Быть может, ему надоело ждать, невыносимо было оставаться рядом с Мирадой и Драком, придающимися страсти на соседней поляне, и он вернулся в таверну…       Ах да, таверна… Линэш горько усмехнулся собственной забывчивости и направился к городу, к дому, заменяющему теперь их сгоревшее дотла былое пристанище.       Дорога до безымянного дома была практически незаметной. Линэш все крутил в руках засохшую розу. За поясом теперь снова была его волшебная палочка, но никакой радости, никакого восторга по этому поводу Михаэль Линэш почему-то не испытывал, хотя именно такой реакции и можно было бы от него ожидать по поводу возвращения любимой подруги. На душе уныло каркали вороны. Было неспокойно, словно вот-вот над его головой должна была разразиться гроза, да такая, какой свет еще не видывал. Но почему, откуда это чувство приближающейся опасности, если все самое плохое, что могло быть, уже случилось?..       Серо, протяжно скрипнула дверь, когда Михаэль вошел внутрь. У порога прощались две парочки: гарпия висела на груди дракона, нежно поглаживая его по шее длинными острыми когтями; Сапфир деловито поправляла воротник сюртука Рубина. Оба Голда не глядели друг другу в глаза, оба пунцовели при каждом вдохе. Перед всей этой стеной романтики и флюидов Линэш потерялся и замер на пороге — столь же незаметный, как и вешалка по правую сторону от него.       Дверь скрипнула снова, уже громче и энергичнее: в дом влетела молодая вдова и врезалась в Михаэля. Пышущая энтузиазмом девушка упала бы назад, на крыльцо, но Линэш вовремя ее поймал, подхватил за талию.       — Благодарю, — встревоженно улыбнулась она, узрев что-то в фиолетовых глазах Линэша. — И простите, я не смотрела, куда бежала, натолкнулась на Вас…       — Не стоит, — вежливо кивнул ей Линэш. Анжелика разгладила подол пышного серого платья и теперь улыбнулась всем присутствующим.       — Я молилась за вас, — сказала она, и герои искренне озадачились. Никто из них не молился последние лет двадцать, а Драк Онн — так вообще никогда, считая любую религию поклонением идолам и придуманным божествам, лишь бы те давали людям деньги, вино, дев, в общем, всего того, чего люди страстно желают испокон веков. Мирада слово «молитва» слышала впервые. Голды уж точно не желали, чтобы Бог смотрел на них: теперь, помимо колдовства, у них было еще больше причин избегать внимания Всевышнего.       Чтобы разрушить возникшую между Анжеликой и всеми остальными толстенную стену непонимания, Линэш позволил себе перестать быть тенью вешалки и спросил, наконец, то, что не давало ему покоя:       — Кто-нибудь видел Вольфа?       — Да, — кивнула Сапфир, отходя от Рубина на широкий шаг. — Вы ведь с ним вместе ушли.       — Господи, да понятно… После этого?       — Нет, мы с Рубином были здесь и никого не видели.       — А вы? — спросил Михаэль у другой сладкой парочки.       Мирада покраснела, словно наливное яблоко. У Драка дернулась бровь — впервые за долгие века ему приходилось продумать столько мелочей: может ли он говорить о том, что провел все это время в компании гарпии; хочет ли она, чтобы об этом знали; если он должен соврать, то где же он был, что не видел мальчишку, которого он действительно не видел? Все эти вопросы кипели в его голове, но ни на один он так и не смог найти ответ. Это ему и не понадобилось.       — Что это? — спросила Анжелика, аккуратно забирая у Линэша засохшую розу.       — Я нашел ее на том месте, где должен был быть Вольф.       — Но откуда она здесь? — истинно ужаснулась вдова Наин, быстро вкладывая розу, точно проклятую, обратно в руку Михаэля. — Чайные розы растут только в одном месте, в полуразрушенном замке на скале. Но туда не дойти, дорога обвалилась, и проход к руинам рассекла пропасть. Там даже зверь не водится — настолько то место считается темным. Раньше там заседал какой-то орден… Если верить преданиям, орден колдунов, ведьм и прочих существ… людей! Я хотела сказать «людей»! — осекла себя Анжелика, прикрыв руками рот.       — Забудь. Что дальше — с этим замком?       — Потом туда ворвались храмовники, рыцари и всех перебили. Там была настоящая бойня. На их крови выросли эти розы.       — Какая слабенькая легенда, — фыркнула Сапфир. — В других обычно на крови вырастают красные розы, ну, или хотя бы синие — из другого мира, символ смерти и тому подобное…       — Здесь не легенда важна, — покачал головой Линэш, оборачиваясь на друзей. — Подумайте сами: Вольф пропал, на его месте найдена роза, которая растет только в одном месте — в замке, заброшенном уже черт знает сколько времени, где когда-то была бойня, где руины, мрак, а нечисти столько, что даже животные там не водятся. Кого могло бы привлечь такое место? Кто бы оставил мне эту розу в знак приглашения? Ответите на этот вопрос — поймете, кто похитил Вольфа.       — Каин… — шепотом произнес Рубин, будто это имя не к добру было озвучивать в полный голос.       — Но где же ты был в этом время?! — вскричала Сапфир, бросаясь на Линэша, словно потерянный Вольф был ее родным сыном.       Линэш достал из-за пояса почерневшую от пламени волшебную палочку и показал ее всем присутствующим.       — Откуда? — Рубин подошел к Линэшу, бережно забрал волшебную палочку. Покрутил ее в пальцах, тщательно осматривая.       — Колдун, который спас меня в детстве, дал мне ее. Он достал ее из горящей таверны.       — А он очень проворен для старика, — с легким недоверием сказала Сапфир, разглядывая палочку из-за плеча брата. — То есть… сколько ему сейчас должно быть? Лет шестьдесят?       — Он не постарел ни на год. Я не смогу объяснить вам, как все это получилось, я и сам толком ничего не понимаю, но это действительно моя палочка. Я уходил к нему на встречу. Когда вернулся — Вольфа уже не было, а на поляне лежала эта злосчастная роза.       Рубин возвратил палочку Михаэлю, и та довольно задребезжала, словно была счастлива вернуться в хозяйские руки.       — Так что, мы идем спасать Вольфа?       — И да, и нет. Вольф в замке, там же, где Каин держит Ниама и Найта — зуб даю. Но их спасением займусь я. Мы действуем так, как запланировали: Рубин и Драк идут с жителями города во Флакон, а я с Анжеликой и Сапфир — на помощь мальчикам и Найту. Рубин, возьми метлу. Мне она не пригодится, а тебе сослужит службу, я уверен.       Волшебная метла сама послушно подлетела к Рубину и мягко стукнула его древком в бедро.       — А что же прикажете делать мне? — расстроенно пробормотала Мирада, позвякивая переливающимися перьями.       — Ты пойдешь с Рубином и Драком, но останешься снаружи Флакона и будешь сторожить его до их возвращения.       Обрадовавшись воссоединению с любимым, гарпия браво вздернула нос.       — Хорошо, — согласился Рубин. — Тогда мы идем?.. Только будь осторожен, Линэш.       В рыжеволосом колдуне боролись гнев и удивление. С одной стороны, зачем вообще Рубину такое говорить? Он что, считает его слабаком? Вместе с ним пойдут две женщины, но при всем при этом Голд сказал подобное именно ему!.. Но… с другой стороны, что он подразумевал? Рискованность Линэша? Его врожденное умение кидаться в омут с головой?.. Вместо ответа Михаэль похлопал друга по плечу и выдавил довольно убедительную улыбку.       — Все будет хорошо. Ты ж меня знаешь!       — Вот потому-то я и беспокоюсь.       Из-под стола показался Изумруд, про которого все уже давно успели забыть. Пес подошел к Линэшу и Голду и жалобно завизжал, выражая обеспокоенность будущим то ли одного, то ли другого. Рубин, присев, сердечно обнял пса, завилявшего хвостом так яро, что тот начал громко стучать по пыльному полу.       — Пусть Изумруд идет с вами. Во Флаконе море, реки и черт знает что еще — не хочу подвергать его такому внушительному риску. Да и силу Сапфир как фамилиар он увеличит.       — Хорошо.       Драк Онн тем временем на прощание попытался приголубить синевласку, но Сапфир принялась снова обхаживать воротник брата, будто то была единственная ниточка, оставшаяся между ними, последний способ удержать Рубина от опасности хотя бы на ближайший десяток секунд.       — Как только мы закончим с делом, мы рванем к тебе на помощь, — пообещал Драк Онн, крепко пожимая руку Михаэля. Длинные тонкие косточки кисти колдуна тихо хрустнули во всех суставах.       — Буду ждать, — сквозь зубы простонал Линэш, подарив дракону коронную ухмылку.       Проходя мимо, к двери, Драк ухитрился обнять еще и Анжелику: у этого создания был просто какой-то мистический талант липнуть ко всем представительницам прекрасного пола! Сапфир перестала мять воротник Рубина побелевшими, как и ее лицо, пальцами и, поджав губы, отступила от него на шаг.       — Хотел сказать тебе, чтобы ты ни на секунду не отходила от Линэша, но именно он постоянно влипает в неприятности, так что тебе безопаснее будет держаться от него подальше, — неловко засмеялся Рубин.       — Да, — из вежливости улыбнулась Сапфир и коснулась его рукава. — Береги себя.       Голды так бы и стояли, обмениваясь формальностями вместо реальных чувств, однако волшебная метла ударила Рубина в живот и, зацепившись за его плащ, поволокла колдуна наружу. По пути Линэш успел всунуть в руку Голда Флакон.       — Не потеряй и не разбей его, идиот!       — Честно! — выкрикнул Голд, выпутывая из своего плаща метлу. — Я постараюсь!       Изумруд опять протяжно заскулил, но не побежал за Рубином, точно понял сказанное им ранее и решил исполнить волю хозяина, оставшись охранять Сапфир.       — Смотри-ка, — негромко поразился Линэш, театрально толкая потускневшую Сапфир в бок, — метла умнее человека! С ней-то он точно не пропадет!       — Спасибо. — Сапфир нежно ухватила Линэша ногтями за ухо, игриво потрепала до ноющих красных следов и ушла вместе с псом в дальнюю комнату, чтобы подготовиться к опаснейшему походу из возможных и собрать необходимые им вещи. Анжелика проводила взглядом исчезающих в тумане дракона, метлу, гарпию и колдуна и только тогда скрылась следом за Сапфир.       — Ты бы мог это предугадать, — шепнул Линэшу на ухо Найт, отходя к противоположному косяку.       — Что, мой мозг снова запекается?.. Я не знал, что его целью будет Вольф…       — Ты был близок к тому, чтобы это понять. Когда мы говорили в прошлый раз, ты перечислил в уме дорогих тебе людей, если бы ты подумал о них чуточку больше, ты бы понял, как Каин сможет достать всех их и — через них — тебя. Ты как ребенок: укради у тебя конфетку, и ты побежишь сразу же ее отбирать, а за тобой — родители, няньки и прочая свита — все окажутся в ловушке.       — Не хочу это слушать, — разъярился Линэш, захлопнул входную дверь и поспешил к дальней комнате.       — Но все равно будешь думать об этом… — пропела на прощание иллюзия, растворяясь в тени.       Анжелика и Сапфир стояли над застеленной кроватью и напряженно разглядывали разложенные там предметы. На пыльном покрывале лежали сверкающие вилки, ложки, ножи, уйма пузырей, наполненные водой, металлические кресты и различные украшения, даже броши с жемчужинами и прочими камнями. Сапфир хищными, вороньими глазами глядела на все эти богатства, желая прикарманить хотя бы одну блестящую вещичку; Анжелика же явно была довольна собой: собрать столько предметов за такой короткий срок — завидной прыти она и сама от себя не ожидала!       — Что тут происходит? — поинтересовался Линэш, плотно закрывая за собой дверь, будто это могло помешать его видению просочиться в спальню, но мираж-Найт не преследовал его.       — Я собрала все, что может нам понадобиться в борьбе с этим извергом, похитившим Ниама, — гордо обвела рукой вдова найденные сокровища. — Тут столовое серебро, серебряные украшения и святая вода. Это поможет нам одолеть его?       — Не знаю, что сказать насчет атаки, но все это наверняка станет хорошей защитой. Однако вот серебряные ложки, думаю, не стоит брать: что, ими по лбу Каина бить? Но ты все равно молодец! — вовремя похвалил он Анжелику.       — Я принесла их на всякий случай, — чуть краснея, оправдалась вдова. — Итак, когда мы выступаем?       — Сейчас, — ответил Линэш под гулкое завывание печального пса.