Колдун: Три Проклятия

      Над деревней раскинула необъятные крылья глубокая ночь, без спешки подвигающаяся к блеклому утру в единой космической постели. Если бы у сбежавших пленников было желание покинуть бревенчатый периметр, они бы с легкостью сделали это, так и оставшись незамеченными. Однако у Линэша были иные планы, и вместе с Вольфом, Мелиной и увязавшейся за ними Сибрис колдун бодрым шагом направился к простенькой деревянной церквушке с одинокой колокольней, ныне лишенной дозорного.       — Всадники являются единожды за ночь, — объяснила Мелина. — И раз их здесь уже нет, значит, кого-то вновь увели…       — Как они могут похищать людей, не убивая? — озадачился Линэш, приближаясь к низенькому редкому церковному заборчику.       За этими жалкими дощечками начиналась святая земля. Сможет ли он ступить на нее без последствий, тем более в истинном облике?.. Этим же вопросом задавался и Вольф, искренне волнуясь о господине. Давненько адлету не приходилось созерцать Линэша не-человеком, и оттого априори становилось тревожно…       — Их тени — зачарованные, — пояснила Рэмси, держащаяся ближе к Михаэлю, но уже и не так далеко от шагающего с ней в ногу адлета. — Они меняют положение вне зависимости от источников света. Когда всадники уводят очередного бедолагу, тени окружают его, но не касаются. Ведут, гонят, как собака стадо.       — Интересно… — взволнованно проговорил Линэш и замер у совершенно бесполезной калитки, покошенной, как и весь забор.       Вольф с замиранием сердца ожидал, что же будет дальше, мысленно молился о благоприятном для Михаэля исходе, за что, знай об этом Линэш, получил бы обязательно по лбу. С тех пор как человечность колдуна канула в лету, он стал с куда бóльшим раздражением реагировать и на упоминание Бога, и на религию в целом. Не потому, что у нечисти со Всевышним свои счеты. Просто в тот далекий кошмарнейший день Тот-Кто-Над-Всем посмел забрать самого дорогого для Михаэля человека. В лучшем случае забрал к себе… В худшем — отправил в Пустоту, мучительную вечность…       Остолбеневшего охотника обогнала Мелина, зашла на святую землю с завидной простотой. Сам того не заметив, Линэш вцепился в предплечье Вольфа, словно старик, нуждающийся в поддержке для взбирания на крутую лестницу. Условную черту пересек сначала носок сапога Михаэля — пальцы дернулись от надуманных колик, следом весь сапог, и, будто погрузившись в холодную воду, колдун со спертым выдохом перешагнул через натянутый лишь в его сознании канат. Мелина и Сибрис глядели на него в недоумении, только Вольф не расслаблял сведенные брови.       — Как себя чувствуешь?..       — Я в порядке, — с удивлением отметил Михаэль, и Вольф облегченно опустил веки на секунду-другую. — Но я не могу быть в порядке…       — Моя кровь помогла?       — Я выгляжу как человек, которому что бы то ни было помогло? — выплюнул злую иронию колдун. Носком он подкапнул пучок жесткой блеклой травы и пнул его от души, точно бы в попытке заставить церковную почву работать как надо. — Это не святая земля…       — Что Вы такое говорите?! — оскорбленно вспылила Мелина, но Линэш, подойдя к ней вплотную, дыхнул хладом в тотчас побледневшее лицо:       — ЭТО — НЕ СВЯТАЯ ЗЕМЛЯ. Может, ты видишь черную кровь, сочащуюся у меня из глаз, носа, рта и всех других отверстий? Мне физически неприятно, даже когда меня просто крестят пальцами, — и сейчас я чертовски зол, что мне пришлось признать это вслух! Но вот я стою возле церкви и чувствую себя весьма и весьма сносно, несмотря на ожидаемую святость земли и критически маленькое расстояние между мною и «резиденцией» Бога…       — Почему, Линэш? — встрял Вольф лишь для того, чтобы прервать поток издевательства над Рэмси. Он мог подождать: Михаэль обязательно бы раскрыл любые свои предположения, однако не прийти на помощь Мелине, сто раз пожалевшей о сказанном, адлет не был способен.       — Не только земля — самая обыкновенная. Церковь тоже. А подобные места без обсуждений являются защитой от нечисти. С церковью что-то сделали или на ее земле. Разрушили святость, опорочили весомым грехом… Тем лучше для нас! — внезапно оживился Линэш и поспешил к тяжелым двойным дверям. Сопровождающие шли за ним след в след; остановившись перед входом в церковь, колдун вытянул за рукав Мелину из короткой шеренги и подтолкнул к дверям со словами: — Пригласи меня.       — Что?..       — Ты же живешь в этой деревне: пригласи меня в церковь.       — Я не понимаю…       — Ох ты, Господи! — раздраженно ляпнул Линэш и сам же поморщился от неприятного зуда под костями черепа. — Просто скажи: «Приглашаю Вас в церковь!» или «Добро пожаловать!» — что угодно!       — «За…ходите»?..       — Спасибо! — Такой саркастичной рявкающей благодарности Мелина еще не получала!..       Одними пальцами без особого труда Линэш распахнул обе двери разом — эффектно, настежь! Пронзительный скрип несмазанных петель прервал старые сухие голоса, и сотня глаз, в следующий же миг расширившихся от леденящего ужаса, обратились на колдуна. Ночь за его спиной, контрастирующая с танцующим светом бессчетного множества свечей, подчеркивала трупную бледность кожи и блеск радужек, фиолетовых с чудовищным алым отливом. Вдобавок у стоящего за его спиной Вольфа, напоминающего высокую широкоплечую демоническую тень истинной сути Линэша, хищно бликовали в потемках звериные глаза — из-за сей неконтролируемой особенности с любым наидружелюбнейшим выражением лица адлет выглядел все равно устрашающе.       Вместо рядов скамеек незваных гостей встречали неодобрением и боязнью дети, женщины и старики. Церквушка могла вместить гораздо больше людей, и пять десятков выживших выглядели жалкой горсткой немощных обреченных, готовящихся отправиться на убой… И все же, несмотря на это, вместе они представляли опасность для посетителей деревни и сопроводившей их Мелины. Фанатичность заразна, смертельна для меньшинства, задавленного паникующим запуганным большинством. От одной несчастной лучины может сгореть целый город…       Линэш шел уверенно — только так и следует в подобной ситуации; с высоко поднятой головой он игнорировал осуждающий шепот, уже ранящий напряженные нервы вкраплениями агрессивных призывов, переданных ближнему на ухо. За ним шагал Вольф плечом к плечу с Мелиной, позади — бесшумно двигалась Сибрис, словно проверяющая по мере продвижения ненадежную топь.       — Каждый, кто воровал мою волшебную палочку!.. — грозно прокричал Михаэль. Эхо лишь усилило эффект: вознесло к потолочным балкам его волевой голос и, спустив, прокатило по толпе прихожан ропот. — …в конечном итоге получал заслуженное наказание! И сейчас я прикладываю просто нечеловеческие усилия, чтобы не отплатить этой деревне той же монетой!       Люди шарахались от Михаэля как от прокаженного — река голов расступалась, и по образующемуся коридору Линэш со свитой приближался к высокому деревянному кресту из темного дерева и стоящему у его подножья дряхлому старцу. Невероятной длины снежная борода оплетала по спирали корявый посох так, что даже выскользни он из непрестанно дрожащей руки, одетой в бумажную кожу, — земли не коснется, буквально привязанный к владельцу. Лысина отражала бы огни свечей подобно зеркалу, если б не мешалась короткая полупрозрачная паутина волос. Мешки под темными измотанными глазами были оттянуты так сильно, что почти доставали до уровня ноздрей большого горбатого носа. Старик облокачивался на посох всем телом, скрытых длинными изорванными тряпками ног не было видно совсем, потому издали складывалось впечатление, что человеческого в увядающем мужчине осталось всего ничего и он уже практически дух, парящий над дощатым полом.       Будучи выше старика на полголовы, Линэш остановился перед, как он сам догадался, лидером деревенской общины. Вблизи вампир-Михаэль, признаться, отталкивал даже Вольфа, привыкшего мириться со всем и стараться принимать хозяина любым; старик же смотрел чужаку в глаза на удивление бесстрашно — либо отменно скрывал волнующееся на душе пенистое море.       — Быть может, для кого-то это новость, — едва сдерживая злость, заговорил Линэш, — но вообще-то мы приехали помочь…       — Демон — и помочь, — хмыкнул в усы староста.       — Сразу видно: настоящих демонов Вы не знавали… Собираетесь самостоятельно решить проблему всадников со смертоносными тенями — вперед. Как погляжу, вы здесь отлично справлялись! — обвел колдун запуганных выживших. — На извинения уже и не рассчитываю, так что верните наши вещи, а дальше делайте что хотите…       Оттеснив Михаэля, Мелина вырвалась вперед и стиснула в отчаянной мольбе лежащие поверх посоха руки старосты.       — Пожалуйста! — вскричала она, и наблюдатели вновь обрели голос, тихий, шуршащий, будто предупреждающий о грозе ветер в листве. — Отец Тарин, прошу, согласитесь принять их помощь! Они — охотники на нечисть, они занимаются этим годами!..       Безмолвно он поднял суставчатый указательный палец, но если раньше это заставляло Мелину, как и прочих жителей деревни, покорно сомкнуть уста, ныне Рэмси только качнула головой, отбросила послушание прочь.       — Пина где-то там, она нуждается в спасении вместе с остальным похищенными! Когда появился проблеск надежды, разве не преступление — отмахнуться от него?! Здесь, в церкви, мы молились об освобождении для наших родных и близких: наши молитвы услышаны! Бог привел охотников к нам!..       — Ты привела чужаков, а не Бог, — разлепил староста губы, покрытые тонкой молочной коркой. — Ты готова взять на себя всю ответственность за их действия? Если ситуация станет хуже…       — Да куда уже хуже!.. — всплакнула Рэмси.       Посох оглушительно грохнул по полу! Мелина сжалась, наказанная страхом за наглость перебить священнослужителя, склонила голову — до боли вдавила подбородок в ключицы…       — Ты все поняла? — каменным тоном осведомился Тарин, глядя на девочку сверху вниз, давя ее отнюдь не снисходительным взором. — Ты знаешь наши законы.       — Знаю… — пролепетала она. — И согласна на все…       Церковь заполнилась змеиным шипением, однако всего одного строго взгляда Тарина хватило, чтобы снова воцарилась давящая тишина.       — Стало быть, ты за все в ответе, — вынес он неясный для Линэша и Вольфа вердикт и более не уделил поникшей Рэмси ни секунды внимания. — Ваши вещи в задней комнате, обратился он к Михаэлю. — Лучше покиньте нашу деревню.       — Не могу, — признался колдун. — Я заключил договор с этой девочкой. Не демонический договор, никакой крови и пресловутых пентаграмм, знаете ли! Обычная словесная договоренность. Кажется, — добавил Линэш, идя мимо старосты к узенькой двери, — из нас двоих я буду человеком, поступающим по-Божески…       От собственных слов Михаэля передернуло, но возможность утереть нос бессердечному Тарину того, без всяких сомнений, стоила!       Вчетвером, терпя назойливые болезненные для затылков взгляды прихожан, чужаки завалились в тесную комнатушку. Оружие и прочие пожитки колдуна и адлета были найдены в большом сундуке, добро Сибрис лежало на полке: скрученная комом одежда, пустой бурдюк, охотничий нож и пухлый сверток, туго перевязанный бечевкой, от которого настойчиво несло смесью из сильно благоухающих трав. Последнее, к слову, она не взяла, предпочла оставить на хранение церкви.       — Ты разве не собиралась покинуть деревню? — поднял брови Линэш, сунув за пояс почерневшую после пожара в «Коне без седла» волшебную палочку. Магическое оружие Сибрис прямо-таки облизывала взглядом, когда полагала, что никто не смотрит в ее сторону. Вот только Михаэль краем глаза все-все подмечал и вообще старался всегда держать в поле зрения необремененную страхом незнакомку.       — Я очень устала. Если отправлюсь в дорогу сейчас, меня растерзают дикие звери. Надеюсь, здесь есть где отдохнуть…       — Дома похищенных пустуют, — подала изрядно ослабевший голос Мелина. — Я провожу…       Рэмси семенила впереди, по-прежнему не подымая головы, чем приковала к себе сопереживающий взгляд сердобольного Вольфа. Покинув церковь, странники обошли ее с другой стороны, и за избой, как две капли воды похожей на все остальные, колдуну и адлету открылось поистине шокирующее зрелище, чрезмерное в своей трагичности даже для перенесших нестерпимую боль героев — особенно для них…       Пока старики разбредались по домам, а женщины принимались заботиться о скоте и урожае, на фоне светлеющего стального небосклона все дети деревни усердно копали могилы — неподалеку от десятка разлагающихся тел…