Кукла: демо-версия

«Как чувствует себя мой милый Акума»? ♥ — Аллен никогда не забудет этот голос. Он только проснулся, но уже был готов отстаивать своё личное пространство. Первым делом, забросав подушками стоящего у дверей Графа. Короткий, но меткий обстрел закончился полным разгромом Тысячелетнего: нарушитель спокойствия неподвижно лежал на полу, словно от смертельного удара. А затем, не меняя положения, продолжил: «Ты несколько дней провёл в лихорадке, но сейчас в полном порядке. Сон, хорошее питание — вот и всё, что нужно для твоего молодого организма. Я не в настроении отвечать на вопросы, — уже серьёзней, поднимаясь, добавил Граф, — чистая одежда на стуле, как будешь готов — спускайся по лестнице на завтрак. У Алчности случится припадок, если узнает, что по его особняку ходил растрёпанный, весь в перьях ребёнок. Побереги мои нервы для предстоящего разговора и позаботься о своём внешнем виде. Если что-то нужно, всегда можешь позвать горничных.»  В комнате очки потеряли былую непроницаемость, и мальчику на мгновение показалось, что неестественно-жёлтые глаза хитро сощурились. Обратив внимание на служанку, аккуратно повесившую его новую, чисто выглаженную рубашку, Аллен более-менее понял, в чём состоял главный подвох. Над головой женщины, крепко связанная цепями, безуспешно вырывалась страдающая душа. В том, что это была именно она, сомневаться не приходилось. Аллен кожей чувствовал ту же бессильную злость, основанную на бесконечной человеческой привязанности, что овладела Маной рождественской ночью. «Но почему я вижу это только сейчас»? — спрашивал себя Аллен, подходя к женщине на расстояние вытянутой руки. Мальчик потянулся к цепям, но пальцы прошли насквозь. «Не той рукой», — участливо подсказал полный грусти голос. Мальчик послушался и без труда активировал зелёный крест на тыльной стороне ладони. Душа была счастлива, когда, слушая веления детского сердца, уродливая красная рука вновь покрылась стальной бронёй и уничтожила материальную оболочку. Погибший человек на глазах своего спасителя повторно освободился от земных цепей и от всего сердца благодарил его. Экзорцист в ответ искренне улыбался. Он вновь почувствовал себя счастливым, даже переломанные кости Акума и встревоженный взгляд его создателя отошли на второй план. Аллен сделал то, что считал нужным и теперь с самым невинным видом мог поинтересоваться:  — Что же, чёрт побери, это было? — С нашей первой встречи убит уже второй Акума, с чем не могу тебя поздравить, — Граф присел на краешек кровати, насколько позволяли его габариты. — Не об этом! Что ты сделал, фрикаделька-переросток? Что стало с моим левым глазом?! — Ах вот ты о чём! Но это будет трудно понять без тех знаний, что я хотел поделиться с тобой после завтрака. Может, всё-таки переоденешься и встретимся за столом? — с надеждой на компромисс сказал Граф, но Аллен был непреклонен. — Объясняй сейчас, — с нажимом повторил подросток. — Ну что ж, — «какое же настырное подрастающее поколение», — после того, как Чистая Сила уничтожила моего драгоценного Акума, я использовал остатки тёмной материи, ещё не покинувшего нас Ману Уолкера и сделал твой глаз сосудом. По сравнению со всем телом, это маленькая победа, но её оказалось достаточно, чтобы получить новую карту в игре против бога. Или ты хочешь присоединиться к покойному отцу? — под легкомыслием Графа читалась угроза. Закончив на такой «приятной» ноте, Тысячелетняя фрикаделька прихватила с собой Акума-горничных, не желающих стать жертвой экзорциста, и вышла в коридор. Наконец-то у Аллена было время подумать. После спасения несчастной души он не чувствовал себя прежним, тем, кто не представлял жизнь без Маны. Мальчик нашёл силы двигаться дальше, храня память об отце и следуя его девизу: никогда не останавливаться. Пусть ему уготовано стать марионеткой в чужих руках, Аллен сделает всё, что в его силах: спасёт множество несчастных душ, обращённых в Акума и людей, подстерегающих на извилистой дороге жизни. Нельзя пообещать большего, чем этот ребёнок, не собирающийся сбегать от проблем. Умывшись, вдоволь покрутившись перед зеркалом и надев чистую одежду, Аллен снова распластался на кровати. Пускай ненадолго, но он позволит себе эту минутную слабость. Мальчик решил никому никогда не открываться, как тому странному бродячему артисту. Покинув пределы комнаты, улыбаясь, как Мана, Аллен будет так же самоотверженно кидаться на помощь, чтобы не забывать человека, давшего ему смысл жизни. Мальчик поднялся и с треском грохнулся обратно. Сверху, потирая ушибленный лоб, на него смотрела смуглая девчонка с тёмно-синими, торчащими как у ёжика, волосами. Неестественно-жёлтым цветом глаза ровесницы сильно напоминали Графа, но больше всего седовласого подростка, кажется, волновала половина тела, оставшаяся по ту сторону парящей двери. «Аллен Уолкер, да»? — мальчик лишь кивнул. Незнакомка заговорщически подозвала его, но вместо шёпота на больного обрушилась возмущённая тирада: «Хватит испытывать моё терпение! Вместо того, чтобы оплакивать прошлое, лучше следуй за мной и послушай, что за роль мы тебе приготовили. Даже самой красивой кукле непростительно три дня валяться в кровати, что говорить о тех, кто потом нагло отсиживается», — Аллену весело подмигнули и с полным правом утянули в самое необъяснимое на Земле место — мечту. Выродок бродячего цирка никогда и не подумал бы, что будет улыбаться, интересуясь, как, собственно, пройдёт его жизнь. А для подростка с одной только целью это было наилучшим вариантом. Не оплакивать же вечно прошлое, как сказала Роад? Так звали странную девочку. Вместе они долго шли по тёмному коридору, который, если внимательно посмотреться, и вовсе не имел стен. То тут, то там появлялись лестницы, ведущие в никуда, путники, что зловеще улыбались, истерически хохотали, а то и плакали, когда на них посмотришь. Роад ни на минуту не замолкала. Сперва Аллен узнал о существовании некой Семьи Ноя, к которой относятся его новые знакомые. Серая кожа, стигматы, поражающие мальчика глаза — тринадцать апостолов Тысячелетнего Графа на редкость легко узнаваемы. Они способны сохранять при перерождении память, а каждый Ной, помимо сверхчеловеческой силы, обладает и индивидуальной способностью. — А можно стать Ноем? — спросил Аллен. — Нет, разве что Акума, исполняющим нашу волю, — рассмеялась Мечта. — Какая у тебя способность? — новый вопрос. — Я создаю миры. Расспросить поподробнее не удалось, путники оказались в уютной классной комнате. Будучи скитающимся клоуном, всё вокруг вызывало у мальчика детское любопытство: парта, доска, прочие новшества. Он никогда не бывал в подобных местах. — Для чего мы здесь? — вслух подумал Аллен. — Чтобы преподать самый важный урок в твоей жизни, — мило улыбнулась Роад. — Устройство мира, если быть точным, — в дверь зашёл Граф, часы на его новом цилиндре оглушительно звенели, — Роад, я же просил тебе дать не то чтобы отдохнуть, а хоть поесть маленькому гостю. Вместо этого он оказывается в мечте и с щенячьими глазками вынуждает меня посвятить во все тайны мироздания, — ответом была тишина, хорошие ученики знают, когда следует промолчать. — Тогда углубимся в историю. Скажи, Аллен, тебе приходилось читать Библию? — Нет, Граф, какой в этом смысл? — разглядывая свои седые локоны, ответил мальчик. — Это бы значительно упростило мой рассказ о событиях Великого потопа. Так вот, семь тысяч лет назад я решил уничтожить мир, Сердце не разделяла моих стремлений и поделилось силой с людьми. В ходе битвы я изменил свою точку зрения, но было уже поздно. Тогда-то один из членов Семьи и построил легендарный Ноев Ковчег, на котором вместилось по паре от каждого вида живых существ на планете. Таким образом, мы пережили «Три Дня Тьмы», как назвал Куб данное происшествие. — Стоп, стоп, стоп! Граф! — возмутилась Роад. — А что же случилось с Сердцем и её помощниками? Вы даже не объяснили, какую роль играли в этом мире, смысл говорить о том, что произошло после? — Конечно-конечно, — Граф ругал себя за торопливость. — А ты, Аллен, тоже хорош! Никакого любопытства, а ведь это не для меня повторяется. Пользуйся возможностью и не давай Тысячелетнему спуску, понял? — Мечта была настроена решительно. — Да, извините, это мой первый урок — с непривычки теряюсь. Никогда не питал любви к истории, нельзя ли перейти к настоящему времени? — вежливым быть так просто, оказывается. То, что раньше сказал бы Мана, с невероятной лёгкостью слетело с его собственных уст. — История любит повторяющиеся ситуации. Наблюдая, как человечество разлагается на глазах, двести лет назад я вновь взял роль антагониста. После Великого потопа Сердце — олицетворение созидания, моя вечная противоположность — исчезла в самый дальний уголок Земного шара, оставив после себя частички Чистой Силы и бессмертного носителя, который должен был их защищать. Он разбросал поручаемых по миру, а сам, — Граф крепко задумался, — занялся самопознанием. Для уничтожения человечества я создал идеальное оружие, способное эволюционировать — Акума. Ты познакомился с ним при чрезвычайно странных обстоятельствах, Аллен. Им в противовес под командованием Ватикана появился Чёрный Орден, который начал искать людей, совместимых с Чистой Силой, каковым ты и являешься, — Аллен сглотнул, но Роад ободряюще похлопала его по плечу. Граф продолжил: — Но, будучи умным злодеем, я пришёл к выводу, что подобная организация, возможно, рано или поздно выманит из укрытия Сердце и разнообразит спектакль. Мозги у мальчика медленно закипали, поэтому было решено перейти к столу и хорошенько подкрепиться. В мире Мечты это не проблема. — У экзорцистов с Чистой Силой в теле, говорят, нечеловеческий аппетит. Не замечал раньше за собой такого? — добрую половину стола теперь занимала грязная посуда, из-за тарелок еды едва виднелась седая макушка. — Я всегда недоедал, — возразил Аллен. — Вполне возможно, мой детский организм просто нагоняет упущенное, — над таким ответом нельзя было не улыбнуться. Пока младшее поколение занималось едой, Тысячелетний Граф завёл длинный монолог о прочих прелестях Священной войны, в том числе и о создании Акум, в середине которого ярко подчеркнул, что экзорцист с акуманизированным глазом у него впервые, и что он будет внимательно за ним наблюдать. — Куда я от вас денусь-то? — ответил наивный Аллен. — Как куда? В Главный штаб Чёрного Ордена, конечно! — Роад определённо не видела в этой новости ничего неожиданного. Разделавшись с грязными тарелками, она крепко повисла на шее подростка. Аллен только и смог позвать на помощь: — Гра-а-аф… — На семейном ужине мы пришли к выводу, что экзорцисты — самые лучшие шпионы. Ты — последний, на кого падёт подозрение, ребёнок, всем сердцем желающий очистить Землю от Акум, — во всё виде будущего чёрного монаха читалось сомнение, но глава стола не сдавался, — но, подумаешь, немного проклят? Скажешь, что это случилось, когда вызвал и убил своего отца. Я, конечно, не забрал тебя с собой, а оставил на кладбище. Слушая, как он встретит Искателей и доберётся до Ордена, Аллен уже было подумал, что это произошло на самом деле. Превратится в мечтательного Графа ему не позволили чьи-то крепкие ручонки, расцепившие наконец объятий: — Вот не буду сотрудничать с фрикадельками-переростками и стану настоящим экзорцистом, тогда, может, и перестанете строить безумные планы! — мальчику надоело выслушивать бредни тысячелетнего сумасшедшего, настало время его собственных, под аккомпанемент наглой озорной улыбки. Граф принял игру: — Но если бы меня внимательно слушали, давно бы знали, что проклятый глаз позволяет не только видеть души, заточённых в Акума, — он сделал эффектную паузу, — через него я вижу всё, что ты делаешь и способен уничтожить в случае неповиновения. Как на это смотришь? — партия осталась за Господином Тысячелетним. Аллен взял у Графа чашку чая и торжественно встал: — Не сказать, чтобы я мечтал стать шавкой Ватикана, но отведённую мне роль следует признать действительной. За сделанный выбор, Семья Ноя! — За твоё здоровье, Аллен! — подняла стакан Роад. — Чтобы не умереть от такой дозы сахара, оно тебе понадобится. После первого глотка всё содержимое чашки вылилось Графу на костюм, но несчастный даже не заметил этого. Им овладело странное предчувствие, а когда он понял, чего именно, было уже слишком поздно.