Мои плохие парни

Когда тебе дарят сказку, то по праву чувствуешь себя принцессой. Но когда сказкой пытаются прикрыть реальность — принцесса гордо фыркает и удаляется со сцены, чтобы не подавать руку принцу. А еще она собирает сумку и спокойно выходит из университета, чтобы поймать такси и уехать в свою башню. Хеджу, конечно, тоже мечтает о принце, но сюжет сегодняшней сказки слишком наигранный, чтобы впечатлиться. Нет, конечно, это было красиво, романтично, со вкусом. Такие неожиданные вещи заставляют сердце замирать, а губы расплываться в идиотской улыбке, потому что не каждый день видишь подобное. Даже позавидовать можно той, ради кого старались. Но Хеджу знает, что завидовать нечему. Глупыми шариками память не сотрешь, а цветами сердце не склеишь. «если ты не знаешь, куда выбросить деньги, лучше потрать их на благотворительность» Хеджу отправляет смс Тэхену, хоть и не планировала. Пускай знает, что она думает по этому поводу: не пускает розовые слюни и не фоткается с чужими цветами, как это делали некоторые (она заметила). Ей это нравилось до того момента, пока не поняла, что это все — его способ извиниться. Тэхен читает смс почти сразу, но ответ не пишет. Обиделся? Хеджу хмыкает и… чувствует себя стервой? Отнюдь. Он это заслужил. Девушка шумно выдыхает, пряча телефон в сумку, и просит водителя остановиться у обочины. Платит больше, чем показывает счетчик, и выходит на Инсадоне, чтобы раствориться в шальном темпе улицы. Не поедет она домой. Сначала перекусит чего-нибудь, а там и придумает, чем займется дальше. Развлечений здесь больше чем достаточно. Только развлекаться не хочется. Мятный чай с малиновым круассаном в небольшой полупустой кафешке, несколько минут возле уличных музыкантов — Хеджу даже подпевать начала, потому что парни заиграли одну из ее любимых песен, затем новый фильм, на который ее приглашали сокурсницы, но смотрит его одна. Хеджу выходит из кинотеатра в приподнятом настроении — все-таки голливудские подруги очень веселые и взбалмошные. Даже немножко завидно такой киношной дружбе. Когда город утопает в сумерках, улица становится еще теснее. И Хеджу нравится этот ритм — она не спешит никуда, как остальные, ловит заинтересованные взгляды и… останавливается напротив огромной витрины. Ее никогда не интересовали мотоциклы раньше, но сейчас Хеджу высматривает их через стекло, пытаясь найти похожий. Чисто черный, красивый, как у… — Простите, — кто-то нечаянно задевает ее плечом, сразу извиняясь, и она кивает, понимая, что пора уже ехать домой.

***

Так пролетает еще одна неделя. Каждое утро Хеджу встречает огромный букет пионов — цвет их лепестков остается прежним: светло-фиолетовым, местами переходящим в нежно-розовый. Родители даже как-то интересуются, что за романтичный поклонник объявился у их дочери, на что она скупо отвечает, что не в курсе, и пытается не смотреть на принесенные матерью в дом цветы. Хеджу уходит рано, приходит поздно, много учится. Она любит учиться, несмотря на предубеждения о красивых девушках. В этом находит покой и сосредоточенность на чем-то одном. Очень выгодное занятие, когда думать хочется о разном. С Тэхеном она пересекалась несколько раз и даже кожей чувствовала его взгляд и желание заговорить, но сбегала. Трусливо, простодушно сбегала. Просила у него время подумать, а сама это время использовала на все, кроме мыслей о нем. И пока это Хеджу устраивает, она, пожалуй, продолжит пользоваться такой прерогативой. Она ходит на перекусы с девчонками, сидит на лекциях за последней партой в гордом одиночестве и сегодня снова ловит себя на том, что смотрит совсем не на преподавателя или в окно, а на парня, сидящего через ряд от нее. Чонгука не было два последних дня. На смс Хеджу «где пропал?», он, конечно же, не отвечал. Нет, ее это не задело вовсе. Пф, с чего бы? Просто, как ей кажется, у них вполне себе нормальные дружеские отношения сложились: он подвозил ее домой, она ночевала у него, да даже пили с одной бутылки… Звонок на перемену немного остужает слегка обиженную Хеджу, и она начинает собираться. Перемена небольшая, надо добежать на третий этаж второго корпуса, да купить попить чего-нибудь. — Вы идите, я догоню, — она машет «подружкам» и сворачивает к автомату. После недолгого изучения его ассортимента, выбор падает на апельсиновый сок. Только вот мелочи в кошельке Хеджу к несчастью не оказывается. — Блин, — сокрушенно цокает девушка, — ну что за фигня. Она нервно бросает кошелек в сумку и поворачивается, собираясь уходить с пустыми руками, но лбом ударяется во что-то твердое. В кого-то. — Одолжить монетку? — она медленно поднимает взгляд, и он предательски цепляется за согнутые в полуулыбке губы Чона Хеджу чуть отступает, чтобы не стоять так близко к парню, и поправляет волосы, будто они и правда мешают. — Ты чего подкрадываешься? Напугал, — бубнит слегка осипшим голосом и сразу же откашливает эту неловкость. — Одолжи, я пить хочу. Чонгук тихо смеется и подходит к автомату. — Что ты хочешь? — он бросает монетку и смотрит на Хеджу. А она на него. И так несколько секунд, пока Гук не заламывает бровь, чтобы повторить вопрос. — Сок. Апельсиновый. Хеджу хочется дать себе по башке за это глупое поведение, но он сам виноват — подкрался, напугал, обезоружил. — Держи, — он протягивает ей упаковку сока. — Справишься с крышкой? И Хеджу цокает, сдерживая предательскую улыбку. — Ты чего такой добренький стал? — она открывает крышку и делает несколько глотков. — Тебе показалось, — он отворачивается, чтобы себе взять простую воду. — Ну и ладно, — фыркает девушка и тоже отворачивается, чтобы уйти первой. Так хочется обернуться и подождать, чтобы пойти вместе, но внезапно по-детски надувшая губы гордость не позволяет. — Я ездил в Пусан. — Раздается где-то в сантиметрах от ее уха, и шепот этот скользит непонятной дрожью вдоль позвоночника. — Ты скучала по мне? Хеджу закашливается от неожиданности и тормозит посреди кишащего студентами коридора. Поднимает глаза на Гука и долго-долго, как ей кажется, не может понять, что только что произошло. С ней. — Мечтай, — но выдержки ей не занимать, и грубоватого тона тоже. — Моя смс-ка ничего не значит, просто интересно было, где ты потерялся, понял? — Ага, — издевательски тихо смеется парень. Они бы и препирались дальше, не уступая другу другу в колкостях, но звонок отрезвляет обоих. — Старик Чхве нас закопает, — изрекает Хеджу и с долей нескрываемого испуга смотрит на Чонгука. Она-то хорошо знает, как этот привередливый и строгий профессор не любит опоздунов, надежда только на то, что оба они — отличники и на хорошем счету у него. Пока еще. — Побежали. Хеджу оставляет пачку сока на подоконнике рядом, чтобы не пролить на себя в спешке, и правда бежит. Ей совсем не хочется злить преподавателя, и она уже начинает прокручивать в голове слова извинений, но происходит кое-что странное. Из ряда вон выходящее. Изумительное. Просто невообразимое… Чужие пальцы сжимают ее ладонь и с новой силой тянут девушку за собой. Вперед, на лекцию. Хеджу не знает даже, что думать. Удивляется? Да, но не вырывает пальцы. Она бежит за Чонгуком и смотрит на его затылок. В голове вакуум, в теле дрожь, на лице глупая улыбка. — Извините за опоздание, — говорит запыхавшийся Гук и Хеджу, наконец, выдергивает ладонь. — Извините, мистер Чхве, — тараторит следом, выглядывая из-за спины парня. Все смотрят на запоздавших, а преподаватель недовольно поправляет очки на переносице. — Садитесь, быстро, — и он определенно ясно кивает на пустую парту в первом ряду. Хеджу с Гуком молча переглядываются, будто сверяясь с полученной информацией, и да, они поняли одинаково, оттого и в легком замешательстве. Значит, старик приказал им сесть на первую парту. Вместе. Что ж, ладно. И если новенького, который без заминки занимает место и достает тетрадь, все устраивает, то Хеджу совсем не смешно так внезапно выходить из зоны комфорта. Да черт, какой комфорт сейчас рядом с Чонгуком. Что за заговор? Об этом Хеджу сокрушается, сидя в нескольких сантиметрах от парня. Потому что ослушаться препода равносильно играть на его нервах. Нет-нет, она не дура нарываться. Но вскоре адреналин в крови стихает, волнение притупляется благодаря монотонному вещанию лектора, а Хеджу немного расслабляется. Ей все еще непривычно сидеть так близко к трибуне, еще непривычнее сидеть с кем-то. Да не просто с кем-то, а с тем, с кем недавно держалась за ручки. Ладно, она может понять Гука — он сделал все возможное, чтобы уменьшить уровень наказания за опоздание. И да, стоит признать, он быстро бегает, куда быстрее самой Хеджу, и это так неплохо помогло сегодня. Она может понять и то, почему он так собран и внимателен сейчас — лекция все же. Только вот почему она такая рассеянная — главный вопрос без ответа. Хеджу старательно пытается последовать примеру соседа по парте и тоже сосредоточиться на лекции, записывая важные изречения старика, но и тут все играет против нее. Чернила в ручке закончились. Серьезно? Хеджу тихо вздыхает и тянется к сумке за запасной, но, как и мелочи, там ее не оказывается. Забыла положить утром. Закусив губу, она несколько секунд сомневается, но все-таки прикасается к локтю Чонгука своим. Парень поворачивается, вопросительно заламывая бровь. — Есть запасная ручка? — очень-очень тихо спрашивает Хеджу и краем глаза следит за преподавателем, чтобы не отвлечь его внимание на себя. Чонгук, недолго думая, отдает свою, которой только что шуршал по тетради, и Хеджу непонимающе морщит лоб. — А ты? — она снова толкает его локтем. — Я устал, послушаю, — таким же шепотом в ответ. — Мисс Хан, — преподаватель неожиданно оказывается в шаге от первой парты, и Хеджу сглатывает. — Я надеюсь, вы с напарником обсуждаете ваш проект, а не пытаетесь в очередной раз сорвать мне занятие. Ну и зачем так преувеличивать?! — Простите, — пристыженно мямлит в ответ. — Прощаю и жду половину доклада к следующей неделе! — Но… — Хеджу ошарашено смотрит на профессора — она даже не начинала еще, а половина — это ого сколько, как минимум месяц кропотливой работы! — Мы все сделаем, — Чонгук подключается вовремя и, как успевает заметить девушка, старика это успокаивает. Он отходит к кафедре, а Хеджу вопросительно смотрит на Гука: «какого черта?!» — хочется как минимум толкнуть его в плечо за такие громкие обещания, но в голос возмущаться не решается. Тихо выдыхает, недовольно поджимает губы, и, прежде чем продолжить начатое дело — конспектировать лекцию, — она несколько секунд смотрит на зажатую в пальцах чужую ручку. Примеряется, будто никогда не держала такую — обычную, дешевую прозрачную ручку. Еще раз сжимает ее в пальцах и начинает выводить буквы на бумаге. Но снова отвлекается, потому что контраст на листке слишком заметен: она привыкла к своим ручкам, которые пишут плавно и широко, а чонгукова слишком тонко, без излишеств — очень, кстати, похожа на своего хозяина. Хочется улыбнуться от такой странной аналогии, но… Хеджу мысленно дает себе затрещину, прогоняя глупые мысли, и, подперев лоб ладонью, начинает быстро записывать лекцию. Время тянется медленно, а на первой парте даже не особо расслабишься. Это на последней можно и на локоть лечь, и вытянуть ноги под стульчик соседа спереди, или, — что еще лучше, — прижаться щекой к книжке, — и никто не заметит. А если и заметит, то возмущаться не будет, потому что слишком многих отвлечет. Не выгодно. Первая парта очень некомфортная в этом плане, приходится выкручиваться только перекидыванием ноги на ногу, и то, в который раз делая это, Хеджу понимает, что слишком близко ее нога к ноге Чонгука. Он, конечно, не подает виду, что это как-то волнует его. Но Хеджу неловко отодвигается — еще решит, что она умышленно пересекает интимную черту между ними. Ага, мечтай! — мысленно фыркает, представив гаденькую ухмылочку Чонгука. Не в этой жизни! Хеджу всегда держит телефон на парте, но не в этот раз — драконить лишний раз и так злым огнем дышащего в ее сторону старика Чхве не намерена. Но не вытянуть телефон из сумки, когда он вибрирует, оповещая о входящем смс, у Хеджу выдержки не хватает. Одним глазком всего лишь под партой посмотрит, кто там пишет, и все, обратно в сумку. Что и делает, воровато косясь на трибуну. Плавно водит пальчиком по змейке блокировки, но ладони потеют, как только она видит: смс прислали с незнакомого номера. Пульс учащается, и дышать Хеджу тоже начинает быстрее. От незнакомцев добра ждать не стоит, уж она-то знает. Кусает губы, но сообщение открывает и... О, боже. Нет. Нет, только не это. Зачем? Хеджу начинает дышать часто-часто и уже не прячет телефон под партой. Она резко заправляет волосы за уши правой рукой, а левой держит телефон. Руки и губы дрожат, и Хеджу дышит уже так громко, что Чонгук оборачивается. Но ей плевать. Кажется, звук слезы, разбившейся о деревянную столешницу, оглушает всех вокруг. И Хеджу до боли прикусывает трясущуюся ладонь. — Тебе плохо? — не выдержав, растерянно спрашивает Чонгук и касается ее руки. Той, в которой телефон. Экран все еще светится, и Гук видит фотку. На ней мужчина и женщина держатся за руки, сидя очень близко друг к другу. Парень несколько долгих секунд смотрит в лицо Хеджу, затем выдергивает из дрожащих пальцев мобильный и прячет себе в карман. Она никак не реагирует, кусая губы и роняя слезы в безмолвной истерике, и Гука клинит: он рывком сметает их тетради в рюкзак, хватает его и сумку Хеджу в левую руку, а ее тонкое запястье  — в правую. — Иди за мной, — строго говорит он, дергая плачущую девушку за собой. — Профессор, нам срочно надо выйти, — на ходу предупреждает ничего не понимающего старика, и под сопровождением нескольких десятков пар удивленных глаз скрывается за дверью аудитории вместе с Хеджу. Он молча ведет ее коридором, шагая уверенно, но не быстро, чтобы ей не пришлось бежать. Распахивает дверь к аварийному выходу из здания и закрывает ее, когда они оба оказываются на лестничной площадке третьего этажа. Чонгук бросает сумки на пол, и, закрыв глаза, запрокидывает голову, зарываясь пальцами в волосы. Что он, черт возьми, творит? Хеджу в очередной раз всхлипывает, и он, наконец, смотрит на нее. — Что тебя так расстроило? — с неприкрытой заботой Гук заглядывает в заплаканные глаза. Он слегка касается ее подбородка пальцем, и Хеджу поднимает опущенную голову. Гук выпрямляет ноги. — Ну, ты как маленькая, не умеешь себя контролировать, — и почему он болтает эти глупости, от которых девушка заходится новой волной рыданий. Она вздрагивает от каждого глубокого всхлипа и часто трет глаза тыльной стороной ладони, размазывая черное по лицу. Ох. — Ладно, поплачь, если хочешь, — и Чонгук сдается: прижимает ее к себе, как найденного в сточной канаве котенка, и терпеливо ждет, когда горячие слезы закончатся. Хеджу упирается лбом в его крепкую грудь и закрывает глаза. Руки ее свисают безвольными тряпками, колени упираются в его ноги, а спина обвита сильными руками Чона. Она впервые плачет в стенах университета. Да еще и на лекции. Какой позор. Но сейчас на это плевать как никогда, потому что весь ее мир содрогнулся несколько минут назад, грозясь выскользнуть из-под ног... Хеджу сильная, слухи о личной жизни как-нибудь переживет, но только не слухи о гулящей матери. Боже. — Тихо, Хеджу, успокойся, — Чонгук мягко ведет ладонью по спине, путаясь пальцами в волосах девушки. — Что я сделала не так? — она сквозь слезы мычит в ткань чужой футболки. Хорошо, что черной — следов от туши не останется. — Кому так хочется мне насолить? Она пробует отодвинуться, и Гук не запрещает — расслабляет хватку. — Они повесят фотку моей гулящей матери так же, как и фотку Тэхена? — ее губы снова некрасиво искривляются, а слезы не перестают бежать по щекам. Гуку не надо переспрашивать, он сразу все понимает: что за фотка и кто на ней. И что кто-то явно очень не любит Хеджу. Настолько сильно, что бьет по самым больным местам. — Они не посмеют, — он шумно сглатывает внезапно скопившуюся злость на ее обидчика и аккуратно заводит прядь длинных волос за ухо. Хеджу послушно стоит. Ей хочется верить его словам, и она по-детски наивно стирает слезы, чтобы отыскать в глазах парня поддержку. — Если хочешь, я найду того, кто тебя достает, — он бережно касается покрасневших щек и большим пальцем стирает темные потеки. — И ты сама решишь, что мы с ним сделаем. Хеджу смотрит на него, шмыгая носом, и спустя пару секунд кивает утвердительно. Она не хочет подробностей, как именно он это сделает, просто верит, что слов на ветер Чонгук не бросает. — Почему ты так добр ко мне? — вот так прямо, глаза в глаза, когда тепло от его руки приятно греет кожу. Гук заметно теряется: его зрачки расширяются, и он облизывает губы кончиком языка. Он непривычно медлит с ответом, не прерывая зрительный контакт, и Хеджу не выдерживает: прячет заплаканные глаза, прижимаясь щекой к приятной ткани чонгуковой футболки, и снова мычит неразборчиво: — Только не говори, что тебе меня жалко. Ненавижу это. Он и не жалеет.